В Семиземелье царит хаос. Трон занял свирепый и жестокий принц-лев Лукас, Совет Волка разбит, его участники вынуждены скитаться, спасаясь от преследований. Наследник клана Волка, Дрю, схвачен работорговцами. Все планы вернуть прежний мир в Семиземелье рушатся на глазах, а враги празднуют победу. Но неожиданно на помощь друзьям приходят те, о ком все забыли и кого считали безвозвратно исчезнувшими…
Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8 Верлорды. Тень Ястреба : роман / Кертис Джоблинг Эксмо Москва 2013 978-5-699-64510-7

Кертис Джоблинг

Тень Ястреба

Curtis Jobling

WEREWORLD: SHADOW OF THE HAWK

Text copyright © Curtis Jobling, 2011

All rights reserved. First published in Great Britain in the English language by Penguin Books Ltd

© Мольков К., перевод на русский язык, 2013

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Часть I. Уцелевшие

1. Дикий берег

О его появлении объявили звуки – эхом разнесшаяся по джунглям странная смесь лая, гудения, рева. Копошившиеся на речных берегах мелкие животные побежали искать укрытия в густом лесу, уступая дорогу приближавшемуся человеку. Он плыл, яростно колотя руками и ногами по солоноватой воде речного устья, увеличивая расстояние от оставшегося у него за спиной пляжа и стараясь поскорее достичь мелководья, где можно будет встать ногами на песчаное дно. Сквозь раскинувшийся над головой изумрудный купол леса кое-где пробивались солнечные лучи, ненадолго освещавшие человека, когда он проплывал сквозь них, оставляя за собой пенистый след.

Дрю Ферран постоянно оглядывался назад, выискивая глазами своих преследователей. Остановиться он не мог ни на секунду – если его настигнут, он вновь окажется в трюме невольничьего судна. Поблизости раздался резкий крик какого-то животного – от неожиданности Дрю сбился с ритма, громко всплеснул руками. По обоим берегам неширокой мелкой реки какие-то неясные фигуры перебирались от дерева к дереву, прыгали по нависавшим над головой Дрю веткам. Не так далеко раздавались крики людей, посланных в погоню за ним графом Кессларом. Дрю поспешил продолжить свой путь – выбирая из двух зол, он предпочел бы скрыться в глубине дикого леса.

На оставшемся за спиной Дрю приморском пляже все еще царил хаос. Когда «Баньши» бросил якорь, чтобы дать возможность интенданту со своей командой сойти на берег за провизией, остальные члены экипажа, воспользовавшись передышкой, отправились купаться или просто развалились на палубе. Тогда же корабельный кок принес Дрю его обед – кусок протухшей солонины на тяжелой стальной тарелке. Охранник, естественно, отпер дверь камеры, чтобы впустить кока, и в ту же секунду Дрю словно взорвался. Спустя несколько секунд и кок, и охранник уже лежали на полу камеры без сознания – тарелка оказалась на удивление удобным оружием.

Появившись на забитой работорговцами палубе, Дрю не стал задерживаться, чтобы сказать им «до свидания!» – окинул коротким взглядом недальний, поросший тропическим лесом берег и бросился за борт. Вода в океане оказалась холодной, но и Дрю не был неженкой, они вместе с его братом Трентом с детства привыкли плавать в Белом море.

Так что здешнюю водичку скорее можно назвать тепленькой, если сравнивать ее с морем у Холодного побережья. Вынырнув на поверхность, Дрю глотнул воздуха, опустил голову и быстро поплыл, не оглядываясь назад, к берегу. Совсем недавно Дрю потерял кисть на левой руке – плыть без нее было намного труднее, но стремление к свободе, такой близкой и желанной, помогало ему легко справиться с этой помехой, наполняло его огромной энергией.

Прикованный за левую руку лордом-крысой Ванкасканом в тронном зале Хай Стебл и окруженный надвигающимися на него ходячими мертвецами, Дрю, по сути, не имел выбора. Он откусил себе запястье левой руки, чтобы выжить и продолжать сражаться. Кисти не стало, однако фантомные боли напоминали ему об этой утрате и по сей день.

Выбравшись на золотой песок пляжа, Дрю посмотрел назад и увидел плывущие к берегу шлюпки. Сидевшие в них матросы громко перекрикивались друг с другом, сговариваясь о том, как будут ловить беглеца. На другой стороне пляжа из леса показался интендант со своей командой. Побросав на землю корзины с фруктами, его люди тоже погнались за Дрю, бросившимся к краю джунглей.

Река, по которой плыл Дрю, текла к морю из глубины джунглей. Поскольку тропический лес на ее берегах выглядел слишком густым, чтобы пробираться по нему, Дрю решил как можно дальше уйти от пляжа прямо по реке. Он почесал себе горло, проклиная ошейник, который надели ему на шею подручные Кесслара. Когда Дрю удастся избавиться от этого ошейника, он снова сможет трансформироваться в Волка. Даже удивительно, как быстро стала для него потребностью незнакомая ему еще совсем недавно способность превращаться в Зверя. А ведь не так давно он был простым сельским пареньком, вполне довольным своим уделом. Открывшиеся в нем сверхчеловеческие способности и последовавшие затем события открыли Дрю тайну его происхождения – он был последним из королевской семьи волков-оборотней, или Вервольфов. Со временем Дрю научился управлять своими трансформациями и превращался в Волка, когда это нужно было ему для того, чтобы спасти своих друзей или уничтожить врагов.

Дрю задел ногами за что-то твердое на речном дне, от толчка кувыркнулся вперед, уйдя с головой в воду. Бешено подгребая руками и ногами, он вынырнул на поверхность, судорожно глотнул воздух. Что-то большое коснулось бока Дрю, а затем сильно ударило его снизу по ногам. От удара Дрю взлетел в воздух, затем шлепнулся назад в реку и ушел под воду.

Он открыл глаза, всмотрелся сквозь завесу взбаламученных песчинок и увидел приближающуюся темную фигуру с огромной, широко раскрытой пастью с рядами острых, зазубренных зубов. В последний момент Дрю оттолкнулся ногами и счастливо успел уклониться от челюстей за мгновение до того, как они щелкнули.

Выскочив на поверхность, Дрю жадно глотнул воздух и только теперь осознал опасность своего положения. Сейчас он мог целиком рассмотреть кружащее под водой чудовище. Длиной оно было около пяти метров и не походило ни на одного зверя из тех, с кем доводилось когда-либо встречаться Дрю. Кожа чудища была темно-зеленой, с каким-то серым оттенком, по всей спине, до самого кончика бешено хлещущего хвоста, проходил гребень из жестких шишковатых выступов. Чудовище ненадолго высунуло из-под воды свою приплюснутую голову, нашло Дрю своими немигающими желтыми глазами, показало огромные, почти метровой длины челюсти с торчащими из них десятками неровно посаженных острых зубов. Этот монстр напоминал рептилию, наподобие хорошо знакомых Дрю с раннего детства каменистых ящериц, но, в отличие от них, выглядел благодаря своим чудовищным размерам ужасным, словно сказочный дракон.

Вода взметнулась фонтаном, когда монстр бросился на Дрю, заставив его отпрянуть назад. Чудовище схватило зубами ногу Дрю и начало вращаться, пытаясь утащить юношу под воду. Затрещали, разрываясь, надетые на Дрю штаны, и он выскочил из них, радуясь тому, что в пасти монстра остались только они, а не он сам. Дрю сильно оттолкнулся ногами и поплыл, стараясь поскорее оказаться как можно дальше.

Он ударился о дно и стал карабкаться на сушу, продираясь сквозь липкую тину, цепляясь пальцами здоровой руки за глинистый, скользкий берег. Над головой он видел торчащие из земли голые корни – Дрю подпрыгнул, желая ухватиться за них, но не дотянулся и с шумом свалился назад, в воду. Поднялся на ноги и пошел вдоль глинистого берега, ища более удобное для высадки место. Ухватив проплывавшую мимо него ветку, Дрю решил использовать ее как крючок, зацепил веткой торчащие над головой корни и попытался пригнуть их, но обернулся, услышав за своей спиной громкий всплеск.

Из воды показались челюсти чудовища – оно стремительно приближалось. Дрю быстро повернул ветку, засунул ее прямо в раскрытую пасть и изо всех сил протолкнул прямо в утробу монстра. Ветка вошла в глотку монстра, как меч в ножны. Чудовище забилось, бешено защелкало зубами, пытаясь перекусить застрявшую у него в горле ветку. Дрю решил не дожидаться, чем это закончится, нырнул и снова поплыл. Позади себя он слышал хруст перемалываемой в челюстях ветки. «Поторапливайся, Дрю! В следующий раз захрустят твои кости!» – подумал он.

Силы начали оставлять Дрю, юноша измотался, убегая вначале от своих преследователей, а затем сражаясь с чудовищем. К счастью, он заметил упавшее дерево – оно свалилось кроной в воду. Дрю пополз вверх по стволу, обдирая в кровь свою ладонь о жесткую кору и громко крича от боли. За своей спиной он слышал плеск воды – чудовище было уже совсем близко.

Дрю ждал смертельного удара сзади, но не дождался. Вместо этого в воздухе мелькнула веревочная сеть, утяжеленная привязанными к ее краям свинцовыми шариками. Сеть опустилась на чудовище и затянулась – монстр беспомощно затрепыхался в ней. Чем сильнее дергалось чудовище, тем сильней затягивалась сеть. В лагуну полетели новые веревки, обхватывая своими петлями тело монстра. Сеть и веревки бросали с берега подошедшие сюда матросы «Баньши».

Ствол упавшего дерева закачался, кто-то спускался по нему с берега. Дрю поднял голову и увидел Джоджо, точнее его силуэт, освещенный падавшим в спину работорговца лучом света. Кожаная нашлепка прикрывала его пустую левую глазницу – этот глаз ему выбил Дрю во время схватки в Хаггарде. А вот необычный шрам на обнаженном плече Джоджо Дрю заметил впервые – треугольник внутри круга. «Похоже на клеймо, которое мы выжигали нашим коровам на ферме», – подумал Дрю.

– Ты был в шаге от смерти, Волк.

Дрю оглянулся на чудовище. Матросы обступили монстра в воде и сейчас связывали ему веревками лапы и челюсти.

– Что это за зверь? – спросил Дрю.

– Крокодил. Если тебе нравятся такие зверюшки, ты полюбишь Печь!

Сухой треск хлыста Джоджо заставил вздрогнуть всех стоявших в воде матросов. Длинный кожаный ремень обернулся вокруг шеи Дрю. Задыхаясь, он ухватился за него здоровой рукой, а Джоджо все туже затягивал удавку на шее своего пленника, у которого начали выкатываться глаза.

– Не трепыхайся, парень, – сказал Джоджо, притягивая к себе, словно удочкой, пойманного, задыхающегося вервольфа. – И добро пожаловать назад, на «Баньши»!

2. Военнопленные

Два капитана стояли на коленях на палубе «Мальстрема» рядом друг с другом, но держались совершенно по-разному. Тот, что постарше, опустил свою голову, но искоса осматривался вокруг, оценивая сложившуюся ситуацию. В таком почтенном возрасте ему следовало бы находиться где-нибудь далеко отсюда, тихонько сидеть, греясь у горящего камина, а не стоять на коленях на палубе пиратского корабля. Второй капитан стоял, выпрямив спину, выкатив грудь, ненавидящими глазами смотрел на своих врагов и не переставая поливал их отборной бранью. Этот капитан был намного моложе первого и держался нагло, не сомневаясь в том, что его вскоре убьют вместе с его товарищем.

Перед пленниками расхаживал граф Вега, давая молодому капитану, что называется, выпустить пар. Позади Веги стоял герцог Манфред, лорд-олень из Стормдейла, и спокойно наблюдал за происходящим. Рядом с герцогом находилась королева Амелия, она опиралась на руку герцога, поскольку корабль довольно сильно качало на волнах. За плечом Амелии стояла Бетвин, ее фрейлина, всюду следовавшая за королевой. Верлордов окружала толпа пиратов, державшихся от них на почтительном расстоянии.

Барон Гектор, юный лорд-кабан из Редмайра, держался позади двух пленников, наблюдая за вышагивающим вперед и назад лордом-акулой. Гектор и его товарищи ускользнули из Хайклиффа, захваченного лордами-псами из Омира и лордами-котами из Баста. Гектор, Вега и Манфред были членами Совета, созданного для поддержки Дрю Феррана, юного Вервольфа и законного наследника трона Вестланда, после того, как был смещен король-лев Леопольд. Осадив Льва в замке Хайклифф, Совет Волка взял город под свой контроль, продолжал держать в осаде свергнутого короля и дожидался его капитуляции. Но после вторжения сильных и многочисленных союзников Леопольда всем им пришлось бежать из Хайклиффа, спасая свои жизни. Побег был трудным, враги пустились в погоню, и оставшиеся сторонники Волка едва успели буквально запрыгнуть на борт пиратского корабля «Мальстрем». Капитан-акула ушел буквально из-под носа противников.

Пленники знали его. Еще бы им его не знать! Имя Веги, Принца пиратов с островов Кластер, гремело по всему Белому морю. Когда улизнувший из Хайклиффа маленький потрепанный флот заметили у берегов Вермайра, три судна бросились за ним в погоню. Зная, что остальные суда его флотилии не приспособлены к боевым действиям, Вега услал их вперед, в порт Руф в Стурмланде, где они должны были дожидаться его, а сам развернул «Мальстрем» и обрушился на преследователей. «Мальстрем» вклинился в строй вражеских кораблей и начал теснить их к берегу, дальше от своих уходящих в море гражданских судов.

– Когда Кракен приберет тебя к себе, он отправит тебя на дно, кормить крабов. Гулю даже не придется тратить время на то, чтобы опустить на тебя свой меч, – не унимался молодой капитан, в то время как его товарищ продолжал молчать.

– Дорогой мальчик, боюсь, это не причинит мне особого вреда, – вздохнул Вега.

«И он прав», – подумал Гектор. Как все оборотни, лорд-акула был неуязвим для большинства ран и мог быстро залечить даже те из них, которые оказались бы роковыми для простого смертного. Конечно, из этого правила существовали исключения – оборотня мог убить напавший на него другой оборотень или даже человек, имеющий серебряное оружие.

«Не слишком ли много вокруг колдовства, братец? – прошипел на ухо Гектору бес-Винсент. – Не забыть ли нам на время о магии?»

Гектор повел плечами, отгоняя темного духа прочь. Гектора нервировал этот постоянно преследующий его голос мертвого брата, особенно то, что слышал его только он один. Так случилось, что Гектор был непосредственным виновником гибели своего брата-близнеца, и за этот свой проступок он расплачивался постоянно, каждый день. Гектор нервно потер большим пальцем правой руки затянутую в перчатку ладонь левой руки. Кожаная перчатка скрипнула, когда он обвел черную метку на ладони. Это пятно впервые появилось у Гектора после того, как он оживил мертвого шамана Лесовиков – это случилось уже довольно давно, в Дайрвудском лесу. Разговаривать с мертвыми было запрещено всем без исключения магистрам, но тогда, в Дайрвуде, для них с Дрю это был единственный способ выяснить, где спрятали их похищенную подругу Гретхен дикие Лесовики и их госпожа, Змея-оборотень.

После каждого нового сеанса общения с мертвыми темное пятно разрасталось, занятия черной магией не проходили бесследно. Поморщившись, Гектор сжал обтянутые перчатками руки в кулаки и вновь принялся смотреть на захваченных в плен пиратов.

– Ты считаешь себя таким крутым, Вега, но тебе просто фартит! Наш «Трефовый Туз» сам напоролся на те подводные камни, не твоя это была заслуга и не твоего «Мальстрема»!

Можно было понять молодого капитана – кто не огорчится, если его корабль налетит на подводные камни? Шедшее за «Трефовым Тузом» судно не успело отвернуть в сторону и врезалось ему в корму, оба корабля перевернулись, и их экипажи оказались в воде среди обломков досок и порванного такелажа. После этого «Мальстрем» остался один на один с большим, но менее быстрым и поворотливым «Левиафаном». Против такого искусного капитана, как Вега с его отборным экипажем, у «Левиафана» не было ни единого шанса. Быстрый «Мальстрем» ловко уклонялся от выстрелов «Левиафана» и сам прицельно обстреливал его из пушек, порвал ему паруса, поджег горящими стрелами палубу. Вскоре все было кончено – капитан «Левиафана» приказал поднять на мачте белый флаг и сдался графу Веге.

– Удача здесь ни при чем, Фиск, – сказал старый Рэнсом, капитан «Левиафана». – И не было случайностью то, что ты напоролся на те камни. Просто твой противник оказался сильнее. Если бы ты послушался, когда я приказывал держаться сзади, твой «Туз» не превратился бы в кучу щепок. И перестань ныть – тебя обставили как мальчишку.

– Ну, что я могу сказать? – улыбнулся Вега. – Да, я хорошо знаю эти воды. А теперь, когда все закончилось, я хотел бы услышать о ваших хозяевах.

– Ничего я тебе не скажу, рыба! – надменно ответил капитан Фиск. – Когда Кракен найдет тебя, он разрежет тебя на куски!

Гектор поежился, представив на секунду, какая судьба ждет членов Совета Волка, попади они в руки лорда-кальмара Гуля, известного всей Лиссии под прозвищем Кракен.

О Гуле рассказывали ужасные вещи, он был настоящим проклятием Белого моря и не щадил никого, кто попадал ему в руки… или щупальца? Лорд-кальмар много лет был глазами и ушами короля-льва Леопольда, за что получил от него острова Кластер, принадлежавшие прежде графу Веге.

– Да, да, это я уже слышал, – кивнул Вега. – Кракен то, Гуль это, бла-бла-бла, наделает из меня котлет – утомил ты меня, Фиск. Но ты забываешь о том, что этот многорукий дурак в свое время работал на меня. Кого-кого, а уж Кальмара я хорошо знаю.

– Тогда должен знать и то, что он не прощает тех, кто разочаровал его.

– Что ж, пусть приготовится к тому, что вскоре сильно разочаруется в самом себе, если надеется когда-нибудь победить «Мальстрем» со своей армией тухлых шпрот. Даю тебе последний шанс, Фиск. Говори, какие у Гуля планы? Состав его флота? Скажешь, и я, так и быть, сохраню тебе жизнь.

– Скорее отправлюсь на дно к Соше, – нагло огрызнулся Фиск, буквально выплюнув в лицо Веге имя страшной морской богини.

Вега одним плавным, стремительным движением выхватил из ножен свою шпагу, вонзил ее в сердце Фиску и вытащил назад. Стоявшая позади него толпа испуганно ахнула, и громче всех королева Амелия. Капитан «Трефового Туза» рухнул на палубу, глядя в небо немигающими мертвыми глазами, в которых навсегда застыло удивление.

«Какой хладнокровный убийца», – шепнул Винсент Гектору. Юный лорд-кабан медленно кивнул, глядя на то, как лорд-акула стирает со своего клинка кровь. Первый помощник Веги по имени Фиггис молча подошел к трупу Фиска, отволок его к поручням и выкинул за борт. Теперь Вега повернулся к молчащему капитану Рэнсому.

– Давно не виделись, Эрик, – сказал Вега.

– В самом деле, парень. Я вижу, ты по-прежнему красишь море в красный цвет?

– Только когда приходится делать это, старина.

– Давай закончим эту дружескую беседу, Вега, если ты собираешься прирезать меня, как этого идиота Фиска.

– Он все равно был обречен. Долго живет только тот пират, который вовремя умеет поставить на нужную карту. В конце концов, сейчас идет война.

– Ты сам не на ту карту поставил, Вега, – вздохнул Рэнсом. – Ты видел, что движется по морю к северу от Баста? Я слышал, что сделали лорды-коты с твоим несчастным флотом. Работая на Котов, можно заработать неплохие деньги. Быть может, еще не поздно. Возможно, лорд Оникс сможет найти для тебя местечко в своем флоте.

– Я уже сжег свои мосты, Рэнсом, и поставил, как ты уже заметил, на Волка. Не думаю, что лорды-коты настолько великодушны, как тебе кажется. Человека судят по его друзьям, и я боюсь, что мой выбор друзей им не понравится, – с этими словами он указал рукой в сторону Гектора, Манфреда и Амелии.

Рэнсом понимающе кивнул и добавил:

– Жаль. Ты хороший капитан. Было бы очень приятно еще раз выйти в море плечом к плечу с тобой.

Вега присел перед старым пиратом на корточки. Кожа графа приобрела серый оттенок, глаза потемнели, сверкнули ослепительно-белые зубы.

– Что замыслил Гуль, Рэнсом?

Капитан «Левиафана» поежился. Он всю жизнь прослужил на море верлордам, но так и не смог привыкнуть к их трансформациям.

– Половина флота Оникса возвратилась в Баст, оставшаяся часть стоит в гавани Хайклиффа. Вряд ли они снимутся с якоря раньше, чем возвратятся их корабли с грузом.

– С грузом? – спросил Гектор. – Каким?

– Бастийские солдаты, их тысячи. Похоже, Коты решили прибрать Вестланд к своим рукам.

– А кто патрулирует Белое море? – сказал Вега.

– Несколько бастийских дредноутов, но по большей части пираты с островов Кластер. Гуль слишком долго отсиживался в тени, жирел на налогах, которые собирал от имени Леопольда. Теперь Оникс заставляет его отработать должок.

– Как именно? – спросил Манфред.

– Он должен поймать вас.

Амелия вцепилась в руку лорда-оленя, лицо ее побледнело.

– Здесь было только три ваших судна, – сказал лорд-акула. – Где ваш остальной флот, Рэнсом?

– Около двадцати судов находятся между Вермайром и Блэкбенком, они разносят весть о том, что «Мальстрем» находится в розыске. За вас, разумеется, объявлена награда. Так что вскоре за вами начнет охотиться каждый капер в Лиссии.

– Оникс считает, что «Мальстрем» настолько опасен для него?

– Совет Волка для него опасен. Пока члены Совета живы, это ставит под угрозу правление Лукаса.

Услышав о том, что принц Лукас стал королем, Гектор навострил уши. За время, которое юный лорд-кабан провел в учениках у лорда-крысы Ванкаскана, он успел хорошо узнать принца. Немало претерпел от выходок принца-льва, пока в жизнь Гектора не ворвался Дрю. Жестокий, высокомерный, донельзя избалованный своим отцом, Лукас собирался жениться на леди-лисице Гретхен, но эта свадьба не состоялась в результате переворота, устроенного членами нынешнего Совета Волка.

«Но что же случилось с самим Леопольдом, если Лукас занял его место на троне?» – подумал Гектор, бросая взгляд на королеву Амелию, мать принца-льва.

– Лукас? – спросила Амелия. – А что с Леопольдом?

– Умер, ваше величество, – почтительно ответил Рэнсом. Он хоть и был пиратом, а уважение к лицам королевской крови испытывал. Манфред обнял Амелию за плечи.

«Не понимаю, что происходит, братец, – шепнул бес. – Похоже, лорд-пантера решил взять сынка-льва под свое попечительство. Посмотри, как рыдает эта старая женщина! Ее мужья умирают один за другим!»

– Как он умер? – чуть слышно спросила королева.

– Говорят, его убил герцог Берган, хотя по ходу дела король сам убил Медведя.

У Гектора закружилась голова, известие о смерти Бергана обрушилось на него, словно удар молота. Он взглянул на Манфреда – его лицо побледнело. Не удивительно, ведь Олень и Медведь были как братья. Незадолго до этого погиб младший брат Манфреда, граф Микель, теперь вот Берган. Сильный удар для Манфреда.

– Каковы были последние приказания, которые получил Гуль? – спросил Вега, отбрасывая в сторону печальные известия.

– Идти к побережью. Послать на остров Мога за стурмландскими пиратами. Если цена окажется подходящей, барон Боса может примкнуть к нам.

– Он никогда не ввяжется в драку, – с уверенностью заявил Вега. – Он убежденный сторонник нейтралитета.

Во время путешествия Вега рассказывал Гектору о лорде-ките Босе. Это был еще один старинный приятель отца Веги – похоже, лорды-акулы были хорошо известны во всех уголках Белого моря. Боса любил деньги, и потому, хотя он давным-давно перестал сам заниматься пиратством, многие морские разбойники до сих пор шли со своей добычей именно к старому Киту. Вега намеревался и сам навестить Босу, но теперь Гектор подумал о том, что разумнее, пожалуй, было бы держаться подальше от острова Мога.

Рэнсом покачал головой и сказал, грустно улыбнувшись:

– Твой старик, Вега, когда-то был дружен с Босой, но это было слишком давно. Оникс поставит Босу перед выбором – либо тот присоединится к нему, либо отправится на корм рыбам. Мир лордов-котов делится только на друзей и врагов, для тех, кто держит нейтралитет, в нем места нет.

Вега согнул в руках свою шпагу, обменялся взглядами с Гектором и Манфредом. Рэнсом с опаской покосился на шпагу.

– Если собираешься проткнуть меня, не тяни резину!

Вега убрал шпагу в ножны и с улыбкой ответил капитану «Левиафана»:

– Фиск был слишком надменным дураком, потому и получил свое. Ты другое дело, Рэнсом, тебя я уважаю. Не думаю, что тебе доставило большое удовольствие гоняться за «Мальстремом» и несколькими посудинами с сухопутными шпаками на борту. Я возвращаю тебе «Левиафан», твой экипаж и всех уцелевших матросов с «Трефового Туза» и «Дикого ската». Сами распоряжайтесь дальше своими жизнями. Не думаю, что ты станешь преследовать нас – не только потому, что твой корабль будет перегружен, но и потому, что прежде тебе нужно будет поставить новые паруса взамен сгоревших.

Рэнсом выглядел потрясенным.

– А я думал, что ты собираешься меня… э-э-э…

– Ты неверно подумал, – сказал Вега. – Но я советую тебе серьезно поразмыслить о своей дальнейшей судьбе и трижды подумать, прежде чем вновь присоединиться к охоте на «Мальстрем». И обещаю, что, если мы еще раз встретимся с тобой при таких же обстоятельствах, я не задумываясь и с огромным удовольствием проколю тебя и отправлю за борт на корм рыбам.

Рэнсом кивнул. Фиггис перерезал веревки, которыми был связан капитан «Левиафана», и тот поднялся на ноги.

– Ты меня больше не увидишь, – сказал Рэнсом, но Вега уже не слушал его, он повел верлордов на корму «Мальстрема».

Следом за Вегой направился и Гектор, пройдя по пути своих телохранителей, Ринглина и Айбела, служивших раньше его брату. Телохранители молча и коротко кивнули своему хозяину.

«Надо же, как ты их вымуштровал, – прошептал бес-Винсент. – Скажи, ты действительно доверяешь им?»

– Более чем, – прошептал Гектор, не сводя глаз с идущего впереди Веги. Гектор восхищался Вегой, единственным из друзей Дрю, который никогда не стеснялся спорить с остальными членами Совета Волка. Именно Вега оказался рядом с Гектором и помог ему, когда тот случайно убил своего брата, именно он уничтожил труп Винсента, спрятал концы в воду и всегда хранил молчание о том, что произошло.

Но с течением времени долг перед графом ложился на плечи юного магистра все более тяжелым бременем. Однажды Вега уже предал своих «друзей» – он бросил Хайклифф незащищенным с моря, когда Леопольд захватил трон, сместив прежнего короля-волка, старого Вергара. Мог ли Гектор полностью доверять Веге? Не продаст ли Вега Гектора, не выдаст ли он его мрачную тайну, если за это будет предложена хорошая цена? Мысль о том, что он в долгу перед кем-то, особенно перед лордом-акулой, становилась для Гектора непереносимой. Гектор должен расплатиться за свой должок и избавиться от зависимости от Веги.

Лорды собрались на квартердеке, приподнятой кормовой надстройке, вдали от суетившихся внизу матросов. Рэнсома с его людьми уже переправляли назад, на «Левиафан», остававшийся привязанным канатами к «Мальстрему». Все паруса на мачтах «Левиафана» сгорели, от них остались одни обугленные лохмотья.

– Пройдет несколько дней, пока он вновь сможет двигаться, – сказал Вега, рассматривая морскую карту, которую он разложил на приподнятой крышке люка.

– Вы понимаете, что он обо всем сразу же доложит своим хозяевам? – спросил Манфред.

– Не раньше, чем доберется до гавани, а на это уйдет немало времени.

– Берган действительно мертв? – неожиданно прошептал Гектор. Манфред и Вега посмотрели на него и мрачно кивнули.

– Упокой Бренн его душу, – сказал Манфред.

Вега положил ладонь на плечо Гектора, сжал его и сказал:

– Бергану хотелось бы, чтобы мы продолжали свое дело, Гектор. Нам нужно идти в Айсгарден.

– Значит, наш план остается в силе? – спросил лорд-олень.

– А как иначе? – сказал Гектор. – Мы должны встретиться с герцогом Генриком и узнать, на чьей он стороне.

– В таком случае, будем надеяться на его гостеприимство, – вздохнул Манфред. – В горах Уайтпикс сейчас должно быть много людей, бежавших туда от лордов-котов, прокатившихся через весь Вестланд. Думаю, туда же направляется и половина жителей Дейлиленда после того, как псы из Омира проторили себе дорожку сквозь Лиссию.

– Смерть, повсюду смерть, – прошептала Амелия, глядя влажными от слез глазами на карту. – Это безнадежно.

«А как ты думаешь, братец, по кому она сейчас плачет, по Лиссии или своему мертвому Льву?» – шепнул бес.

Гектор проигнорировал слова беса и поддержал королеву под локоть своей затянутой в черную перчатку ладонью. Амелия взглянула на юного лорда-кабана.

– Ваше величество, мы должны держаться вместе и быть сильными, – сказал Гектор. – Нам нужно показать людям, что им не следует идти в услужение лордам-котам и что у них есть выбор. И еще с нами Дрю – где бы он ни был, он жив, я верю в это.

Амелия настороженно посмотрела на рассматривающего карту Вегу.

– Вы не испытываете угрызений совести, граф? – спросила она. – Капитан Фиск был безоружен, вы могли заковать его в цепи. Вы не должны были убивать его.

– Прошу вас, ваше величество, не нужно оплакивать Фиска. Он был убийцей.

– Как и вы, Вега.

Граф оторвался от карты и кивнул головой.

– Да, как и я, ваше величество. Только я – убийца, который выступает на вашей стороне. Мы на войне. Смерть Фиска помогла развязать язык Рэнсому. Надеюсь, вы согласитесь с этим. И, пожалуйста, не нужно читать мне нравоучений на борту моего корабля. Кстати, короли, за которыми вы были замужем, тоже не боялись пролить кровь.

Амелия поежилась, высвободила свой локоть из руки Гектора и обернулась к своей фрейлине.

– Пойдемте, Бетвин, – сказала она. – Вернемся к себе в каюту. Мы не можем сойти с этого проклятого судна, но, тем не менее, имеем право сами выбирать себе компанию.

Леди Бетвин поклонилась мужчинам и последовала за рассерженной Амелией. Проходя мимо Гектора, она взглянула на него своими огромными карими глазами, заставив учащенно забиться сердце юного верлорда.

«Приглянулась эта девчонка с коровьими глазами? – хихикнул бес. – Я думал, мой брат стал тверже, а ты все такой же слюнтяй, Гектор».

– Мы до сих пор живы только благодаря этому «проклятому судну», – пробормотал Вега сквозь зубы и взглянул на Манфреда, продолжавшего смотреть на удаляющуюся королеву. – Хочешь уйти вслед за ней, Манфред? Например, убедиться, что у нее в каюте все в порядке?

Лорд-олень перевел свой взгляд на Вегу. Гектор наблюдал за бессловесным поединком двух верлордов. Брови Манфреда потемнели, под ними набухли шишки.

«Рога, – прошептал бес. – Сейчас появятся».

– Придержите свой язык, Вега, – медленно процедил герцог, стараясь утихомирить своего Зверя. – Такого я от вас не ожидал.

– Я не собирался вас обидеть, Манфред. Просто вижу, что вы заботитесь о ней, вот и все. Как друг заботитесь, разумеется, и ничего сверх того, – заметил лорд-акула.

«Твой смехотворный маленький Совет разваливается прямо на глазах, – сказал бес. – Посмотри на них, они пререкаются из-за этой старой вдовы, словно школьники. Ты обречен, Гектор. Вы все обречены».

– Молчать! – крикнул Гектор, ударяя по карте обтянутым черной перчаткой кулаком. Манфред и Вега дружно и удивленно посмотрели на него. Затем Вега улыбнулся и снова обратился к карте.

– Мога, – сказал он, указывая остров на карте. Гектор старался уклониться от взгляда Манфреда. Щеки юного верлорда пылали от смущения, впрочем, не только от него. Может, он был слишком груб, но заставил их услышать себя, заставил их замолчать. «А я действительно ровня им?» – подумал он.

– Мога? В самом деле? – угрюмо спросил лорд из Стормдейла.

– Оникс еще не сделал Киту свое предложение. Если нам удастся поспеть вовремя, то кто знает? Может быть, мы сможем пробудить в Ките остатки совести. И тогда он примет верное решение.

– Я бы предложил вообще не приближаться к Моге, – сказал Манфред. – Лучше держать курс прямо на Стурмланд. Мога – слишком опасное место для нас, Вега. Ведь в этом порту находится флот леди-моржа Слоты, разве не так?

Гектору уже доводилось слышать о Слоте, леди-морже из Таскана. Народ Слоты – туземцы с удаленной окраины, известные как Угры, славились своей дикой преданностью, а Лесовикам из Дайрвуда они были верны сильнее, чем другим, более цивилизованным народам Стурмланда. Когда Леопольд сверг старого короля, Вергара Волка, Слота выступила на стороне Льва и в награду за это получила власть в этой провинции, на северном кончике Лиссии. В последующие годы она упрочила свое положение в этом покрытом вечными льдами регионе, вела войны со своими соседями с гор Уайтпикс и наводила страх на заплывающих сюда морских купцов. Отношения между леди-моржом и Советом Волка оставались такими же холодными, как эти ледяные края.

– Действительно, там есть ее люди, хотя сам по себе Мога считается вольным портом. Вся власть на острове принадлежит Босе. Позвольте мне переговорить с ним. Посмотрим, не удастся ли мне заручиться его поддержкой раньше, чем в его дверь постучится Оникс.

– Мы должны идти в Айсгарден, – упрямо сказал Манфред. – Твое мнение, Гектор?

– У нас мало припасов, ваша милость. Нам нужно пополнить запасы пресной воды и провизии. Сами знаете, в какой спешке нам пришлось уходить из Хайклиффа.

– Кроме того, – добавил Вега, – впереди у нас пять судов, которые вышли вместе с нами из Хайклиффа. Много шансов и на то, что кто-то с Моги заметит или уже заметил их, а это значит, что на острове уже знают о нас. Поверьте мне, Манфред, мы должны посетить Босу.

– Все же мне кажется, что мы совершаем ошибку, – сказал Манфред, массируя бровь между большим и указательным пальцем. Свои аргументы он считал исчерпанными.

– Мы отправим на берег пару шлюпок. Гектор, ты сможешь присмотреть за доставкой воды и провизии? А мы с Манфредом отправимся на переговоры с Босой. Пригнем головы и постараемся держаться незаметно.

«Ты только полюбуйся, как ему это нравится, – прошипел Винсент. – Скрываться, заниматься пиратством. Здесь он в своей стихии. Он чувствует, что взял вожжи в свои руки. Раскомандовался».

Вега улыбнулся лорду-кабану и лукаво подмигнул ему.

– Туда и сразу назад. Леди-морж Слота и не узнает, что мы там.

3. Черная лестница

Кучера щелкали своими кнутами, подгоняя впряженных в фургоны лошадей, направляя их в глубь острова, дальше от извилистого края скалы. Колеса фургонов катили по древним колеям, разбитым за столетия проезжавшими здесь повозками. Местные жители называли эту извилистую дорогу Черной лестницей – она поднималась от гавани внизу, шла через город и дальше, вокруг всего гористого острова.

Дрю прижался лицом к бамбуковым стойкам, глядя на проплывающие мимо склоны. В фургоне-клетке их было шестеро, и все они были одинаково несчастны. Спутников Дрю Кесслар отловил во время своих путешествий, и на теле каждого из них на память о долгом плавании в трюме невольничьего корабля остались глубокие шрамы. Во главе каравана ехал лорд-козел Кесслар, за ним – его «товар»: неправедно добытая им «плоть, кровь и кости». Проще говоря – его невольники, рабы.

Черная лестница привела караван в предместье незнакомого города с рынками и лавками торговцев, затем дома стали выше, улицы – чище и шире. Далеко внизу, в гавани, Дрю мог видеть «Баньши» – доставив свой ужасный груз, судно тихо покачивалось на якоре в кристально чистой воде.

На самой высшей точке Черной лестницы не было никакой растительности, только горные склоны, покрытые черными блестящими валунами. Отсюда дорога резко уходила вниз, к расположенной между гор долине. Здесь фургоны прошли сквозь высокие белые ворота, возле которых стояли легковооруженные охранники, внимательно осматривавшие фургоны с сидевшими внутри них пленниками. Местные жители внешне напоминали Джоджо, старшего офицера из экипажа Кесслара, – высокие, мускулистые, смуглые. «Наверное, эта тварь Джоджо отсюда родом», – решил Дрю.

Теперь фургоны спускались по склону в чашу долины, а посередине этой чаши стоял замок, окруженный округлой крепостной стеной, своей формой перекликавшейся с концентрическими кругами Черной лестницы. Центральную часть замка накрывала черепичная крыша, а вот двор позади него рассмотреть было невозможно. Встроенные в крепостную стены башни уходили далеко вверх, к самым облакам, а сами башни были узорными, выложенными из черных и белых кирпичей. Жара стояла невыносимая. То и дело то с одной, то с другой стороны дороги из-под земли вылетали клубы раскаленных газов, над землей стелился горячий пар. Дрю прикрыл ладонью рот, его мутило от знакомого запаха.

Этот запах заставил Дрю вспомнить о том, как Гектор оживлял мертвецов, как он разговаривал с душами тех, кто покинул этот мир. Именно так пахнул – и отвратительно пахнул, надо признать, – тот желтый порошок, которым Гектор чертил на земле круги и знаки, приступая к ритуалу черной магии. Несмотря на жару, Дрю поежился. Он вспомнил кощунственные игры Ванкаскана в Кейп Гала, которые стоили Дрю потерянной кисти левой руки. Тогда он был прикован за левое запястье к стене, а к нему тем временем приближались голодные ходячие мертвецы, которых оживил Ванкаскан. И Дрю пришлось выбирать – либо он откусит себе руку, либо расстанется с жизнью. Когда Дрю закрывал глаза, он мог вообразить, что его кисть по-прежнему на месте, даже ощущал, как сгибаются его – призрачные, конечно же – пальцы. Дрю посмотрел на свою культю, затем еще раз потянул ноздрями воздух.

– Бримстоун, – сказал Дрю самому себе, но его услышал один из сидевших с ним в фургоне невольников.

– Верно, – сказал он. – Сера. А что ты хочешь, здесь же вулканы.

– Добро пожаловать в Скорию!

Если жара и на улице была страшной, то внутри замка – просто невыносимой. Охранники провели закованных в цепи невольников в огромное строение, мимо столпившихся зевак, и они оказались в большом круглом зале.

Вдоль стен стояли каменные столы, заваленные объедками от ночного пиршества. Мухи тучами кружили над столами, усиливая своим жужжанием царившую здесь унылую атмосферу. По стенам горели воткнутые в металлические кольца факелы, а в центре зала стояла большая металлическая решетка, прочно привернутая к полированному базальтовому полу. Сквозь решетку постоянно била струя пара, отчего зал превращался в самую настоящую сауну. Рядом с решеткой стояла жаровня с раскаленными добела углями – в угли были воткнуты металлические клейма на длинных деревянных ручках. Дрю вздрогнул, он сразу догадался, для чего здесь эти клейма.

С высокого мраморного кресла поднялся человек. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки и толстой золотой цепи на груди. Человек широко улыбался, но улыбка его была деланой. Позади кресла стояли еще три так же скудно одетых человека, их фигуры почти терялись в тени и клубах пара. На теле человека, который до этого сидел в кресле, не было ни единого волоска – у него не было даже бровей, отчего его лицо постоянно выглядело удивленным. На его смазанной жиром гладкой коже отражался и переливался разными цветами свет факелов. Дрю прищурился, ему показалось, что глаза обманывают его. Тело человека внезапно осветилось изнутри – сначала серым, потом зеленым светом, затем последовала короткая голубая вспышка, и оно снова потемнело и погасло.

Наконец из-за группы невольников показался граф Кесслар в сопровождении леди-ястреба по имени Шах и направился прямиком к почти обнаженному человеку. Рядом с Дрю стоял Джоджо и присматривал своим единственным глазом за молодым вервольфом. Кесслар и лысый, едва одетый человек обнялись, сердечно пожали друг другу руки и одновременно рассмеялись.

– Мой дорогой Кесслар, – сказал человек в набедренной повязке. – Клянусь Змеями, ты привел с собой и леди Шах! Как обращался с вами Козел, миледи?

Он облизнулся, протянул к леди Шах свою руку, но та отступила на шаг назад.

– Достаточно хорошо, – многозначительно ответила Шах. – Надеюсь, вы выполнили свою часть уговора, Игнус?

Лысый кивнул, провел пальцами по своей гладкой, маслянисто блестевшей груди.

– Как водится между своими людьми, Шах, мы же одной крови.

Дрю не понимал, о чем они говорят, но, тем не менее, внимательно прислушивался. Ему необходимо вернуться в Лиссию, к своим друзьям, к своему народу, поэтому любая информация может оказаться полезной, чтобы ускорить его побег. Шах вела себя странно, все время жалась поближе к Кесслару. «Непонятно, – подумал Дрю, – учитывая то, какие мрачные взгляды она все время на него бросает». Относительно нее у Дрю были свои подозрения. Леди-ястреб спасла его от верной гибели, когда он едва не оказался в руках ходячих мертвецов, вынесла его по воздуху из Кейп Гала – окровавленного, изломанного, – и только затем, чтобы он проснулся пленником в трюме у Кесслара. Все это не укладывалось в голове Дрю.

Игнус повернулся к Кесслару, отвел свой взгляд от Шах.

– А я уж боялся, что ты совсем не вернешься. Был готов к тому, чтобы послать на арену весь твой оставшийся товар, чтобы отпраздновать твою кончину!

– Не торопись, Игнус, – ответил Кесслар. – Мне понадобятся все эти души в Печи, особенно наши братья-оборотни. Я привез для них особый подарок!

– В самом деле? – оживился Игнус и направился к толпе невольников. – Подведите их поближе, я хочу посмотреть на них.

Охранники опустили свои копья и погнали узников на другой конец решетки. Дрю поморщился, ощутив под ногами горячий металл, но заставил себя забыть про боль. Вот когда ему пригодились уроки старого Манфреда, которые он давал юному Волку, стараясь сделать из него настоящего воина.

– Значит, это ты тот самый «особый подарок»? – спросил Игнус. Дрю обернулся – позади толпились остальные невольники, никто из них не решался пройти по горячим металлическим прутьям решетки. Вновь перевел взгляд на Игнуса, желая получше рассмотреть своего маслянисто блестевшего хозяина.

Игнус был стар, ему, наверное, было за семьдесят. Его шея выглядела деформированной, неестественно вытянутой. Широкий рот Игнуса мог, казалось, растягиваться от уха до уха. Глаза у него оказались выпуклыми, бледно-желтыми, с уродливыми, угловатыми зрачками.

Игнус уставился на левую руку Дрю. Джоджо заковал культю Дрю в маленький тесный наручник, чтобы лишить его возможности вырваться.

– У него только одна рука, Кесслар, – с неудовольствием сказал Игнус. – Порченый товар. И ты в самом деле рассчитываешь, что я куплю его у тебя? Нет, он не годится. В свою школу гладиаторов я беру только лучших.

Дрю навострил уши. «Школа гладиаторов? – подумал он. – Интересно, она связана как-то с той Печью, о которой упоминали Кесслар и его дружки-приятели?»

– Полегче на поворотах, Игнус, – сказал лорд-козел, поглаживая свою короткую, раздвоенную бородку. – У оборотней, как тебе известно, есть много видов оружия. Этот, например, может кусаться!

– Продолжай, Кесслар, – фыркнул Игнус. – Расскажи, что за зверя ты привез в Скорию, и я скажу, чего он стоит.

– Нет, Игнус, – ответил Кесслар. Он осмотрел один из столов, выбрал кусок мяса, согнал с него мух, сел в мраморное кресло и впился в протухший ломоть своими расщепленными желтыми зубами. – Ты сам догадаешься, кто он, а я скажу, сколько ты мне за него должен.

Игнус оглянулся на своих спутников, сгрудившихся позади его трона. Эти трое тоже были безволосыми, с выпученными глазами и гладкой, блестящей кожей. Дрю решил, что они родственники уродливого Игнуса. Затем Игнус еще раз внимательно окинул Дрю с головы до ног оценивающим взглядом.

– Из Лиссии? – спросил он.

Кесслар кивнул, рот его был забит мясом.

– Я полагаю, северянин, – продолжал Игнус. – Лорд-баран?

Кесслар поперхнулся и сплюнул. Плевок угодил на металлическую решетку и зашипел.

– Следующего барана, которого встречу, я остригу и выпотрошу. Не перевариваю моих жалких кузенов.

– Тогда лорд-кабан?

– Слишком мускулист, – рассмеялся Кесслар. – Посмотри, как он сложен. Создан, чтобы убивать.

– Какая-то разновидность лорда-пса?

– Больше.

– Медведь! – воскликнул Игнус, в восторге хлопая в ладоши. – Ты привез мне лорда-медведя?

– Когда ты сказал «собака», был ближе к истине…

Игнус медленно повернул голову, взглянул на Дрю свежим, пытливым взглядом. Подошел ближе, прищурил свои выпученные глаза, разлепил тонкие губы, обдав Дрю запахом гнили.

– Волк?

Кесслар медленно зааплодировал, не поднимаясь с кресла.

Игнус стремительно обернулся к нему.

– Не верю! – прошипел он. – Все Волки умерли, Вергар был последним, Лев позаботился об этом!

– Он упустил одного из них, слишком спешил насадить всех Волков на свой меч.

– Ты лжешь!

– Он говорит правду! – огрызнулась Шах. – Сними с него серебряный ошейник и убедись сам, если ты такой смелый!

Джоджо полез в висевший у него на поясе мешок, вытащил из него короткий молоток и долото с плоской головкой – эти инструменты он использовал, когда нужно было снять с невольника ошейник, – и протянул их Игнусу. Лорд Скории покачал головой и глумливо улыбнулся, глядя на высокого работорговца.

– Я вижу, ты все еще пользуешься услугами этой скотины, – сказал он Кесслару.

– Джоджо? Разумеется. Один из лучших наших образцов.

– И не кусает тебя за руку, как меня?

– Нет, стал наконец очень исполнительным.

Игнус выпятил грудь, маслянистая кожа пошла волнами, когда он неожиданно стал увеличиваться в объеме. Джоджо, несмотря на свой высокий рост, нерешительно сделал шаг назад, когда Игнус навис над ним. Было видно, что Игнус контролирует свою трансформацию, не дает своему Зверю развернуться в полную силу и желает только припугнуть Джоджо. «Интересно, – подумал Дрю. – Еще один оборотень. Но из какого рода?»

– Как только мне представится такая возможность, я швырну тебя в жерло вулкана, – сказал Игнус и толкнул Джоджо. Тот отшатнулся назад.

– Если повредишь его, тебе придется заплатить, – хихикнул Кесслар. Шах продолжала пристально смотреть на Дрю, а Игнус еще раз обошел его кругом.

– Твой хозяин говорит, что ты вервольф?

– Он не мой хозяин, – после долгой паузы ответил Дрю.

– Очень самонадеянные слова для человека, которого ожидает Печь, – рассмеялся Игнус.

– Если бы я знал, что такое Печь, я специально для тебя задрожал бы от страха.

– Скоро задрожишь, – пообещал Игнус. Он снова оглядел Дрю так, словно перед ним был кусок мяса, и облизнул губы. Быстро моргнул выпученными глазами, затем опять обратился к Кесслару.

– Сколько?

– Помнишь, сколько ты заплатил за Стамма? Удвой сумму.

– Ты что, шутишь? – удивился Игнус.

– Не шучу, Игнус. Ты даже вообразить не можешь, чего мне стоило доставить этого оборотня в Скорию. Этого верлорда разыскивают по всей Лиссии и в Басте, несомненно, тоже – сейчас за ним охотятся и Коты. Это последний из Серых Волков и, как утверждают, законный наследник трона Вестланда!

Кесслар поднялся с кресла и подошел к Игнусу. Протянул ему раскрытую ладонь. Игнус протянул в ответ свою руку, но в последний момент Кесслар отдернул ладонь и погладил ею свою короткую бородку. Затем кивнул и сказал, бросив на Дрю лукавый взгляд:

– Я сказал, вдвое больше, чем за Стамма? Я пошутил. – Он снова протянул Игнусу руку и твердо сказал: – Втрое больше. По рукам?

Игнус взял ладонь Кесслара и крепко пожал ее.

– Согласен, пока не поздно, иначе ты обдерешь меня до нитки.

Работорговец криво усмехнулся, а один из помощников Игнуса подошел к жаровне с углями. Двое охранников схватили Дрю за плечи и крепко держали его, пока помощник шевелил угли.

– Для Волка необходимо серебряное клеймо, – сказал Игнус, когда его помощник вытащил металлическое клеймо из жаровни. Дрю узнал светящийся серебряный знак на конце маленькой кочерги – вписанный в круг треугольник. Такое клеймо он видел на плече Джоджо. Дрю охватил гнев при мысли о том, что эти негодяи сейчас поставят свое клеймо на нем, последнем из Серых Волков и законном короле Вестланда, и еле сдержал своего Зверя. Трансформироваться сейчас, с ошейником на горле, означало бы убить себя. При приближении помощника Игнуса с клеймом в руке он дернулся, ударил одного из державших его охранников ногой в живот – тот со стоном повалился на покрытый металлической решеткой пол, – но второй охранник удержал Дрю, и его тела коснулся раскаленный металл.

Крик Дрю, должно быть, услышали даже внизу, в далекой гавани.

4. «Дом Белого Кита»

Соленый ветер свистел над мощеными улицами Моги, хлопал ставнями, заставил горожан укрыться в своих домах. Осень вступила в свои права, за нею приближалась зима, и смена времен года здесь, на севере, ощущалась раньше, чем в каком-то другом уголке Лиссии. Вдоль берега толпились кабачки и таверны, как магнит манившие к себе проходивших мимо них матросов и рыбаков – здесь они могли найти еду, выпивку, компанию, которая поможет им скоротать вечерок, а заодно и облегчить свои кошельки. На мысе горел старинный маяк. Он был установлен на природной скале и гордо поднимался над гаванью. По периметру маяка вверх вели высеченные в скале ступени, они вели к деревянной платформе на вершине двенадцатиметрового маяка. На платформе стоял одинокий смотритель маяка, наблюдавший за раскинувшимся внизу городом и гаванью.

Самой большой таверной был «Дом Белого Кита» – скорее замок, чем обычная забегаловка. Трехэтажный, не уступающий по площади четырем обычным тавернам дом с гранитными зубцами на крыше и с четырьмя установленными по ее углам башенками. Помимо закусок и хорошего эля – которые, надо признать, стоили здесь недешево – «Белый Кит» славился также своим игорным залом, где заядлый игрок мог найти все, что пожелает его беспокойная душа.

В глубине зала, позади игроков и любителей потешить желудок, находилась лестница, ведущая в мезонин, нависавший над столами и стойками баров. Мезонин охраняли громко галдящие мужики, больше похожие, впрочем, не на охранников, а скорее на пиратов. Здесь, на двух больших атласных подушках напротив импозантного барона Босы сидели граф Вега и герцог Манфред. В данный момент Кит из Моги был занят тем, что разливал вино по трем золотым кубкам. Манфред все время старался сохранить равновесие – а заодно и достоинство – возясь на одной из подушек, Вега же сидел спокойно и ровно, скрестив свои ноги, и выглядел не просто спокойным, но даже несколько развязным. Сверкнув кольцами на пальцах, Боса передал два кубка своим собеседникам, взял третий кубок сам и поднял его в воздух.

– Тост, – сказал он своим низким, сочным голосом, который сделал бы честь любому театральному актеру. – За моего дорогого старого приятеля Вегу и его прекрасного друга Манфреда!

Манфреда несколько удивил цветистый язык барона, Вега же, и бровью не поведя, ответил в тон Босе:

– И за доброе здоровье и многие лета нашего любезного хозяина, чудесного Босу!

Барон расцвел от удовольствия. Он оказался самым необычным пиратом, которого лорд Манфред когда-либо встречал за всю свою жизнь. Боса был огромен – настоящий кит, в полном смысле этого слова. Огромный живот барона подушкой спускался ему на колени. Руки Босы скрывали широкие рукава черной шелковой кофты, которая была бы вполне уместна на какой-нибудь танцовщице. Могучая шея под массивным подбородком перехвачена толстой двойной золотой цепью, лицо излучает веселье.

– Давненько мы не сидели с тобой за стаканом доброго вина, дорогой Вега, – пророкотал Боса, отхлебывая из своего кубка с кларетом. Его охранник стоял на почтительном расстоянии, но при этом внимательно следил за каждым движением двух гостей своего хозяина.

– В самом деле. Я был занят, непредвиденные обстоятельства, увы. Была небольшая проблема с Леопольдом, отнявшим у меня мои острова.

– Наслышан, наслышан об этом, дружище дорогой. Страшное дело. Поговаривают, что сейчас на твоих островах безнаказанно хозяйничает Кракен.

– Да, этот проклятый моллюск из вонючей лужи.

– Разве можно верлорду так говорить о другом верлорде?

– Пятнадцать лет, Боса, – сказал Вега, делая глоток из кубка. – Чертовски долгое время для постоянно гноящейся раны.

Лорд-кит посмотрел на Манфреда и улыбнулся:

– Должен сказать, что для меня несказанная честь принимать лорда из Стормдейла в своих скромных апартаментах. Далеко же вас занесло от дома, герцог Манфред. Представить себе не могу, что за события побудили вас проделать столь долгий путь до Моги.

Манфред почувствовал, что начинает краснеть, и откашлялся.

– Я уверен, что вам хорошо известно, что привело нас сюда, барон Боса, – сказал он.

Вега поднял руку, словно прося прощения за своего товарища, высказавшегося вот так, в лоб, но барон успокаивающе помахал ему в ответ.

– Они не слишком-то привыкли выбирать слова, эти горцы, не правда ли, Вега?

– А я к тому же не привык танцевать вокруг да около, – добавил Манфред. – Эти игры не для меня.

– Вы не любите танцевать? – притворно огорчился Боса, а затем наклонился ближе к своим собеседникам. Лицо его внезапно стало очень серьезным, жирные щеки напряглись, поджалась нижняя челюсть. Верлордов сладкой волной обдал источаемый бароном аромат роз.

Боса вновь заговорил – негромко, без своей прежней игривости.

– Значит, игры кончились. Рассказывайте, зачем вы здесь.

Вега подался вперед, пытаясь разрядить напряжение, возникшее между Китом и Оленем.

– Боса, я полагаю, тебе известно о событиях в Хайклиффе, думаю, об этом известно сейчас на каждом островке в Белом море. Лорды-коты из Баста выступили на стороне Льва. Леопольд мертв, но они посадили на трон Лукаса.

– Но почему они пришли в Лиссию? – спросил лорд-кит, поднимая свой жирный палец. – Разве не вы свергли короля, чтобы самим занять его место? Разве это не законная причина, чтобы Коты нанесли ответный удар?

– Не совсем так, – сказал Манфред. – Леопольд был свергнут последним из оставшихся в живых сыном Вергара, этого паренька зовут Дрю Ферран. Ему удалось избежать смерти от лап Льва, когда он был еще младенцем. Его вырастила одна фермерская семья с Холодного побережья. Леопольд едва не казнил парня накануне свадьбы своего сына с леди Гретхен. Мы постарались, чтобы этого не произошло.

– У Вергара остался наследник?

– Да, – сказал Вега. – Законный король Вестланда. Вот почему Оникс явился в Лиссию – сохранить на троне одного из своих родственников-котов и взять под свой контроль все Семиземелье.

– Где сейчас сын Вергара?

Манфред и Вега смущенно переглянулись.

– Этого мы не знаем, – признался лорд-акула. – Все довольно сложно.

– Так вы потеряли своего короля? – спросил Боса, пряча усмешку.

– У этого парня сильный характер и железная воля, – сказал Манфред. – Он настоящий сын своего отца, хотя и не совсем такой же, как он. Он ринулся на юг, без войска, спасать жизнь своей подруги. Он умеет отличать, что правильно, а что нет, но обладает при этом состраданием к другим, что довольно редко встретишь среди верлордов. Он дружелюбен со всеми.

Трое верлордов немного помолчали, глядя куда-то поверх игорного зала, откуда доносилась музыка.

– Мой дорогой, любезный Вега, – сказал наконец Боса. – Если ты и твои друзья явились сюда в поисках убежища, боюсь, что вы выбрали неподходящее место. Я не хочу вставать поперек дороги этим бастийцам и совершенно не склонен начинать войну с Гулем. Уже много лет я не поднимал на палубу свою задницу, даже не уверен, что она теперь влезет на борт!

– Мы пришли не за военной помощью, старина, – сказал Вега. – Я знаю, на каком ящике сидит твоя задница на этом заброшенном, Соша знает где, острове, Боса. В этом ящике хранится все золото, что было награблено на Белом море за последние полсотни лет, ты богаче любых десяти верлордов, вместе взятых. На эти деньги можно развязать большую войну.

– Не хочу извиняться за свое состояние. Оно добыто нелегким трудом, Вега. Да, я торговец, игрок, джентльмен удачи, называй меня как знаешь.

– Зверь из Баста у тебя под дверью, Боса. Все, о чем я тебя прошу, – не ввязывайся в начинающуюся войну на стороне Котов. Я уважаю твое решение не воевать на нашей стороне, но, пожалуйста, не помогай тем, кто ищет нашей смерти.

Боса потер подбородок большим и указательным пальцами.

– Согласен, мой дорогой Вега. Даю тебе слово. Если сюда действительно явится Гуль или Коты, я предложу им свою ослепительную улыбку, искрометную мудрость и стакан самого лучшего вина. И ничего больше.

Вега и Манфред поднялись с подушек, обменялись рукопожатиями с Босой, скрепляя договор. Боса тоже поднялся на ноги, раскинул руки и обнял верлордов – одного, затем второго. Манфред заметил за плечом лорда-кита улыбающееся лицо Веги. Тот, казалось, наслаждался замешательством Оленя.

Тут Вега заметил, что посетители, сидевшие внизу, в игорном зале, собираются возле больших эркерных окон, выходящих на ведущую к гавани улицу. За окнами показалась бегущая толпа, у дверей таверны послышались гвалт, крики, топот.

– Мога не только мой родной дом, но и вольный порт, не входящий ни в одну из Земель, поэтому на моем острове можно встретить самых разных, и порой довольно опасных типов. С вами на берег сходил еще кто-нибудь с «Мальстрема»?

Вега быстро взглянул на Манфреда и ответил за них обоих:

– Гектор.

– Назад, на «Мальстрем»!

Дюжина матросов Веги бежала вдоль гавани, пытаясь удержать в руках бочонки и мешки. В лицо им бил ветер, за спиной кипела схватка. Гектор держался в центре группы, призывая возвращаться в шлюпки. Половина купленных на местном рынке припасов уже была брошена во время поспешного бегства. Драка позади беглецов продолжалась, звенела сталь – это оставшиеся в арьергарде матросы прикрывали отход остальных. Гектор в очередной раз проклял свое невезение.

Порученная ему задача была несложной. Пока Вега отправился на переговоры с Босой, Гектор должен быть пополнить запасы воды и провизии на «Мальстреме». Первый помощник Веги, Фиггис, должен был сопровождать Гектора – отвести его к их постоянному поставщику и заключить с ним сделку.

Все представлялось предельно простым – Гектор платит деньги, матросы доставляют припасы на корабль. Но Гектор не принял во внимание возможные осложнения, которые неминуемо должны были произойти в подобного рода порту.

Пока Гектор, Фиггис и наиболее надежные члены экипажа были заняты этим делом, несколько матросов тайком улизнули, чтобы наскоро пропустить стаканчик в ближайшей таверне. Но за одним стаканчиком последовал второй, третий, пятый, и к тому времени, когда пришла пора возвращаться на «Мальстрем», вспыхнула ссора.

К несчастью для Гектора, в центре стычки оказались его люди, Ринглин и Айбел. Вскоре кто-то кого-то ударил, затем в воздухе замелькали кулаки, а там и ножи. Еще немного, и двое местных пьяниц свалились у дверей таверны «Счастливая Девятка» замертво, зарезанные телохранителями лорда-кабана. Начался хаос.

Пробегая мимо маяка Моги, матросы игнорировали тревожные крики стоявшего на наблюдательной площадке смотрителя, их сейчас больше всего занимало то, как бы в целости доставить груз на свой корабль. Шум драки усилился, и Гектор стал пробиваться назад, подгоняя по пути матросов.

«Какого они сваляли дурака, поручив такую опасную миссию барону из Редмайра, – проскрипел бес-Винсент. – Кто мог подумать, что обычный поход на рынок обернется кровопролитием?»

Ринглин и Айбел были в гуще схватки, плечом к плечу с ними отбивались против десятка местных жителей еще трое матросов Веги, а к месту драки спешили на помощь своим новые головорезы.

– Отходите! – крикнул Гектор, но его голос затерялся в общем шуме. К этому времени уцелевшие припасы были уже погружены в лодки. Гектору и его людям пора была отчаливать, и побыстрей, иначе все они полягут на этом берегу. Гектор еще раз прокричал команду, но его опять никто не услышал. Ринглин и Айбел, казалось, упивались возможностью как следует подраться.

«Не слушают они тебя, братец! Не умеешь командовать собственными людьми?»

Гектор оглянулся на пристань, где ждал Фиггис, готовый забрать их в шлюпки. Лорд-кабан вновь повернулся лицом к схватке, поскользнулся на мокрых камнях набережной и тут же получил скользящий удар по груди клинком короткой абордажной сабли. Противник Гектора только что выдвинулся вперед, зарезав перед этим одного из матросов Веги, и намеревался одним ударом вспороть магистру живот. Гектора спасло то, что он в момент удара потерял равновесие – кортик только разорвал ему куртку, а сам лорд-кабан упал, приземлившись на свой зад.

Еще секунда, и нападавший оказался поверх Гектора, ударил магистра по лбу плетеным эфесом сабли. Из глаз лорда-кабана посыпались искры, Гектор вскинул руки вверх и от отчаяния впился ногтями в глаза противнику. Тот закричал и схватился за лицо. Вокруг Гектора звенела сталь, воздух гудел от криков и проклятий. Чей-то сапог походя задел по виску Гектора – от этого нового удара его голова опять пошла кругом. Гектор наугад пнул своего навалившегося сверху противника коленом в живот и освободился от него.

«Беги, братец, беги!»

Гектор перевернулся на четвереньки и таким образом поскакал по лужам. Подняв голову, он увидел далеко впереди себя Фиггиса, который неистово звал его к себе. Затем Гектора припечатал к земле удар сапогом по пояснице, а затем коленом по почкам. Навалившийся сверху противник схватил Гектора за волосы, запрокинул назад его голову, обнажая горло магистра. В такой ситуации Гектору следовало бы натравить на нападавшего своего беса, но он утратил контроль над ним. Дух убитого брата преследовал Гектора со дня смерти Винсента. Со временем благодаря своим знаниям в области черной магии Гектор научился контролировать беса и даже, при необходимости, спускать его с цепи, словно бойцового пса. Но сейчас, в пылу драки, Гектора оставило его обычное спокойствие, и он растерялся.

Клинок не успел коснуться горла Гектора, он куда-то исчез вместе с навалившимся сверху противником. За спиной магистр услышал только вопль – по всей видимости, это кричал как раз его противник, – вслед за которым раздался хруст. Гектор перевернулся на спину. Вега и Манфред – оба уже трансформировавшиеся – стояли в центре свалки. Увидев лордов-оборотней, враги поумнее поспешно начали отходить, а те, что поглупее и драчливее, рискнули остаться.

Лорд-олень принялся молотить этих смельчаков кулаками, расшвыривать в стороны своими рогами, разгонять пинками.

Вега обходился со своими противниками намного жестче. Здесь в воздух летели откушенные акульими челюстями руки и ноги, фонтаном полилась кровь. В считаные секунды набережная была очищена от врагов, к матросам с «Мальстрема» возвратилась уверенность, а их капитан немного остыл, хотя еще не до конца.

– Благодарю за то, что вы так своевременно пришли нам на помощь, капитан… – начал один из матросов и тут же получил от все еще трансформированного Веги удар то ли рукой, то ли плавником по лицу, от которого свалился и проехал несколько метров по мокрой набережной.

– Заткни свою погремушку, Карни, – проревел Вега. – Не будь ты нужен мне на «Мальстреме», я прямо здесь содрал бы с тебя шкуру! Наши враги скоро вернутся, и их будет еще больше. Бегом на корабль, мы снимаемся с якоря! Немедленно!

Матросы не тронулись с места, со страхом разглядывая своего трансформированного капитана.

– Вы что, оглохли, тетери? – остервенело закричал Вега, выкатив немигающие, черные, как бездонный колодец, глаза и обнажая ряды белоснежных, острых как бритвы зубов. – Пошевеливайтесь!

Теперь матросы ринулись бежать к шлюпкам, только Ринглин и Айбел неторопливо прошли мимо подавленного Гектора, окинув его презрительными взглядами. Толстый коротышка похлопал своего дружка-верзилу по спине, и они, одновременно и лениво, спрятали за пояса свое оружие. Тут уж Вега не стерпел. Он одним стремительным движением ухватил каждого из них за горло, высоко поднял над головой и принялся трясти их в воздухе. Потерявшие спесь дружки кричали, беспомощно махали руками. Манфред сунулся было успокоить Вегу, но остановить разошедшегося Принца пиратов оказалось не так-то просто.

– Отойди, Манфред, – рявкнул Вега и поднял голову, обращаясь к трепыхающимся в воздухе негодяям. – Ведь это была ваша идея – затеять драку на Моге, не так ли? Это были люди Слоты. Слышали, Слоты! Мои парни, конечно, не ангелы, но они не самоубийцы!

– Они… обесчестили нас… – задыхаясь, выдохнул Ринглин.

– У тебя нет чести! – взвыл Вега. – Интересно, что может помешать мне убить вас прямо здесь и сейчас?

Он сильнее сжал глотки Ринглина и Айбела – еще секунда, и он свернет им шеи.

– Помешает то, что они телохранители лорда-кабана, – сказал Гектор, стараясь перекрыть голосом унылое завывание ветра. Магистр уже успел подняться на ноги, хотя трансформировавшийся Вега по-прежнему смотрел на него сверху вниз. Смотрел, не веря своим ушам. – Нападение на моих людей означает нападение на Редмайр. И лично на меня.

Вега выпустил Ринглина и Айбела, и они покатились на землю, но тут же вскочили на ноги и припустили во всю прыть догонять ушедших вперед матросов с «Мальстрема». На камнях набережной остались только трое верлордов, и каждый из них испытывал тревогу и неловкость. Где-то вдали слышались крики – это звали подмогу люди Слоты. С того места, где стояли верлорды, было заметно, как быстро увеличивается толпа людей Слоты, грозя превратиться в действительно серьезную силу.

– Нам нужно вернуться на «Мальстрем», – сказал Манфред, беря Вегу под локоть. Капитан вывернулся, посмотрел на маяк. Смотритель уже зажег на вершине маяка огонь, пламя жадно пожирало сложенные шалашиком сухие доски. В грозовое ночное небо летели искры, медленно поднимался столб темного дыма.

– Ваш идиот лорд-кабан только что восстановил против нас леди Слоту, Манфред. И если вы еще раз сунетесь со своими нравоучениями… – Он задохнулся от гнева, а затем закончил, указывая пальцем на Гектора: – Держите себя в руках, магистр. Или я сам возьму вас в руки.

5. Восьмое чудо печи

Копье ударило в висок Дрю. Кожа треснула, голова откинулась назад, и он рухнул на пыльную землю. В ушах у него звенело. Хотя учебное оружие было тупым и деревянным, ударить оно могло очень сильно. Дрю откатился в сторону, а в землю, как раз в то место, где секундой назад находилась его голова, воткнулось копье. Соперница непринужденно вытащила копье, сделала пируэт и вновь приготовилась атаковать Дрю. Перекатившись по утрамбованному земляному полу арены, юный Волк избежал нового удара копья, направленного на этот раз в его обнаженный живот. Предугадав следующее движение Дрю, его соперница быстро прыгнула вперед, готовясь нанести Волку точно направленный удар ногой в челюсть.

Именно на это Дрю и рассчитывал.

Его рука уже рванулась вверх, ухватила отведенную назад ногу соперницы, ногами Дрю сделал «ножницы», подсекая голень оставшейся стоять на земле ноги. Шумно выдохнув, соперница упала на землю рядом с Дрю. Он потянулся к ней, забыв на секунду о том, что у него больше нет двух рук – культя левой руки повисла в воздухе. Выругавшись про себя, Дрю перевернулся, прижал свою лишенную кисти руку к горлу соперницы. Одна из ее рук оказалась подвернутой ей за спину, вторую крепко держал своей здоровой рукой Дрю. Теперь ему нужно было ударить соперницу по голове – их схватка длилась до двух ударов в голову; второй определял победителя.

Соперница дернулась, пытаясь освободиться, но Дрю успел перехватить ее. Она оскалила зубы, попробовала укусить Дрю за предплечье, но Дрю не позволил ей этого. Глаза соперницы были янтарно-желтыми, черные зрачки на них превратились в узкие щелки. Дрю посмотрел на ошейник соперницы – он был серебряным, как и у него самого. «Если она трансформируется, то умрет», – подумал Дрю.

– Заканчивайте! – крикнул тренер гладиаторов, жилистый пожилой мужчина по имени Гриффин, и щелкнул своим кнутом по земле рядом с бойцами. В лицо Дрю и его соперницы полетела туча пыли. Дрю помедлил еще секунду, затем отпустил свою соперницу и откатился в сторону.

Соперница стремительно вскочила на ноги, зашипела на Дрю, потянулась за своим деревянным копьем. Дрю остался стоять на коленях, тяжело дыша, подняв голову вверх, к жестокому небу. Его кожа лоснилась от пота, горела от долгих часов, проведенных под беспощадным солнцем.

– Я не хочу бить ее, – крикнул Дрю, глядя на Гриффина. Старый гладиатор покачал головой и поднял свой кнут для следующего удара. Девушка стремительно подпрыгнула, и спряталась за спиной Дрю – он не сделал попытки уклониться от нее. Оба они были невольниками, жертвами, которых готовили к грязной игре на потеху Кесслара и Игнуса. Дрю надеялся, что его сострадание найдет отклик в душе этой девушки.

Напрасно надеялся.

– Тогда ты умрешь, – сказала девушка и сильно ударила своим деревянным копьем по голове Дрю.

Из сонного забытья Дрю вывел звон тарелок и горшков – от этих звуков его череп буквально раскалывался. От своей матери Дрю знал, что такое мигрень – когда начинался приступ, каждый раздавшийся в доме шорох казался ей грохотом молота по наковальне. Сейчас Дрю лежал на деревянном столе, стоявшем в углу людуса – общей комнаты, служившей гладиаторам одновременно столовой и амбулаторией. Товарищи Дрю по несчастью – рабы и гладиаторы, – они ходили вокруг него, ели, смеялись, безразлично посматривали, как он ворочается на досках. Навес из пальмовых веток прикрывал их сверху от палящих лучей полуденного солнца – тренировка была остановлена, наступил обеденный перерыв.

Дрю свесил со стола ноги, осторожно поднялся и осмотрелся вокруг. Другие оборотни держались отдельно от остальных рабов, сидели все вместе за своим собственным столом. Отличить их друг от друга было несложно. На шее обычных рабов были надеты чугунные ошейники, на оборотнях – серебряные. Одинаковым было лишь клеймо у них на руке – вписанный в круг треугольник. Такое же клеймо Дрю видел у Джоджо. Теперь такое же клеймо есть и у самого Дрю.

Он покосился на свое левое плечо. Гнев Дрю на Игнуса и Кесслара, которым он позволил еще сильнее изуродовать себя, не утихал ни на минуту. Стоило Дрю прикрыть глаза, и он снова чувствовал прикосновение раскаленного металла к своей коже. Опухоль на обожженной ране не проходила – серебряное клеймо хорошо сделало свое дело. «Выходит, Джоджо тоже был рабом? – подумал Дрю. – Или гладиатором?»

Неподалеку стояла Шах, она разговаривала с Гриффином. Случайно заметив, что Дрю поднялся, Шах сразу же направилась к нему, а старый тренер гладиаторов остался на месте, зорко наблюдая за ними издали.

– Очнулся, Восьмое чудо Печи, наш новый верлорд, у которого будут толпы болельщиков? Хорошо, а то ты едва сам себя не погубил сегодня утром, – сказала она.

– Это было деревянное оружие, – ответил Дрю, потирая затылок. – Какой от него может случиться вред?

– Не заносись, Волк. Не забывай, у Табу есть и другое оружие. При желании она может вырвать тебе глотку своими когтями.

– К какому бы роду оборотней она ни принадлежала, она сама рисковала умереть на месте, если бы начала трансформироваться. А самоубийцей она мне не кажется. – Он посмотрел в сторону сидевшей среди других обедавших оборотней молодой женщины. – Неблагодарная, но не склонная к суициду.

– Ты недооцениваешь свою соперницу. Не приходило тебе в голову, что она умеет управлять своей трансформацией лучше, чем ты?

– Мне не приходило в голову, что в ответ на мою доброту меня шарахнут по той же самой голове, – ответил Дрю, сердито покосившись на Шах.

– Твоя доброта тебя погубит.

– Прошу прощения, – холодно сказал Дрю. Он не очень любил Шах и не был в настроении выслушивать поучения от одной из приближенных Кесслара. Дрю пошел к раздаточному столу, за которым двое рабов разливали по мискам жидкую бесцветную кашу. Взял одну из мисок и направился к столу, где сидели оборотни. Их было семеро.

– Можно мне присоединиться к вам? – нетвердым голосом спросил Дрю.

Каждый из семерых выглядел весьма грозно, и, похоже, никто из них не был очень-то рад видеть Дрю. Два сидевших на дальнем краю стола оборотня быстро переглянулись. Они выглядели как братья – одинаково грузные, широкоплечие, с огромными, густо покрытыми волосами руками. Один из них раскрыл ладонь руки и жестом пригласил Дрю присаживаться напротив. Дрю улыбнулся и присел к столу рядом с еще одним огромным человеком, который занимал почти всю скамейку – Дрю пришлось пристроиться на самый ее краешек. Человек мельком взглянул на Дрю, презрительно повел своим широким носом и губами и снова отвернулся в сторону.

– Не обращай внимания на Крига, – сказал один из волосатых братьев. – У Носорогов отвратительный характер, даже когда они в хорошем настроении.

– Что такое носорог?

Братья удивленно переглянулись. Даже громила по имени Криг удостоил Дрю своим взглядом, прежде чем покачать головой. Дрю низко пригнулся на своей скамейке, смущенный своим невежеством, и принялся молча переправлять пальцами себе в рот безвкусную кашу.

– Выходит, ты из Лиссии? – спросил второй брат.

– Говорят, что ты Волк, – сказал первый. – Это правда?

Дрю кивнул. Интересно, куда заведет этот разговор?

– Далеко ты оказался от дома, – сказал брат номер два. – Тебе придется многому учиться.

– Например?

– Во-первых, ты должен знать, что демонстрировать Табу свою доброту – самый верный и короткий путь быть убитым.

Сидевшая на противоположном конце стола молодая женщина сверкнула в их сторону своими янтарными глазами. Братья дружно рассмеялись.

– С другими она не церемонится, наша бедная маленькая принцесса! – сказал брат номер два.

– Заткни пасть, Балк, или я сама ее тебе заткну, – крикнула женщина. Балк пренебрежительно махнул в ее сторону рукой.

– В Печи будешь бахвалиться, девочка, – сказал брат Балка. – Мы с братом поучим там тебя хорошим манерам, поелозишь ты у нас в пыли.

Дрю заметил, что никто из остальных оборотней не присоединился к разговору, все они сосредоточенно смотрели в свои миски, не обращая внимания на болтовню соседей.

– Ты храбрый только рядом со своим братом, Арик, – огрызнулась девушка. – Но я еще увижу твою спину, не век тебе удастся держать ее в тени.

Арик вызывающе ухмыльнулся, обнажая все свои зубы.

– Во-вторых, всегда спи вполглаза и даже во сне оставайся начеку, Волк, – продолжил Балк. – Я еще не видел тебя в Печи, но полагаю, что ты можешь драться. Если твои соперники думают так же, им выгоднее прикончить тебя ночью, чем остаться при свете дня лицом к лицу с твоими клыками и когтями.

Дрю посмотрел на сидящих рядом с ним за одним столом оборотней и поежился при мысли, что любой из них может с удовольствием убить его при первой же возможности.

– И последнее, – сказал Балк, переходя на шепот. Дрю наклонился ближе, чтобы расслышать, и его обдало запахом гнили изо рта гиганта. – Не надейся найти здесь друзей.

Сказав это, Балк макнул Дрю лицом в миску с кашей, а когда тот резко выдернул из миски свою голову и поднял ее вверх, ударил юного Волка кулаком в челюсть. Дрю свалился со скамьи на жесткий, утоптанный пол, а братья швырнули в него свои миски, рассмеялись и ушли из-за стола. Дрю остался лежать на полу, потрясенный и разгневанный.

– Держи.

Дрю посмотрел вверх и увидел перед собой раскрытую ладонь Крига. Юный вервольф подозрительно покосился на нее, а Носорог добавил:

– Или продолжай валяться на полу, как собака. Выбирай сам.

Дрю ухватился за протянутую руку, большие пальцы Носорога обхватили его ладонь. Криг легко, как ребенка, поднял Дрю с пола и усадил на скамью рядом с собой.

– Спасибо, – застенчиво сказал Дрю.

– Не привыкай к тому, что тебе будут протягивать руку помощи, парень, – пробурчал в ответ широконосый гигант. Сидевший напротив них верлорд фыркнул. Хотя Криг был гигантом, он заметно уступал этому оборотню ростом, как прикинул Дрю, не менее двух с небольшим метров. Он уже видел двух таких огромных оборотней в этом зале – они тогда ссорились и изо всех сил молотили друг друга.

– А от этих Горилл всегда держись подальше, – сказал Криг. – Они всегда нападают на тех, кто слабее их, а своими зубами кусаются как черти.

– Ты говоришь так, словно знаешь это по себе.

– Они всех здесь перекусали, и меня тоже. Лучше всего не отвечать им, тогда они быстро отстанут, – Криг посмотрел в сторону девушки на другом краю стола. – Табу этот урок еще не усвоила.

– Они кусали меня, я стала кусаться в ответ, – огрызнулась Табу. – Это я вскоре преподнесу им урок.

– Похоже, все Кошки неспособны подставить обидчику вторую щеку, – печально покачал головой Криг.

– Кошки? – вздрогнул Дрю и спросил Табу: – Так вы леди-кошка?

– И что с того? – резко ответила она. – Ты что, уже встречался с представителями моего рода?

– Да, доводилось сталкиваться.

Сидевший по другую руку от Крига лохматый оборотень перегнулся через Носорога и сказал Дрю:

– Можешь забыть о принадлежности к разным родам. Здесь, в Печи, мы должны держаться вместе.

О Печи Дрю уже слышал. Это была арена, на которой проходили бои гладиаторов, а Печью называлась она потому, что находилась на покрытом действующими вулканами горном плато Скории.

– Держаться вместе? – переспросил Дрю. – А я думал, они хотят, чтобы мы перебили друг друга.

– Иногда это действительно случается, когда Игнус и его гости пребывают в садистском настроении, но вообще-то нас, оборотней, берегут, мы здесь считаемся главным аттракционом, – сказал лохматый. Даже в человеческом обличье его плечи были непомерно широкими, покрытыми тугими буграми мускулов, а торчащие во все стороны волосы покрывали голову оборотня, словно плохо сплетенная тростниковая крыша. Глаза оборотня были темными, с тяжелыми веками, уголки широких губ опущены вниз, придавая лицу унылое, задумчивое выражение. – Ты собственность лорда Скории, такая же, как любой из нас. За пределами Печи жизни для нас нет. Мы должны драться с теми, кого против нас выставит хозяин – будь то человек, зверь или монстр.

– Монстр?

– Ты правильно расслышал Стамма, – сказал Криг.

Дрю слышал разговоры о разных животных, которых приготовил Игнус для своей арены. Их держали внутри круглых стен Печи, вдали от глаз Дрю и других гладиаторов.

– Итак, мы должны приглядывать друг за другом? – спросил Дрю, пытаясь разобраться в обстановке. Гориллы, судя по описанию гиганта, были жуткой парочкой, и Дрю не думал, что они вспомнят о нем и тем более придут на помощь, окажись он в отчаянном положении в Печи. Девушка, Табу, тоже казалась ему слетевшей с катушек, готовой в любой момент взорваться.

Гигант вздохнул, тяжело и долго. Он был немолод, пожалуй, ровесник Бергана, годы и арена не были милостивы к нему. Тело гиганта покрывали шрамы, его задубевшая кожа была сухой и серой. Грустно смотрели его темные глаза с загнутыми вниз веками.

– Делай все что можешь, чтобы выжить. Если будешь искать здравый смысл – погибнешь. Если выживешь в первом своем бою, сам поймешь, как нужно себя вести. Живи одним днем – вот единственный совет, который я могу тебе дать. И не строй никаких планов на будущее.

Гигант поднялся, кивнул Кригу и Стамму и медленно пошел прочь.

– Носорог говорит правду, – раздался голос с дальнего конца стола. Говоривший – последний из семи сидевших за столом верлордов-гладиаторов – выглядел апатичным, тощим, лежал на спине на скамье. По виду он был ровесником Дрю. Сказав свою реплику, он забарабанил пальцами по своему животу – звук был таким, словно дятел долбит по дереву.

– Носорог? Это его имя?

– Так зовем его мы. А я Дрейк. Чтоб ты знал… когда я должен буду убить тебя.

Дрю фыркнул, заставив всех остальных повернуть головы. Даже Дрейк приподнялся на скамье, чтобы уставиться на Дрю, который смеялся все громче и громче. Затем юный Волк ударил своей единственной ладонью по столешнице.

– Все понятно, – сказал он, вытирая выступившие на глазах слезы и поднимаясь на ноги.

– Что тебе понятно? – смущенно спросил Стамм.

– Все. Я здесь новичок. Некоторые из вас, такие, как братья Гориллы, будут травить меня. Другие станут вести себя так, чтобы я боялся приблизиться к ним, чтобы мне не порвали глотку – например, ты, Табу.

Молодая женщина осталась сидеть, но лицо ее перекосилось от гнева, а Дрю продолжал.

– А что толкуют нам ветераны – Бегемот, Стамм и ты, Криг? Как я понимаю, вы здесь самые долгожители? «Сиди тихо, думай только о себе, отпускай злые шуточки и жди, когда же наконец тебе перережут горло…»

Дрейк вскочил со скамьи и бросился через стол на Дрю. Стамм и Криг схватили его за руки, а Табу взволнованно вскрикнула. Дрю стоял неподвижно, дерзко глядя вокруг, чувствуя во рту привкус желчи. Сердце его колотилось, сидящий внутри него Волк рвался наружу. Дрю не должен показать им, как он испуган, как они все достали его.

– Я вижу здесь только одного типа, который позволяет себе дерзкие шуточки, Волк! – зло выкрикнул Дрейк. – И как ты думаешь, кто это? Где твое уважение к тем, кто старше и лучше тебя?

– Я хотел относиться к своим товарищам-верлордам со всем уважением, которого они заслуживают. Но все вы повернулись ко мне спиной. Мне теперь известно, что оборотни во всем мире одинаковы – спесивые верлорды не редкость и в Лиссии!

– Ты слишком задираешь нос, подонок! – рявкнул Стамм, переставая удерживать рвущегося через стол Дрейка, более того, сам попытался схватить Дрю, но тот увернулся от его огромной грязной руки. Табу в восторге колотила кулаками по столу. Теперь Кригу приходилось одному удерживать и Дрейка, и Стамма.

– Неужели вы сами не понимаете? – сказал Дрю, его уверенный тон сменился, стал сердечным, убеждающим. – Вы позволяете Игнусу обращаться с собой как с животными. Этого не должно быть!

– Сбавь обороты, мальчик, – устало сказал Криг. – Многие и до тебя говорили здесь то же самое, а где они теперь? Превратились в пыль.

– Так чтоб вы знали, – сказал Дрю, глядя на оборотней, – я не собираюсь оставаться здесь, не намерен умереть в этой выжженной солнцем дыре посреди океана. Я покину Скорию при первом же удобном случае. А ваше дело решать, присоединитесь вы ко мне или нет. В Лиссии я потерял руку, меня били, пытали, преследовали мои враги. Я должен вернуться туда, помочь своему народу, а кое с кем и рассчитаться сполна. Сейчас вы, возможно, сломлены, но если вспомните о том, что когда-то и вы были великими верлордами, то найдите меня. У меня всегда найдется место для того, кто хочет помочь мне своими зубами и когтями.

С этими словами Дрю повернулся и пошел прочь, оставив оборотней молча смотреть друг на друга.

Внешне Дрю хоть и выглядел полноправным королем Вестланда и самой большой надеждой для тех, кто мечтал о свободе Лиссии, но в душе оставался все тем же сыном фермера с Холодного побережья. «Я только что попытался поставить на место шайку бойцов-верлордов, – подумал он. – Они могут убить меня в мгновение ока». От сельского паренька потребовалось все напряжение воли и нервов, чтобы не ускорять шаги, прямо держать спину и не спотыкаться.

6. Грейзтаун

Едкий дым забивал рот и ноздри, щипал глаза. Набрав слюны, юноша сплюнул на свой грязный красный плащ. Поежился, вспомнив о домах, которые они сожгли, о деревнях, которые они разорили, – и все во имя своей главной цели, все в надежде отыскать Волка.

Трент Ферран посмотрел на горящие вокруг фермы. Женский плач тонул в треске пылающих стен и крыш. Эти люди были такими же, как жители Холодного побережья, рядом с которыми он вырос, – простые люди, по большей части пастухи и крестьяне, которые мирно пасли свой скот и обрабатывали землю. Но жители Лонграйдингса были на стороне врага – Волка и его союзников. Он не может пролить ни единой слезинки по тем, кто посмел выступить против Льва.

Неподалеку стояла группа местных жителей, окруженных дюжиной бастийских солдат. Пленники выглядели жалко, жались друг к другу, по их перепачканным сажей лицам текли слезы. Грейзтаун был одним из самых больших поселений в Лонграйдингсе, хотя по сравнению с другими городами Лиссии выглядел скорее просто большой деревней. В Грейзтауне не было ни крепостных стен, ни сильного ополчения, способного оказать хоть какое-то сопротивление врагу. Попытавшихся дать отпор крестьян с вилами в руках очень быстро и жестоко подавили опытные бойцы-бастийцы и гвардейцы Льва. На тех, кого не успели убить в кровавой стычке, уже надели кандалы. Трент не знал, что именно сделают с ними, надеялся только, что членам их семей сохранят жизнь. Для одной ночи и так уже было пролито слишком много крови.

Трент посмотрел на Вольфсхед, который держал в руках, – клинок меча потемнел от крови. Старый отцовский меч, найденный в кровавых развалинах Кейп Гала, брошенный вероломным братом Трента, Дрю. Интересно, скольких врагов убил этим мечом отец, Мак Ферран, ходивший с этим клинком в сражения вместе со старым королем Вергаром Волком много лет тому назад. Трент вспомнил ту ночь, когда они с отцом нашли его мать, только что убитую превратившимся в Зверя Дрю. После этого у Мака и Трента не было иного выбора, как только примкнуть к Львиной гвардии в поисках мести.

Всю свою жизнь старик пытался отговорить Трента от его желания стать военным. Но после того, как его жена была зверски убита, Мак Ферран изменил свое мнение относительно карьеры Трента и позволил сыну вступить вместе с ним в гвардию. Более опытный Мак очень скоро оказался в рядах Королевской гвардии в Хайклиффе, а Трент – искусный наездник – был зачислен верховым в полевую армию.

Когда Дрю и его сторонники захватили Хайклифф, Мак пал в первом же бою от рук дружков юного Волка. Трент не понимал, как мог Дрю совершить такое. Далеко не все братья так близки друг с другом, как были они с Дрю. Трент не знал тогда, каким чудовищем был Дрю на самом деле. Когда сидевший внутри брата Зверь вышел наружу, Трент оказался бессилен остановить его, и Дрю предал их семью, разрушил весь мир, в котором жил Трент. Дрю навсегда лишил его матери, а затем и отца. Скольких еще людей убил Волк? Трент должен остановить его. Он больше не боялся убивать, когда у него появился смертельный враг – Волк.

Вложив Вольфсхед в ножны, Трент направился мимо солдат и их пленников. Многие солдаты почтительно кивали ему. Он сумел за это время доказать своим товарищам по оружию свою преданность и верность. Поначалу многие сомневались в нем, ведь, как ни крути, он был братом Волка. Но теперь их сомнения рассеялись, с тех пор как их отряд покинул Кейп Гала и начал свой поход по Лонграйдингсу, он стал среди них своим.

Из толпы вырвалась и бросилась навстречу Тренту пожилая женщина, держащая на руках плачущего младенца. Она крепко вцепилась в красный плащ Трента своими высохшими руками.

– Как же так, – умоляюще сказала она. – На носу зима, а вы оставили нас без всего!

Лежавший на ее руках младенец заплакал еще громче. На лоб женщины упала прядь седых волос, ее лицо превратилось в маску страдания. Ее крик пронзил Трента до костей. Перед ним была одна из немногих невинных жертв. Он оторвал от себя руки женщины.

– Мне очень жаль, – сочувственно сказал он, отталкивая от себя женщину, – но я ничем не могу помочь.

С этими словами Трент прошел дальше, крики младенца постепенно затихали. Трент двигался между пылающими домами, направляясь к высокому строению в центре Грейзтауна. Это был центр местной власти. Двери дома оказались распахнуты настежь, солдаты выносили из дома все, что могли найти в нем, – ящики с провизией, бочонки с вином, золотые подсвечники, дорогие гобелены. Трент вошел внутрь.

Зал местного лорда был обобран до нитки. На полу валялись тела защитников дома – гражданские ополченцы и несколько солдат в плащах Конской гвардии Лонграйдингса. Перешагивая через тела, Трент направился к солдатам, столпившимся вокруг стола лорда. Перед ними на коленях стояли двое.

Лорд Гален и леди Дженна, правители Грейзтауна, выглядели сломленными. Длинные серые волосы Галена были срезаны в знак высшего неуважения к лорду-коню, рядом с ним тихо всхлипывала его жена. У дальнего конца стола сгрудились остальные члены семьи лорда, беспомощные в руках Львиных гвардейцев. За спиной лорда и леди стоял Сорин, на его лице со сломанным носом играла широкая, как лиссийские проливы, ухмылка. Капитан гвардейцев все еще оставался на ножах с Трентом, не мог простить того, что юный всадник отобрал у него в Кейп Гала меч Мака Феррана. Сорин даже не пытался скрывать своего отношения к Тренту и при любой возможности называл его «волчьим братом». Увидев Трента, Сорин неприязненно подмигнул ему. Тренту тоже не нравился Сорин, но он уважал его как искусного бойца.

– Еще раз спрашиваю вас – где Волк? – сказал Фрост.

Белобрысый лорд-кот лениво прохаживался перед стоящими на коленях лордами-конями, поигрывая жезлом, который держал в руках. Гален поднял взгляд на Фроста.

– Я уже сказал, что не знаю, где он находится. Когда ваши люди грабили Кейп Гала, мы с женой уже были в пути, направлялись домой. Мы не принимали участия в резне, которая там случилась.

– Послушайте, милорд, – сказал Фрост. – Я задал вам простой вопрос, а вы все юлите. Вас видели, когда вы покидали город вместе со своими дружками, лордами-конями, которые устроили бунт против лорда Ванкаскана.

– Он нам не лорд! – вспыхнула Дженна, а муж бросил на нее предупреждающий взгляд.

– Ну, вот мы и сдвинулись с места. Я знаю, Ванкаскан оказался непопулярен как протектор города, назначенный на время отсутствия моей семьи, но как бы то ни было, он был вашим лордом. Я не жду от вас признания, все, что было нужно, мы уже знаем от уважаемого виконта Кольта. Он любезно рассказал нам о том, кто участвовал в мятеже.

– Этот дряхлый пони предал Лонграйдингс! – огрызнулась Дженна.

– И тем не менее, сейчас он, представьте, сидит на троне в Кейп Гала! – Кот-альбинос перестал ходить, заложил жезл себе за спину. – Где – сейчас – Волк? – медленно сказал он.

– Мы не знаем, – вздохнул Гален. – Бренн свидетель, мы не знаем.

– Но вы должны знать! Вы с вашими дружками освободили его!

– Когда мы вошли в тронный зал, Дрю уже исчез. Там оставались только трупы и ходячие мертвецы – благодарите за это своего разлюбезного лорда-крысу!

Трент вздрогнул, вспомнив ходячих мертвецов в Кейп Гала, творения злых рук лорда-крысы Ванкаскана. Черный маг не успокоился, убив своих врагов в Хай Стебл, вместо этого он оживил их, чтобы начать мучить заново. Сорин вытащил свой меч – шорох металла по ножнам заставил Галена и его жену испуганно оглянуться через плечо. На клинке сверкнули серебряные руны, отражая падающие снаружи отблески пламени. Трент наблюдал за Сорином. С тех пор, как они покинули Кейп Гала, он каждый день видел допросы, и все они заканчивались одинаково.

Глаза Галена расширились.

– Клянусь, мы не знаем, куда он делся!

– Погоди, – сказал Трент, вмешиваясь в допрос. – Возможно, он действительно не знает, где Волк. Но здесь могут быть и другие, которые знают.

– Давай дальше, – сказал Фрост, жестом приказывая Тренту продолжать. Трент выступил вперед.

– У Волка в Кейп Гала были друзья, разве нет? Леди Гретхен из Хеджмура его близкая подруга, не так ли? Она была с вами, когда вы покидали ваш город. Куда она направилась?

Дженна кивнула Тренту, умоляюще взглянула на него полными слез глазами.

– Жена, прошу тебя, – начал Гален, но Дженна не дала ему договорить.

– Если я скажу, как я узнаю, что вы не убьете меня? Вы убили так много наших людей!

– Даю вам слово, что мы не причиним вам зла, миледи, – пообещал Трент. – Пожалуйста, ответьте на вопрос, и ваши мучения закончатся.

– Калико, – чуть слышно сказала Дженна. – Она направилась на побережье.

Трент выпрямился и сказал, поворачиваясь к Фросту:

– Если она направилась в Калико, значит, там же появится и Волк.

– Вы уверены в этом, Ферран?

– Волк искал ее по всей дороге до Кейп Гала. Если он жив, он найдет ее, гарантирую.

– Хорошо, – сказал Фрост, вертя в руках свой жезл. – Найдем Лисицу – найдем и Волка.

Он ударил концом своего жезла по полу, и из рукоятки жезла выскочил двадцатисантиметровый серебряный клинок. Фрост взмахнул жезлом и вонзил Галену клинок прямо в сердце. Жена лорда-коня и его родственники вскрикнули от ужаса. Тело лорда соскользнуло с клинка и свалилось на каменный пол. Фрост смахнул с клинка кровь, вновь ударил жезлом по полу, и лезвие ушло внутрь. Затем Фрост повернулся, обхватил Трента за талию и пошел вместе с ним прочь, а леди Дженна упала на тело своего мертвого мужа и зарыдала.

– Вы обещали пощадить нас! – крикнула она вслед уходящим.

– Он сказал, что пощадит вас, миледи, – ответил Фрост, выходя вместе с Трентом из зала. – Свое слово он сдержал!

Трент оглянулся на семью лорда-коня, оплакивающую смерть своего отца и мужа.

– Отлично сыграно, Ферран, – хмыкнул кот-альбинос. – Ты способный парень. Пойдем со мной, твоему мечу кое-чего недостает.

Часть II. Красный песок, Мертвое море

1. Зверь за спиной

В первый момент он не узнал свое собственное отражение. Его лицо загорело, обветрилось, темные волосы челкой нависли над глазами, пряча их в своей тени. Когда он провел пальцами по поверхности воды, она пошла волнами, постепенно размывая, а затем и вовсе скрывая отражение.

Дрю хлопнул своей единственной рукой по краю бочки, наклонил лицо вперед и целиком погрузил всю голову под воду. На дворе стояли сумерки, но простоявшая весь день на солнцепеке вода в бочке оставалась еще очень теплой. Дрю помотал головой из стороны в сторону, смывая кровь, пыль и грязь с лица.

Вытащив голову из воды, он на какое-то время ослеп, а затем провел своей искалеченной левой рукой по глазам, чтобы смахнуть с них воду. Понемногу Дрю привыкал жить без руки и все делать одной правой. Фантомные ощущения, вероятно, никогда не покинут его, но со временем он привыкнет и к ним тоже. Когда Дрю поморгал и вновь стал хорошо видеть, обнаружилось, что он больше не один. Построенная под открытым небом купальня до этого была пуста, все гладиаторы – и люди, и оборотни – ушли в людус ужинать. Протолкавшись весь день среди толпы тренирующихся или ведущих спарринг бойцов, Дрю был рад возможности хотя бы короткое время побыть в одиночестве – успокоить нервы и поразмыслить о своем положении. Однако ему следовало бы знать, что одиночество – вещь не только полезная, но и опасная для здоровья. Отделившись от толпы, человек становится особенно уязвимым для тех, кто собирается напасть на него.

Арик и Балк появились в дальнем конце купальни, ожидая, когда Дрю двинется с места. Их фигуры отбрасывали в направлении Дрю длинные черные тени. Дрю почувствовал прилив адреналина в крови, но, честно говоря, совершенно не был готов к схватке. Его тело было измучено часами непрерывных тренировок, избито, покрыто подсыхающими ссадинами.

Дрю окинул вошедших в купальню братьев мрачным взглядом, обнажил зубы, демонстрируя свою силу. Но это была лишь бравада, не более того.

Сегодня Дрю почти весь день вел спарринги с этими братьями-гориллами, и не раз победил каждого из них под бдительным присмотром старого тренера гладиаторов, Гриффина. Свои победы в спаррингах Дрю одерживал за счет везения и собственного инстинкта самосохранения. К каждому бою, даже учебному, Дрю подходил как к самому последнему и решающему в своей жизни, видел в каждом сопернике преграду, которую необходимо преодолеть, если он хочет когда-нибудь вновь увидеть Лиссию. Но победить каждого из братьев-горилл по одиночке – это одно, а устоять перед ними, когда они выступают на пару… Братья-гориллы ухмылялись, скалили свои белоснежные зубы и понемногу приближались к Дрю.

А затем неожиданно остановились.

Ухмылки на уродливых лицах братьев сменились недовольными гримасами. Потом Арик сплюнул на пол, а Балк крадучись отправился прочь. Оставшийся на месте Арик грозно зарычал басом – этот низкий, мощный звук отразился от стен купальни, волной ударил в живот Дрю. Затем Арик повернулся и вразвалку ушел вслед за своим братом. Дрю остался на месте, неожиданно заметив, что невольно задержал свое дыхание. Он медленно сделал выдох, выпуская воздух из легких сквозь сложенные в трубочку губы. Руки и ноги Дрю дрожали, накачанное адреналином тело было готово к схватке, которой уже не суждено состояться. «Что заставило их остановиться?» – подумал Дрю.

– Я не могу всегда прикрывать твою спину, Волк.

Дрю обернулся на голос и с удивлением увидел стоявшего в нескольких шагах позади него Дрейка.

– Я не видел тебя, – сказал Дрю.

– Зато они увидели, – усмехнулся Дрейк и махнул рукой в ту сторону, куда ушли Гориллы.

Он прошел мимо Дрю к деревянной бочке с водой, обхватил руками ее край и погрузил свою голову под воду. Сейчас у Дрю впервые появилась возможность как следует рассмотреть Дрейка. Тот был, пожалуй, всего лишь на год старше Дрю и, судя по внешнему виду, провел в Печи уже немало времени – его мускулистое загорелое тело покрывала густая сеть шрамов и заживших следов от старых ран. Дрю подумал о своих собственных ужасных ранах – искалеченной руке, которую он сам себе отгрыз в Кейп Гала, шрамах от кнута, которым его били в Хайклиффе, о клейме, выжженном на его предплечье уже здесь, в Печи, – и впервые после того, как покинул Лиссию, почувствовал симпатию к другому человеку.

Дрю встревожился – голова Дрейка находилась под водой слишком долго, казалось, целую вечность. Неужели он решил таким способом покончить с собой? Дрю решительно подошел к бочке, схватил своего товарища-оборотня за плечо и выдернул Дрейка из воды. Оба они повалились в грязь, а Дрейк набросился на Дрю с кулаками.

– Что ты делаешь? – раздраженно крикнул Дрейк.

– Ты так долго был под водой, – выдохнул Дрю. – Я подумал…

– Что ты подумал? Что я утонул?

Дрейк поднялся на ноги, отряхнулся, провел руками по мокрым волосам, убирая их с лица.

– Тебе еще многое предстоит узнать об оборотнях из Баста, Волк, – хмыкнул Дрейк. – Я лорд-крокодил. Вода – моя родная стихия.

– Я сражался с одним крокодилом, – сказал Дрю. – Мне кажется, они похожи на дракона.

Дрейк улыбнулся – впервые за все время знакомства с Дрю.

– Мне тоже так кажется. Мой отец всегда повторял, что нашими предками были драконы. Наверное, он что-то знал.

Дрейк протянул Дрю свою руку, помог ему подняться на ноги.

– Но я не единственный лорд-рептилия, здесь нас несколько таких, – сказал он, устало глядя в открытый дверной проем, ведущий из купальни назад в людус.

– Ты совсем другой, когда один, – сказал Дрю, тепло глядя на Дрейка.

– На людях я должен поддерживать свою репутацию убийцы, Волк. Для меня не будет ничего хорошего, если все узнают, что я заступился за кого-то. Они подумают, что я становлюсь мягче и слабее.

– Тогда что сегодня было? Редкая вспышка сочувствия?

Дрейк ответил, пристально глядя на Дрю:

– Мы не такие уж разные – ты и я.

– Ты тоже это чувствуешь? – откликнулся Дрю. – Как же давно я не разговаривал с нормальным человеком, почти забыл, что это такое. Здесь, в Печи, я меньше всего мог рассчитывать на чью-то дружбу.

Услышав слова Дрю, Дрейк приподнял свою тонкую бровь и ответил:

– Дружбу? Ты опережаешь события, Волк. Я просто хотел сказать, что ты напомнил мне меня самого, каким я был, когда только что попал в Скорию.

– Когда это было?

– Девять лет назад.

– Девять лет? – воскликнул Дрю, не в силах скрыть свое удивление. Попытался вспомнить, что сам делал девять лет назад. Скорее всего, играл на ферме с ягнятами или держался за материнский фартук. А Дрейк уже тогда оказался в людусе – таким же ребенком, каким был тогда Дрю?

– Верно, – подтвердил Дрейк, слегка задумался и продолжил: – В этой чертовой дыре я провел половину жизни. Честно говоря, я почти ничего не помню о том, как жил до Печи.

Дрю ожидал, что после этого настроение Дрейка упадет, но этого не случилось. Крокодил просто прислонился к каменной стене купальни и уставился в темнеющее небо.

– А кем ты был до того, как попал сюда? – спросил Дрейк.

Теперь пришла очередь Дрю улыбнуться.

– Сколько у тебя свободного времени?

И Дрю коротко рассказал Дрейку о себе, начиная с детства, проведенного на ферме, до того момента, когда он открыл в себе дар перевоплощения, и обо всем, что за этим последовало.

– Итак, ты последний из Серых Волков из Лиссии? – сказал Дрейк, облизывая свои зубы. – Знаешь, в Басте народ считал твоего старика страшилищем. Он был для них «Врагом, Который Живет По Другую Сторону Воды», монстром, который постоянно собирается отправиться на юг и напасть на наши земли. Настоящий враг был гораздо ближе к нашему дому, но мы этого не знали.

– Ближе к дому?

– Коты, – негромко пробормотал Дрейк. – Это из-за них я здесь. Они победили мой народ, захватили нашу землю и похитили сотни детей, таких же, как я. Я часто думаю о том, что стало с моей семьей, сохранили ли Коты жизнь моей матери или убили ее так же, как моего отца.

– И с тех пор ты сражаешься на арене?

– Клянусь зубами Змея, нет! Когда я оказался в Скории, меня направили работать во дворце Игнуса. Когда я из ребенка начал превращаться в юношу, от меня поспешили избавиться – кому захочется, чтобы вокруг дворца бродил трансформировавшийся оборотень-крокодил! Вот тогда-то меня и отправили учеником к Гриффину. В людусе я оказался в одно время с Табу.

– Мне кажется, Гриффин жесткий человек.

– Гриффин? Пожалуй. Только нужно правильно понимать то, что на первый взгляд кажется грубостью. Когда Гриффин гоняет тебя по арене или заставляет раз за разом проводить спарринги, он на самом деле помогает тебе выжить. Если Гриффин никогда не бывает милосердным, то лишь потому, что ни капли милосердия не ожидает нас и в Печи. Поверь мне, если кто и знает, как выжить на арене, то это Гриффин.

– Почему?

– Когда-то Гриффин сам был гладиатором, возможно, лучшим из тех, кто когда-либо выходил на арену Печи. Лет пять или около того он дрался для Игнуса и его братьев. Был любимцем толпы, настоящим чемпионом. Если какой-нибудь гладиатор и заслуживал быть отпущенным на свободу, так это Гриффин.

– Мне он не кажется свободным.

– Он свободен настолько, насколько это возможно для человека, который принадлежит Игнусу, – пожал плечами Дрейк. – Во всяком случае, проснувшись поутру, Гриффин не думает первым делом о том, не окажется ли сегодняшний день последним в его жизни. Нам с тобой такой роскоши не дано.

Дрю подумал о своем старом тренере – трудно представить, что он когда-то был гладиатором, да к тому же чемпионом.

– А как оказалась здесь Табу? Почему она стала невольницей и гладиатором, хотя происходит из рода кошачьих оборотней?

– Этот вопрос тебе лучше задать ей самой. Если Табу узнает, что я проболтался о ее прошлом, она мне глотку порвет.

– Но ты ее хорошо знаешь, верно?

– Достаточно хорошо, Волк. Более близкого друга, чем она, у меня никогда не было.

– Здорово!

– Брось свои нежности, Волк, – фыркнул Дрейк. – Если мы столкнемся с Табу лицом к лицу в Печи, я все равно должен буду убить ее.

– И ты так спокойно заявляешь об этом? – поежился Дрю.

Дрейк приставил к груди вервольфа вытянутый указательный палец и нравоучительно произнес:

– Тебе нужно проснуться, и как можно скорее. Вот стоим мы с тобой тут, болтаем, почти как свободные люди по ту сторону Печи. Но только мы с тобой несвободны, вот в чем штука. Мы по эту сторону Печи, а здесь заботиться о чьей-то жизни, кроме своей, чистой воды безумие. Ты гладиатор, Дрю, а гладиаторы дерутся и умирают. Никогда не забывай об этом.

Дрейк хотел в конце последней фразы ткнуть своего собеседника пальцем в грудь, но Дрю перехватил его руку.

– Ты кое о чем забываешь, Дрейк. Да, сейчас мы невольники, да, сейчас наша жизнь в руках Игнуса и Кесслара, но мы верлорды. Подумай о том, какой силой обладает каждый из нас, представь, сколько всего мы можем сделать, если выступим воедино. За этими стенами нас ждет жизнь, и я намерен в нее вернуться. – Дрю направился к выходу и уже в дверном проеме добавил, обернувшись через плечо: – Спасибо, что вступился за меня перед братьями-гориллами, Дрейк. Но если боишься уронить свою репутацию в глазах других гладиаторов, в следующий раз можешь бросить меня на произвол судьбы.

Крокодил смотрел вслед уходящему Дрю.

– Ты и без посторонней помощи великолепно справишься, Волк! – крикнул он ему вслед и негромко рассмеялся, когда Дрю исчез с глаз.

2. Опасные воды

«Мальстрем» оставался в дразнящей близости, но при этом вне досягаемости для пушек двух преследовавших его судов. Восемь белых парусов «Мальстрема» слабо различались на фоне начинавшего смеркаться неба. Преследователи гнались за кораблем Веги уже несколько дней, они пустились в погоню сразу же, как только «Мальстрем» отплыл из Моги, оставив на набережной груду окровавленных мертвых тел. Корабли преследователей несли на мачтах флаги главных противников «Мальстрема» в открытом море – один из них, «Радужная Змея», принадлежал леди Слоте, другой, «Тихая Смерть», был с островов Кластер. Услышав о кровавой резне на набережной Моги, Слота немедленно послала в погоню «Радужную Змею», а вскоре к ней присоединилась и «Тихая Смерть», флагман наводящего ужас на всех мореплавателей флота лорда-кальмара Гуля.

Если капитана «Радужной Змеи» экипаж Веги не знал, то командир «Тихой Смерти» матросам с «Мальстрема» был отлично знаком. Капитан Клей входил в тройку самых прославленных морских лордов-оборотней наряду с Вегой и Гулем. Верлордом Клей был во вторую очередь, главным же призванием этого лорда-барракуды был пиратский промысел. Недаром Клея называли «морским мясником» и «фабрикантом вдов». Стараясь держаться рядом с «Радужной Змеей», лорд Клей был полон решимости собственными руками схватить неуловимого графа Вегу, а еще лучше не схватить, а сразу наделать из него акульих отбивных.

Клей стоял на носу «Тихой Смерти» – его корабль находился чуть впереди и левее «Радужной Змеи». «Тихая Смерть» неслась под всеми парусами, но «Мальстрем» оставался недосягаемым. Спора нет, корабль Веги был самым быстрым на морях, но второе место прочно держала за собой «Тихая Смерть». Если Клею удастся захватить «Мальстрем», он станет владельцем двух самых быстроходных пиратских судов в мире – представить только! Лорд-барракуда довольно ухмыльнулся. Он давно ждал случая столкнуться с Вегой, этим развязным позером, клоуном, любителем хвастать своими былыми подвигами. Но теперь его время прошло. Веге не хватило характера оставаться пиратом, вместо этого он предпочел тереться при дворах разных правителей в Лиссии. «Ну и правильно, – подумал Клей. – Предоставь заниматься пиратством настоящим морским лордам, Вега».

Взрыв и вспышка огня вдоль левого борта «Радужной Змеи» заставили Клея повернуть голову, а затем броситься к правому борту «Тихой Смерти», чтобы лучше рассмотреть повреждения, полученные другим кораблем, шедшим всего в десятке метров от него. В этот момент прогремело еще два взрыва. Огонь охватил корму «Радужной Змеи», обшивку левого борта, его языки опасно засветились сквозь орудийные люки, пробираясь вниз, в трюмы. Крики матросов слились с ревом и треском жадно пожиравшего их корабль пламени. Спустя считаные секунды судно вышло из-под контроля и стало опасно крениться в сторону «Тихой Смерти».

– Лево на борт! – рявкнул Клей. Отвернуть в сторону было необходимо, хотя это замедляло погоню за «Мальстремом». Теперь пламя уже охватило все палубы «Радужной Змеи», экипаж гибнущего корабля из последних сил пытался укротить огненный ад. Клей успел увернуть свой корабль в сторону как нельзя вовремя – нос пылающей «Радужной Змеи» буквально пересек кильватерную струю за кормой «Тихой Смерти». Спустя еще несколько мгновений в брюхе «Радужной Змеи» прогремел мощный взрыв – очевидно, огонь добрался наконец до порохового погреба. В небо взлетел гигантский язык пламени и дыма, а за борт идущей ко дну «Радужной Змеи» полетели, размахивая руками, черные, охваченные огнем фигурки – это пытались спастись матросы с гибнущего корабля.

Новую волну хаоса посеял огонь, неожиданно вспыхнувший теперь уже на борту «Тихой Смерти». Матросы Клея в панике заметались по палубе, а сам Клей на минуту застыл, не в силах отвести глаз от языков оранжевого пламени, принявшихся лизать бизань-мачту и ее паруса. «Как это могло случиться?» – подумал Клей. Эта мысль вернула ему способность двигаться, а обретя такую способность, он первым делом схватил за горло стоявшего рядом с ним боцмана и заорал, тряся его в воздухе, как куклу.

– Что происходит, дьявол побери?

– Пожар, капитан! – пропищал полузадушенный боцман. – Пожар и монстр.

Монстр? Клей отшвырнул боцмана в сторону, увидел своих матросов, которые протискивались к носу корабля, испуганно оглядываясь через плечо.

– Прочь с дороги, собаки! – крикнул Клей. Его лицо начало оплывать как воск, превращаясь в морду барракуды. Клей выхватил свою саблю, его серые глаза загорелись, зубы вытянулись, став длинными белыми иглами. Кожа капитана побледнела, приобрела серебристый оттенок, от уха до уха растянулся рот. – Хнычете, как бабы! Я здесь единственный монстр! Увижу, что побежите на бак, сам разорву вас пополам! Живо к мачте, тушить огонь!

Желая подчеркнуть свои слова, Клей взмахнул саблей – она просвистела в воздухе и едва не снесла головы стоявшим ближе всех матросам. Все они как один попятились назад, туда, где горело пламя. По команде люди выстроились в линию, и вот уже замелькали передаваемые из рук в руки ведра с забортной водой, неохотно полезли на горящие ванты подгоняемые боцманом матросы. Обрывки горящих парусов падали на палубу, здесь огонь затаптывали ногами. Капитан Клей кивнул, довольный тем, что его дармоеды принялись наконец за дело.

Он собирался уже отправиться приводить в чувство оставшуюся часть экипажа, но остановился, услышав, как на палубу с глухим стуком упал какой-то предмет. Клей посмотрел вниз, подумав, что это какой-нибудь недотепа-матрос выронил из своих корявых рук ведро, но увидел отрубленную голову, уставившуюся на него неподвижными стеклянными глазами.

В ту же секунду возле самого лица капитана, едва не задев его, в воздухе пролетела отрубленная рука. Клей вскинул голову и рассмотрел мелькающие в густом дыму тени – они танцевали возле горящей мачты, размахивали руками, оттуда раздавался звон клинков. Крепко сжав в руке рукоять своей сабли, Клей направился к мачте, пробираясь сквозь клубы серого дыма. Когда он подошел вплотную к месту схватки, его первым делом обдала тугая струя крови – она хлестала из боцмана, словно из откупоренной бутылки красного редвайнского шипучего вина. Тело боцмана свалилось на груду уже лежавших на палубе трупов, а Клей прищурился, пытаясь увидеть в густом дыму убийцу. Пасть лорда-барракуды широко раскрылась, сверкая кинжалами белых зубов. Капитан попытался крикнуть, позвать своих матросов на помощь, но не смог выдавить из себя ни звука. Внезапно Клей почувствовал, как что-то заливает ему грудь. Поднеся руку к горлу, он с ужасом обнаружил, что вместо глотки в его шее зияет дыра.

Барракуда Клей, командор флота кракена Гуля, свалился на трупы своих матросов. Перед тем как умереть, он успел увидеть наклонившийся над ним силуэт монстра с широкой серой головой, немигающими черными глазками и полной острых зубов пастью. Лорд-акула, граф Вега, проводил Клея в мир иной, произнеся мрачным голосом:

– Ну, как тебе твоя «тихая смерть», Клей?

Гектор наблюдал за горящими судами с задней палубы «Мальстрема» в окружении возбужденно переговаривающихся матросов. От качки Гектора постоянно мутило, наш магистр не был рожден мореходом. С тех пор как Гектор оказался на борту «Мальстрема», он почти ничего не ел и с нетерпением ждал, когда же у него под ногами окажется чудесная, прочная земля, а не эта, то и дело уезжающая куда-то вбок палуба. Рядом с Гектором стояла леди Бетвин и ежилась от холода даже в своем толстом плаще. Гектору хотелось обнять девушку, чтобы успокоить и согреть ее, но обнаружил, что руки не желают слушаться его.

«Чего ты боишься? Она не кусается!»

Гектор цыкнул на своего вечного спутника, Винсента-беса, – негромко, однако Бетвин его услышала. Юноша неловко улыбнулся, смущенный дальше некуда. На главной палубе началось какое-то оживление, туда потянулись матросы. Бетвин повернулась и тоже направилась приветствовать вместе с экипажем возвратившегося капитана «Мальстрема». Вега промок до нитки, рубашка его прилипла к телу, руками он отряхивал с себя воду – во все стороны летели брызги. Подошел герцог Манфред, протянул лорду-акуле его плащ.

– Отличная работа, Вега, – уважительно произнес лорд-олень.

– Я просто сделал то, что должен был сделать. Теперь их флагманские корабли не будут сидеть у нас на хвосте и потеряют наш след, а значит, мы сможем оторваться от остальной своры.

– Стало быть, Клей мертв? – спросил подошедший Гектор.

Вега посмотрел в небо, вытирая краем плаща свои длинные черные волосы.

– На все сто, – сказал, помолчав, лорд-акула, на этот раз без своей знаменитой улыбки на лице. – Репутация Клея держалась на насилии и отсутствии жалости. Он получил то, что заслуживал.

План Веги был коварным и хитрым, вполне достойным Принца пиратов с островов Кластер. Когда наступили сумерки, с борта «Мальстрема» спустили небольшую шлюпку, загрузили ее флягами с эфирным маслом и поставили накрытую колпаком зажженную лампу. Лорд-акула сел в лодку и тихо поплыл навстречу кораблям преследователей и вклинился в промежуток между ними.

Оказавшись на месте, Вега поджег фляги и швырнул их в «Радужную Змею», оставив одну, последнюю флягу, для «Тихой Смерти». Швырнув и ее тоже, Акула нырнул в воду и забрался на палубу корабля Клея – никто из занятых тушением пожара матросов его не заметил. Трансформировавшись в Зверя, Вега принялся сеять вокруг себя смерть и безумие. В бою возле горящей мачты он убил нескольких матросов, боцмана, а затем и самого капитана, ужасного лорда Клея.

Вега хлопнул в ладоши, требуя внимания.

– Хватит бездельничать, парни! Нам есть чем заняться. Гуль и Слота не так уж далеко у нас за спиной. Сейчас мы идем в неизученных водах, а наша цель – добраться до Руфа. Так что не расслабляться!

Матросы тут же разбежались по своим местам, а верлорды отправились на корму. Здесь королева Амелия спросила, глядя на запад, на догорающие корабли противника:

– Там мог кто-нибудь уцелеть?

– Полагаю, что да, – ответил Вега. – Я же не монстр, ваше величество. Но их судьба – не наша забота.

– Это жестоко, – сказала королева.

– Это война, – вздохнул Вега. – И как ни печально, мы втянуты в нее, ваше величество.

– Перестаньте поучать меня, Вега. Вы забыли, что эта часть мира – родина моих предков. Белые Волки из Стурмланда – сильная, гордая порода.

– Настолько сильная и гордая, что драпанули из Шэдоухевена, как только поблизости показались гвардейцы Льва.

Амелия хлестко ударила Вегу по лицу.

– Не сметь! Белые Волки покинули Шэдоухевен, чтобы спасти свой род. Если бы я в свое время не согласилась выйти за Леопольда, он перерезал бы их всех до единого. И кто знает, где мои собратья? Наш род на грани вымирания, Вега!

«Смотри, смотри, как издевается лорд-акула над членами твоего драгоценного Совета. Не думаю, что Волку понравилось бы, узнай он о том, как эта Акула разговаривает с его матерью!»

– Проявляйте хоть чуточку уважения к королеве, Вега! – сказал Гектор, пожалев о сказанном еще до того, как успел договорить фразу. Как бы ему хотелось взять свои слова назад, но, увы, уже поздно.

«Очень хорошо, братец!»

Вега обернулся, его левая бровь удивленно поползла вверх. Даже Манфреда удивило то, каким тоном заговорил с лордом-акулой юный магистр. Вега поклонился Гектору, улыбнулся своим, еще не до конца трансформировавшимся в человеческий, ртом.

– Мои извинения, – сказал адмирал. – Право, я никого не хотел обидеть.

– Такие ссоры нас до добра не доведут, – сказал Манфред. – Нам нужно оставаться единой командой. Начнем цапаться, и нас уничтожат. После смерти моего брата и Бергана, после того, как исчез Дрю, у нас с вами никого больше нет.

– Простите меня, граф Вега, я сказала не подумав, – вступила королева. – Поймите, меня волнует жизнь каждого человека, включая даже наших врагов.

– Это вполне понятно, ваше величество, – вежливо ответил Вега. – И вы меня простите, иногда Зверь во мне оказывается сильнее Человека.

– Час поздний, джентльмены, – сказала королева. – Я удаляюсь и надеюсь увидеть вас вновь с первыми лучами солнца.

Трое мужчин-верлордов склонили головы, и королева удалилась вместе со своей преданной Бетвин. Гектор смотрел вслед Бетвин, она тоже оглянулась на него перед тем, как исчезнуть, спустившись про трапу. Сердце Гектора бешено забилось.

– Услышать иногда правду ей не повредит, – пробурчал Вега, побуждая Гектора вступить в разговор. Адмирал, не поднимая головы, развернул карты и принялся изучать их при свете фонаря. Гектора глубоко задело замечание Веги, но он лишь сильнее стиснул губы.

– Я думал, что к настоящему времени мы уже должны будем встретиться с одним из наших судов, – сказал Манфред, проводя своим пальцем по пергаментной карте. – Они, как я понимаю, где-то здесь, помоги им Бренн.

– Если они потерялись, то пощади их Соша! – откликнулся Вега. – Будем надеяться, что всем им повезет добраться до Руфа, там мы и перегруппируемся.

Гектор смотрел в сторону, в направлении ведущей к каютам двери.

«Да, да, пойди к ней, Гектор. Она не станет сопротивляться, ведь ты же теперь барон Редмайр, не забыл?»

Гектор поежился, отступил в сторону от двух верлордов, погруженных в изучение выцветших морских карт. Тихо спустился по трапу на главную палубу, держась в сторонке от снующих туда и сюда матросов. Паруса щелкали, ловя ветер, все быстрее унося «Мальстрем» от оставшихся за кормой горящих судов.

Гектор заметил Ринглина и Айбела, прячущихся в тени у полуюта. После драки в Моге Гектор взял их в ежовые рукавицы и приказал работать на палубе вместе с людьми Веги.

Когда Гектор проходил мимо, его телохранители коротко кивнули ему, но не произнесли ни слова.

«Они больше тебе не верят, и кто может осудить их за это? Ты позволил Веге поднять на них свой хлыст. Избить их на глазах экипажа. Считай, тебе повезло, что они до сих пор не перерезали тебе горло во сне!»

– Их следовало наказать, – тихо огрызнулся Гектор. Он продолжал идти по краю палубы, ведя по планширю затянутой в перчатку рукой. Его мутило от качки, недавно съеденный ужин подступал к горлу.

«Да, но наказать их должен был ты, а не Акула!»

– Не беспокойся обо мне, Винсент, я знаю, что делаю.

Бес засмеялся – от этого звука у Гектора побежали мурашки. Он чувствовал холодное дыхание беса возле своего уха, рот магистра наполнился желчью.

– Все будет хорошо, – прошептал он самому себе, но его слова упали в пустоту.

3. Кровь в пыли

– Ты следующий, Волк!

Дрю остался сидеть, не реагируя на слова Гриффина. Шум стоял ужасный, с потолка в загон для гладиаторов валилась пыль. Зарешеченная дверь закрывала вход в Печь, откуда доносился восторженный рев зрителей, пришедших посмотреть на омерзительный кровавый спектакль. Там, на арене, братья-гориллы Балк и Арик только что закончили бой против десяти людей-гладиаторов. Сейчас братья стояли в центре арены среди кровавых луж и растерзанных тел и ликующе ревели под крики и свист зрителей.

– Я не буду драться с ни в чем не повинными людьми.

– Тогда ты умрешь.

Дрю оглянулся. Старый тренер гладиаторов стоял за решетчатой дверью, через которую Волк должен был выйти на арену. В руке Гриффин держал серебряный ошейник Дрю – его сняли после того, как посадили в эту клетку. Рядом с Гриффином стояли двое солдат Игнуса с алебардами в руках. Посеребренные лезвия алебард отбрасывали солнечные зайчики, падавшие на лицо Дрю. Он моргнул, поднес к глазам культю своей левой руки.

– Бери свое оружие, парень, – приказным тоном распорядился Гриффин. Охранники опустили алебарды, направив их к зарешеченной двери клетки. – Кесслар не для того привез тебя из-за тридевяти земель, чтобы ты отсиживался в этой вонючей норе.

– В таком случае его ждет разочарование.

– Оставь мысли о том, что эти люди ни в чем не виновны, – сказал Гриффин. – Они убийцы, Волк. Гладиаторы. Они живут для того, чтобы драться и умирать.

К этому времени братья-гориллы ушли в свои клетки, служители убрали с арены мертвые тела, и Дрю услышал, как заскрипели металлические зубцы дверного запора. Металлические прутья решетки поползли вверх, роняя с выдернутых из земли острых концов комья сухой, спекшейся на жаре глины. Облако пыли влетело в клетку, забило горло Дрю, и он закашлялся.

Гриффин потянулся, поднял с пола выбранное для Дрю оружие. Дрю стремительно схватил старого гладиатора за предплечье, и оба они посмотрели в глаза друг другу.

– Если хочешь жить, Волк, бери оружие, – тихо сказал Гриффин.

– Почему тебя заботит, буду ли я жить или умру?

– Ты напоминаешь мне одного человека, которого я очень хорошо знал, – улыбнулся старый тренер.

Охранник схватил Гриффина за плечо, потянул его назад.

– Бери оружие и сражайся! – сказал Гриффин.

Охранники оттащили Гриффина, оттолкнули его в сторону, взяли на изготовку свои алебарды. Дрю слышал, как ревет, свистит, улюлюкает толпа – зрителям было невтерпеж увидеть следующий поединок. Дрю взял оружие.

Это были два клинка – одинаково старые, выщербленные, покрытые коркой засохшей крови и ржавчины. Первый клинок оказался трезубцем с плетеной пустотелой рукояткой – несомненно, что когда-то раньше он служил другому однорукому гладиатору. Дрю надел рукоятку трезубца на культю своей левой руки, взял в правую руку второй клинок – короткий меч, гладиус. Его рукоять удобно легла в ладонь Дрю.

Поднявшись на ноги, Дрю несколько раз глубоко вдохнул, затем посмотрел на Гриффина. Старый гладиатор кивнул и указал Дрю на выход. Молча помолившись про себя Бренну, Дрю повернулся и шагнул на арену Печи.

Первым, что почувствовал Дрю, была нестерпимая жара. Солнце слепило глаза, поверхность арены под ногами казалась выложенной раскаленными углями. Стоял удушающий запах серы – струи раскаленного сернистого газа вырывались сквозь трещины в земле прямо посреди арены. Песок арены был покрыт бурыми пятнами пролитой в предыдущих поединках и свернувшейся на жаре крови. Дрю оказался в адском пекле, откуда не было пути назад.

Все места вокруг арены были заняты – и дешевые, и дорогие. Страсть к кровавым зрелищам одинаково владела всеми жителями Скории, и богатыми и бедняками. Когда Дрю направился к центру арены, обезумевшая толпа осыпала его непристойной бранью, ревом, диким свистом. Лучшая ложа на арене принадлежала, разумеется, лорду Игнусу. Стены ложи, представлявшей собой балкон дворца, были облицованы черным и белым мрамором, сверху ложу прикрывали яркие тенты, укрывавшие от нещадно палившего солнца развалившегося на скамье с кубком вина хозяина и его гостей.

На противоположной стороне арены Дрю увидел входящие в Печь фигуры трех гладиаторов. Они медленно приближались, щуря глаза от яркого солнца. Один из них держал в руках сеть и трезубец, лицо этого гладиатора прикрывал широкий шлем. У другого было короткое копье и щит, лицо бойца целиком скрывал глухой, похожий на ведро шлем. Третий гладиатор был вооружен парой гладиусов. Приближаясь, он вращал свои короткие мечи в воздухе.

– Смотрите все! – закричал Игнус из своей ложи. Сегодня на нем была длинная, распахнутая до пояса белая тога, из которой выглядывала его гладкая, маслянисто блестевшая грудь. Рядом с Игнусом, прислонившись к перилам ложи, стояли трое его братьев. Они были одеты – точнее полураздеты – так же, как Игнус, с такими же, как у него, уродливыми, бесформенными лицами. За спиной Игнуса Дрю рассмотрел фигуры Кесслара, Шах и Джоджо. – Я привез вам Дрю из Дайрвуда, последнего Серого Волка в Лиссии!

Рев толпы усилился – зрители были в восторге и жаждали увидеть, как прольется кровь.

– Волк сразится с Аксуром из Тиса, Облиссом из Ро-Шанна и нашим общим любимцем Галтусом, лучшим мечом Скории!

Толпа принялась скандировать имена гладиаторов – у каждого из них были свои поклонники. Судя по всему, самым популярным из этой троицы был Галтус, боец с двумя мечами в руках. Гладиаторы по очереди приветствовали зрителей, упиваясь их аплодисментами, упиваясь царящим безумием.

Затем гладиаторы приготовились к бою, развернулись веером, окружая Дрю. Каждый из противников Дрю выглядел опытным, закаленным бойцом, и вооружены эти гладиаторы были лучше, чем тот десяток людей, которых растерзали братья-гориллы. Гладиаторы приближались к Дрю, двигаясь плавно, с той кошачьей грацией, которая отличает смертельно опасных бойцов. Тем не менее, у Дрю не было намерения убивать кого-либо. Это он припасет для схватки с Игнусом и Кессларом.

– Я не хочу сражаться с вами… – начал Дрю, но гладиатор с трезубцем быстро взмахнул рукой. Брошенная им сеть мелькнула в воздухе, привязанные к ней свинцовые шарики ударились в грудь Дрю, и он оказался пойманным.

– Очень жаль! – крикнул Облисс, нацеливаясь своим копьем в грудь Дрю. Юный Волк извернулся, копье просвистело в воздухе там, где секундой раньше находился его живот. Дрю свернулся клубком и, дергая опутанными сетью руками, перекатился на то место, откуда только что сошел Облисс. Трезубец Аксура воткнулся в землю рядом с Дрю.

– Смотрите, как он мечется, поджав между ног свой хвост! – рассмеялся Аксур.

Дрю вскарабкался на колени, пытаясь перепилить сеть своим мечом, отчаянно стараясь вырваться на свободу. Зрители хохотали и недовольно гудели, разочарованные тем, как быстро оказался поверженным великий Волк с Северного континента. Гладиаторы тоже смеялись, хлопали Галтуса по спине, подталкивали его вперед.

– Стоило ли ради этого забираться так далеко от дома, дворняжка из Лиссии? – сказал лучший меч Скории. Дрю откатился назад, барахтаясь в грязи. Галтус неторопливо приближался к нему.

– Трансформируйся, собака, и я сделаю из твоей шкуры накидку для себя!

Галтус пнул Дрю, заставив его покатиться кубарем по горячей глине. Меньше всего Галтусу хотелось, чтобы Волк освободился от сети, но своим пинком он невольно помог ему в этом. Сеть задралась, и рука, в которой Дрю держал меч, оказалась на свободе. Первый удар Галтуса Дрю парировал, но второй разрезал ему бицепс, и Волк выронил из руки свой меч. Толпа недовольно загудела, на арену полетели камни и куски засохшей грязи.

Галтус картинно взмахнул своими мечами и горделиво осмотрелся вокруг.

– И это лучшее, что может предложить вам Лиссия? – спросил он, обращаясь к зрителям. – Позвольте мне убить его, лорд Игнус! Позвольте мне покончить с этим недоразумением, пока этот, с позволения сказать, боец окончательно не рассмешил всех нас.

Игнус поднялся на ноги. Толпа освистывала его, неистово ревела, публика пришла сюда, чтобы увидеть драку, кровь, а не это жалкое зрелище. Игнус бросил взгляд на Кесслара, затем подошел к нему. Лицо Игнуса побагровело от гнева. Братья Игнуса тоже подошли ближе, окружили лорда-козла.

– Ты что, издеваешься над моей ареной? – злобно прошипел лорд Скории. – Ты продал мне за бешеные деньги какую-то жалкую дворняжку! Ты опозорил меня!

Публика продолжала выкрикивать проклятия, кое-кто из зрителей уже начал хватать своих соседей за грудки. Лежа на земле в кольце убийц, Дрю все же мог видеть ссору, начинавшуюся в почетной ложе. Кесслар пятился назад, а Игнус и его братья начали трансформироваться. Шах и Джоджо предусмотрительно отодвинулись подальше от разъяренных верлордов.

Шея Игнуса вытянулась, его челюсти расширились, превращая рот в огромную щель. Серая, маслянистая кожа Игнуса ходила волнами, быстро приобретала бледно-зеленый цвет, и без того выпуклые глаза сейчас еще сильнее выкатились из глазниц. Игнус поднял вверх свои руки – когтистые, покрывшиеся чешуйками – и готов был ударить лорда-козла. Кесслар тоже трансформировался, вымахал вверх, на голове у него появились острые рога. Теперь оба оборотня приняли обличье своих Зверей. Козел и гигантская Ящерица. Даже гладиаторы застыли, глядя на ложу, забыв на время о поверженном на землю Дрю.

– Ты обманул меня, Кесслар, и ты мне за это заплатишь! – прорычал лорд-ящерица из Скории, высовывая между зазубренными зубами свой длинный раздвоенный черный язык.

– Ты купил у меня Волка по цене, о которой мы договорились! – возразил Козел, сердито топая своим копытом. – Это не моя вина, что он не хочет сражаться тебе на потеху!

– Ты заплатишь мне, Кесслар! – прорычал в ответ лорд-ящерица. – Кровью своей заплатишь!

С этими словами Игнус стремительно метнулся в сторону, схватил за горло Джоджо и одним резким движением сбросил его из ложи на арену.

– Нет! – крикнула Шах, но Джоджо уже упал на красный глиняный пол арены, расположенный в шести метрах ниже ложи. Прежде чем Шах успела шелохнуться, трое Ящериц – братья Игнуса – схватили ее.

– А теперь мы увидим настоящее представление! – рассмеялся Игнус. Стоявшие в ложе охранники присоединились к братьям Ящерицы и взяли в кольцо Кесслара и Шах.

– Он не способен на это! – крикнула Шах. Козел молчал, решив, очевидно, не вмешиваться.

Внизу, на арене, Джоджо пытался подняться на ноги.

– Скория увидит кровь! – прокричал лорд-ящерица.

Лежа на арене, опутанный сетью, Дрю наблюдал за тем, как возится на земле оглушенный падением Джоджо. «Как быстро все меняется в этой жизни», – подумал Дрю. Джоджо, с трудом поднявшись на ноги, отчаянно оглядывался в поисках хоть какого-нибудь оружия. Облисс и Аксур тем временем не спеша приближались к нему. «Сейчас они убьют его», – подумал Дрю и замер в нерешительности. Джоджо был тем человеком, который мучил его в Хаггарде, избивал на борту «Баньши». Чудовищем он был, этот Джоджо. Стоит ли Дрю переживать о том, что сейчас этого убийцу прирежут трое других убийц? Сумев найти только свой кнут, Джоджо посмотрел в сторону ложи.

– Киньте мне клинок, умоляю!

Игнус взял со стола тупой ножик и швырнул его вниз – тонкое серебряное лезвие негромко звякнуло об окаменевшую глину арены. Публика захохотала. Джоджо, не обращая внимания на насмешки, поднял над головой свой кнут, собираясь отогнать с его помощью надвигающихся гладиаторов.

– Давненько не видел тебя на арене, Джоджо, – фыркнул Облисс, увертываясь от просвистевшего в воздухе кнута.

– С тех пор, как тебя купил этот старый Козел! – со смехом добавил Аксур, заходя к Джоджо сбоку. Тот успел взмахнуть кнутом еще один раз, затем гладиаторы приступили к делу и опрокинули Джоджо на землю.

Долговязый Джоджо поднялся под хохот публики на колени. Галтус занес в воздухе свои мечи, а его товарищи прижали Джоджо к земле. Толпа заревела. Слишком поздно Галтус понял, что толпа ревет не в ожидании той секунды, когда он прирежет Джоджо, а от того, что происходит у него за спиной. Галтус обернулся. Мощная волчья задняя лапа ударила Галтуса по ноге, которая изогнулась назад под немыслимым углом, и Галтус покатился по арене, вопя от боли.

Трансформация произошла быстро, тело Дрю уже приспособилось к стремительным превращениям. Он поднялся на ноги – сеть по-прежнему свисала с его мощной темной груди – и, брызжа слюной, грозно зарычал прямо в лицо поверженному противнику. Галтус выбросил вперед свои мечи, они прорезали сеть и шкуру, вошли в плоть Вервольфа. Сеть свалилась с Дрю словно плащ, а на полученные раны Волк не обратил ни малейшего внимания. Мощным ударом в челюсть Волк впечатал Галтуса в землю, только пыль полетела.

Двое других гладиаторов застыли на месте, со страхом наблюдая за метаморфозой Волка и неожиданным поворотом в судьбе их товарища. Джоджо дрожал от боли, его тело было покрыто свежими ранами и ссадинами, но теперь противники оставили его и переключили свое внимание на Дрю. Сейчас они отошли от первого потрясения и пытались зайти к Волку с двух сторон. Аксур стучал копьем по своему щиту, провоцируя Волка на атаку влево, а Облисс готовился броситься на него справа. Дрю сделал вид, что принимает вызов Аксура, сделал шаг влево, а затем стремительно подпрыгнул высоко вверх как раз в тот момент, когда Облисс сделал свой выпад. Затормозить Облисс уже не успевал, он пролетел вперед, перенеся на трезубец весь вес своего тела.

Облисс увидел только опускающуюся у него над головой тень, но Аксур успел выставить вверх копье, готовясь нанизать на него падающего вниз Волка. Осуществить задуманное Аксуру не удалось – в воздухе просвистел кнут Джоджо, обернулся вокруг шеи Аксура и швырнул его на землю. Аксур выронил из рук копье, а Джоджо, поднявшись на ноги, подтягивал гладиатора к себе.

Затем Джоджо взмахнул другой рукой и глубоко вонзил в грудь Аксура брошенный ему из ложи тупой нож – тот вошел гладиатору прямо в сердце. Мертвое тело Аксура упало на арену, и Дрю тем временем поднялся с остатков того, что недавно было Облиссом.

Публика на мгновение замерла, замолчала, а затем раздался шквал аплодисментов. Дрю стоял напротив Джоджо, все еще трансформированный, тяжело дыша схватил своего недавнего мучителя и высоко поднял вверх. Джоджо сжался, приготовившись к смерти, но Дрю в этот момент совершил обратное превращение и, уже в человеческом обличье, подхватил Джоджо, не дав ему упасть на землю. Со стороны загона для гладиаторов-оборотней появились охранники Игнуса и двинулись к месту схватки.

– Спасибо, – выдохнул окровавленным ртом Джоджо.

– Не спеши благодарить меня, Джоджо, – ответил юный вервольф, глядя на подступающих к ним со всех сторон охранников. – Враг моего врага все равно остается моим врагом.

4. «Раскат Грома»

Ничего подобного экипаж «Мальстрема» еще никогда не видел. Туман, окутавший корабль, был невероятно густым, он висел стеной, бесследно поглощая все попадавшие в него предметы и звуки. Матросы столпились у всех планширей, удивленно всматриваясь в туманную мглу. Одни молились, другие монотонно напевали себе под нос, третьи что-то шептали – атмосфера на борту стояла мрачная, гнетущая, навевающая предчувствие несчастья на каждого, будь он человек или оборотень.

Все дальнейшее произошло стремительно. Впередсмотрящий «Мальстрема», юнга Каспер, без особого труда заметил что-то темное впереди, крикнул об этом графу Веге, и «Мальстрем» успел изменить курс, избежав столкновения. Но что там надвигалось на них в тумане? Корабль? Однако редкое судно решалось проложить свой путь через Штормовое море – плохо изученное, но имеющее мрачную репутацию гиблого места. Нет, нормальные капитаны любым способом старались обогнуть эти воды стороной. Паруса на мачтах «Мальстрема» были сейчас приспущены, чтобы до минимума снизить скорость, с которой корабль пробирался сквозь необъятное облако таинственного тумана. Фиггис стоял у штурвала, а на передней палубе собрались Вега, герцог Манфред и барон Гектор.

– Судно впереди по курсу! – крикнул кто-то из матросов, когда из тумана, словно ниоткуда, прямо перед форштевнем «Мальстрема» выплыл черный силуэт. Фиггис налег на штурвал, уводя «Мальстрем» в сторону. Манфред и Гектор невольно отшатнулись назад, лишь Вега не шелохнулся, словно врос в палубу. «Мальстрем» поравнялся со встречным судном, расстояние между ними было крохотным, всего несколько метров. Паруса на судне были зарифлены, и оно просто тихо плыло по течению.

На носу судна виднелась надпись – «Раскат Грома». Это было одно из тех судов, которые ушли из Хайклиффа вместе с «Мальстремом», забрав на борт гражданских беженцев. И это было первое судно из их маленькой, рассеявшейся по морям флотилии, которое встретил «Мальстрем».

– Гаки и канаты! – крикнул Вега, зашагав по палубе. Манфред и Гектор двинулись вслед за своим капитаном. Матросы быстро забросили лини, пришвартовав «Раскат Грома» параллельно «Мальстрему».

– Капитан Кроули! – позвал Вега шкипера с «Раската Грома». Подождал ответа, но не дождался – судно казалось покинутым людьми. Адмирал обернулся к своим удивленным спутникам.

– Может, они спят по своим каютам, – угрюмо усмехнулся Вега, вытаскивая из ножен свою шпагу. – За мной, ребята, и будьте начеку!

С этими словами Вега зажал клинок шпаги в зубах, схватился руками за причальный конец и полез вперед, над разделяющей корабли полосой воды. Гектор тревожно посмотрел на Манфреда.

– Полагаю, он хочет, чтобы мы следовали за ним, Гектор, – сказал лорд-олень, взялся за веревку и полез через борт.

Гектор смотрел на Манфреда, чувствуя, как все сжимается у него внутри, как моментально вспотели его обтянутые кожаными перчатками ладони.

«Ну? Ты идешь, братец? Или боишься увидеть то, что тебя там ждет?»

Не обращая внимания на болтовню беса, юный магистр забрался на планширь и обхватил веревку. Манфред уже исчез впереди, в тумане. Гектор закинул на веревку свои ноги и повис над водой спиною вниз, а затем начал перебирать руками и ногами. Внизу плескались волны – невидимые в тумане, они мерно били в борта связанных друг с другом кораблей. Гектору подумалось почему-то, что эти волны чавкают в ожидании той минуты, когда он свалится в них.

Позади, возле планширя, остались королева Амелия и Бетвин. За последние несколько дней Гектор лишь однажды набрался смелости заговорить с фрейлиной. Это был короткий разговор, так, легкая болтовня ни о чем – но начало-то было положено! Жизнь Гектора стала пуста без друзей – Дрю, Гретхен, Уитли. Они исчезли, и, быть может, навсегда. Эту пустоту отчасти может заполнить завязавшаяся между ним и Бетвин дружба.

– Будь осторожен, – прошептала Бетвин, не спуская глаз с удаляющегося Гектора.

Его сердце забилось еще чаще, неожиданное присутствие Бетвин легло на его плечи двойным грузом – теперь Гектор смертельно боялся оказаться неловким. Чего боишься, то и произойдет – он завис и начал раскачиваться на веревке.

Гектор находился сейчас как раз посередине между судами – здесь веревка провисала сильнее всего. Юный магистр закрыл глаза, начал потихоньку перебирать руками, подтягивать колени. Ему казалось, что волны уже облизывают ему спину, а там, под волнами, какие-то жуткие чудовища ожидают, когда же он упадет, когда же можно будет вцепиться в него своими острыми зубами. Подтянувшись ближе к борту «Раската Грома», Гектор почувствовал, что его руки начинают скользить, и запаниковал, опасаясь, что вот-вот и в самом деле рухнет вниз.

Крепкая рука ухватила Гектора за камзол, подтянула вверх и одним движением перебросила на палубу «Раската Грома». Ноги Гектора дрожали в коленях, его шатало из стороны в сторону. Заметив это, Вега – а это был, конечно же, он – спросил:

– С тобой все в порядке, Гектор?

– Да, благодарю вас, Вега, – ответил Гектор, стараясь говорить уверенным тоном, но дрожащий голос выдал его. Оглянувшись, магистр увидел на палубе еще нескольких присоединившихся к верлордам матросов с «Мальстрема».

«Раскат Грома» казался судном-призраком.

Ни единой живой души на палубе. Брошенный без присмотра штурвал вертится то туда, то сюда сам по себе, непривязанные паруса хлопают на ветру. Прибывшие с «Мальстрема» матросы рассыпались веером, оставаясь в пределах слышимости друг от друга, и растаяли в тумане. Гектор вытащил из ножен свой инкрустированный кинжал, опасливо выставил его перед собой. Герцог Манфред снял висевший на грот-мачте фонарь и вынул из кармана огниво и кремень, чтобы разжечь фитиль.

– Вам когда-нибудь доводилось видеть нечто подобное, Вега? – спросил лорд-олень, высекая огонь.

– Крайне редко. Иногда судно становится брошенным после налета пиратов, но гораздо чаще это происходит по другим причинам, – он улыбнулся своим товарищам-верлордам и добавил: – Проверено на себе.

Гектор подошел к крышке люка, ведущего на нижние палубы. Протянул свою левую руку – черная метка под перчаткой пошла волнами, когда он поднес ладонь к ручке люка. Чья-то рука легла Гектору на плечо, заставив его подскочить от неожиданности.

– Хочешь, я пойду первым?

Вега, опять Вега – вездесущий, караулящий каждое его движение.

«А ты думал, я один такой плохой?»

Гектор повернулся к капитану и сказал со всей твердостью, на которую был способен:

– Прошу вас сопровождать меня, Вега.

Адмирал учтиво ответил, указывая рукой на люк:

– Только после вас, дорогой барон.

Гектор взялся за ручку и открыл люк. Внизу царила непроглядная тьма. Гектор поежился и мигом потерял весь свой кураж. Он был уже готов повернуться и просить Вегу пойти вперед, когда появился Манфред и протянул ему зажженный фонарь.

– Возьми, Гектор. Похоже, без него там не обойтись.

Гектор благодарно улыбнулся, взял горящий фонарь и начал спускаться в темное чрево «Раската Грома». Его немного успокаивало то, что за своей спиной он слышит шаги спускающихся вслед за ним верлордов. Трап вывел Гектора в узкий короткий коридор, ведущий в одну сторону к каютам офицеров на корме, а в другую – к грузовым трюмам.

«Раскат Грома» – торговое судно, – сказал Вега, втискиваясь в коридор вслед за Гектором. – Я был еще мальчишкой, а Кроули уже тогда совершал каботажные рейсы вдоль всего Холодного побережья. Он никогда не покинул бы свой корабль, ни при каких обстоятельствах. Это его дом, его жизнь.

Желая подчеркнуть свои последние слова, он шлепнул ладонью по переборке, а Гектор тем временем вошел в трюм. Вдоль бортов были принайтовлены ящики и бочонки с провизией и вином, загруженные еще до начала сражения в Хайклиффе. Затем Кроули взял на борт «Раската Грома» столько горожан, сколько могло поместиться на его нижних палубах, и немедленно поднял паруса. Пол трюма был усыпан пустыми подвесными матросскими койками, но не было видно ни единого человека – ни живого, ни мертвого.

– Есть здесь кто-нибудь? – воскликнул Гектор.

– Здесь как в склепе, – сказал у них за спиной Манфред.

– В склепе, в котором нет ни одного покойника, – тихо добавил Вега.

Манфред плотнее запахнул под подбородком свой плащ и подытожил:

– Не нравится мне все это.

Гектор осмотрел принайтовленные грузы, проверяя, что вез на борту своего судна Кроули. Манфред двинулся вдоль противоположного борта, также читая вслух надписи на каждом ящике и бочонке.

– Пшеница, овощи, вино. Здесь столько всего, что хватило бы экипажу «Мальстрема» на пару недель. Почему они бросили весь этот груз?

– Кроули не бросил бы, – сказал Вега, задумчиво потирая свой подбородок. Он развернулся и направился в другую сторону, к каютам. Манфред и Гектор поспешили вслед за ним.

Капитанская каюта была хорошо обставлена. У большого стола размещалось кожаное кресло, на столе лежали развернутые морские карты, прижатые по углам чернильницами и пепельницами. Вега быстро осмотрел стол, а затем полез под кровать. Порывшись там, он вытащил наружу ящик. Взломал замок своим ножом, и ящик с треском открылся – внутри были золотые и серебряные украшения, какие-то личные безделушки. Все имущество Кроули. Вега уставился на своих спутников.

Затем все трое вернулись на верхнюю палубу, откуда был виден пришвартованный «Мальстрем», и здесь Вега сказал:

– Те грузы, которые мы нашли в трюме, нужно будет переправить на борт «Мальстрема». Что бы ни случилось с экипажем и пассажирами «Раската Грома», не будем забывать о том, как поспешно нам пришлось покинуть Могу. Кроме как здесь, нигде поблизости запасы провизии нам не пополнить.

Вега не мог не сдержаться, чтобы не взглянуть на Гектора, упоминая о Моге. Гектор молча надулся.

«При первой же возможности воткни в него нож… и поверни…»

Гектор посмотрел на украшенный камнями кинжал, который всегда носил с собой, – этот кинжал положил конец жизни Винсента. Перед глазами Гектора материализовались тонкие струйки черного дыма – бес вцепился в рукоять кинжала своей призрачной рукой.

Понимая, что его товарищам не по себе оставаться на брошенном судне, Вега продолжил:

– Я знаю, никому из вас не хочется задерживаться здесь дольше, чем это необходимо, поэтому давайте быстрее закончим с этим. Пьюни, командуй погрузкой.

Один из помощников Веги шагнул вперед, а трое верлордов направились к причальным концам, соединявшим два судна. Гектор заметил на борту «Мальстрема» Ринглина и Айбела, они держались чуть позади остальных членов экипажа. Перехватив взгляд своего хозяина, они оба кивнули ему.

«Похоже, ты снова пользуешься у них уважением, – шепнул бес. – Только надолго ли, братец?»

Гектор полез на планширь, покачнулся, взмахнул рукой с зажатым в ней кинжалом, стараясь удержать равновесие.

Герцог и граф подхватили его.

– Осторожнее, Гектор, – усмехнулся Вега. – Похоже, за тобой нужно присматривать.

«В каждом слове Акулы заключен потаенный смысл, не так ли, братец?» – прошипел бес в ухо Гектора.

– Я знаю, что я делаю, спасибо, Вега, – сказал Гектор.

Вега не ответил на выпад, но вместо этого принялся рассматривать то место на палубе, где поскользнулся Гектор. Провел руками по доскам и почувствовал под пальцами какую-то противную, липкую слизь. Вега стряхнул студенистый комочек, и тот отлетел в сторону.

– Что это? – спросил Манфред, нахмурившись.

– Понятия не имею, – ответил Вега, однако в голосе его прозвучало беспокойство. – Совершенно никакого понятия.

5. Неоконченный разговор

Лорд-ящерица развалился в своем каменном кресле, один, глядя на Печь с выходящего на нее балкона. Последние вчерашние гости наконец ушли после бурной ночной пирушки. Братья Ящерицы тоже разошлись по своим комнатам во дворце – лечить после бурного застолья свои животы и головы.

Легкий стук копья в дверь и последовавший за этим скрип дверных петель заставили лорда-ящерицу обернуться к задней стене комнаты.

– Граф Кесслар и леди Шах, милорд, – объявил охранник.

– Пусть войдут.

Охранники вступили в комнату, пропуская вслед за собой лорда-козла и леди с волосами цвета воронова крыла. Они вошли и остановились перед металлической решеткой. Охранники встали сбоку, не покидая комнаты. Кесслар покосился на них, теребя костлявыми пальцами свою седую бородку.

– Однако вы не торопитесь, – недовольно пробурчал Игнус. Он поднялся, зачерпнул из стоявшей рядом с троном терракотовой чаши пригоршню горячей желтой мази и принялся втирать ее себе в грудь. Глядя на это, Шах поморщилась.

– Я не думал, что мы должны лететь со всех ног, словно твои лакеи, Игнус. Ведь мы все еще гости, не так ли?

– Пока, – с угрозой в голосе подчеркнул лорд-ящерица. – Через два дня я намерен устроить следующий поединок и не хочу, чтобы повторилось то безобразие, которое мы наблюдали вчера. Какие вы можете дать гарантии, что Волк не устроит такой же хаос на арене?

– Никаких, Игнус. Он опасен, и не в моих силах заставить его подчиняться твоей воле. Это твоя проблема. Я всего лишь поставщик мяса для арены.

Игнус швырнул в Кесслара чашей, она ударила Козла в плечо, обрызгав его лицо горячей мазью. Лорд-козел закричал, стирая с глаз янтарную вязкую жидкость.

– Не смей указывать мне в моем доме, что я должен делать, Козел! Из-за своей некомпетентности ты поставил меня в дурацкое положение! Я сделаю из Волка гладиатора, запомни мои слова, но наше с тобой дельце еще не окончено. За тобой по-прежнему должок за тот скандал, который ты устроил в Печи.

– Я ничего тебе не должен, – сказал Кесслар.

При этих словах охранники подобрались, грозно приподняли свои копья. Из решетки вырвалась струя пара – это добавил к разговору свой голос вулкан. Лицо Игнуса перекосилось от гнева, и он закричал, указывая на работорговца своим когтистым пальцем:

– Скажешь это еще раз, Кесслар, и заплатишь мне не только кровью, плотью и костями!

Лорд-козел промолчал, стирая рукавом со своего лица последние брызги мази. Шах тоже молчала, настороженно косясь на охранников.

– Хорошо, – сказал Ящерица, снова садясь на свой трон. – Полагаю, ты знаешь, чего я хочу от тебя.

– Думаю, да, – пробормотал Кесслар.

– Говори конкретнее!

– Он снова твой! – крикнул Козел. – Делай с ним все что хочешь!

Шах неожиданно поняла и заволновалась.

– Вы не смеете, он свободный человек!

– Замолчи, Шах, – оборвал ее Кесслар. – Ты что, еще не поняла? Никто из тех, кто служит мне, не свободен по-настоящему. Чего ты еще не усвоила в ремесле работорговца?

– Но он твой друг! Это бесчестно!

– Это бизнес, – пробормотал Козел, глядя на Игнуса.

– Золотые слова, Кесслар, – прошипел лорд-ящерица. – На твоем месте я прислушался бы к ним, Шах. Ты забыла, что твой отец до сих пор у меня. Пока что у него связаны крылья, но я могу придумать для него и что-нибудь похуже.

Она посмотрела на обоих, не в силах решить, кого из них презирает больше – Козла или Ящерицу.

– Если у вас ко мне больше нет вопросов, я хотела бы вернуться в свою комнату, – сказала она звенящим от гнева голосом.

Игнус кивнул и небрежно махнул рукой. Шах повернулась, но Кесслар ухватил ее за руку, не давая уйти.

– Без глупостей, женщина. Я не хотел бы потерять и тебя тоже.

Шах вырвалась с такой силой, что порвала себе рукав. Отступила, пошатнувшись, от Кесслара, а затем опрометью бросилась прочь из провонявшей серой комнаты.

Дрю уставился в свою миску, и его желудок свело при виде шевелящейся массы. Он ловко вышвырнул несколько личинок, копошившихся в комках позавчерашнего риса, но голод был так силен, что продолжать поиски в миске незваных гостей Дрю не стал. Ладно, личинки тоже мясо, пусть отправляются к нему в желудок и там найдут свой конец.

Дрю сидел, опустив голову, не желая привлекать к себе внимание. Многие гладиаторы-люди теперь старались держаться от Дрю подальше, помня о том, как он справился с тремя лучшими из них. Галтус и Облисс мрачно наблюдали за Дрю из дальнего конца людуса, они все еще оплакивали смерть Аксура и проклинали Волка как виновника его гибели. Сломанная правая нога Галтуса была замотана в лубок, а сам Галтус не сводил с Дрю глаз.

Оборотни тоже старались держаться на почтительном расстоянии от Дрю. Даже Арик и Балк перестали донимать Дрю своими шуточками. Партнерами Дрю по спаррингам сегодня были Носорог Криг и Буйвол Стамм.

С ними Дрю провел несколько часов, тренируясь в нанесении и парировании ударов, отрабатывая борцовские приемы, но за все это время они не обменялись и парой слов. Разговор начался между ними только сейчас, когда они уселись за столом напротив Дрю.

– А ты здорово тогда дрался в Печи, – сказал Стамм, кивая своей лохматой гривой. Лицо Буйвола выглядело чуть менее несчастным, чем обычно, в его печальных глазах, когда он поднял их на Дрю, читалось уважение.

– Когда в конце концов решился выйти на арену, – хмыкнул Криг. – А я уж думал, что они прикончат тебя прямо в клетке, прежде чем ты покинешь ее!

Дрю подумал, не злобная ли это шуточка в стиле братьев-горилл. Однако, судя по их виду, это не так. Стамм рассмеялся, но не зло. Смех у него оказался низким, рокочущим.

– Я не знал, как себя вести, – пробормотал Дрю. – Я не привык убивать кого-либо без веских на то оснований, а что они мне сделали, те трое?

– Но я же говорил перед тем, как тебя повели в клетку, что те трое преступники, которых объявляли в розыск по всему миру, – сказал Криг. – Думал, что после этого тебе будет легче настроиться на драку.

– Что ты имеешь в виду?

– Эти трое – убийцы, Волк. Их купил Игнус для своих представлений. Никто из них не выйдет отсюда живым.

– Похоже, Игнус отчасти прав, если так, – заметил Дрю.

– Покупая жизни этих убийц, Игнус думал только о своей выгоде, – сказал Стамм. – На справедливость ему плевать. Он просто хочет, чтобы на его арену выходили самые лучшие убийцы.

Дрю оглянулся через плечо на гладиаторов, которые продолжали следить за ним.

– Они знают Джоджо. Он раньше тоже дрался здесь, на арене?

– Да, он был одним из них, гладиатором, и очень хорошим – для человека, – сказал лорд-носорог, забрасывая себе в глотку пригоршню риса. – Кесслар заключил с Игнусом сделку и перекупил Джоджо для себя. Сам понимаешь, Джоджо крупно повезло, но он редкое исключение из общих правил.

– Джоджо безжалостный убийца, – сказал Дрю. Он не видел Джоджо после того боя в Печи и хотел бы знать, что с ним стало теперь.

– Юный Волк быстро соображает, – хмыкнул Стамм, выскребая толстыми грязными пальцами из своей миски остатки риса и отправляя их в рот.

– Но почему Игнус швырнул его на арену? – покачал головой Дрю.

Криг наклонился ближе и сказал, понизив голос:

– Игнус и его братья хозяйничают в Скории безраздельно. Приехав к Игнусу, человек остается его гостем только до тех пор, пока не потеряет благосклонность хозяина. Похоже, Кесслар сильно рассердил Игнуса, когда его хваленый гладиатор не оправдал надежд Ящерицы. Речь, как понимаешь, идет о тебе.

– Игнус считает, что лорд-козел опозорил его, – вставил Стамм. – И забрал у Кесслара Джоджо как плату за плохо выполненную работу. Ящерица заплатил за тебя целую кучу золота, Волк.

Подошел Бегемот, присел на дальний край скамьи – Дрю почувствовал, как она наклонилась под его тяжестью.

– Хочешь присоединиться к нам? – спросил Дрю, надеясь растопить лед в отношениях между оборотнями.

Бегемот медленно повернулся, готовясь отправить в рот первую порцию еды. Глаза у него были расставлены шире, чем обычно у людей, кожа толстая и грубая – настоящая шкура, почти как у того Зверя, который скрывался внутри него. Не говоря ни слова, Бегемот поднялся. Если у Дрю и были опасения, что он чем-то обидел гиганта, они рассеялись, когда тот подошел ближе – земляной пол дрожал под его шагами.

– Благодарю, – сказал Бегемот, присаживаясь. – Можно просто присоединиться к вам, чтобы поесть, или для чего-то еще?

Стамм и Криг переглянулись, стараясь понять скрытый смысл вопроса, который задал Бегемот. Дрю не стал терять времени даром.

– Зачем еще ты мог бы присоединиться к нам?

– Та великая речь, с которой ты тогда обратился к нам, – мне она поначалу понравилась не больше, чем солнечный удар. Но теперь я убедился, что ты человек с убеждениями. Ты действительно намерен бежать из Печи, я не ошибся?

– Да, решил.

Стамм махнул рукой.

– Пустая трата слов. Говорить о побеге просто бессмысленно.

– Насколько бессмысленно? – упрямо возразил Дрю. – Я говорил о том, что вы, верлорды были величественными и благородными людьми. Посмотрите, во что вы превратились здесь.

– Тише, парень, – сказал Криг. Губы его загнулись, обнажая свои зубы, похожие на гранитные столбики. На всех оборотнях здесь были надеты серебряные ошейники, но при желании любой из них мог бы убить Дрю и в своем человеческом обличье. Однако Дрю не отступал.

– Здесь, в Печи, вас заставляют выживать поодиночке, каждый сам должен беспокоиться о своей шкуре. Но представьте, что будет, если мы объединим свои силы и выступим все вместе. Вам что, не хочется вновь увидеть свою родину?

– Наши родные места порабощены так же, как мы сами, Волк, – сказал Стамм. Он больше не улыбался, густая грива упала на лоб лорда-буйвола, затеняя его лицо, печальные глаза опустились и смотрели на землю. – Ты думаешь, Лиссия была первой страной, которую захватили Коты?

– Не нужно решать за меня, что мне делать, парень, – сказал Криг, качая головой.

– Если мы сбежим из Печи, мы сможем действовать вместе, Криг. Объединиться против нашего общего врага. Здесь ты все равно каждую минуту рискуешь своей жизнью – почему бы наконец не рискнуть ею ради благородного дела?

Криг сердито замахнулся на Дрю, но юный Волк был проворнее Носорога и увернулся. Беседа грозила перерасти в потасовку.

– Не трогай Волка, Криг, – сказал Бегемот. Криг заворчал, опустил руку, но продолжал сверлить Дрю сердитым взглядом.

– Он прав, – продолжил гигант. – Все мы попали в этот ад не по своей воле, у всех у нас есть причины свести счеты с Игнусом и его дружками вроде Кесслара и Котами.

– И с чего же вы предлагаете начать? – шепотом спросил Стамм.

– Думать – не самая моя сильная сторона, – вздохнул Бегемот. – Моя сила… в моей силе.

Дрю оглянулся на остальных гладиаторов. Галтусу и Облиссу доверять нельзя, но здесь могут быть и другие люди, желающие сбежать на волю. Он посмотрел на Табу, сидевшую за соседним столом, а затем неожиданно увидел знакомое лицо – этого человека только что вывел из маленькой больничной палатки мастер Гриффин.

– Простите, – сказал Дрю, вскочил и направился к палатке, лавируя между столами и игнорируя как мрачные взгляды Галтуса и Облисса, так и презрительные ухмылки Горилл.

Гриффин был погружен в разговор с этим человеком, они сблизили головы и говорили очень тихо. Дрю замедлил свои шаги. Похоже, эти двое были хорошо знакомы друг с другом. Старый гладиатор дружески положил руку на плечо человека, с которым разговаривал. «Почти по-отцовски», – подумал Дрю. Вот так же обнимал его самого в детстве Мак Ферран в тех редких случаях, когда хотел утешить разбившего коленку сына. Дрю подошел к говорившим почти вплотную. Человек, с которым разговаривал Гриффин, посмотрел на Дрю со смешанным выражением удивления и шока на лице, сам же Гриффин выглядел взволнованным.

– Могу тебе чем-то помочь, парень? – спросил жилистый старый гладиатор, поглаживая серебряный ошейник на своей морщинистой шее. «Так, значит, Гриффин тоже оборотень, – подумал Дрю. – И Игнус до сих пор держит его в ошейнике. Похоже, что свободным в Скории можно стать только на определенных условиях».

На шее человека, стоявшего рядом с Гриффином, тоже был надет ошейник. Новенький. Железный.

– И вы тоже, – сказал Дрю, прежде чем повернуться к новому гладиатору. Тот посмотрел на Дрю своим единственным глазом – другой он потерял в недавнем бою. – Но вообще-то я хотел потолковать с Джоджо.

6. Песня Сирен

…Она плавала в озере, кристально чистая вода расходилась кругами при каждом взмахе ее рук. Берег был почти рядом, над озером стояла звенящая, прекрасная тишина. Она была одна-единственная душа во всем мире, наслаждающаяся своим одиночеством. Перевернувшись на спину, она сделала несколько гребков, чувствуя упругое сопротивление воды, медленно двигаясь вперед, глядя в небо, ощущая, как нежно касаются ее кожи теплые лучи солнца. Она вытянула руки, снова перевернулась на грудь и теперь работала только ногами. С ее губ сорвался негромкий смешок. Она опустила голову под воду и открыла глаза.

Теперь ее окружила тьма. Там, на поверхности, стоял прекрасный солнечный день, а под водой притаилась непроглядная ночь. В сумрачной глубине замелькали неясные тени, они поднимались со дна, приближались. Лучи света проникали в толщу воды, в них загорались глаза чудовищ – ужасные, бледные, с крохотными зрачками. Она попыталась вынырнуть на поверхность, но ударилась головой о появившуюся на воде корку льда. Сквозь лед она видела солнечный свет – такой близкий и такой безнадежно далекий. Она заколотила руками по льду, пытаясь выбраться на поверхность. Снова посмотрела вниз, во тьму, почувствовала, как первая из призрачных теней схватила ее за ногу своими когтями и потащила ко дну, в черную глубину воды. От боли и страха она закричала – изо рта у нее вырвалось облако воздушных пузырей…

Бетвин открыла глаза. Ночной кошмар сменился темнотой каюты. Она посмотрела на соседнюю койку, где в полумраке можно было различить очертания тела спящей королевы Амелии. Бетвин протянула руку под одеяло, чтобы ощупать себе ноги – ей казалось, что в них до сих пор остаются вонзенные когти чудовища. Не обнаружив на ногах никаких ран, она наконец расслабилась и уронила голову на подушку.

Дикой кошке плохо спалось на борту «Мальстрема», хотя она выросла на острове, стоящем посреди озера, и ее отец, барон Мервин, лорд Роббена, часто брал ее с собой на лодке. Хорошие это были времена, счастливые. Но лениво кататься по спокойному озеру и жить на борту пиратского судна, бороздящего море, – это, согласитесь, далеко не одно и то же.

К свержению короля Леопольда Бетвин отнеслась очень спокойно. Да, они оба принадлежали к семейству кошачьих, но на этом все их сходство и заканчивалось. Для диких северных кошек родиной была Лиссия, поэтому Котов из Баста они считали не более близкими кузенами, чем, скажем, Собак из Омира. Во время восстания Мервин не раздумывая принял сторону лорда Дрю, стал одним из основателей Совета Волка, а затем возвратился домой, на озеро Роббен, оставив дочь прислуживать своей королеве.

Живя в Бак-Хаусе с королевой Амелией, Бетвин неожиданно для самой себя заметила, что все с большим нетерпением начинает ожидать визитов барона Гектора. Особняк лорда-оленя в Хайклиффе он посещал довольно часто, как правило, у него были какие-то дела к Дрю. Она чувствовала, что и Гектор ищет повода познакомиться поближе, но в городе застенчивый барон так и не нашел подходящий для этого момент. Или повод. Даже сейчас, оказавшись вместе с Бетвин на борту корабля графа Веги, он никак не мог преодолеть свое стеснение.

Начиная с сегодняшнего утра она решила сама пойти на более близкое знакомство с магистром. Ведь самое главное – начать, не так ли? И неважно, кто сделает первый шаг. Сердце Бетвин успокоилось, стало биться медленно и ровно, она готова была снова уснуть.

И тут она услышала это.

Сначала Бетвин приняла этот звук за шум волн, бьющих в толстый деревянный борт корабля, но потом поняла, что это не так. Звук был непрерывным, похожим на журчание воды, он то повышался, то понижался, ритмично пульсировал. К первому голосу добавился второй, третий, и вот уже целый хор зазвучал, обволакивая своим пением Бетвин, просачиваясь сквозь стены каюты – призрачная, как притаившиеся в углах тени, бесконечно повторяющаяся мелодия.

Бетвин скинула ноги с кровати и встала на пол. Потянувшись, сняла с крюка висевшую под потолком каюты лампу, подвернула фитиль. Свет разогнал темноту, разбудил спавшую королеву.

– Что такое? – шепотом спросила Амелия. – В чем дело, Бетвин?

– Вы слышите звуки, ваше величество?

Амелия некоторое время лежала, внимательно вслушиваясь, прикрыв ладонью лицо от света. Затем, расслышав, широко раскрыла глаза, сбросила одеяло и выбралась из постели, встала рядом с Бетвин босыми ногами на холодный пол. Затем сама взяла свой пеньюар, закуталась в него, а ее фрейлина тем временем набросила на себя накидку.

– Эта песня, – сказала королева, – откуда она звучит?

Бетвин открыла дверь каюты, ожидая увидеть матросов, пытающихся выяснить происхождение странных звуков, но в коридоре было пусто.

– Прошу вас, ваше величество, – сказала Бетвин королеве, – оставайтесь здесь, а я постараюсь узнать, что это такое.

– Если ты думаешь, что я отпущу тебя одну, то ошибаешься, – покачала головой Амелия. – Я иду с тобой, моя девочка.

Обе женщины вышли в коридор. Переборки корабля потрескивали, этот звук сливался с наполнявшим воздух странным, зловещим пением. Бетвин кралась вдоль переборки к ведущему на главную палубу трапу, ведя рукой по полированной деревянной обшивке. Затем, осторожно держась за поручни, поднялась наверх. Ведущая на палубу дверь болталась на петлях, а за открытой дверью стояла ночь.

Экипаж «Мальстрема» собрался на палубе, в ночном тумане фигуры матросов напоминали статуи. Они неподвижно стояли, покачиваясь в такт волнам, словно ячменные колосья. Здесь, снаружи, странное пение раздавалось громче, теперь было понятно, что оно доносится с моря.

– Что это с ними? – спросила королева.

Каждый матрос стоял, словно загипнотизированный монотонным, то повышающимся, то понижающимся напевом. Бетвин заметила среди прочих Гектора и Манфреда – они стояли на ледяном ветру в одних ночных рубашках. Бетвин пробралась между неподвижными фигурами к магистру и оказалась лицом к лицу с ним.

Лицо Гектора было расслабленным, губы слегка раскрылись, глаза невидяще смотрели словно сквозь Бетвин, не замечая ее. Она помахала перед лицом Гектора рукой, но он даже не моргнул. Девушка взяла магистра за руку, сжала ее – тот ничего не почувствовал. Бетвин поднесла свою руку к груди Гектора, сильно впилась в нее ногтями – никакой реакции. Бетвин посмотрела на раскрытую ладонь Гектора, ужаснулась, увидев расплывшееся по ней чернильно-черное пятно.

– Бетвин! – тревожно окликнула ее Амелия.

Бетвин оглянулась, но не смогла увидеть королеву сквозь фигуры зачарованных матросов и неестественно густой туман. Она взяла Гектора за руку и начала подталкивать его. Он зашагал – неуверенно, словно во сне.

– Ваше величество?

– Бетвин! – это уже был крик отчаяния.

Она двинулась быстрее, волоча за собой Гектора словно ходячий труп, натыкаясь на матросов, которые никак не реагировали на ее тычки. Бетвин выбралась из гущи тел, отпустила Гектора, и тот сразу же остановился как вкопанный. Королева Амелия пятилась от планширя на правом борту «Мальстрема». Журчащий хор стал еще громче, он поднимался из глубин моря и раскатывался над палубой. Бетвин подошла к королеве, подняла выше лампу, которую держала в руке.

В поручень планширя вцепилась зеленая чешуйчатая рука с перепонками между пальцев. Затем рядом с ней появилась вторая такая же рука, потянулась, чтобы ухватиться за стойку. Появилась темная фигура с огромной головой, растущей, казалось, прямо из груди чудовища и лишенной шеи. Все тело монстра сковывала чешуя, два огромных, размером с блюдце, глаза моргнули, когда на них упал свет лампы. Затем чудовище раскрыло свою огромную пасть с острыми, словно иглы, зубами, и стало понятно, что пение, которое они слышали, вырывается из этой глотки. Монстр, словно изумрудной шалью, был покрыт водорослями. Еще секунда, и отвратительное создание с мокрым звуком шлепнулось на доски палубы.

Бетвин и Амелия закричали и обхватили друг друга, а чудовище тем временем поковыляло в их сторону. Теперь стало видно, что ниже пояса у чудовища не ноги, а рыбий хвост, хлопавший и волочившийся по палубе словно толстая змея, а вперед монстр передвигался, подтягиваясь на руках с длинными когтями, которые он глубоко вонзал в доски. Вдоль позвоночника до самого огромного хвоста тянулся увенчанный острыми шипами спинной плавник – когда чудовище двигалось, плавник колыхался, и шипы сухо постукивали друг о друга. А затем Бетвин с удивлением и ужасом заметила у чудовища мягкие отвислые женские груди.

– Проваливай! – закричала Бетвин, размахивая лампой. Тварь испугалась света, отползла назад, звук, который она издавала, взлетел на недосягаемую для любой оперной примы высоту, превратившись в свист, от которого болели уши. Бетвин и Амелия оглянулись по сторонам – окружавший судно хор голосов ширился, становился все громче. Женщины с ужасом заметили карабкающиеся на планшири новые уродливые фигуры. Эти фигуры в сочетании с неподвижно застывшими статуями-матросами создавали кошмарную картину.

– Кто это? – раздался крик сверху. Бетвин подняла голову и увидела сидевшего на перекладине мачты юнгу Каспера. Как и женщины, он почему-то оказался невосприимчивым к завораживающему пению морских чудищ.

– Оставайся там, где сидишь, дитя мое! – предупредила юнгу Амелия.

Женщины отодвинулись от борта назад, к матросам, натыкаясь на них, но первое из забравшихся на борт чудовищ было совсем близко. А по палубе уже шлепало следующее, немного отличающееся от первого формой и цветом шкуры – у этого она оказалась в красную крапинку. Монстры вылезали из-за борта один за другим и медленно, но неудержимо приближались к загипнотизированному экипажу с двух сторон, окружая его.

– Здесь их не меньше двадцати, мэм! – плачущим голосом крикнул Каспер. – И они подбираются к нашим парням!

Один из матросов неожиданно рухнул на палубу, схваченный одним из чудовищ. За ним последовал еще один, еще… Спустя несколько секунд толпа матросов поредела уже на шесть человек. И при этом не закричал никто – ни из упавших, ни из оставшихся стоять. А чудовища тем временем принялись швырять сваленных с ног матросов за борт, продолжая при этом тянуть свою жуткую песню.

Болтавшаяся на петлях дверь неожиданно хлопнула, и на палубе появился граф Вега. На капитане не было ничего, кроме кожаных бриджей – было очевидно, что он только что проснулся. Впрочем, кроме штанов у Веги была еще в руке и его шпага, которой он с ходу рубанул по ближайшей, приподнявшейся на хвосте твари. Шпага наискось разрезала брюхо чудовища, но оно выбросило вперед свои руки, сумело схватить капитана за плечи и потащило к своей раскрытой пасти. Вега немедленно начал трансформироваться, кожа на его груди и плечах пошла буграми, сидящий внутри него Зверь ринулся наружу. Заметив это, чудовище явно растерялось и выпустило Вегу из лап. Не дожидаясь, пока трансформация полностью завершится, Вега опустил свою голову вниз и укусил морскую тварь за голову, оставляя на лбу чудовища глубокие борозды от острых зубов. Затем они оба покатились по палубе – Вега явно недооценил истинную силу монстра.

– Капитан, – крикнула Бетвин, желая броситься на помощь лорду-акуле, полностью трансформировавшаяся голова которого вынырнула на мгновение из клубка тел.

– Назад! – завопил Вега, раскрывая свой чудовищный рот и нацеливаясь им в глотку непрошеного гостя. Фонтаном брызнула на палубу черная кровь, морская тварь изловчилась и вцепилась своими когтями в лицо Акуле.

Появились новые твари. Они двинулись к мужчинам, опасливо обходя при этом стороной стоявших на палубе женщин. Одна из тварей коснулась своими лапами неподвижно лежащего на палубе Гектора. Увидев это, Бетвин отважно шагнула вперед.

– Не смей! – крикнула она и ударила тварь по голове зажженной лампой, которую по-прежнему держала в руке. Эфирное масло из лампы брызнуло на чудовище и на Гектора и загорелось. Чудовище взвыло, Гектор тоже закричал от огня и немедленно очнулся. Затушил ладонями язычки пламени на своей рубашке и нахмурил лоб, пытаясь понять, что же произошло.

– Что все это значит? – недоуменно спросил он, глядя на то, как корчится на палубе морская тварь с охваченной огнем мордой.

Бетвин тем временем заметила, что жуткое пение стало тише – чудовищам становилось не до песен, они были поглощены битвой с лордом-акулой и появившимся на палубе пламенем.

– Лампу! – крикнула Амелия. – Они боятся огня!

Бетвин подхватила с палубы разбившуюся лампу и выплеснула остатки масла на ближайшую к себе тварь. Масло вспыхнуло, тварь испуганно взревела и поспешила прочь. Но это была еще не победа, до нее оставалось очень далеко. Матросы все продолжали падать, и твари уходили с корабля со своей добычей. Правда, от шума драки и жара пламени все больше членов экипажа начинали приходить в себя. Очнувшись, они поначалу испытывали смущение и страх, но, по крайней мере, не волочились больше по палубе, словно мягкие игрушки, а начинали кричать и бросаться на морских тварей, пытавшихся сбросить матросов за борт.

Бетвин и Амелия теперь быстро продвигались среди матросов, будили их от гипнотического, навеянного пением морских тварей сна. Но в толпе матросов орудовали не только королева и ее фрейлина. Твари тоже были здесь, опрокидывали все еще спящих матросов на палубу, нападали на них, издавая при этом звук, напоминающий скрип несмазанной двери, закрывали от наслаждения свои круглые глаза-плошки, сжимая челюстями тело очередного пирата.

– Врежьте им, парни! – ревел Вега, и пришедшие в себя матросы один за другим бросались в бой. В ход пошли дубинки, ножи, топоры – все, что подворачивалось под руку, все, что было достаточно тяжелым или острым, чтобы сокрушить морских чудищ. Очнулся герцог Манфред – он трансформировался, низко опустил свою голову и принялся скидывать непрошеных гостей за борт своими острыми, ветвистыми рогами, разрывая при этом каждую тварь на куски.

Палуба, на которой стояла Бетвин, гудела от топанья ног, от глухих ударов падающих тел. Внезапно откуда-то появилась когтистая рука и схватила Бетвин за лодыжку – в точности за то же место, за которое хватала девушку призрачная тень, приснившаяся ей в ночном кошмаре. Бетвин вскрикнула, упала, а морская тварь медленно потянула девушку к себе, в сладком предвкушении разевая огромную пасть. Бетвин вскинула руку – из кончиков пальцев, словно пружинки, выскочили острые когти – и ударила тварь по ее широкой голове. Увы, бессмысленные молочно-белые глаза-плошки даже не моргнули, и раскрытая пасть стала еще ближе, из нее на Бетвин пахнуло гнилыми водорослями. Девушка пыталась закричать, но от страха и неожиданности у нее пропал голос.

Внезапно тварь замерла так, словно на ее горле затянулся ошейник, еще сильнее выкатила свои огромные выпученные глаза. Бетвин вырывалась и отпихивала от себя монстра, а тот продолжал скрежетать зубами и хватать когтистыми лапами воздух – казалось, что теперь он сражается с каким-то врагом-невидимкой. Затем тварь потянула свои лапы к тому месту, где у нее, по идее, должна была находиться шея. Было видно, что чудовище задыхается.

Затем раздался громкий сухой треск, и голова твари свернулась набок. Юную Дикую кошку обдало брызгами тины, засыпало морскими водорослями, а сверху Бетвин придавила туша мертвой твари.

Выбравшись на свободу и потирая искусанные руки и ноги, Бетвин увидела, что матросы Веги теснят к борту последних оставшихся на палубе чудовищ, а сквозь тела сражающихся друг с другом людей и монстров сумела рассмотреть Гектора. «Быть может, это он спас меня?» – подумала Бетвин. Левая рука магистра была поднята, ладонь раскрыта и повернута черным пятном вперед, пальцы разведены, лицо напряженно, сосредоточенно, видно, что Гектор собрал в кулак всю свою волю. Он стоял метрах в трех от Бетвин. Интересно, каким образом ему удалось справиться с чудовищем на таком расстоянии?

7. Охотничья Луна

Стоял поздний час, в людусе было тихо, спал и дворец Игнуса. В лабиринте помещений, вырубленных в толще склонов вулкана, гладиаторы Ящерицы смотрели свои сны, свернувшись на жестких, горячих каменных койках. Отрезанные от внешнего мира, они оставались наедине с самими собой и друг с другом – товарищи по несчастью, воины, каждый из которых мог завтра утром погибнуть от руки своего соседа по приказу лорда Игнуса, если тому придет в голову вновь осчастливить свою Скорию видом крови, пролитой его лучшими гладиаторами.

В открытом загоне рядом с людусом виднелась одинокая фигура – этот человек не спал, он стоял в одной набедренной повязке и, задрав голову, не сводил глаз с полной Луны. Это был Дрю. Огромный кровавый глаз Луны напоминал ему о детстве, проведенном на Холодном побережье. В такие ночи, как эта, Мак Ферран брал сыновей вместе с собой на охоту. Первое полнолуние после осеннего равноденствия, этот день в Лиссии называли Охотничьей Луной. Подумав о своем отце, Дрю не мог не вспомнить и других людей, которых он успел потерять за свою короткую жизнь, и молча помолился о том, чтобы Мак и в загробной жизни позаботился о его матери. Свою жизнь Мак Ферран отдал за сына в тот момент, когда жизнь самого Дрю висела на волоске – его готов был убить Леопольд. Единственным утешением было то, что, умирая, отец признал Дрю невиновным в смерти матери. Дрю подумал и о своем брате, Тренте, надеясь на то, что того миновали ужасы войны и разорения, которые принесли с собой на их родную землю лорды-коты. И, конечно же, Дрю мечтал о том, что когда-нибудь снова встретится с братом.

Дрю слегка поморщился, продолжая пристально всматриваться в полный лунный диск. Было время, когда Луна вселяла в него страх, вызывала болезненные ощущения, которые в конечном итоге привели к трансформации в вервольфа и направили его на тернистый путь. Потом он понял и принял свое предназначение – как же давно, кажется, это было! Он, Дрю, был последним из Волков Вестланда, последним наследником древнего рода. Теперь полная Луна не пугала его, она была его другом.

Но для жителей Скории Охотничья Луна имела особое значение. Когда Луна становилась полной и кроваво-красной, они считали, что вулкан, на котором они живут, требует жертвы. Завтра огненная гора получит ее.

Стоять с серебряным ошейником на горле, смотреть на полную Луну и подавлять внутри себя Зверя было суровым испытанием для воли Дрю. Вервольф яростно рвался наружу, но Дрю удерживал его и мысленно готовил свое тело к испытаниям, которые ждут его впереди. Мышцы Дрю напряглись, ладонь его единственной руки сжалась в кулак, обрубок второй руки нервно подрагивал. Лучи лунного света проникали в тело Дрю, заряжали его своей энергией. Наплывшие облака закрыли Луну, стало темно, и Луна сразу же выпустила Дрю из своих объятий.

– Опасную игру ты затеял, Волк.

Дрю не слышал приближения Джоджо и потому вздрогнул, обернувшись и обнаружив работорговца всего в нескольких шагах от себя. Дрю тяжело дышал, его кожа от напряжения покрылась потом.

– Ты всегда подкрадываешься так незаметно? – хрипло спросил Дрю.

Джоджо не ответил, просто встал рядом с Дрю и посмотрел на небо.

– Ты обдумал мое предложение? – спросил Дрю, вытирая потный лоб локтем.

– Обдумал и по-прежнему считаю, что ты лунатик, Волк.

– Это не ответ. Да или нет, Джоджо? Меня не интересует, что ты думаешь о моей психике.

– Твой план безумен.

– Для сломленного человека – возможно, но не для человека, сохранившего в своем сердце надежду. К каким людям ты сам относишь себя, Джоджо?

– Осторожнее со словами, парень, – усмехнулся работорговец. – Сейчас мы с тобой на равных. Пока на тебе надет серебряный ошейник, ты не сможешь превратиться в Зверя.

– Ты прав. Мы на равных. И как тебе чувствовать себя рабом?

– Ничего нового. Я уже успел побыть и рабом, и гладиатором, пока Кесслар не вытащил меня из Печи на свободу. Лорд-козел помог мне подняться.

– А теперь он же позволил тебе упасть, отшвырнул как ненужную вещь. Если бы Кесслар уважал тебя, ты не оказался бы вновь в лапах Игнуса!

– Он сумеет договориться с Игнусом, чтобы тот меня отпустил.

– И ты веришь в это? Сколько ты прослужил у Козла? Наверное, достаточно долго, чтобы понять, на что способен Кесслар. Ты действительно готов ждать?

– Мне слишком много есть что терять…

– Тебе нечего терять! – крикнул Дрю, хватая Джоджо за локоть.

– Есть! – сердито отрезал Джоджо, отпихивая от себя Дрю. – Есть много способов ранить человека, и не обязательно с помощью меча.

– Не понимаю, – покачал головой Дрю.

– Он может причинить зло тем, о ком я беспокоюсь, – ответил Джоджо, поворачиваясь спиной к Дрю.

Дрю обдумал слова Джоджо, затем сказал:

– Ты много лет дрался здесь, Джоджо. Ты знаешь Печь и дворец лучше, чем кто-либо. Старый тренер – Гриффин – я видел тебя вместе с ним. Ты о нем заботишься, верно?

Джоджо ничего не ответил, и Дрю продолжил:

– Я ничего не знаю о ваших с ним отношениях, да, по правде сказать, это меня и не интересует. С тобой мы были врагами с самого начала. Не думаю, что мы станем братьями только потому, что оба превратились в гладиаторов. Завтра я вступаю в бой и хочу знать, кто еще разделяет мое желание обрести свободу.

Джоджо молча направился к спальне. Дрю смотрел ему вслед, размышляя о том, не восстановил ли он этого человека против себя еще больше. Затем перевел взгляд вверх. Небо вновь очистилось, Луна с новой силой обрушила на юного Волка свои магические чары. Дрю негромко зарычал сквозь стиснутые зубы, купаясь в холодном белом лунном свете.

8. Ночные беседы

Земля под спальным мешком была жесткой, бугристой, но Трента это не волновало. Он лежал и смотрел на Охотничью Луну у себя над головой. Казалось, совсем недавно они бродили в такие яркие лунные ночи по полям и лугам, выслеживая оленей, втроем – Трент, его отец и его брат Дрю. Трент втянул воздух сквозь зубы, вспомнив о человеке, который разрушил всю его жизнь. Затем вздохнул и прикрыл глаза, гоня прочь всплывающие из глубин памяти воспоминания.

Вчера был день, когда впервые за несколько недель Тренту и его товарищам не пришлось участвовать в бою. Неизвестно, как они, а Трент чувствовал от этого облегчение. Он вступил в Львиную гвардию с единственной целью – отомстить. Ему совершенно не хотелось жечь города и деревни, делать вдовами фермерских жен. Из сотни бойцов в отряде, где служил Трент, большинство было бастийцами. Они бесстрастно выполняли до последней буквы все приказы своих офицеров и никогда не нарушали субординацию. Гвардейцы-северяне были намного менее дисциплинированными, чем их сослуживцы-южане, и частенько перегибали палку, верша правосудие во имя принца Лукаса, но по своим меркам.

Объявление Лукаса королем было делом времени, за это ручались лорды-пантеры из Баста, Оникс и Опал. Оникс сейчас шел победным маршем по Лиссии, и Опал оставалась в Хайклиффе, где руководила подготовкой принца к восшествию на престол. С Ониксом Трент на короткое время пересекся во время разгрома лордов-коней в Хай Стебл. Зверь из Баста даже в человеческом обличье выглядел грозным гигантом среди людей – Трент чувствовал холодок под сердцем, когда пытался представить себе, каким должен быть в бою лорд-пантера, преобразившись в Зверя. Король Леопольд убит во время битвы за Хайклифф, а королеву Амелию похитили и увезли куда-то герцог Манфред и граф Вега – два самых разыскиваемых во всем королевстве преступника. Не считая Дрю, разумеется. Итак, Лукас остался теперь и без отца, и без матери. Лиссия находилась в подвешенном состоянии, возникший вакуум необходимо было заполнить. Как любили повторять товарищи Трента из Львиной гвардии, чем скорее будет коронован Лукас, тем лучше.

– Уже уснул?

Трент открыл свои глаза – над ним стоял лорд-кот Фрост. Трент сел, его немедленно охватила тревога.

– Просто прикрыл глаза, чтобы дать им отдохнуть, сир.

– Твой клинок освятили, как я приказал?

– Да, серебром, сир, – Трент сделал попытку подняться на ноги, но Фрост махнул рукой и сам присел возле юноши на корточки.

– Давай без чинов, Трент, зови меня просто Фрост. Ты мне нравишься, и мне совершенно не нужно, чтобы ты вскакивал и вытягивался, завидев меня. Ты не похож на других лиссийцев. Ты честен и правдив, как лучшие из бастийцев.

От слов Фроста у Трента потеплело на сердце, ему было приятно, что лорд-кот так запросто общается с ним. И Трент понемногу начал успокаиваться и расслабляться.

– Есть какие-нибудь новости из Вестланда? – спросил Трент.

– Оникс добился очередного большого успеха. Теперь Великая Западная дорога в наших руках, и это поможет нам быстрее подавить последнее сопротивление армии Волка. Наши основные силы двигаются на восток, через Дейлиленд. Не думаю, что у них там возникнут проблемы. Настоящие бои предстоят дальше, в Бейрбоунсе и Дайрвуде. Эта война закончится, когда мы разгромим Оленей и Медведей.

Фрост улыбнулся, глядя на Луну, его розовые глаза мерцали неземным светом.

– Луна тоже влияет на тебя, как на Волка? – спросил Трент.

– Луна? Она на всех оборотней влияет, только по-разному. Более пассивных верлордов лунный свет успокаивает, очищает им мысли. У более агрессивных верлордов Луна волнует кровь, разжигает страсть, утраивает силы, – он хлопнул в ладоши. – Сейчас я готов сразиться с целой армией лиссийских предателей, победить их всех и даже не вспотеть при этом, – он рассмеялся. – А Волки? Ну, это совершенно особый случай. Они связаны с лунными циклами гораздо сильнее, чем большинство из нас. Я слишком молод, чтобы самому помнить Вергара, но те, кто знал его и сражался вместе с ним, говорят, что яростнее всего он становился именно в полнолуния.

– Дрю действительно последний из них?

– Последний из Серых Волков, если быть точным. Но ваша королева, Амелия, она тоже Волчица, только Белая, северная. Белых Волков, насколько мне известно, всегда было мало, и после того, как к власти пришел Леопольд, они покинули свою родину, Шэдоухевен. Стали бродягами. Честно говоря, я сомневаюсь, что из этих Белых Волков кто-нибудь остался жив. Так что королева и Дрю, скорее всего, действительно последние настоящие вервольфы.

– Мы найдем их, Фрост, обещаю.

Кот-альбинос обнял Трента и сказал:

– Я тоже уверен в этом. А ты лучше, чем кто-либо другой, сможешь выследить Серого Волка. Мне страшно подумать о том, что он сделал с теми, кто воспитал его как собственного сына – я говорю о твоем отце и матери. Волки из Вестланда – проклятие вашей земли. Они должны исчезнуть. Полностью.

Трент кивнул.

– Он не уйдет далеко от леди Гретхен, – заверил он Фроста. – Однажды он уже похитил ее у принца Лукаса, несомненно, попробует повторить этот трюк снова. Вот почему мы должны найти именно ее, и как можно скорей.

– Отлично, Трент, – сказал Фрост, похлопав его по плечу. – А когда мы найдем ее – я уверен, что она скрывается в Калико, – я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Тогда твой клинок будет действительно освящен до конца – кровью Волка.

На лице Трента появилась улыбка, одновременно горькая и радостная.

– Это станет для меня самым желанным подарком, – сказал он.

Фрост протянул Тренту раскрытую ладонь, наклонил голову и негромко сказал:

– Даю тебе слово, Трент, ты получишь этот подарок. Приведи нас к Волку, и он будет твой.

Трент схватил руку Фроста и горячо ее пожал.

– А теперь отдыхай, друг мой, – сказал Фрост. – Завтра нам снова в путь. Весь Лонграйдингс загажен приспешниками Волка. Лисица, скорее всего, направляется в Калико, но кто знает, где она может остановиться по дороге туда. Ее нужно найти, а для этого нам придется буквально перевернуть каждый камень.

Трент кивнул, а лорд-кот поднялся и легким, крадущимся шагом направился по высокой траве к своей палатке.

– Думаешь, ты теперь у него в фаворе? – прозвучал из соседнего спального мешка голос Сорина.

– Я бы так не сказал, – пробормотал Трент, вытягивая ноги. Он вновь запрокинул голову и уставился на Луну.

– Ты меня не так понял, Ферран. Ты хороший солдат, но чтобы Верлорд называл тебя своим другом? Это смешно!

Трент пытался не слушать Сорина, но тот продолжал:

– Он специально накачивает тебя, заставляет почувствовать более значительным, чем ты есть на самом деле. А ты – обычный пехотинец, Ферран, пушечное мясо, как и все мы здесь. Не думай, что если его светлость разрешает тебе называть его просто «Фрост», то это что-то значит.

Сорин выбрался из своего спальника, прошелестел по траве ближе к Тренту и понизил голос.

– Он не доверяет тебе, – завистливо прошипел он. – Ведь как ни крути, а ты приходишься Волку братом. Фрост опасается, что в решающий момент ты предашь его. И всех нас тоже предашь.

Трент закрыл глаза, но ядовитые слова Сорина уже проникли в его сердце. Трент услышал, как Сорин подкатился еще ближе, и вновь услышал его голос, теперь уже над самым своим ухом:

– И я думаю, что он прав.

Трент одним рывком выскочил из своего спальника, накрыл Сорина сверху, приставил к его горлу свой охотничий нож. Сорин ухмыльнулся, показал глазами куда-то вниз. Трент опустил свой взгляд и увидел нож, направленный ему в живот рукой Сорина.

– Ты неправильно меня понял, – зло пробормотал Трент. – Я хочу, чтобы Волк умер.

– Это только слова, – усмехнулся капитан Львиной гвардии, сморщив свой перебитый нос.

– У меня больше, чем у кого-либо, оснований желать смерти Дрю Феррану!

Сорин отпихнул Трента, и на этом их дуэль на ножах закончилась, так и не успев толком начаться.

– Это требуется доказать… Ферран, – сказал Сорин и стал пробираться назад, к своему спальнику. – У тебя может быть больше оснований, чем у других, желать и того, чтобы он оставался жив.

Трент откинулся на спину, покачал своей головой. «Сорин ничего не знает. Дрю – монстр. А чудовищ необходимо убивать». Что Сорин знает о нем? Ничего. Трент пытался забыть злобные слова своего капитана, но они продолжали сидеть у него в мозгу.

9. Тяжелые удары

– Сирены? – недоуменно переспросил герцог Манфред. Он стоял рядом с двумя леди в каюте капитана.

– Некоторые называют их именно так, – ответил из-за своего стола Вега. – Другие называют их Рыбачками. Лично я до прошлой ночи считал их мифическими тварями.

– Какие они злобные, настоящие бесовки, – поежилась королева Амелия, обнимая за плечи леди Бетвин. Стояло раннее утро, ночные происшествия все еще были свежи в их памяти.

Гектор моргнул, когда Амелия сказала «бесовки».

«Если бы она знала истинное значение этого слова, да, братец?»

Гектор сказал, заглушая шепот Винсента:

– Они не похожи на оборотней, которых я встречал до этого.

– Некоторые оборотни совершенно теряют свой человеческий облик и полностью перерождаются в Зверя, – сказал Вега. – Легенды говорят, что именно это произошло с некогда благородными женами лордов-рыб, опустившихся на морское дно и навсегда превратившихся в Зверей. Это не так уж невозможно, правда, Гектор? Ты сам столкнулся не так давно с подобным созданием, оборотнем-змеей по имени Вала, в Дайрвуде, и победил ее, верно?

Гектор кивнул, возвращаясь мыслями к битве с гигантской Змеей. Тогда они победили, потому что с ними был Дрю. Как же давно, кажется, это было!

– Но почему одни поддались чарам их пения, а другие нет? – спросил магистр.

– Этого я объяснить не могу, – ответил Вега, – хотя одна теория на этот счет существует. Согласно морской мифологии, сирены способны очаровывать только мужчин, на женщин их пение не действует. Эти красавицы соблазняют только моряков. Если мифы не лгут, это объясняет, почему королева Амелия и леди Бетвин сохранили рассудок.

– Но их пение не подействовало и на вас, граф, – заметила Амелия.

– Предполагаю, что так произошло потому, что я, как и они, морской зверь. Быть может, все морские оборотни невосприимчивы к их пению?

– А тот юнга, Каспер? – вставил Манфред, напоминая о единственном члене экипажа, который устоял перед пением сирен.

– Он еще совсем мальчик, – пожал плечами Вега. – Возможно, пение сирен способно очаровывать только взрослых мужчин.

– Да, жуткое местечко это Штормовое море, – пробормотал Манфред. – Чем скорее мы достигнем берега, тем лучше. Где мы сейчас, Вега?

Граф посмотрел на карту и ответил, качая головой:

– Трудно сказать. Плавать в этих водах мне еще не доводилось. Карты у меня очень старые, неточные, а из-за тумана мы сбились с курса. Полагаю, что мы сейчас где-то севернее Таскана, но и за это не могу ручаться!

– Манфред прав, – сказала Амелия. – Нам необходимо как можно скорее отыскать сушу. Кто знает, кто там еще скрывается, в глубинах этого ужасного моря?

– Наши желания полностью совпадают, – вздохнул Вега, почесывая голову и проводя рукой по своим длинным темным волосам. Он потянулся на стуле, утомленный, как, впрочем, и все остальные, событиями минувшей ночи.

– Экипаж «Мальстрема» потерял прошлой ночью восемнадцать душ. Я не могу пока что решить, что делать, когда мы доберемся до Руфа. Укомплектовать экипаж и снова выйти в море? Или всем сойти на берег и отправиться по суше вместе с вами в Айсгарден?

– Это только вам решать, – сказал Манфред, не желая ввязываться в новый спор с Вегой.

– Благодарю вас, ваша светлость. Ваши советы всегда очень полезны, – саркастически откликнулся адмирал.

– Ваше величество, – сказала Бетвин, оборачиваясь к королеве и безуспешно пытаясь изобразить на своем лице улыбку. – Если вы позволите, могу я подняться на палубу?

– Вы выглядите очень утомленной, моя дорогая, – заметила Амелия.

– Позвольте, я провожу вас, – улучил наконец подходящий момент Гектор, подставляя Бетвин свою согнутую в локте руку.

Амелия одобрительно улыбнулась лорду-кабану, а Бетвин покраснела от такой учтивости.

– На самом деле, барон Гектор, я в полном порядке, – ответила девушка. – Не стоит принимать меня за девицу со слабыми нервами. Мне просто нужно подышать свежим воздухом.

– Великолепная мысль, – сказал Гектор. – Вы позволите мне присоединиться к вам?

– Настойчивый парнишка, не правда ли? – ухмыльнулся Вега.

«Смотри, как он издевается над тобой, братец», – прошипел бес-Винсент.

Гектор оставил замечание своего брата без внимания и протянул Бетвин свою затянутую в перчатку руку. Юная леди нерешительно посмотрела на нее, затем согласно кивнула.

– Ваше величество, – сказала она Амелии, неуклюже сделала книксен, а затем позволила Гектору увести себя.

Они вдвоем поднялись на главную палубу.

«Она податлива в твоих руках, как воск», – настойчиво шептал бес.

Гектор повел плечами, желая отогнать дух брата.

– Вам холодно? – спросила Бетвин.

– Слегка, миледи, – смущенно пробормотал Гектор, с каждым шагом все сильнее ненавидя своего брата.

Палуба была освещена ярким утренним солнцем, над морем дул свежий утренний бриз. Выжившие члены экипажа были заняты делом, суетились на палубе, а за штурвалом, как обычно, стоял Фиггис, строго выдерживая заданный «Мальстрему» курс. Стоявший рядом с Фиггисом Каспер бросил на Гектора настороженный взгляд.

«Даже этот паршивый мальчишка не доверяет тебе, братец!»

Гектор повел Бетвин вдоль планширя, стараясь держаться подальше от занятых своим делом матросов, большая часть которых продолжала оттирать с досок прилипшую слизь и запекшуюся кровь. Трупы сирен выбросили за борт сразу же, как только закончилась битва, а тела погибших членов экипажа по морскому обычаю опустили в волны только после того, как «Мальстрем» отошел на значительное расстояние от печального места.

– Ваша рука, – спросила Бетвин, держась за планширь. – Вы ранены?

– Простите? – спросил Гектор, которого очень встревожил заданный вопрос.

– Ваша левая рука. Я видела ее прошлой ночью. У вас ожог на ладони, очень большой. Что случилось?

– Ах, это, – замялся Гектор. – Я обжегся о лампу. Я, знаете ли, такой неуклюжий.

– Нужно осмотреть вашу рану.

– О, не беспокойтесь, – сказал Гектор. – Я все-таки магистр, в конце концов. Нет таких ран, с которыми я сам не мог бы справиться.

Она кивнула, принимая его ответ. Лицо Бетвин оставалось бледным – давала о себе знать усталость и недавно пережитый страх. Матросы затянули песню – ее ритм помогал им слаженно работать. На корме, в сторонке от остальных, Гектор заметил Ринглина и Айбела – они, как всегда, сачковали, уклоняясь от работы.

– Мне казалось, что хорового пения мы вдоволь наслушались еще прошлой ночью, – заметила Бетвин.

– Они крепкие парни, эти матросы Веги, не правда ли? Всего несколько часов назад они пережили схватку, похоронили своих товарищей и вот находят в себе силы, чтобы петь.

Гектор принялся постукивать затянутыми в перчатку пальцами по планширю, стараясь попасть в такт пению и выглядеть спокойным, хотя внутри чувствовал сильное смятение.

– Вы проявили большую отвагу, – сказал он наконец. – Если бы вы и королева не действовали так решительно и быстро, неизвестно, что сталось бы со всеми нами. Благодарю вас, Бетвин.

– Это я должна благодарить вас, Гектор, – ответила она. – Вы остановили сирену, которая должна была убить меня, разве не так? Как вам это удалось?

– Не понимаю, – нервно улыбнулся Гектор.

– Но я же видела, как вы задушили ее! Сломали ей шею, хотя были довольно далеко от нас. Как это вам удалось?

«Она раскусила нас, Гектор. Она видела твой маленький фокус, когда ты послал меня, чтобы я сделал эту грязную работенку. Расскажи ей обо мне, братец. Расскажи ей о твоей скрытой от других руке…»

– Я был не так далеко, миледи. Возможно, вам просто показалось, что я дальше, чем на самом деле, поскольку вы лежали?

– Готова поклясться, что вы были в нескольких метрах от меня, – ответила Бетвин, поднимая руку, чтобы почесать себе бровь.

– Я не помню все обстоятельства прошедшей ночи так же отчетливо, как вы. В этой суматохе… честное слово, не помню, как все это было.

Он набрался смелости, накрыл лежащую на поручне руку Бетвин своей ладонью и даже ободряюще пожал ее.

– Теперь вы в безопасности, миледи, а все остальное не имеет значения.

Поблизости появились вышедшие из каюты Вега, Манфред и Амелия. Капитан направился к штурвалу, а герцог и королева не спеша двинулись по палубе.

«Если это ты называешь ухаживанием, братец, то я все эти годы ошибался», – хихикнул бес.

– Вы уже несколько лет остаетесь фрейлиной королевы, – сказал Гектор, не убирая своей ладони с руки Бетвин. – Не скучаете по свободной жизни, не связанной со службой при дворе?

– Я наперсница королевы, – ответила юная Дикая кошка. – Мне доверено сопровождать ее, и это для меня сейчас самое главное.

– Как долго вы должны оставаться на этой службе?

Бетвин повернулась, удивленно нахмурилась, однако не убрала руку, накрытую ладонью Гектора.

– До тех пор, пока буду нужна ей. В Хайклиффе в мои обязанности входило музицировать, практиковаться с королевой в иностранных языках, писать письма под ее диктовку. Ну, а здесь я делаю все, о чем она меня попросит.

– Вы очень благородны, Бетвин, – кивнул головой Гектор. – Ваш отец и Роббен должны гордиться вами.

– Я исполняю свой долг, Гектор.

«Не обманывай себя, поросенок. Представь, кем ты выглядишь в ее глазах. Хилый книжный червь, склонный к занятиям черной магией…»

Гектор прокашлялся, набрал полную грудь соленого морского воздуха. Сердце готово было выскочить у него из груди, когда он еще раз сжал руку Бетвин.

– Когда война закончится, я хочу поговорить с бароном Мервином.

– О чем?

– Буду просить вашей руки, леди Бетвин.

Она отреагировала не сразу, но когда смысл сказанного дошел до ее сознания, удивленно округлила глаза и отдернула свою руку. Гектор, извиняясь, поднял свою обтянутую черной перчаткой руку.

– Миледи, прошу прощения, если мои слова оскорбили вас.

«Недотепа! Ты в самом деле думаешь, что именно так нужно делать предложение верледи? Ты слишком увяз в своих пыльных книжках и манускриптах, идиот!»

– Вы застали меня врасплох, милорд, – тяжело выговорила Бетвин, складывая руки на груди. Она отступила на шаг назад, щеки ее запылали. Она старалась смотреть куда угодно, только не на Гектора. Юноша сделал шаг вперед, Бетвин отступила еще дальше.

– Миледи… – начал он, но Бетвин не дала ему договорить.

– Я должна вернуться к королеве. Еще раз благодарю вас за ту любезность, которую вы оказали мне прошлой ночью… и сейчас тоже. За эту прогулку. Благодарю вас. Свежий воздух…

Оборвав фразу, она поспешила к королеве, оставив Гектора стоять у борта в одиночестве. Он повернулся спиной к палубе, изо всех сил вцепился в поручень, качая из стороны в сторону головой.

«Я полагаю, все идет как надо!»

– Будь ты проклят, Винсент, со своей бесконечной болтовней!

«Поздно спохватился, братец, я уже проклят!»

Гектор раскрыл свою левую ладонь – черная кожа скрипнула, когда он развел пальцы. Голова Гектора раскалывалась, боль пульсировала в висках. Гектор чувствовал, как в нем поднимается гнев, грозящий перерасти в яростный взрыв, – гнев на ту опасную ситуацию, в которой они оказались, гнев на Вегу, на Бетвин, на собственные неуклюжие попытки очаровать ее.

Гектор стиснул ладонь и увидел заметное только ему одному облачко черного дыма, поднявшееся из кулака, в котором он зажал своего беса.

– Укороти свой язык, бес. Не забывай, что ты в моей власти. Вспомни хотя бы ту вчерашнюю сирену. Ты мой, Винсент, и будешь делать то, что я пожелаю!

Гектор ждал, что бес отзовется, но тот молчал. Не разжимая кулак, Гектор тяжело привалился к планширю, закрыл глаза и тяжело опустил голову на грудь.

Граф Вега наблюдал с полуюта за вспышкой гнева, охватившей лорда-кабана из Редмайра. Моргнул, когда Гектор принялся рычать и ругаться, словно ожесточенно разговаривал с самим собой. Вегу беспокоило состояние магистра – он явно никак не мог прийти в себя после всего, что с ним случилось. Вега знал, что у Гектора доброе сердце, и молился о том, чтобы молодой человек смог выбраться из поглотившей его тени.

Подошел юнга Каспер, протянул адмиралу его кубок. Вега с улыбкой взял его и с наслаждением промочил горло первой за сегодняшний день порцией бренди. Эту бутылку он присвоил себе, забрав ее на борту «Раската Грома», отдав остальные бутылки коку. Вне всякого сомнения, его парни сегодня тоже промочат горло – что ж, они заслужили это после вчерашней ночи.

– Капитан, – сказал юнга, по-прежнему стоявший рядом с Вегой.

– Что тебе, парень? – спросил Вега, внимательно глядя на Каспера.

– Сирены прошлой ночью. Я видел, что произошло.

Вега поднял руку, взъерошил волосы на голове юнги.

– Что ты видел, Каспер?

Юнга оглянулся. Вега проследил за его взглядом – он был направлен на разгневанного лорда-кабана.

– Я видел, что он сделал с тем чудовищем.

Беззаботное настроение Веги улетучилось в одну секунду. Он присел на корточки рядом с юнгой, повернул его лицо к себе. Каспер выглядел испуганным, причем испуганным очень сильно. Вега спросил еще раз, теперь уже шепотом:

– Так что же ты видел, Каспер?

– Он убил ее, ту сирену, каким-то странным способом. Своей рукой, капитан, своей черной рукой. Клянусь Сошей, это была черная магия. Я боюсь магистра.

– Тогда держись ближе ко мне, мой мальчик, – сказал лорд-акула.

Юнга нервно улыбнулся, глядя на Вегу, своего капитана, своего героя, своего кумира. Граф поправил темную прядь, упавшую на глаза Каспера.

– Держись рядом со мной, – повторил Вега.

Часть III. Огни Печи

1. Битва Зверей

Толпа жадно утоляла свою жажду крови. Пятьдесят гладиаторов вышли на арену Печи, и толькодвадцать пять возвратились с нее. Зрелище было рассчитано на любой вкус. Публике предложили рыцарский турнир всадников, боксерские поединки без правил, сражения между лучниками и копьеметателями. Мечи, ятаганы, топорики, трезубцы мелькали в воздухе, звенели, ударяясь друг о друга, осыпали спекшуюся вулканическую почву арены отрубленными руками, ногами, а то и головами. Бестиарии – бойцы, специализирующиеся в поединках с дикими животными, – сражались против львов, медведей, шакалов, волков. Изюминкой кровавого праздника стала битва между двумя отрядами заочно приговоренных к смерти преступников. В одном отряде были собраны бойцы с оружием в руках, но с плотно завязанными глазами, в другом – невооруженные, но и без повязок на глазах. В итоге с большим преимуществом последние победили «слепых», но вооруженных гладиаторов. После окончания этого номера скорийская публика притихла, поскольку в своей ложе поднялся на ноги сам лорд Игнус.

– Народ Скории, – заговорил он, – я приготовил для вас редкостный подарок. Я принесу нашей Огненной горе щедрую жертву – своих воинов-оборотней, собранных со всего мира. Все вы видели прошлой ночью Кровавую Луну – она требует жертвоприношения. Те гладиаторы, которые уже успели умереть во время сегодняшнего представления, слегка утолили голод Огненной горы, но он все еще очень силен. Чтобы умилостивить Огненную гору, мы от лица всей Скории принесем ей величайшую жертву – на арену Печи выйдут восемь моих чудо-воинов. Сражение между ними закончится, когда в живых из восьми останутся только пятеро.

Игнус торжественно воздел свои руки, его маслянистая кожа тускло заблестела под лучами полуденного солнца.

– Итак, битва Зверей!

По этой команде со скрипом поднялись решетчатые двери восьми расположенных вокруг арены клеток – в воздух поднялись клубы пыли. Из клеток начали выходить гладиаторы-оборотни. Игнус хлопал в ладоши, обернувшись к своим почетным гостям – знатным друзьям и лордам-ящерицам. Его только что порадовал своим выступлением недавно купленный у Кесслара «новый старый» гладиатор Джоджо, который триумфально закончил поединок с вооруженным трезубцем Облиссом из Ро-Шанна. Что касается самого Кесслара, то его не было видно. Игнус решил, что Козел все еще не может оправиться от унижения, которое ему нанес лорд-ящерица.

Прищурив глаза, Дрю пытался рассмотреть Печь сквозь поднявшиеся в воздух облака пыли. Чуть раньше он видел возвращавшегося с арены Джоджо, и они успели даже бегло обменяться взглядами. Пыль начала оседать, и Дрю вышел вперед, осматривая других участников предстоящего сражения. Из расположенной прямо напротив Дрю клетки появился Бегемот. Из соседних с ним клеток вышли братья-гориллы, Арик и Балк, и сразу же объединились в пару. Между Дрю и братьями стояла, разминаясь перед боем, Табу. По другую сторону от Дрю оказался Носорог Криг, за которым маячила тощая фигура Дрейка. Лорд-крокодил выглядел, пожалуй, самым спокойным из всех восьми, он даже счел возможным обернуться и поаплодировать зрителям. А между Носорогом и Крокодилом неприметно стоял Буйвол Стамм. Стоя на своем месте, Дрю размышлял о том, кто из лордов-оборотней может примкнуть к нему, и найдется ли вообще среди них такой храбрец.

Оружия не было ни у кого из верлордов, по установленным Игнусом жестким правилам, оборотни могли рассчитывать только на собственные клыки и когти. Впрочем, для одного из верлордов было сделано исключение из этого правила, и этим верлордом был Дрю – ему разрешили надеть на обрубок левой руки трезубец. Меньше всего Дрю хотелось видеть своим соперником в предстоящей схватке Бегемота. Да, этот гигант подхватил мысль Дрю о необходимости вырываться на свободу, но это было вчера, а сегодня Бегемот мог и передумать. Перед началом схватки ее участники неминуемо должны были разделиться на тех, кто готов выступить на стороне Дрю, и тех, кто против него. Интересно, какую сторону выберет для себя Бегемот. Арика и Балка, разумеется, сразу можно было отнести к врагам, что же касается Дрейка и Табу, то вопрос с ними оставался открытым.

Затем началась схватка.

Все произошло очень быстро, и начало этому положили братья-гориллы. Словно прочитав мысли Дрю, они, не теряя времени, обрушились на Табу. Вступая в бой, братья на ходу начали трансформироваться – на их руках взбугрились мощные мышцы, спины расширились и сгорбились, тела покрылись серебристой, отливающей на солнце шерстью. Братья стремительно окружили девушку, оскалили пасти, показывая свои огромные острые клыки.

Табу оказалась готовой к такому повороту событий. Она топнула ногой, подняв густое облако пыли, которое на какое-то время скрыло ее из вида. Пока братья-гориллы размышляли, пока пробирались сквозь это облако, девушки на прежнем месте уже не оказалось, но она неожиданно возникла с другой стороны, выбросила высоко в воздух свою когтистую лапу, ударила ею в плечо Арика, заставив его отлететь в сторону. Пока через облако пыли промчался, ища, но не найдя Табу, Балк, девушка уже перекатилась по арене и закончила свою трансформацию. Превратившись в Тигрицу, Табу грациозно выгнула свою ярко-оранжевую, с черными полосками спину и грозно зарычала.

Дрю обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть наклоненную голову бросившегося на него Крига. Он уже трансформировался в Носорога, его голову и плечи лучше всяких лат прикрывали толстые пластины ороговевшей кожи. Дрю сумел увернуться от несущегося на него могучего рога, но столкновения с плечом Носорога избежать ему не удалось. Удар был чудовищной силы – такой же силы боль пронзила все тело Дрю, которого отбросило по воздуху назад, к воротам его клетки. Дрю свалился на пыльную землю, с трудом хватая раскрытым ртом воздух.

Задыхаясь, Дрю перекатился по земле и увидел набегающего на него Крига. Главным оружием Носорога была его массивная, непробиваемая голова, которую он нес, низко склонив к земле, которая гудела и тряслась под его короткими мощными ногами.

– Криг! – с трудом выкрикнул Дрю. – Что ты делаешь? Мы должны сражаться заодно!

– Дудки, парень! – хрюкнул Криг, приближаясь. – Лучше, если я прикончу тебя, и побыстрее. Трое из нас должны сегодня умереть, и я не хочу стать одним из них!

Дрю не хотелось драться с Кригом. Он надеялся, что Носорог окажется его союзником, но, увы, ошибся. Дрю позволил вырваться на свободу своему Волку – его трансформация произошла стремительно и плавно. Секунда, и Дрю подскочил с земли на мощных волчьих лапах, поднялся на ноги, глубоко вонзил в землю острые когти – для лучшей устойчивости. Оставленный ему трезубец плотно, удобно сидел на обрубке левой руки, когтистая ладонь правой руки была раскрыта. Блеснули желтые волчьи глаза, задрались губы, обнажая острые клыки, из глотки вырвался оглушительный рев.

Увидев трансформировавшегося Дрю, толпа неистово заревела, но он даже не слышал эти крики, полностью сосредоточив свое внимание на Носороге. Могучая природная броня на голове, плечах и спине придавала Кригу редкую даже для верлордов уверенность в себе во время битвы.

Трезубец Дрю отскочил от рога, от удара рука вервольфа зазвенела от боли. Дрю отклонился в сторону, а Криг пролетел мимо него к центру арены, дав возможность Волку достать когтистой лапой свой носорожий бок, но когти Волка лишь скользнули по непробиваемой коже Носорога, не причинив ему ни малейшего вреда.

Носорог был намного крупнее Волка, но зато Дрю превосходил Крига в подвижности и ловкости. Дрю приготовился к следующей атаке Крига, решив отражать ее, как и в прошлый раз, с помощью трезубца. В самый последний момент, когда Криг уже навис над ним, Дрю подпрыгнул в воздух, сделал сальто и опустился на плечи Носорога. Криг фыркнул, мотнул головой, но не смог затормозить и по инерции продолжал нестись вперед. Дрю крепко вцепился в шею Носорогу.

Криг перевел свой взгляд вверх только тогда, когда прямо перед ним неожиданно появилась стена арены. Сидевший у него на спине Дрю оттолкнулся и соскочил, а Носорог так и не смог затормозить и с грохотом врезался в стену. Удар был чудовищным – в воздух полетели обломки каменной стены, песок, пыль. Врезавшись на всем ходу в стену, Криг еще секунду постоял неподвижно, а затем свалился, оглушенный, на пол арены.

Дрю приземлился по-звериному грациозно и сразу же оглянулся посмотреть, что происходит вокруг. Табу в паре с Буйволом Стаммом сражалась против братьев-горилл. Крокодил Дрейк метался вокруг стоявшего на месте Бегемота. Увидев его трансформировавшимся, Дрю был поражен.

В детстве он слышал рассказы о мастодонтах, гигантских животных из Баста, которых считали такими же мифическими существами, как драконов. Животные, к роду которых принадлежали другие оборотни – крокодил, носорог, горилла, буйвол, – были для Дрю диковинными, но все же понятными. Но лорд-бегемот – это было нечто невероятное, невозможное, черт побери. Он был вдвое выше Дрю, стоя на своих мощных, круглых, толстых, как стволы деревьев, ногах. Отдельно стоило сказать о чудовищных кулаках Бегемота, суливших неизбежную гибель любому, кто подвернется под их удар, подобный взмаху гигантского кузнечного молота. По бокам напоминающей громадный валун головы торчали большие отвислые уши, а ниже, из широченной пасти, высовывались загнутые желтоватые клыки. Шевельнув в сторону массивным туловищем, Бегемот ударил своим боком по узкой зубастой пасти Дрейка, и от этого «легкого» тычка лорд-крокодил взлетел в воздух, упал и пропахал длинную борозду в пыльной земле арены.

Гориллы дрались жестоко, яростно, умело. Если Стамму пока что удавалось оставаться на равных с Ариком, то Табу явно проигрывала свой поединок с Балком, который без устали молотил Тигрицу своими кулаками.

Окинув взглядом арену, Дрю, не задумываясь, выбрал себе нового противника.

В два прыжка он подскочил к Балку, ударил его руками в спину, сбил с ног и сам вместе с ним покатился на землю.

– Пес! – прорычал Горилла. – Хорошо! Кошка может и подождать! А я тем временем посмотрю, какого цвета у тебя кровь!

Дрю не ответил, стараясь оставаться в недосягаемости для рассекающих воздух кулаков Гориллы. «Не допустил ли я ошибку, решив связаться с этим отморозком?» – подумал Дрю. В этот миг Балк все-таки изловчился и пребольно укусил Дрю в плечо – после этого вервольф больше ни о чем не думал, он заревел, взлетел в воздух и сам вцепился зубами сбоку в голову Гориллы. С мокрым хрустом оторвалось черное обезьянье ухо – Балк взвыл от боли и вышел из игры, зажимая рукой кровоточащую рану.

– У тебя кровь, как я вижу, красная, – презрительно сказал Дрю, готовясь провести новую атаку. Но тут откуда-то сзади потянулась черная рука, схватила Дрю за горло. «Арик! А я думал, что он сражается со Стаммом!» Голова Дрю начала кружиться от удушья.

Увидев, как разворачиваются события, Балк ринулся было рассчитаться со своим обидчиком, но не успел – его челюсть затрещала, голова резко запрокинулась назад от мощного удара Табу. Балк упал, рядом с ним, тяжело дыша, приземлилась Тигрица, и Горилла сцепился с нею, забыв о поединке, который вел с Волком его брат.

А у Дрю тем временем в глазах потемнело, и он, совершив последнее отчаянное усилие, сумел вырвать свою обрубленную руку, которую удерживал свободной рукой Арик. Вырвав руку, Дрю не раздумывая вонзил трезубец в предплечье Гориллы. Арик взревел, отпустил горло Дрю и вне себя от ярости ударил его в грудь, сбив с ног. Дрю увидел, как Арик поднимает вверх свои сжатые в кулаки руки, готовясь нанести сокрушительный удар.

Когда Дрю уже показалось, что для него все кончено, в спину Арика врезались рога Буйвола Стамма, и оба верлорда покатились на землю рядом с ошеломленным Дрю. Только теперь он увидел, как сильно сумел Арик изранить своего противника – одна рука Стамма была сломана и безвольно повисла, вся грудь и бока располосованы в кровь.

В схватку возвратился и немного отдышавшийся Балк, а вот Табу лежала в стороне, окровавленная и неподвижная.

Схватив Стамма за рога, Балк задрал голову Буйвола вверх, обнажил его шею. Арик широко раскрыл свою пасть и снизу впился клыками в горло Стамма. Дрю увидел промелькнувшее во взгляде Стамма отчаяние, увидел хлынувшую из разорванной глотки кровь.

Дрю вскочил, сердце его переполняла ярость и отвага. До этого он знал Стамма только по разговорам в людусе, но сейчас, здесь, он увидел и понял, каким храбрым и верным товарищем был Буйвол. Балк попытался отшвырнуть Дрю в сторону, но остановить Волка в таком состоянии, как сейчас, было невозможно. Он нанес Арику три сокрушительных, яростных удара, затем добавил четвертый, после которого Горилла рухнул на спину, а сверху его придавила туша убитого Буйвола. Пятый, не менее смачный удар Дрю влепил Балку, затем прыгнул и сжал свои челюсти на запястье Гориллы. Хрустнули кости, лопнули сухожилия, брызнула кровь.

Балк взвыл, попытался свободной рукой разжать челюсти Волка, но не сумел, и вервольф двумя мощными движениями челюстей отгрыз Горилле четыре его жирных пальца. Обливаясь кровью, Балк упал, попытался лягнуть Дрю ногами, но Волк оказался проворнее и схватил своей когтистой здоровой лапой челюсть Гориллы. Балк цеплялся в Волка своими сломанными окровавленными руками, но Дрю не ослаблял хватку. Наконец Волк занес свою могучую ногу и припечатал грудь Балка к земле. Раздался громкий хруст костей, перекрывший даже крики сходящей с ума толпы, и мертвое тело Балка вытянулось на земле арены. Дрю обернулся, увидел, как выбирается из-под туши Буйвола оплакивающий потерю своего брата Арик. Он высоко подскочил вверх, на мгновение закрыл собой Солнце и рухнул сверху вниз на Дрю.

Вервольф готовил себя к удару, но предполагал, что тот будет нанесен сбоку, а не сверху. Неизвестно, как все сложилось бы, но на помощь Дрю неожиданно пришел очнувшийся Криг. Он оттолкнул Волка в сторону и принял падающего Арика на себя. Горилла с мокрым хрустом ударился о спину Носорога и свалился оттуда на землю, подняв в воздух облако красноватой пыли. Пыль скрыла Арика и Крига всего на несколько секунд, но за это время все закончилось. Когда пыль немного улеглась, Дрю увидел, что Арик насажен, словно на вертел, на огромный рог Крига, который вошел Горилле в грудь и вышел из спины, прошив его насквозь. Носорог мотнул головой, мертвое тело Арика соскользнуло с рога и свалилось на пыльную, обильно политую кровью землю.

– Спасибо тебе, – прошептал Дрю, обнимая Крига. Неподалеку, пошатываясь, стояла Табу – раненая, но живая. Публика сходила с ума, но Дрю, Криг и Табу, не обращая внимания на крики, пошли к тому месту, где еще продолжался поединок между Бегемотом и Дрейком. Крокодил крутился вокруг Бегемота и пытался нападать, Бегемот спокойно, даже лениво, отбивался – серьезного вреда соперники друг другу не причиняли. Хотя этот поединок проходил прямо под ложей Игнуса, всеобщее внимание было приковано к сражению с участием Дрю, которое разворачивалось немного в отдалении.

– Довольно! – крикнул Игнус. – Победители определились!

Дрейк и Бегемот охотно прекратили свою возню, как только к ним приблизился Дрю, а следом за ним Криг и Табу.

– Мы ублажили Огненную гору! – продолжал завывать Игнус, протягивая руки к возбужденным зрителям. – Мы получили от Горы благословение на весь следующий год, славная смерть этих знатных верлордов утолила голод Скории!

Лорд-ящерица был так упоен своей высокопарной речью, что совершенно упустил из виду пятерых стоявших прямо под его ложей верлордов. Дрю шагнул вперед и кивнул Бегемоту.

– Ты уверен? – спросил лорд-бегемот.

Дрю мрачно улыбнулся. Бегемот наклонил голову, позволил Дрю забраться на свои клыки и низко присесть.

– Сегодня почтеннейшая публика была свидетелем самой выдающейся битвы в истории Печи. Такого зрелища еще никогда не видела славная Скория! – продолжал разливаться соловьем Игнус. – Огненная гора сполна утолила свою жажду кровью как людей, так и оборотней.

Лорд-бегемот взмахнул головой, высоко подбросив Дрю, и тот, подобравшись в воздухе, полетел прямо к ложе Игнуса.

– Не сполна! – крикнул он, легко, со звериной грацией спрыгивая на балкон под аккомпанемент испуганных криков. – Твоя Огненная гора еще не утолила до конца свою жажду!

2. Печь задымила

Когда вервольф из Вестланда поднялся во весь рост в ложе, гости Игнуса бросились врассыпную. Дворцовые стражники, напротив, побежали к Дрю, расчищая себе путь к каменному банкетному столу. Под ноги Дрю полетели блюда и кубки, воздух зазвенел от криков. Стражники разворачивались веером, пытаясь взять Волка в кольцо, но Дрю упорно пробирался к начавшему трансформироваться Игнусу.

Лорд-ящерица скинул свою накидку, его шея стремительно вытянулась и изогнулась, на пальцах появились черные когти, за спиной вырос длинный змеиный хвост рептилии. Паника на балконе еще больше усилилась, когда в ложу запрыгнул Дрейк, а вслед за ним и Табу.

Внизу, в Печи, с грохотом упали выбитые ворота. Люди-гладиаторы выскочили сквозь них на арену с кольями, приставными лестницами, со всем, что могло помочь им выбраться на волю. Во внутренних помещениях Колизея вспыхнула яростная схватка – это рвались наружу гладиаторы, решившие отыскать для себя другие пути к освобождению. Державшие гладиаторов взаперти решетки каким-то волшебным образом открылись, и гладиаторы хлынули лавиной, сметая на своем пути оторопевших охранников. Выскочили из своих загонов и дикие звери, ринулись по проходившим вокруг всей арены коридорам, уродуя и убивая всех, кто попадался им навстречу – и солдат, и случайных штатских. Бунт застал скориан врасплох.

Дрейк и Табу ринулись на стражников, ловко увертываясь от выставленных копий. Храбрые, когда они имели дело с закованными в цепи рабами, стражники теперь дрогнули и начали отступать под натиском разъяренных верлордов, им стало не до своего господина, и Дрю остался лицом к лицу с Ящерицей.

– Где Кесслар? – хрипло спросил Дрю Игнуса, который, полностью трансформировавшись, стоял в клубах поднимавшегося из щелей напольной решетки сернистого газа. Глаза Ящерицы выпучились, тонкие кожистые губы приподнялись, обнажая зазубренные острые зубы.

– Кесслар – не твоя забота, Волк! Сейчас на тебя снова наденут ошейник, вот так-то!

В клубах желтоватого тумана появились трое братьев Игнуса, такие же Ящерицы, как он сам, – откормленные, лоснящиеся. Один из братьев-ящериц был длинным, высоким, довольно хилым на вид, другой, напротив, жирным коротышкой. Третий брат выглядел тяжеловатым, неповоротливым. И наконец был сам Игнус, их вожак – уверенный в себе и злобный, привыкший посылать других на смерть.

Ящерицы накинулись на Дрю, все четверо одновременно. «А они не растерялись, как я надеялся», – подумал Дрю, высоко подпрыгивая и перелетая через их головы. Он с грохотом опустился на решетку, как раз позади самого медлительного из Ящериц. Взмахнул когтистой ногой, разрывая Ящерице ахиллово сухожилие и выводя его из игры.

«Осталось трое».

Жирный брат перескочил через стол назад, но Дрю был готов к этому и успел встретить своего противника, стоя на ногах, а в последний момент прижал колени к своему подбородку. В сантиметрах от лица Дрю щелкнула пасть Ящерицы, в горло Волку вцепились покрытые чешуйками лапы. Решетка загремела и покосилась, когда на нее обрушился вес двух сцепившихся в клубок тел. Дрю зарычал, сильно распрямил поджатые ноги – жирная Ящерица еще сильнее выпучила глаза, оторвалась от Дрю и улетела по воздуху куда-то за край ложи.

«Минус двое. Еще двое осталось».

Дрю соскочил с решетки и приземлился на этот раз перед каменным троном лорда-ящерицы. Игнус и последний из его оставшихся в строю братьев разделились, долговязый выхватил из рук убитого стражника копье с серебряным наконечником.

– Давненько мне не доводилось убивать оборотней, – прошипел долговязый, а стоявший чуть в стороне Игнус злобно ухмыльнулся.

– Могу сказать то же самое и про себя, – ответил Дрю.

Долговязый сделал выпад, но Дрю парировал удар копья своим трезубцем. Лорд-рептилия сделал второй заход – Дрю вновь отбил удар. Рыча от злости, Ящерица перенес на копье весь вес своего тела, вновь ринулся вперед, целясь в грудь Дрю. Волк поймал кончик копья в развилку своего трезубца и задержал копье в воздухе. Противник Волка обескураженно моргнул, когда Дрю набросился на древко копья, откусил его сверкающий смертоносный наконечник и, не давая ему упасть на пол, подхватил, а затем глубоко всадил в грудь Ящерице. Хлынула густая струя черной крови.

«Остался последний».

Игнус крикнул, зовя на помощь своих людей, но те были заняты схваткой с гладиаторами-оборотнями. Неважно, было у стражников серебряное оружие или нет, все равно они и в подметки не годились таким бойцам, как Табу и Дрейк. Трупы стражников продолжали валиться один за другим, их гора росла.

Дрю почти готов был предложить Игнусу сдаться, чтобы покончить с этой кровавой резней, но не успел. Игнус низко присел, взмахнул своим длинным хвостом и обхватил им ноги Дрю. Волк повалился на спину, рухнул на трон. Прежде чем Дрю успел вскочить, Игнус уже прыгнул, накрыл Дрю и припечатал его к креслу.

Волк извивался, пытаясь освободиться, но когти Ящерицы глубоко впились ему в руки, удерживая Волка на месте, Дрю щелкнул челюстями у лица рептилии, Ящерица моргнул в ответ и зловеще усмехнулся. Затем жесткая, как камень, голова Игнуса резко опустилась вниз, ударила по лицу Дрю, оглушила его, словно удар молотом. Дрю видел, как раскрылась чудовищная пасть Ящерицы, но был бессилен что-то предпринять.

Еще секунда, и Дрю обволокла тьма, и в этой темноте ему было жарко, душно и сыро. С отвращением Дрю понял, что его голова оказалась в глотке Ящерицы. Он попытался раскрыть свои челюсти, чтобы укусить Ящерицу изнутри, но пасть Игнуса оказалась слишком сильной и тугой для этого.

Дрю почувствовал идущий из желудка Ящерицы запах – кислый, ядовитый, омерзительный. Еще немного, и Ящерице удастся задушить его – если Игнус задумал именно так покончить с Волком, он был очень близок к успеху.

Ноги Дрю скребли рядом с троном, ища щель между плитками пола, за которую можно было зацепиться. И его когти наконец отыскали такую щель. Найдя точку опоры, Дрю изо всех сил рванулся назад, выпрямляя свои ноги. Трон медленно зашатался. Дрю почувствовал, как его голову облизнул язык Ящерицы. Еще один рывок, и каменный трон повалился назад, ударился о стену позади себя, и от этого столкновения резко качнулся вперед, стряхивая с себя Волка и Ящерицу.

Они упали на покрытый решеткой пол – железная решетка вновь заходила ходуном. После падения руки Дрю освободились от захвата Ящерицы, и он немедленно вцепился в торс Игнуса когтями одной руки и пристегнутым к другой руке трезубцем. Ящерица поперхнулся, закашлялся и выплюнул голову Дрю из своей чудовищной глотки. Дрю смахнул с глаз липкую слюну рептилии – как раз вовремя, чтобы увидеть, как каменный трон вновь наклоняется в их сторону, готовый оторваться от своего цоколя.

Волк рванулся в сторону и покатился по гладкому каменному полу, а трон всей своей массой рухнул на Игнуса. Громко захрустели кости, резко зазвенела сорвавшаяся с петель решетка на полу. Ящерица, трон и смятая решетка – все это исчезло в открывшейся в полу дыре, из которой валил желтоватый сернистый туман. Какое-то время слышались удары металла о каменные стены и завывания Игнуса, но вскоре они стихли. Лорд Скории провалился в устроенную им же самим преисподнюю.

Клубы черного дыма поднимались над дворцом лордов-ящериц, огонь полыхал в глубине дома гладиаторов, людуса, а в окружающих арену коридорах продолжался бой – под их сводами звенела сталь, раздавались крики и стоны. На груде мертвых тел важно лежал, пожирая чей-то труп, огромный лев, чувствуя себя так, словно после удачной охоты в саванне.

В лучах солнечного света появился Дрю со своими товарищами. После влажного, пропитанного запахом серы дворца воздух здесь, снаружи, казался особенно сухим и жарким. Дрю почувствовал, что пот на его теле почти моментально высох. Он посмотрел на идущих рядом с ним Табу и Дрейка – они все трое уже приняли человеческое обличье, все были ранены, но большинство ран оказались неопасными.

Верлорды направились прочь от дымящегося дворца, повернувшись спиной к его потрескивающим от жаркого огня изогнутым черно-белым стенам. Значительная часть черепичной кровли обрушилась на арену, похоже, готов был обрушиться и весь Колизей Игнуса. Уцелевшие в последней битве гладиаторы и рабы собрались толпой возле дворцовых ворот на вершине Черной лестницы.

– Друзья, а мы уж боялись, что Печь поглотила вас! – с улыбкой приветствовал их Криг. Рядом с ним стоял Бегемот и еще около сотни бойцов.

– Впервые вижу, как ты улыбаешься, – сказал Дрю, пожимая руку лорду-носорогу. Их рукопожатие было теплым и искренним. Дрю посмотрел на Бегемота, с уважением кивнул ему.

– Спасибо. Без тебя у нас ничего не получилось бы.

– У нас ничего не получилось бы без помощи многих и многих людей, – ответил Бегемот. Он отступил в сторону, и из толпы вышли трое.

Шах обнимала за талию Гриффина, устало привалившегося к ее плечу. Только сейчас Дрю увидел, как они похожи друг на друга – одинаковая форма носа, скул, одинаковый разрез глаз.

– Твой дед? – спросил он.

– Отец, – поправила его Шах.

Дрю был поражен, на вид старик казался лет на шестьдесят старше своей дочери. Можно было лишь догадываться, чего стоило тренеру жить долгие годы под пятой Игнуса.

– Ты сильно рисковала, отпирая ворота в доме гладиаторов, Шах. Если бы Игнус или Кесслар обнаружили, что ты помогаешь нам, они могли тебя убить.

– Удивительно, как поступки одного человека могут побуждать к действию других людей, Дрю из Дайрвуда, – сказала Шах и улыбнулась, глядя на стоящих рядом гладиаторов. Один из них вышел вперед, посмотрел на Дрю своим единственным глазом.

– Пойдем, Волк, – сказал Джоджо. – Нам нужно вернуть тебя домой, в Лиссию.

3. Белый остров

Его могли и вовсе не заметить, если бы не соколиное зрение юнги Каспера, сидевшего в «вороньем гнезде» на грот-мачте «Мальстрема». Граф Вега раздвинул свою подзорную трубу, чтобы лучше рассмотреть остров – скопление белых, как мел, голых скал, поднятых могучей силой природы со дна серых и таких же пустынных вод. Остров был ничем не примечателен и со стороны напоминал груду обглоданных и выбеленных солнцем костей какого-то давно умершего левиафана, плывущего по холодному Штормовому морю.

– Земля-то это, конечно, земля, – пробубнил себе под нос Вега, – но жизнь здесь бьет ключом не сильнее, чем на виселице.

– Не можем ли мы остановиться здесь, хотя бы ненадолго? – спросил барон Гектор.

Вега удивленно посмотрел на лорда-кабана и любезно ответил:

– А за каким чертом, хотелось бы знать?

– Это для вас и вашего экипажа океан – дом родной, но вы забываете, Вега, что я сам, и Манфред, и наши леди – «сухопутные крысы», как ласково называют нас ваши матросы, – улыбнулся Гектор. – Мы соскучились по суше, по твердой земле, которая не качается под ногами.

Вега потер свой подбородок и спросил, переводя взгляд на Манфреда:

– Вы тоже соскучились по земле, герцог?

– Если честно, то я предпочел бы плыть вперед не останавливаясь до тех пор, пока «Мальстрем» не достигнет материка, – ответил Манфред, по-птичьи с клонив свою голову набок. – Мне не хочется ни одной лишней минуты оставаться в этих проклятых водах. Кроме того, если мы задержимся здесь, у Гуля и Слоты появится больше шансов настичь нас.

Гектор повернулся к лорду-оленю и поднял свои обтянутые перчатками руки, желая урезонить герцога.

– Но Вега сам говорил о том, что нам необходимо проложить новый курс, предварительно уточнив наши координаты. Где это лучше всего сделать, как не на клочке твердой земли? И не беспокойтесь о наших врагах, любому, кто рискнет погрузиться вслед за нами в тот зеленый туман, придется немало потрудиться, чтобы выбраться из него с этой стороны, и очень мало шансов на то, что это произойдет где-то рядом с нами. Кроме того, подумайте о королеве Амелии и леди Бетвин. Доставьте им удовольствие, эта остановка, пусть даже короткая, порадует их и поможет забыть о пережитых опасностях.

Герцог покосился через плечо, словно опасаясь, что сзади в любой момент может появиться королева. Потер рукой свой выступающий вперед подбородок.

– Возможно, в словах Гектора есть резон.

– Конечно, есть, – улыбнулся Гектор и хлопнул в ладоши. – Итак, решено. Остановимся на этом островке, чтобы отдохнуть и подышать свежим воздухом. Какой от этого может приключиться вред?

В дверь каюты Гектора постучали, и он поспешно накинул одеялом лежащую у него на койке дорожную сумку.

– Войдите.

Дверь скрипнула, и в низкий дверной проем вошел, пригибая голову, Ринглин.

– Закрой за собой дверь, – сказал Гектор, подождал, пока Ринглин исполнит его приказание, и только после этого вновь откинул одеяло. Похожий на разбойника телохранитель лорда-кабана посмотрел через плечо магистра на то, как тот укладывает свою сумку. Сняв с рук перчатки, Гектор перекатывал по жесткому матрасу баночки и склянки, они звякали, ударяясь друг о друга, а магистр тем временем быстро и сноровисто отбирал одни из них и отодвигал в сторону другие. На кровати был также узкий ящик из красного дерева, внутри которого хранилась стрела с серебряным наконечником – ее еще в Хайклиффе поручил хранить Гектору покойный лорд-протектор Берган. Пальцы магистра дрогнули и замерли, коснувшись свечи из черного воска, затем подхватили ее и тоже спрятали в сумку.

– Не многовато, если вы собираетесь всего лишь размять ноги, милорд? – с хитрецой спросил Ринглин.

– Если бы я собирался только лишь прогуляться по острову, обошелся бы без тебя, Ринглин.

Длинный телохранитель усмехнулся.

– Айбел тоже готов? – спросил Гектор.

– Да, милорд. Сейчас он на палубе, устраивает так, чтобы мы все трое оказались в одной шлюпке.

– Хорошо, – сказал Гектор, застегивая свою сумку и вешая ее себе на плечо. Он готов был пройти мимо Ринглина, но тот неожиданно вытянул вперед ладонь и преградил ему путь. Лицо Гектора моментально потемнело от гнева.

– Ваши руки, милорд, – напомнил телохранитель. Гектор обернулся и увидел забытые на кровати черные кожаные перчатки.

Нервно улыбнувшись, магистр подхватил их и натянул на руки. Ринглин взглянул на левую кисть хозяина – черное пятно заполнило собой почти всю ладонь.

– На остров, – сказал Гектор, берясь за дверную ручку. – Вы с Айбелом держитесь неподалеку от меня. Будете, когда понадобится, моими глазами и ушами.

– Не понял, – озадаченно произнес Ринглин.

– Поймешь, – заверил его магистр, открывая дверь каюты.

В сумерках две шлюпки отвалили от борта «Мальстрема», бросившего якорь на безопасном расстоянии от Белого острова. Вега находился в первой шлюпке вместе с Манфредом, Амелией, Бетвин и шестью матросами, сидевшими на веслах. Во второй лодке сидел Гектор, Ринглин и Айбел помогали матросам грести.

«Умен ты, братец, умен, – прошептал бес-Винсент. – И хитер. Заставил их всех плясать под свою дудку, поздравляю».

Гектор сидел на корме, высоко задрав колени и придерживая обеими скрещенными руками лежащую у него на животе сумку. Гребцы были слишком заняты своими веслами, чтобы услышать или заметить, как верлорд разговаривает с самим собой.

– Не так уж и хитер. В моем предложении изрядная доля истины. Разве плохо – слегка размять ноги на твердой земле?

«Но размять ноги именно на этой твердой земле, братец, именно на этой. Почему ты не рассказал им про Голос? Боишься, что тебя станут считать сумасшедшим?»

Голос, о котором шептал ему бес, Гектор слышал последние две ночи. Он долетал над водой откуда-то издалека и звал, манил его на Белый остров. Гектор вздрогнул, вспомнив свои ощущения.

Пожалуй, называть это Голосом было не совсем верно – привычных слов как таковых разобрать в нем было невозможно, больше всего Голос напоминал поток быстро сменяющих друг друга, возникающих прямо в мозгу образов, ощущений, манящих своей близостью озарений. Фоном к этим видениям звучали непонятные слова на каком-то давным-давно забытом архаичном языке. Гектор странным образом узнавал этот язык, чувствовал сердцем, что Голос способен открыть великие тайны и дать ответы, которых не найти ни в одной древней книге или манускрипте. Магистр не сомневался, что Голос телепатически связывал его с потусторонним миром, приблизительно так же, как был связан с ним бес, принявший обличье покойного Винсента. Но при этом в Голосе чувствовалась громадная, непередаваемая мощь и обещание, предвестие чего-то воистину великого. Гектор решил, что любой ценой докопается до истины.

– Это безумие – искать ответы на чьи-то вопросы?

«Может, не безумие. Может быть, искать ответы на чьи-то вопросы – значит подвергать опасности тех, о ком ты решил проявить заботу. Впрочем, что я знаю об этом? Я всего лишь злобный бес, посланный мучить тебя. Я от угрызений совести не страдаю, оставляю их на твою долю…»

Шлюпки подошли ближе к острову. Теперь прибрежные скалы поднимались над головами путешественников, казались снизу костяными пальцами, под разными углами направленными в высокое темнеющее небо. Островок был совсем небольшим, чуть больше полукилометра в длину, поднимался над уровнем моря метров на тридцать в самой высокой точке и был совершенно гол и необитаем – пирамида из белых каменных плит, на которых не найдешь ни листика, ни травинки. Перед тем как причалить, матросам пришлось осторожно лавировать возле самого берега, обходя торчащие под водой камни. Хорошо, что «Мальстрем» бросил якорь дальше от острова – подойди он ближе, и дело могло закончиться пробоиной в борту.

Словно в доказательство тому, с первой шлюпки долетел крик – матросы увидели разбитый остов потерпевшего крушение корабля. Судно лежало на боку, сломанные мачты цеплялись за камни, в днище зияла огромная пробоина с зазубренными краями – в нее вместе с набегающими волнами то вливались, то выливались тонны воды. Позади разбитого судна виднелась полоска каменистого пляжа – отличный пятачок для того, чтобы к нему причалить, длиной около сотни метров.

Гектор вновь ощутил присутствие Голоса, теперь он звучал совсем близко, манил величественными, произнесенными на древнем языке магическими заклинаниями. Гектор оглянулся на матросов, проверяя их реакцию, желая убедиться в том, что они тоже слышат странный зов. Но нет, матросы продолжали спокойно выгребать, сидя на шлюпочных банках, – Голос был слышен только одному магистру. Передняя шлюпка ткнулась носом в берег, Вега спрыгнул первым, под его сапогами хрустнула галька, которой был покрыт пляж.

В тот же самый момент Гектор почувствовал резкую боль, молнией пронзившую его череп. Он закрыл глаза, покачнулся, схватился одной рукой за банку, другой за висок.

В мозгу замелькали образы: камень на фоне кожи, кровь на камне, неожиданно открывшийся черный глаз. Затем два распознаваемых слова: «Добро пожаловать».

Гектор открыл глаза, шумно вздохнул. Горло горело, словно он хватил кислоты или уксуса. Ринглин посмотрел на своего хозяина, заметил его состояние и спросил:

– Вы в порядке, милорд?

«А ты не в порядке, не правда ли, братец? Я тоже слышал это. То, что ожидает тебя».

Еще секунда, и их шлюпка ударилась о край берега, матросы соскочили и вытянули судно на гальку. Амелия и Бетвин уже прогуливались по пляжу, плотно завернувшись в свои зимние плащи. Вега стоял рядом с Манфредом, глядя куда-то вверх и вдоль берега.

– Никому не разбредаться, – сказал капитан. – Никто далеко не уходит. Всем оставаться в пределах видимости и слышимости друг друга. Меньше всего мне хочется навсегда оставить кого-нибудь из вас на этом белом камне.

Между графом и герцогом протиснулся Каспер с деревянным ящиком на спине. Вега снял ящик, положил его на землю, открыл крышку.

– Что все это значит, Вега? – спросил Манфред, наблюдая за манипуляциями адмирала.

– Этот камень – самое лучшее место, чтобы точно установить, в какую точку этой огромной соленой лужи нас занесло, – сказал Вега, вынимая из ящика секстант и осторожно отставляя его в сторону. Навигационные приборы всегда очень интересовали Манфреда, и он потянулся потрогать секстант, но Вега звонко шлепнул его по руке.

– Астролябия, – сказал Вега. – Вы знаете, как ею пользоваться, ваша светлость?

– Э-э-э… – замялся Манфред. Наблюдавшая за ними Амелия хохотнула.

– Так, может, будет лучше, если вы оставите ее тому, кто умеет с ней обращаться, а, Манфред? – ухмыльнулся лорд-акула.

Несмотря на выволочку, Манфред не удержался и фыркнул.

– В самом деле, сумерки – самое лучшее время суток, чтобы сделать измерения, – сказал Вега. – Солнце еще достаточно высоко, и в то же время видны первые звезды на небе. Это позволит мне быстро и очень точно определить наше местонахождение. Пожалуй, следует поблагодарить Гектора за то, что он уговорил нас зайти на этот остров.

– Кстати, о нашем лорде-кабане, – сказал Манфред, оглядываясь по сторонам. – Куда он делся?

Гектор бежал вдоль берега, Ринглин и Айбел рядом с ним, остальные матросы со шлюпки остались позади, за краем утеса. Галька под ногами кончилась, сменилась облепленными водорослями, скользкими и довольно крупными камнями. Гектор несколько раз поскользнулся, но скорости, тем не менее, не сбавил.

– Осторожнее, милорд, – крикнул Ринглин, поддерживая споткнувшегося Айбела. – Местечко здесь опасное, внимательнее смотрите под ноги.

«Благослови его Бренн, – прошипел бес-Винсент. – Видишь, как он заботится о тебе? Не хочет, чтобы ты сломал себе шею. По-моему, стоит им приплатить за это».

Гектор ничего не ответил, просто замедлил свой шаг. Он чувствовал притягивавший его магнит совсем близко, он манил, обещая ответить на любые вопросы.

В его голове вновь замелькали образы: темнота, черный занавес, рот, поцелуй.

Сердце Гектора бешено застучало, когда он увидел перед собой выступающую в море скалу. Цепляясь за белые камни затянутыми в черные перчатки руками, Гектор перелез через нее и оказался на узкой полоске берега. Впереди виднелся следующий каменный выступ – Гектор перелез и через него, и перед ним открылась небольшая бухта. Берег здесь был отвесный, мрачный, рассеченный посередине длинной узкой расселиной, змеившейся метров на шесть вверх по меловому утесу. С каждой новой приливной волной в эту трещину вливалась и выливалась вода. Гектор вошел в воду – она достигала ему здесь до щиколотки – и прошел остаток пути до расселины вброд. К нему присоединились и его телохранители.

Остановившись, Гектор наблюдал за тем, как вливается и выливается из пещеры морская вода. В эту узкую, шириной менее полуметра, щель можно было протиснуться только поодиночке. Зашуршала под ногами вытекающая из пещеры вода, и Гектор был готов поклясться, что услышал в ее шуме знакомые слова: «Добро пожаловать».

Гектор обернулся к своим телохранителям. Айбел нервно крутил в руке свой любимый серп и посматривал на Ринглина. Тот смотрел не на коротышку, а на узкий вход в пещеру, а зазубренный нож Ринглина по-прежнему лежал в ножнах.

– Вы идете туда, я не ошибаюсь?

Гектор кивнул и сказал:

– А вы останетесь здесь. Войдете, только если услышите мой крик. Понятно?

Теперь кивнули Ринглин и Айбел, причем коротышка по привычке хихикнул и тут же заткнул себе рот своей же пухлой ладошкой.

– Храни вас Бренн, – пробормотал Ринглин.

«А вот на это даже не рассчитывай, братец, – прошептал Винсент, когда Гектор начал протискиваться в пещеру. – Бренн давным-давно отвернулся от тебя».

4. Новые клятвы

На острове Скория наступили перемены. Раньше здесь царил закон и порядок, пусть даже и под пятой сменявших друг друга кровожадных лордов-ящериц. Теперь страна погрузилась в хаос. Особняки на Черной лестнице были разграблены, жившие там купцы и аристократы разбежались. Когда вервольф и его товарищи ворвались на балкон лорда Игнуса, самые богатые жители острова покинули Колизей вместе со своими телохранителями и домашними, прихватили все, что могли унести с собой, и ринулись в гавань, чтобы сесть на первое попавшееся судно и покинуть остров. Все, что они не могли взять с собой, досталось тем, кто остался на острове, – рабам, заключенным и гладиаторам.

С лордами-ящерицами было покончено, и теперь контролировать ситуацию предстояло Дрю и выжившим верлордам – мало кто в Скории мог выразить свое несогласие с ними.

Из освобожденных рабов, способных стать матросами, формировали экипажи оставшихся судов, которые одно за другим покидали гавань Скории, увозя на борту простых островитян с их семьями. Те, кто не попал на суда, вынуждены были пребывать на острове.

К этому времени в гавани оставался лишь один стоящий на якоре корабль. Это был хорошо знакомый Дрю «Баньши» – принадлежавший ранее работорговцу Кесслару, он теперь должен был отвезти юного лорда-волка домой, в Лиссию. Дрю стоял на причальной стенке гавани и смотрел на черный корабль, на палубах которого кипела жизнь. «Баньши» был плавучей тюрьмой, доставлявшей на Скорию захваченных лордом-козлом рабов. Теперь этот корабль возвращал их домой.

– Уродливая посудина, – прозвучал голос за спиной Дрю. Это был криво усмехающийся Джоджо. – Хотя не мне рассуждать о красоте.

Дрю хотел улыбнуться в ответ, но не смог, глядя на повязку, прикрывавшую пустую глазницу Джоджо.

– Твой глаз, Джоджо, – сказал Дрю, ища слова, чтобы извиниться за рану, которую нанес во время схватки с Джоджо в Хаггарде.

Джоджо фыркнул, не обращая внимания на слова верлорда, и продолжал смотреть своим единственным глазом на «Баньши».

– Никаких следов Кесслара, – сказал он. – Его лицо известно во всей Скории, если он остался, его уже должны были выследить. Думаю, та кража – его рук дело.

Пока Дрю и его товарищи совершали переворот против лордов-ящериц, личные апартаменты Игнуса были разграблены, пропали главные богатства Скории из личного хранилища правителя. Редчайшие драгоценные камни и бриллианты, золотые украшения, которые лорд-ящерица копил долгие годы, наживая свое богатство на несчастье других, хранились в тайнике, который находился под постоянной охраной. Четверых охранников нашли убитыми, их животы были распороты или проткнуты насквозь – Дрю ни секунды не сомневался, что орудием убийства послужили рога Козла. Сокровища исчезли, а вместе с ними исчез и граф Кесслар.

– Почему он не сделал попытки захватить «Баньши»? – спросил Дрю.

– Он не смог бы достаточно быстро спуститься по Черной лестнице с награбленным. Ему нужно было оказаться в гавани, смешавшись с другими бегущими отсюда богатыми свиньями. А поскольку «Баньши» стоит на якоре далеко от пристани, ему пришлось запрыгнуть на какое-то другое судно.

– Козел за многое должен ответить, – покачал головой Дрю. – Сколько невинных душ он загубил в Печи, чтобы сшибить для себя монету?

– Он причинил зло и той, кто для меня дороже всех, – медленно кивнул Джоджо. – Ему не может быть прощения.

– Кто она? – спросил Дрю, хотя и без того знал ответ – леди-ястреб.

– Кесслар терпеть не мог, если люди были преданны не только ему, но и друг другу. Его бесила наша… дружба с леди Шах. Когда он позволил Игнусу бросить меня в Печь, ее собственная судьба оказалась висящей на волоске. Даже собственный отец не мог защитить ее от Кесслара, поскольку его бросили чахнуть в людусе. Я должен отомстить лорду-козлу.

– При всем моем уважении к тебе, Джоджо, согласись, что найти Кесслара теперь будет не проще, чем иголку в стоге сена. Не посвящай остаток жизни этим поискам. Лучше займись устройством своей будущей жизни, вместе с Шах.

– Она верледи, – грустно усмехнулся Джоджо. – Какое будущее может быть у нее с обычным человеком?

– Но она любит тебя. У тебя есть шанс начать свою жизнь заново.

– Ей нужен муж-оборотень. Найти такого – долг каждой верледи, разве не так?

– Не мне говорить об исполнении долга – я уклонялся от этого при любой возможности. Только теперь я понял, в чем состоит мой долг и что я должен сделать. Прежде всего, я должен вернуться в Лиссию.

– А мой долг быть рядом с тобой, – сказал Джоджо, глядя на черный корабль. Дрю удивленно посмотрел на высокого воина. Правильно ли он его понял?

– Ты собираешься отправиться вместе со мной?

Джоджо обернулся, серьезно посмотрел на Волка своим единственным глазом.

– Я много лет служил Кесслару, сначала как его раб, потом как его солдат. По приказу Козла я совершил множество преступлений, страшных преступлений, за которые вполне заслуживаю плахи. Я хочу восстановить свое доброе имя. Сделать это я могу, служа тебе, Дрю из Дайрвуда.

У Дрю не было слов. Рядом с ним стоял Джоджо, убийца из шайки Кесслара, человек, которого Дрю считал своим смертельным врагом и предлагал ему свою службу. Хочет ли Дрю, чтобы такой человек служил ему? Может ли он встать с ним плечом к плечу? Может ли он доверять Джоджо?

– Я освобождаю тебя от чувства вины передо мной, Джоджо. Я прощаю тебя. Ты можешь считать себя свободным и делать то, что пожелаешь.

Джоджо улыбнулся, и эта открытая улыбка поразила Дрю. Раньше он видел на лице Джоджо только кривые ухмылки.

– Не я один хочу помочь тебе, лорд-волк. Есть немало других.

Верлорды собрались на борту «Баньши», и среди них был один обычный человек – Джоджо. Бывший работорговец стоял рядом с Дрю, стараясь не смотреть в сторону Шах и ее отца, барона Гриффина. Табу и Дрейк расположились возле большого иллюминатора, из которого открывался вид на Скорию, а Бегемот горой возвышался за спиной Крига.

– Вы все уверены в том, что именно так хотите распорядиться полученной свободой? – спросил Дрю, оглядев собравшихся.

– Мы получили свободу благодаря тебе, – громко отчеканил Криг. – Если бы не твоя отвага, мы до сих пор торчали бы в Колизее, сражаясь за то, чтобы сохранить свою никому не нужную жизнь, или, что еще хуже, были бы уже мертвы. Мы с тобой, Дрю. Мы все братья и сестры, прошедшие закалку в Печи.

– Но поначалу вы отнеслись ко мне совсем не так, как к своему брату, – напомнил Дрю.

– А ты думаешь, нас принимали с раскрытыми объятиями, когда мы впервые попадали в Скорию, Волк? – рассмеялся Дрейк. – Если бы ты стал стремиться завязать с нами дружбу, с тобой живенько разобрались бы братья-гориллы. Просто прирезали тебя во сне, и все.

– Если бы ты искал дружбы с нами, ты уже был бы мертв, – подтвердил Криг. – Ведь ты опасный боец, Дрю, такой же опасный, как любой из нас.

– Но меня ждет в Лиссии большая драка, – сказал Дрю, – а Лиссия не ваша родина.

Большая рука осторожно легла на плечо Дрю, прозвучал низкий голос Бегемота, от которого задрожали кости юного Волка.

– Родина каждого из нас захвачена врагами. Неужели ты думаешь, что наши люди не приплыли бы в Скорию, чтобы освободить нас, если бы могли? А враг у нас у всех общий – Коты, и этого врага необходимо остановить.

– Не понимаю, – сказал Дрю, обращаясь к Табу. – Почему Оникс и другие лорды-коты позволили, чтобы одна из их племени сражалась в Печи? Вы же родственники, разве не так?

Тигрица подняла голову и оскалила зубы. Все вокруг отвели глаза в сторону, кроме Дрю, который сумел выдержать взгляд Табу.

– У меня нет семьи.

Дрю счел за лучшее поскорее сменить тему.

– Если вы примкнете ко мне, то примкнете и к моей миссии, – сказал он. – А она состоит в том, чтобы освободить Лиссию от жестоких Котов и восстановить в стране власть лиссийцев – верлордов и обычных людей. Все вы хлебнули рабства, вы знаете, каково быть в полном подчинении у ненавистного хозяина. Мы должны быть заодно с народом, начать относиться к простым людям как к своей ровне. Настало время нам, верлордам, послужить своему народу.

С этими словами Дрю поднял свою руку вверх, словно принося клятву.

Верлорды переглянулись, Криг кивнул каждому из них, и все согласно кивнули ему в ответ.

Затем каждый из верлордов сделал шаг вперед, прикладывая свою руку к поднятой руке Дрю.

– Что это значит? – спросил Дрю, не уверенный до конца в том, что это действительно была клятва верности.

– Ты плывешь в Лиссию, и мы отправляемся вместе с тобой, – сказал Криг. – Мы будем сражаться на твоей стороне, Дрю. Победим или умрем. С Печью покончено, но битва продолжается.

Дрю улыбнулся и по очереди кивнул каждому из них.

– Даю вам слово, братья и сестры. Как только Лиссия будет освобождена, мы возвратимся вместе в Баст и на вашу родину. Мы освободим и ваш народ от ярма лордов-котов.

5. Хозяин

Дневной свет погас за спиной Гектора, и его окружила непроглядная тьма, лишь тускло мерцали фосфоресцирующие лишайники, прилепившиеся к стенам пещеры выше уровня прилива. Гектор ожидал встретить здесь каких-нибудь морских созданий, копошащихся в мелких каменных заводях, но внутри пещера оказалась такой же абсолютно безжизненной, как и весь остров, – если не считать, конечно, этих странных лишайников. Пещера постепенно расширялась, она напоминала медленно открывающийся глаз – готовый, впрочем, в любую минуту закрыться вновь.

«И где же твой хозяин? – поддразнивал Винсент. – Ты один, опять один…»

Гектор тряхнул головой, отгоняя беса, и продолжал медленно идти вперед, касаясь стен затянутыми в перчатки пальцами. Затем остановился, наклонился, рассматривая появившиеся в бледном свете странные знаки, небрежно нацарапанные на белой стене пещеры.

– Язык, – пробормотал себе под нос Гектор. Он наклонил голову, пытаясь прочитать древние символы, которые, как решил магистр, следовало читать по вертикали, от пола до потолка или в обратном направлении. Чем дольше он смотрел на эти знаки, тем сильнее они связывались для него с теми образами, что мелькали перед его внутренним взором.

Он ожидал, что бес, по своему обыкновению, ввяжется в разговор с ним, но тот молчал, словно почувствовав, что Гектор приблизился к разгадке. Чем выше задирал голову Гектор, тем больше знаков открывалось перед ним.

– Похоже на рукопись. Или дневниковые записи. Но кто написал это?

Бес промолчал. Желая лучше рассмотреть знаки, Гектор привстал на цыпочки, задрал голову к потолку, с которого свисали сталактиты. Местами они были зазубрены так, словно тот, кто делал записи, обломил их, чтобы обнажить стену.

Местами символы наползали друг на друга, становились неразборчивыми, словно тот, кто писал эти руны, временами впадал в безумие.

В центре потолка, прямо над головой Гектора, свисал один длинный, причудливо изогнутый черный сталактит, резко выделявшийся на общем белом фоне.

– Отличный от остальных… – прошептал Гектор самому себе и на этот раз услышал наконец голос беса.

«Ты совсем ничего не знаешь, братец».

От черной массы отделились две костлявые руки, раскрылись веером длинные, полуметровые пальцы. Гектор ахнул, быстро распознав в сталактите подвешенную вниз головой фигуру – руки отделились от того, что было плечами. Затем медленно откинулась вниз круглая, как луковица, голова, прижатая до этого к груди фигуры. Теперь Гектор оказался лицом к лицу с ужасным созданием, увидел прямо перед собой его бледный белый лоб.

Лицо было гладким, без единого волоска, кожа на нем казалась прозрачной, просвечивающей. Под кожей можно было разглядеть синие вены, они напоминали прожилки на мраморе. Носа как такового не было, лишь две сердито раздутых красных ноздри посередине лица. Медленно раскрылись две щели, из которых на магистра безжалостно глянули мутные темные глаза. Затем медленно раскрылся рот – за кроваво-красными губами показались длинные расщепленные зубы, напоминавшие кладбищенскую ограду. Гектора обдало зловонным запахом – это был запах смерти, магистр почувствовал подступившую к горлу тошноту, но не в силах был оторвать глаз от чудовищного хозяина пещеры.

«Добро пожаловать», – прозвучал в голове Гектора Голос.

Каспер сидел на покрытом галькой пляже, швыряя камешки «блинчиком» по волнам. Он посмотрел вдоль берега в ту сторону, где стоял капитан и лорд-олень – верлорды заканчивали свой разговор о навигационных приборах. Герцог придерживал разложенную на деревянном ящике морскую карту, а лорд-акула что-то чертил на ней обмакнутым в чернила пером. Каспер посмотрел в другую сторону, на королеву и ее фрейлину.

Каспер был очарован Бетвин. Она охотно разговаривала с юнгой, без устали отвечала на его бесконечные расспросы о Лиссии. Большую часть своей короткой жизни Каспер провел в открытом море – материк был для него во многом загадочным миром, который ему предстояло открыть для себя после того, как «Мальстрем» достигнет Руфа, и он с нетерпением ждал этого дня.

Солнце опустилось к самому горизонту, и небо приобрело тот глубокий синий цвет, который предшествует наступлению ночи. Заметно похолодало. Каспер готов был возвратиться на корабль уже сейчас и жалел о том, что не захватил с собой теплый плащ. Здесь, в Штормовом море, зима бывает особенно лютой. Каспер надеялся даже увидеть, забравшись так далеко на север, айсберги, но после того, как Фиггис рассказал ему о том, что ледяная гора легко может протаранить борт самого крепкого судна, интерес Каспера к айсбергам сразу пропал. Юнга потянулся, хотел было взять тонкий белый камешек, но тот крепко застрял и не хотел покидать своего места. Рядом с первым внезапно появился на свет другой такой же камешек, еще один, потом четвертый. Камешки напоминали, на первый взгляд, острые длинные раковины и торчали рядом друг с другом. Затем чуть в стороне появился пятый камешек, и все они неожиданно сомкнулись вокруг руки Каспера – только теперь юнга понял, что это вовсе не камешки.

Это были пальцы.

Каспер закричал, и его крик услышали даже на «Мальстреме».

Чудовище распахнуло свой рот, его голос звучал в голове Гектора точно так же, как голос его покойного брата, хотя бес сейчас молчал. Бледная белая голова чудовища соединялась с торчащими лопатками костлявой длинной шеей – казалось, что череп в любой момент может оторваться под собственной тяжестью. Черные глаза продолжали пристально смотреть на Гектора, между зубами появился темный язык и облизнул лицо верлорда – это было похоже на поцелуй змеи. Гектор покачнулся, уставившись на подвешенного к потолку хозяина пещеры, хотел отступить, но не мог оторваться от этих глаз.

«Зачем ты искал меня?»

– Я… я… – нервно заикаясь, пробормотал Гектор, с трудом выталкивая из своей глотки слова. – Я слышал твой зов.

Язык снова мазнул по лицу Гектора, и вновь Гектор не смог отступить назад. Сейчас, рядом с Хозяином, он без труда понимал все его слова. Гектор догадался, что на этот остров его завлекла забытая ныне людьми сила – телепатия. Язык Хозяина был непривычным для Гектора, однако он все понимал и даже мог отвечать.

«Но ты не из числа моих сродников. Кто ты?»

– Я лорд-кабан.

«Лорд-кабан».

Наступило молчание – Хозяин обдумывал слова Гектора, а юноша тем временем рассмотрел остальную часть тела чудовища. Голова его, казалось, светилась – если сравнивать ее с туловищем, кости которого были туго обтянуты черной кожей. Торс существа напоминал мешок с костями, а его ноги оставались словно приклеенными к потолку.

«Как случилось, что ты понимаешь язык моих сородичей? Я звал их столько лун, но они не приходили. Как ты услышал мой зов?»

– Я не могу объяснить этого, – признался Гектор, по-прежнему глядя прямо в угольные, как ночь, зрачки Хозяина. Перед взглядом этих глаз Гектор чувствовал себя как кролик перед удавом. Верлорд указал рукой в сторону стен.

– Этот язык… я узнал его, хотя никогда не изучал. Но я хорошо знаю многие языки. Откуда ты?

«Мой дом – остров».

– Этот остров?

«Я заключен здесь, но это не мой дом. Наш остров больше. Много больше. Другой белый остров».

– Но как ты попал сюда? Ты упомянул о других, но, похоже, ты здесь один. Ты потерялся? Тебя отделили от твоего народа?

«Народа».

Хозяин пещеры издал звук – нечто среднее между рычанием и смехом. Гектор поежился. Он чувствовал, что это существо, кажущееся таким хрупким, на самом деле могущественнее всех, кого он когда-либо встречал, включая верледи-змею Валу. Перед ним было порождение древней магии, хотя и сохранившее некоторые общие черточки с оборотнями, такими, как сам лорд-кабан.

– Может быть, я смогу помочь вам возвратиться домой?

«В обмен на что?»

– Не знаю. А что вы можете предложить?

«Ты должен понимать, лорд-кабан, что я редкое исключение среди своих сородичей. Ведь ты магистр? И ты не первый из вашего племени, пришедший сюда, чтобы найти ответы на свои вопросы. Ты немного владеешь черной магией, лорд-кабан, но ты лишь прикоснулся к ее поверхности. Скажи мне: что тебе известно о Детях Голубого Пламени?»

Гектор задумался. Собрался было пожать плечами и, покачав головой, ответить, что ничего не знает о них, но тут его левая рука непроизвольно дернулась. Он поднял ее перед лицом Хозяина, кожаная перчатка скрипнула, когда он сжал пальцы в кулак.

В голове Гектора замелькали образы: Шаман из Вайрмвуда. Восставший труп капитана Брутуса в Яме. Мерцающие в ночи светло-голубые глаза.

– Восставшие из мертвых, – прошептал Гектор.

Существо вновь издало свой странный звук.

«Ты знаком с Детьми Голубого Пламени. Ты не боишься их?»

Гектор выпятил грудь, уверенный в том, что сумеет ответить на загадки, которые задает ему Хозяин. Затем стянул с руки перчатку и показал существу свою черную метку.

– Боюсь? Я командую ими!

Язык существа высунулся на полметра вперед, облизнул левую ладонь Гектора. Юноша поежился от этого прикосновения, но продолжал держать руку поднятой вверх, прижав к груди локоть. Он не позволит этому существу почувствовать свой страх перед ним.

«Но ты не понимаешь их, Черная рука. Ты не видишь, как они могут помочь тебе».

– Что здесь понимать? Как они могут помочь мне?

В третий раз раздался загробный смех чудовища.

«Тому, кто голоден до знаний, легко насытиться».

– Скажи тогда, что я упустил. Покажи мне, что тебе известно!

«Хорошо, – сказал Хозяин. – Считай, что мы заключили сделку».

– Что? – спросил Гектор. Он не представлял, к чему все это может привести. Издалека, снаружи, донесся крик.

«Мы заключили сделку, Черная рука. Я покажу тебе, что может произойти и что может стать твоим».

– В обмен на что?

«На объятие, магистр».

Рот существа раскрылся еще шире, щербатые зубы дрожали от нетерпения. Снаружи вновь долетел крик. Гектор решил, что не может задерживаться здесь ни секунды.

– У меня дела, – сказал он, но длинные костлявые руки уже рванулись вниз, неестественно длинные пальцы прикоснулись к черепу Гектора. Их прикосновение было холодным, как сама смерть.

– Назад, в шлюпки!

Вега метался по берегу, подталкивая своих людей прочь с пляжа, к морю. Он трансформировался на ходу, его кожа стала темнеть, с каждой секундой удлинялись и заострялись руки и зубы графа. В призрачном сумеречном свете с пляжа раздавались стоны – это выползали из-под земли бледные, похороненные здесь мертвецы. Во все стороны от появляющихся наружу рук и голов разлетались галька и камни. Руки мертвецов жадно тянулись к живым, стремясь схватить их.

Каспер вцепился в торс Веги, словно пиявка. Он был первым, кто столкнулся с ожившими мертвецами, – первым, но не единственным. Амелию и Бетвин тоже тянули к земле вцепившиеся в них мертвые руки.

Манфред спешил на помощь женщинам, а Вега пытался спасти юнгу, однако были еще и матросы с «Мальстрема», на которых тоже напали мертвецы.

Один труп поднялся во весь рост и схватил одного из менее проворных, чем его товарищи, матросов Веги. Тонкая, словно пергаментная, кожа плотно прилегала к костям высохшего мертвого тела. Судя по болтающимся на поясе мертвеца штанам, от которых остались одни лохмотья, при жизни он был матросом с потерпевшего крушение судна. В глазах ожившего трупа загорелись голубые огоньки, когда он впился в горло кричавшему матросу.

– Шевелитесь! – закричал Вега, глядя на то, как из своих покрытых галькой могил встают все новые и новые мертвецы. Те, кто оказался поблизости, испытали на себе удары Веги, но граф не собирался задерживаться. Им необходимо покинуть этот чертов камень, и как можно скорее.

Вега бросился в воду и поспешил к шлюпкам – последний из матросов уже карабкался в нее.

– Кто-нибудь видел Гектора?

– Он пошел вдоль берега вместе со своими телохранителями, капитан, – ответил один из матросов, указывая направление. – Скрылся вон за тем уступом.

Вега уже был в воде по грудь, перед ним были Каспер и Манфред.

Граф оглянулся на пляж, насчитал около двадцати шаркающих ногами мертвых матросов – некоторые из них уже собрались вокруг убитого моряка из экипажа Веги и теперь жадно разрывали на куски его тело. Над островом разносились стоны оживших мертвецов.

– Отходите от берега и попытайтесь обогнуть вон тот уступ. Я поплыву вперед, посмотрю, не удастся ли найти их.

С этими словами Вега нырнул под воду и поплыл, огибая подводные камни, вдоль берега Белого острова. Вынырнув, он увидел охранников Гектора, стоящих перед высоким узким входом в пещеру. Оба они вздрогнули, увидев трансформировавшегося лорда-акулу, и с опаской огляделись вокруг.

– Почему все кричат? – нервно спросил Ринглин. – Мертвецов разбудите!

Айбел хихикнул, но тут же заткнулся под суровым взглядом Веги.

– Где Гектор?

– Хозяин сказал, чтобы его не беспокоили, – развязно ответил Ринглин. – Мы выполняем его приказ.

– Прочь с дороги, – сказал Вега, решительно направляясь вперед. Оба телохранителя подняли руки, собираясь остановить его, но разве может хоть что-то задержать рассерженного лорда-акулу. Вега коротко ткнул каждого из телохранителей кулаком в живот, схватил за шею и толкнул в воду – на входе в бухту уже показалась первая из шлюпок.

– Сейчас не до вашей идиотской исполнительности, – рявкнул граф. – На шлюпку. Оба. Пулей!

Как по заказу, в этот момент из-за выступа скалы показался оживший мертвец – в сгустившихся сумерках особенно ярко светился голубой огонь в его глазах. Лучшего ускорителя для Ринглина и Айбела не требовалось, они взвизгнули и бросились вплавь к шлюпке. Вега исчез в пещере.

Впереди, в темноте, Вега услышал звуки, похожие на звон стеклянных бокалов. Постепенно расширяясь, пещера привела графа в высокий куполообразный зал. Стоя по щиколотку в воде, Вега потряс головой, пытаясь уразуметь, что же он увидел.

Гектор висел в воздухе, схваченный длинными черными руками какого-то существа, прилепившегося к потолку пещеры, причем эта тварь висела головой вниз. Длинные, костлявые, узловатые пальцы напомнили Веге клешни краба. Капитан увидел лысый белый купол черепа твари, прижавшийся лицом к шее Гектора – голова самого магистра склонилась при этом набок. А звон стекла раздавался из висевшей на плече магистра дорожной сумки, которая сейчас болталась в воздухе и билась о бедро Гектора.

Вега поднял руки, чтобы схватить Гектора за плечо. В этот момент тварь подняла свою голову – по-прежнему продолжая висеть ею вниз, разумеется – и злобно зашипела. Гладкий череп существа был обтянут пергаментной полупрозрачной кожей, большие черные глаза недовольно и зло взглянули на лорда-акулу.

Рот твари с острыми расщепленными зубами был испачкан свежей кровью лорда-кабана. Вега отскочил в сторону, и на то место, где он только что стоял, хлынула струя крови, бившая из шеи Гектора.

– Гектор! – крикнул лорд-акула, а тварь проскрипела что-то совершенно неразборчивое.

– Нет, Вега, – прошептал Гектор слабеющим голосом. Его тело конвульсивно подергивалось в объятиях монстра.

Что? Ему действительно хочется, чтобы это продолжалось? Вот это?! Вега тряхнул головой, его мозг отказывался поверить в то, что магистр намеренно позволил этой твари напасть на себя. За свою жизнь капитан «Мальстрема», к сожалению, достаточно навидался спятивших с ума и потому знал, что с ними нужно делать – прежде всего необходимо спасти такого человека от самого себя. Вега выхватил свою шпагу и не мешкая вонзил ее в грудь монстра.

Тварь дернулась, взвизгнула и уронила лорда-кабана на пол. Гектор с громким всплеском шлепнулся в воду. Вега подхватил его свободной рукой, а другой еще раз вонзил шпагу.

– Нет! – закричал лорд-кабан, но лорд-акула не обратил на этот крик ни малейшего внимания, внимательно наблюдая за тем, как начинают трансформироваться длинные руки твари. Под мышками существа появились тонкие полоски темной плоти, между растопыренными пальцами рук выросли соединявшие их темные эластичные мембраны. Тварь повернула голову в сторону Веги – по груди монстра текла кровь из двух оставленных шпагой ран. Вега не собирался стоять и наблюдать за дальнейшей трансформацией, ему и без того было понятно, что перед ним оборотень, а если это оборотень, то никакого особого вреда удар простой – не серебряной – шпаги ему не причинит. Вега, не раздумывая, сжал свою руку в кулак и коротко, сильно ударил.

От этого удара белая, похожая на череп голова твари оторвалась от шеи, пролетела по воздуху и с грохотом врезалась в белую стену пещеры. Обезглавленное тело судорожно задергалось, а Вега подхватил Гектора и перебросил себе через плечо. Взгляд магистра был совершенно безумным.

– Нет, – прошептал Гектор, когда Вега понес его к выходу из пещеры на свежий, холодный ночной воздух.

Часть IV. Поцелуй серебра

1. История лорда-ястреба

Если беженцы из Скории надеялись тихо и спокойно доплыть до Лиссии, их ждало большое разочарование. Чем дальше забирался на север «Баньши», тем беспокойнее становилось море. Впрочем, пока что экипаж без особых проблем справлялся со всеми трудностями – матросы ни на что не жаловались, довольные тем, что вырвались из-под жесткого копыта графа Кесслара. Обязанности капитана взял на себя Джоджо. Собственно говоря, капитаном он был и при лорде-козле, только теперь ему не нужно было никого подгонять, и он мог оставить свой кнут в каюте.

Пассажирами «Баньши» на этот раз были не рабы, а забившие все трюмы и палубы воины – бывшие гладиаторы, присягнувшие на верность лорду-волку. Они были собраны со всего мира, и каждый мог рассказать свою собственную печальную историю о поимке в рабство, невзгодах, испытаниях и потерях. Но теперь бывшие рабы воспряли духом и, казалось, были беспредельно преданы Дрю. В маленькой армии Волка насчитывалось пока что чуть более ста бойцов, но зато каких! Даже сейчас, во время путешествия, эти воины-профессионалы находили какой-нибудь свободный пятачок на палубе, чтобы целыми днями поддерживать себя в форме. Благо тренер у них остался прежний – старый опытный барон Гриффин. Сегодня поздно вечером, после окончания рабочего дня, у лорда-ястреба завязался разговор с Дрю.

– Мой отец был хорошим человеком? – напрямую спросил лорд-волк.

Гриффин сидел у края огромного окна на корме «Баньши», Дрю – у противоположного конца подоконника. Эту каюту некогда занимал Кесслар, но личные вещи Козла давно были вынесены и выброшены за борт, осталась лишь мебель – стол, кресла, койки. Теперь здесь жили верлорды во главе с самим Дрю, и хотя семерым здесь было тесновато, после людуса в Печи помещение казалось им хоромами.

Поскольку их товарищи уже спали, старый Ястреб и Волк старались говорить тихо, почти шепотом.

– Я бы рад был наболтать тебе с три короба красивых лживых слов, Дрю, но не стану. Вергар был очень суровым, даже жестоким человеком. Никогда не уклонялся ни от спора, ни от драки, был упрямым, горячим и твердым, как стурмландская сталь. Я в жизни не видел ничего более страшного, чем бросающийся в битву вервольф – рычащий, орущий, размахивающий своим Мунбрендом. Невозможно представить себе более красивый меч, чем Мунбренд твоего отца с белым лезвием. У Вергара были только друзья и враги, полутонов он не признавал. – Гриффин отхлебнул из кружки, которую держал в своей скрюченной руке. – Я имел честь считаться его другом.

– Чем больше я узнаю об отце, тем более жестоким и грубым он мне представляется.

– Он был человеком с твердыми убеждениями, Дрю, а еще он был королем.

– Королем Вестланда, замечу, но не Бейрбоунса.

– Тогда это не имело особого значения, как и сейчас, впрочем. Тот, кто правил в Хайклиффе, правил всем Семиземельем. Представь, что Вестланд – голова огромного зверя, а остальные земли – его тело. Давно считается само собой разумеющимся, что в Лиссии один король, и этот король сидит на троне в Хайклиффе. Волки правили Лиссией две сотни лет, Дрю, и никто никогда не делал попыток занять их место до тех пор, пока не появился Лев.

Дрю покусывал палец, глядя в окно на разбегающиеся от бортов «Баньши» и переливающиеся в лунном свете волны.

– Тогда ты должен знать Бергана, Манфреда и Микеля. Они тоже твои друзья?

– Были когда-то друзьями, – улыбнулся Гриффин.

– Что изменилось?

– Преданность и верность, – вздохнул старый Ястреб. – Мы по-разному понимали их. Я уверен, что тебе известно о трудном положении, в котором оказался Берган после того, как Леопольд захватил власть. Он вместе с лордами-оленями приложил руку к тому, чтобы убедить Вергара уступить Льву свою корону. Они не знали, конечно, что Лев нарушит все свои обещания, но как бы то ни было, получается, что они предали Вергара, и я надеюсь, что совесть за это мучает их до сих пор.

– Ты не прав, Гриффин. Они хорошие люди. Были членами Совета Волка и моими личными советниками после того, как мы захватили Хайклифф. Жестоко надеяться на то, что они продолжают страдать из-за чего-то, случившегося так много лет назад.

– Приношу свои извинения, лорд Дрю, – ответил Гриффин, удивленно посмотрев на собеседника. – Я никого не хочу обидеть, однако, с вашего позволения, останусь при своем мнении. В конце концов, я выстрадал его.

– Каким образом?

Гриффин медленно поднялся и принялся расстегивать свой жилет.

– Я был верным слугой Вергара до самого конца, до той минуты, когда Леопольд обезглавил твоего отца. Но и после этого я оставался предан Волку.

При упоминании о казни Вергара Дрю вздрогнул. Он никогда не видел своего отца, однако между ними существовала самая крепкая на свете связь – кровная. Старый лорд-ястреб стряхнул с себя жилет и принялся расстегивать пуговицы рубашки. Дрю почувствовал себя неловко.

– Лорды-ястребы должны были готовы умереть – и в самом деле умирали – за твоего отца, Дрю. Мы были самыми надежными и верными союзниками Вергара и самым грозным оружием в его арсенале. «Летучая смерть!» – так кричали наши враги, когда мы камнем падали с небес в самую гущу битвы.

Гриффин с помрачневшим лицом принялся снимать с себя рубашку.

– Другие верлорды поклонились и присягнули тому, кто оказался на троне. Все, только не Ястребы – даже после того, как Волк был убит вместе со всей своей семьей. Да, мы остались верны мертвому королю. Это привело Льва в бешенство, и он решил наказать меня в назидание остальным.

Гриффин повернулся, показал Дрю свою освещенную падающим сквозь иллюминатор лунным светом спину. Два чудовищных шрама пересекали ее от плеч до основания позвоночника – две полосы бледной, обесцвеченной кожи. Даже теперь, спустя много лет, ощущалось, с какой бешеной яростью были нанесены эти старые раны – бугристые, с неровными рваными краями.

– Крылья мне отрезал Леопольд. Сам. В подвале замка Хайклифф. В воздухе еще пахло гарью от пожара, в котором сожгли твою семью. Медведь и Олени стояли и смотрели, как Леопольд режет мне крылья. Там были и другие верлорды – Кони, Бараны, Кабаны и прочие. Лев взял серебряный кинжал и отрезал мои прекрасные крылья. Вырвал их с корнем.

Дрю замутило. Он отвернулся, не в силах смотреть на ужасные шрамы Гриффина. У него перед глазами встала картина – Леопольд удерживает Гриффина одной рукой, а другой вырезает крылья из спины лорда-ястреба. Когда Дрю обернулся, Гриффин уже успел снова надеть свою рубашку.

– Как ты понимаешь, трудно такое простить даже спустя столько лет.

– Простите, милорд, я не… – начал Дрю.

– Конечно, ты не знал, – не дал ему договорить Гриффин. – Берган и Манфред хорошие люди, попавшие в жуткую ситуацию. Они избежали физической расправы Льва, но их гордость навсегда была уязвлена. Я тоже, наверное, мог остаться со своими крыльями, если бы не был слишком упрямым. – Гриффин покривился и продолжил: – Гвардейцы Леопольда отволокли меня назад, в Виндфелл – с ними был еще этот предатель Скир, один из моих братьев – и провели меня перед моими земляками, чтобы предупредить их всех: если кто-нибудь из Ястребов вновь захочет расправить свои крылья, его ждет неминуемая смерть. Скир был единственным Ястребом, вставшим на сторону Льва, причем сделал это задолго до убийства Вергара. Меня заставили зачитать послание Леопольда. Гвардейцы показывали всем лордам-ястребам мои отрезанные крылья, а я читал указ, под страхом смертной казни запрещающий фалконтропию.

– Фалконтропию?

– Так называют способность лордов-ястребов к трансформации. У всех оборотней она называется по-разному: ликантропия у Волков, фелинтропия у Котов, канинтропия у Псов и так далее. Ястребы – это оборотни-фалконтропы.

– Значит, Леопольд запретил вам трансформироваться?

– Верно, – сказал Гриффин, вновь присаживаясь у окна. – Кроме того, всех лордов-ястребов объявили предателями и запретили им возвращаться в Бейрбоунс. Мы были изгнаны со своей родины под страхом смерти. Армия Леопольда передала Скиру власть в Виндфелле, а меня оставили при дворе нового барона как живое напоминание о том, что ждет каждого, кто посмеет выступить против короля-льва.

– Где же сейчас лорды-ястребы?

– Умерли. Убиты. Забыты. Честно скажу, не знаю. Леопольд и Скир уничтожили мой народ. Лордов-ястребов выгнали из Виндфелла за одну ночь – всех до единого. А ведь мы были некогда могучим и многочисленным народом, наши гарнизоны были расположены в башнях и цитаделях вдоль всего горного хребта Бейрбоунс, лорды-ястребы служили командирами и разведчиками в армиях всех Семи земель. Но Леопольд уничтожил нас.

– А Скория? Как вы попали из Виндфелла в Печь?

– Свою роковую роль сыграло наше знакомство с Кессларом, – сказал Ястреб и ударил своей костистой рукой по оконной раме. – Кесслар и Скир были давними друзьями. Авантюристы, лжецы, воры – в них всегда было много общего. Кесслар часто навещал Виндфелл, это было единственное место во всем Семиземелье, где его хорошо принимали, и только сюда он приезжал не ради наживы. Разумеется, делал он это не ради брата или меня, просто хорохорился перед моей дочерью.

Гриффин замолчал, глядя в ту сторону, где на своей койке спала Шах.

– Сколько ей тогда было?

– Двенадцать, совсем ребенок. Но Кесслар сделал Скиру предложение, и старый мошенник не смог сказать «нет». Они заключили сделку, и Козел заставил меня плыть в Скорию, чтобы сражаться там в Печи, а Шах оставил при себе.

Дрю попытался представить себе, какой, очевидно, была жизнь юной Шах. Сколько знал ее Дрю, она всегда оставалась в мрачном настроении, оно не покинуло Шах и теперь, когда она обрела долгожданную свободу.

– Она, я полагаю, была сильно запугана.

– Нисколько не сомневаюсь в этом, но мы, лорды-ястребы, сделаны из прочного материала. Проведя четыре года в Печи, я добился уважения со стороны моих хозяев, и меня освободили от поединков на арене. Меня поселили отдельно от рабов и гладиаторов, и я стал тренировать бойцов Ящерицы, а моей дочери пришлось служить самому Кесслару, она была его глазами и крыльями, на которых могла долететь в такие места, куда никто другой не мог добраться.

– Как она познакомилась с Джоджо?

– Она увидела его на арене в Печи, – ответил лорд-ястреб. – Джоджо был лучшим гладиатором-человеком из всех, кого я тренировал. Когда Кесслар выкупил его у Игнуса, они с Шах стали проводить вместе много времени на борту вот этого судна, на котором Кесслар перевозил своих рабов. Так посреди несчастий, которые сеял вокруг себя Кесслар, зародилась и расцвела их любовь.

– Она выглядит взволнованной, – шепнул Дрю, глядя в сторону спящей Шах.

– Если она сумеет дотянуться своими когтями до Кесслара, вырвет ему глотку.

– За то, что он сделал с вами?

– Нет, – вздохнул Ястреб. – За то, что случилось с ее ребенком.

– Ребенком? – ахнул Дрю.

– Тише, парень, – сказал Гриффин, еще больше понижая голос, и передвинулся ближе к Дрю.

– У них с Джоджо есть ребенок?

– Нет, Дрю, это произошло задолго до ее знакомства с Джоджо. Когда моя дочь путешествовала вместе с Кессларом, она познакомилась с одним парнем – красивым, рисковым. Он слишком много мнил о себе и совершенно не годился в мужья. Шах была еще девушкой-подростком и решила, что безумно влюблена в этого парня. Может, это действительно так было, теперь этого уже не узнаешь. Как бы то ни было, Шах забеременела, но еще до того, как она поняла это, тот парень – отец ребенка – испарился. Чтобы скрыть свою беременность, Шах последние ее месяцы оставалась в Скории, Кесслар уехал тогда без нее.

Ребенок появился на свет за несколько дней до возвращения битком набитого рабами «Баньши». У Шах совсем не стало времени быть с малышом. В результате мне пришлось отослать младенца – мальчика – к его сбежавшему отцу. За это я отдал все деньги, которые смог накопить за годы работы в Печи. Одному Бренну известно, что сделал бы Кесслар, узнав об этом ребенке. Убил бы Шах? Продал бы ее ребенка в рабство? Не знаю. Надеюсь лишь, что мальчика все же действительно доставили к его отцу. До сих пор с беспокойством думаю о том, что с ним. И горюю об этом мальчике больше всего на свете.

Дрю положил руку на костлявое, кривое плечо старого Ястреба и сказал:

– Вы поступили так, как должны были поступить. Это было необходимо, чтобы защитить вашу дочь и вашего внука.

– Если бы можно было все переиграть, то раньше, чем предать своих родных, я попытался бы убить Кесслара. Очень жалею, что не сделал этого.

Дрю хотелось утешить старого Ястреба, но он не мог найти нужных для этого слов.

– Нам всем есть о чем сожалеть, – сказал он наконец, вспоминая об Уитли и Гретхен, с которыми даже не сумел толком попрощаться. Волк подумал и о том, где сейчас может быть Гектор, что с ним и увидит ли он еще когда-нибудь своего лучшего друга.

Гриффин улыбнулся, от улыбки заострились морщины на его обветренном лице.

– Ты слишком молод, чтобы так сильно сожалеть о чем-то, Дрю. У тебя еще много времени впереди. Ты еще успеешь исправить свои ошибки. А еще лучше – чужие. А я до последнего вдоха буду на твоей стороне и всячески постараюсь помочь тебе в этом.

2. Дичь

Увязая в рыхлой земле, Трент вскарабкался на вершину холма. Позади остался лагерь, который он покинул, оттуда доносились крики его товарищей, продолжавших искать сбежавших пленников. Всего они захватили их около сорока – мужчин из Лонграйдингса и цыган, заковали их в цепи, однако трое сумели сбежать. Этих троих поймали в лугах неподалеку от Калико, где, вне всякого сомнения, пряталась леди Гретхен.

Потеря одного пленника уже была событием экстраординарным, побег сразу троих заставлял думать о том, что среди солдат затесался предатель. Погоня началась сразу же, по горячим следам – Трент бросился на поиски бежавших, как только услышал об этом.

Отпечатки ног беглецов заканчивались возле отвесного склона на восточной стороне лагеря. Посмотрев вверх, Трент увидел ряды высоких травинок, качающихся в лунном свете на вершине холма. Он начал подниматься по склону, хватаясь за пучки травы, чтобы удержаться за них и не скатиться вниз. Тяжело дыша, он поднялся на вершину холма и выпрямился. Широкий луг, заросший некошеной высокой травой, уходил в темноту. С этой стороны склон холма был каменистым и крутым. Северный и южный склоны были покрыты рыхлой землей с торчащими из нее большими неровными булыжниками. Трент потрогал ногой каменистую насыпь, круто спускающуюся к лугу, расположенному метрах в восемнадцати внизу.

Обернувшись вокруг, он увидел на северной стороне две фигуры. Эти люди были метрах в тридцати впереди, и в лунном свете Трент сразу узнал одного из них – это был Сорин. Вторым оказался один из пленников – наручников на нем уже не было. Потом произошло нечто странное. Сорин сунул в руку пленника свой короткий меч, а затем сильно толкнул пленника в спину, и тот покатился вниз с крутого обрыва, поднимая клубы пыли, в траву.

– Стой! – крикнул Трент, скатываясь по склону вниз, но когда он добрался до Сорина, пленник уже скрылся из виду.

– Что ты делаешь? Это твоих рук дело, Сорин? Их бежало трое!

– Все в порядке, деревенщина, – ответил Сорин и подмигнул Тренту. У ног Сорина лежало три пары наручников. – Да, это я освободил их.

Трент ударил капитана со сломанным носом по лицу, и они сцепились друг с другом.

– Отвяжись от меня, идиот! – крикнул Сорин, колотя Трента по голове, пока тот пытался прижать его к земле.

– Предатель! – взвыл Трент, продолжая бороться со старшим по званию. Он не слышал слов капитана, в его мозгу билась лишь одна мысль о том, что Сорин – предатель. Такой же предатель, как Дрю.

Сорин достал кулаком челюсть Трента и повалил его на каменистую землю. Трент продолжал трепыхаться, и тогда Сорин ударил его головой о камни – раз, другой, а затем спихнул вниз с обрыва.

Трент пытался сфокусировать свое зрение – звезды над его головой кружили в хороводе. Поднял руку, потрогал появившуюся над глазом царапину – кончики пальцев потемнели от крови.

– Ты назвал меня предателем, Ферран? – откуда-то сверху рассмеялся Сорин. – Нет, я выполнял приказ. Лорд Розовый Глаз велел, чтобы я выбрал троих и отпустил их здесь. Дичь.

– Дичь? – недоуменно переспросил Трент, осторожно трогая рану на лбу.

– Нашему красноглазому лорду необходимо охотиться, Ферран. Для этого я и вывел тех троих из лагеря. Красноглазый может потерять контроль над собой, когда в нем закипает кровь.

Трент перевернулся на живот и принялся карабкаться вверх по склону – рыхлая земля посыпалась на него сверху. Он искал точку опоры для ног, но не находил ее. Донесшийся из лугов крик заставил его остановиться и обернуться.

– Ты дал им мечи? – крикнул Трент, глядя на Сорина расширившимися от ужаса глазами.

– Красноглазый любит, чтобы все было по-настоящему, дичь должна сопротивляться, – откликнулся Сорин с вершины холма. – Надеюсь, ты захватил с собой папин меч, Ферран. Удачи! – С этими словами Сорин исчез.

– Сорин! – закричал Трент. Попусту, конечно.

Трент оглянулся, отчаянно ища место, где можно подняться наверх. Слева был крутой сыпучий склон, по которому Тренту было не взобраться, справа на ветру качались высокие, густые, в рост человека травы. Скрепя сердце Трент вытащил из ножен Вольфсхед и пошел вдоль края холма на север, то и дело посматривая вверх в поисках пути, по которому можно было бы выбраться отсюда.

Сорин превосходно сумел воспользоваться удобным случаем. Он сбросил Трента с неприступного обрыва и оставил одного ждать, пока придет лорд-кот и разорвет его на куски. Коварный приятель этот Сорин.

– Бренн, помоги мне…

Донесшийся откуда-то неподалеку из травы крик был булькающим, это кричал человек. «Не твоя это забота», – подумал Трент и хотел двинуться дальше, но услышал вновь:

– Зверь. Бренн всемогущий, Зверь…

Трент стиснул зубы, стараясь не слушать. Ему нужно думать о том, как спасти собственную шкуру, – спасибо тебе, Сорин! Трент медленно зашагал вперед, но крики раненого человека впивались в него, словно иглы. «Иди, Трент. Не останавливайся. Нельзя останавливаться. Это кричит предатель. Предатель должен умереть. Он получил то, чего заслуживал».

Но с каждым новым криком Трента все сильнее начинала мучить совесть. Он не имеет права оставить умирать никого. Никого – именно так учил его Мак Ферран, когда они так счастливо жили на Холодном берегу.

Трент сердито выругался, стер рукавом кровь с виска, повернулся и шагнул в высокую траву. Срезая траву мечом, он двинулся в том направлении, откуда доносились крики раненого, умирающего человека.

Отойдя от края склона шагов на тридцать, Трент нашел его лежащим в траве. Человек лежал, раскинув руки в стороны, на пятачке, усыпанном сломанными стеблями травы – так, словно приготовил себе гнездышко на ночь. В правой руке человек все еще держал короткий меч, который дал ему Сорин, и даже слегка приподнял его, когда Трент подошел ближе. Правда, оторвать голову от земли человек не мог, только глядел на Трента, пытаясь что-то сказать дрожащими губами.

Рот человека был в крови, на горле зияла ужасная рваная рана. Трента затошнило, съеденный вечером ужин подкатил к горлу. Трент отвернулся, постарался удержать его в себе, но это удалось ему лишь отчасти.

– Прошу… – тихо прошептал раненый за его спиной. – Убей… меня…

Трент повернулся, на его лице было написано сострадание и ужас. Он поднял клинок Вольфсхеда, но не смог опустить его, чтобы избавить раненого от мучений. В ту же секунду трава справа от Трента расступилась, и из темноты выпрыгнула белая фигура – в лунном свете блеснула звериная шерсть. Трент не успел толком сгруппироваться – от удара его меч отлетел в сторону, и оба – человек и Зверь – покатились по траве.

Белая голова лорда-кота была огромной, широкой, как грудь Трента, с огромными и острыми, как ножи, клыками. Челюсти Зверя схватили Трента за плечо, лапы прижали его к земле, не давая вырваться. Трент успел упереться локтем снизу в челюсть Зверя, не давая ему схватить себя за голову. Зубы Зверя впились в стальной напульсник на запястье Трента и сжались, грозя перекусить руку. Трент закричал, красные глаза Кота вспыхнули дьявольским огнем – Фрост был одержим охотой, жаждой убийства.

Стальной напульсник прогнулся, заскрипел, готовый треснуть пополам. Трент ткнул пальцами свободной руки лорда-кота в глаза.

Зарычав, Фрост выпустил Трента, отшвырнул его в сторону и отскочил в траву. С вершины холма донеслись крики солдат – бастийцы и гвардейцы Льва пытались рассмотреть, что происходит в траве. Трент перекатился, пытаясь прикрыть собой умирающего человека, но Зверь не возвращался. Умирающий захрипел, глаза его потускнели – это был конец.

Трент принялся шарить в траве, отыскивая свой меч. Из темноты донеслось низкое рычание, Зверь снова был где-то рядом. Понял ли Фрост, что столкнулся с Трентом? Узнал ли он его? Рука Трента нащупала холодную сталь, пальцы скользнули по ней, отыскали рукоять. Сжав Вольфсхед в руке, Трент начал пробиваться сквозь траву навстречу доносящимся с холма голосам.

Он выбрался из травы и рухнул на каменистый край откоса. Наверху голосили бастийцы и лиссийцы, призывали его взбираться наверх, пошевеливаться. Трент вложил меч в ножны и вновь начал подъем, цепляясь за землю руками и ногами, то и дело соскальзывая вниз. Рычание приблизилось, товарищи криками подбадривали Трента, с нездоровым любопытством наблюдая за приближающимся к нему Зверем.

– Шевели задницей, Ферран!

– Он приближается, парень!

– Спасай свою шкуру!

Трент хотел крикнуть, но у него не осталось сил даже на это – все они уходили на то, чтобы бороться за свою жизнь – трансформировавшийся лорд-кот был сзади и жаждал крови. Трент был для Зверя просто еще одной – дополнительной к трем первым – мышью, с которой можно поиграть, пока она не перестанет дергаться.

Над головой Трент увидел выступающий из склона плоский камень, чуть ниже его находился еще один большой булыжник. У Трента не было времени проверять, насколько крепко этот камень сидит в земле, оставалось только молиться, чтобы он выдержал его.

Мускулы Трента горели огнем. Он перенес вес своего тела на торчащий камень – тот даже не шелохнулся.

– Он рядом, Ферран!

– Я вижу его в траве!

Трент выбросил правую руку вверх, уцепился пальцами за край плоского камня – солдаты на вершине холма одобрительно загудели. Теперь Трент сумел подняться над уровнем травы, оставалось только подтянуться. Тогда у него появится шанс уйти от Фроста.

Плоский камень вырвался из земли под весом тела Трента, и юноша полетел вниз, к основанию склона, подняв тучу пыли и мелких камешков. Трент вскрикнул, давясь пылью, пытаясь выбраться из-под обрушившейся на него земли. Трава раздвинулась, и в ее проеме появилась фигура.

Трент ждал, что сейчас его схватят когтистые лапы и все закончится. Но вместо этого к нему протянулась гладкая человеческая рука, и перед Трентом в лунном свете появился совершенно обнаженный Фрост в человеческом обличье. Кот-альбинос пошевелил пальцами, приглашая Трента ухватиться за свою руку. Трент провел рукой по ране над своим глазом.

– Давай, поднимайся, Трент, – сказал Кот, улыбаясь окровавленным ртом. Трент неуверенно протянул свою руку, Фрост принял ее и помог юноше подняться на ноги. – Только запомни: никогда не вставай на пути лорда-кота, когда тот охотится за дичью. А теперь пойдем, нужно возвращаться в лагерь. И, кстати, я должен принести тебе свои извинения.

3. Блади-бей, Кровавый залив

На первый взгляд, он выглядел так же, как любой другой вахтенный матрос в Денджи. Из-под края кэша – головной повязки, которую носят жители пустыни, – выбивается темная челка. Лицо обвязано белым шарфом на омирский манер, узкие щелочки серых глаз наблюдают за всеми, кто проходит мимо по причалу. Обнаженный торс – обветренный и загорелый, белые короткие лосины на три четверти прикрывают босые ноги. Правая рука лежит на бедре, рядом с заткнутым за широкий пояс мечом-гладиусом, на левой руке вместо отрубленной кисти прикреплен трезубец на плетеной рукояти. Человек стоял между перилами спущенного с носа «Баньши» трапа и выглядел совершенно спокойным. Немногие капитаны стоящих на якоре в Денджи судов могли бы похвастать тем, что у них на вахте стоит не кто-нибудь, а сам законный король Вестланда.

Порт был забит самыми разными судами, Дрю еще никогда не доводилось видеть столько кораблей, собранных в одном месте. Холлоу-бей, Хайклифф и Кейп Гала тоже были крупными, шумными гаванями, но Денджи отличала какая-то особая, сумасшедшая кипучая деятельность. Гриффин объяснил Дрю, что порт Блади-бей – единственный действительно нейтральный город в Омире. Порт Паша на севере находился под контролем наместников лорда-пса Канана, в расположенном южнее порту Ро-Шанн правила леди-гиена Хайфа. И Канан, и Хайфа были врагами подлинного правителя Омира, короля Фейсала из Азры, но оба они признавали нейтралитет Денджи. Это оказалось единственным местом в Омире, где можно было найти агентов всех трех фракций, которые здесь буквально сталкивались плечами друг с другом.

Выбор места, где они могли причалить, был ограниченным. Как и предполагалось, им довелось повстречаться в море с патрульными военными судами бастийцев, но поскольку «Баньши» был известен им как корабль работорговцев, их пропустили практически беспрепятственно. Капитана с одного из этих патрульных судов Джоджо и Шах даже приняли на борту «Баньши» – на это время верлорды и небольшая армия гладиаторов спряталась в трюме. Джоджо и Шах извинились за отсутствие Кесслара, объяснив бастийцам, что Козел перепил вина и спит сейчас на нижней палубе.

Бастийский капитан предупредил Джоджо, чтобы «Баньши» держался подальше от южных вод – в Лиссийском проливе шли военные действия. После этого у «Баньши» не осталось иного выбора, как только идти в Денджи.

Корабль работорговцев бросил якорь в дальнем конце длинного причала, который выдавался в воды Блади-бей – Кровавого залива – на добрых полторы сотни метров. Весь причал был забит купцами, рыбаками, матросами и просто бездельниками, громко пререкающимися друг с другом поверх выгруженных здесь же товаров. Воздух наполняли звуки и запахи – крики торговцев смешивались с доносящимися из ресторанчиков звуками музыки, трескотней обезьян и собачьим лаем, аромат специй – с запахом жареного мяса. Присутствия военных заметно не было – во всей гавани находился лишь один, стоявший на якоре поодаль от причала боевой бастийский корабль. Если в Лиссии и шла война, здесь, в Денджи, она совершенно не ощущалась.

Со стороны причала к трапу приблизились три фигуры. Первым шел Джоджо – его хорошо знакомое здесь лицо было открыто. Кесслар много лет регулярно останавливался в Денджи, очень многие запомнили и его известного своей свирепостью первого помощника. Вслед за Джоджо шли Гриффин и Криг – их лица были прикрыты повязками-кэшами. Все трое ступили на трап – Дрю приветственно кивнул, когда они проходили мимо него. Когда пришедшие исчезли внизу, Дрю последовал за ними, а его место наверху трапа занял другой вахтенный матрос.

Верлорды собрались вокруг стола в капитанской каюте, Джоджо встал возле двери. На столешнице была грубо нацарапана карта Лиссии – ею пользовался Козел, планируя свои набеги на города континента. Теперь ее использовали союзники Волка, обсуждавшие свои дальнейшие действия.

Гриффин провел ладонью по карте и сказал, потирая другой рукой свой нос:

– В Лиссии неспокойно, как никогда прежде.

– Неспокойно? – спросил Дрю. – Но в Денджи никаких признаков войны, если не считать одного стоящего на якоре бастийского фрегата.

– Битва идет за пределами нейтральных вод, – сказал Криг. – Да, в Денджи пока спокойно, но в любой момент все может измениться.

– Но ведь Денджи – нейтральный порт, вы сами это говорили.

– Это так, но ходят слухи, что лорд Канан заключил союз с Котами, – заметил Носорог.

– Коты и Псы стали союзниками? – хмыкнул Бегемот, его голос напоминал грохот мельничных жерновов.

– Это странно, – согласился Гриффин, – но сейчас в Лиссии возникает множество странных союзов. Поговаривают также, что леди Хайфа заключила договор с Кананом. Ее армия уже приводится в боевую готовность, и это означает, что Фейсал окажется окруженным с севера и юга объединенными силами своих врагов. Очевидно, они намереваются вести наступление на Азру.

– У них хватит сил, чтобы добиться успеха? – поинтересовался Дрю.

– Если лорды-коты укрепят их ряды своими солдатами-бастийцами, Королю Пустыни придет конец, – сказала Табу, глядя сквозь иллюминатор на стоящий на рейде бастийский военный корабль.

– Мрачные деньки наступают для Шакала, – сказал Дрейк.

– А что с остальной Лиссией? – спросил Дрю, которому не терпелось узнать, что происходит на западе.

– Расколота, – сказал Джоджо. – Хайклифф в руках Котов, твой Совет бежал из Вестланда. Лукас взошел на трон вместо своего покойного отца.

– Леопольд мертв? – потрясенно воскликнул Дрю.

– Говорят, его убил герцог Берган, – сказал старый лорд-ястреб.

«Добрый старый Берган. Я знал, что он не подведет нас, если только ему представится шанс».

Дрю заметил, что Гриффин избегает встречаться с ним взглядом.

– Что еще?

– Герцог тоже мертв, Дрю, убит в схватке с Леопольдом.

Дрю посмотрел на опустившего голову Гриффина, до него не сразу дошел смысл сказанных старым Ястребом слов.

– О том, где сейчас твоя мать, герцог Манфред и барон Гектор, неизвестно, – продолжил Гриффин. – А граф Микель был убит Псами. Оставшихся членов твоего Совета сейчас разыскивают по всей Лиссии, за их поимку назначено большое вознаграждение. За твою голову тоже.

Каюта поплыла перед глазами Дрю. Микель и его дорогой друг и наставник Берган мертвы. А он так верил, что вновь увидит Медведя. Трудно представить, что ему уже никогда не удастся извиниться перед рыжебородым герцогом за свой тайный побег из Хайклиффа.

Криг ниже опустил прикрывающую лицо Дрю головную повязку.

– Сейчас, как никогда, важно не допустить, чтобы нас узнали, друг мой, – сказал Носорог и продолжил, положив руку на плечо Волка: – Если Оникс предложил за твою голову большие деньги, друзей у тебя осталось здесь мало, как никогда.

– Гектор и Уитли, – спросил Дрю, пристально глядя на лорда-ястреба. – И Гретхен. Что слышно о них?

– Как я уже сказал, Гектор бежал из Хайклиффа, когда Оникс захватил город. Не могу утверждать, жив он или нет. Леди Гретхен и леди Уитли исчезли из Кейп Гала после того, как тебя схватил Кесслар. Где они сейчас – неизвестно, но многие лорды-кони бежали из Кейп Гала в Калико на побережье, возможно, твои друзья присоединились к ним. Калико правит герцог Бранд, Буйвол. Его город-крепость одна из немногих, продолжающих оказывать сопротивление бастийцам. Военный флот лорда-кота собирается у побережья с целью перекрыть Лиссийский пролив.

– Что происходит в других землях? Стурмланде? Бейрбоунсе?

Гриффин покачал головой, а Криг заговорил, слегка повысив голос:

– Лорды Стурмланда предпочли остаться в стороне, а Бейрбоунс раскололся – Олени из Стормдейла и Хайуотера поддерживают Волка, а Вороны из Райвена предположительно выбрали нейтралитет.

– Предположительно?

– Хорошо известно, с каким презрением относятся Вороны к другим верлордам из Бейрбоунса – они хотят быть единственными хозяевами этой земли. Мне трудно поверить в то, что они непричастны к нападению на Хайуотер.

– Хайуотер подвергся нападению? – спросил Дрю.

– Города лордов-оленей остались без своих правителей – один брат мертв, другой пропал неизвестно куда, – ответил Гриффин, указывая костистым пальцев на горный хребет на карте. – Оникс продолжает свою военную операцию – его армия захватила Дейлиленд и в настоящее время приступила к осаде Хайуотера.

– Верно ли, что в Хайуотере очень много гражданских лиц?

– Не совсем. Там стало заранее известно о приближении объединенной армии бастийцев и омирцев. Многие штатские успели благополучно эвакуироваться на юг, в более безопасный Стормдейл. Так что, будем надеяться, они смогут остаться в стороне от военного конфликта, который должен разыграться в Хайуотере. Народ в Бейрбоунсе стойкий, а Хайуотер хорошо укреплен – надо думать, там успели приготовиться к долгой осаде.

– И нет никого, кто мог бы помочь им?

– У Оленей нет союзников. Медведь покинул Брекенхольм и погиб, расположенный южнее Виндфелл обезлюдел, – вздохнул Гриффин. – Мое родное гнездо опустело, превратилось в город-призрак, а оставшимся там курятником правит лакей Льва, Скир.

Впервые заговорила стоявшая рядом с отцом Шах.

– Это долго не продлится. Дни Скира сочтены. Когда мы возвратимся в Виндфелл, вытряхнем оттуда этого старого изменника и вернем город себе.

– Смело сказано, леди-ястреб, – сказал Криг. – Но с кем вы собираетесь вытряхивать из гнезда эту курицу, если вам окажут сопротивление? Есть лорды-ястребы, которые помогут вам сделать это?

Гриффин поднял голову, повернул ее в сторону Дрю, который продолжал пристально смотреть на старого бойца.

– Где остальные лорды-ястребы, барон? – негромко спросил Дрю, пытаясь справиться с потоком обрушившихся на него дурных известий.

– Разлетелись, – ответил Гриффин. – Многие продолжают жить как обычные смертные люди – так, как жил ты сам, Дрю, до тех пор, пока не открыл в себе способность к ликантропии. Можешь себе представить, каково это, когда тебе запрещено трансформироваться в своего Зверя? Когда ты вынужден отказаться от посланного свыше дара? Виндфелл был разгромлен, а мой народ рассеян. Он исчез.

– Можно ли отыскать этих пропавших?

Гриффин в нерешительности замялся, прищурил глаза, затем внимательно всмотрелся в карту. Провел своим пальцем линию вверх по течению Серебряной реки от Денджи мимо Азры к горам Бейрбоунс и здесь остановился. Верлорды молча наблюдали за ним, ждали, когда он заговорит. Ястреб опустил веки и сказал:

– Здесь находится самое священное для моего народа место, Великая гора Тор Раптор – древняя усыпальница лордов-ястребов из Виндфелла. Здесь находится и Кричащий пик, войти в который без риска для жизни может только подлинный и полноправный лорд.

– Кричащий пик? – спросил Дрю.

– Это пещера на вершине Тор Раптор. Когда поднимают камни, Тор Раптор кричит своим детям.

– Кричит? – спросил удивленный не меньше, чем все остальные, Криг.

– Это единственный способ, с помощью которого подлинный лорд Виндфелла может созвать лордов-ястребов домой. Единственный.

– По мне, это больше похоже на легенду, старик, – вздохнул Дрейк. – Боюсь, что для борьбы с нашими врагами одних завывающих гор будет недостаточно.

Лорд-ястреб открыл глаза, посмотрел на Дрю. Юный Волк кивнул.

– Нам нужна армия, – сказал он.

4. Возвращение из мертвых

– Войдите! – крикнул сидевший за своим письменным столом граф Вега, услышав стук в дверь. В каюту вошел закутанный в плащ герцог Манфред. Он постучал ногами о порог, потер ладони. На его плечах еще не успели растаять серебристые снежинки.

– Холодно на палубе, ваша светлость?

– Как в заднице у Снеговика, – хмуро буркнул герцог.

– Любопытное замечание. Кстати, мы вновь недалеко от побережья Стурмланда, вероятно, в одном или двух днях пути от Фригии. Та заварушка с сиренами, а затем Белый остров – они едва не укокошили нас, спасибо Соше, я хотя бы успел определить наши координаты.

Оба верлорда ненадолго замолчали, у них в памяти все еще были свежи воспоминания о коротком заходе на проклятый, затерянный посреди океана, остров. Вега открыл шкафчик, вынул из него бутылку и стакан, молча подвинул их к Манфреду.

– Вам вовсе нет необходимости находиться на палубе. Меньше всего я хочу увидеть, как промерзший насквозь Олень грохнется на палубу и разлетится на тысячу кусочков, как тот самый Снеговик. Еще матросов мне перепугаете насмерть.

– А мне меньше всего хочется убирать потом за ними навоз с палубы, – все так же мрачно заявил Манфред, откупоривая дрожащими руками бутылку и наполняя из нее свой стакан. Затем залпом осушил его, крякнул, кашлянул и сразу повеселел. – Фригия, говорите? – негромко пробормотал он. – Собираетесь сделать там остановку?

– Вообще-то, я надеялся, что мы сможем напрямую дойти до Руфа. Возможно, нам это все еще под силу. Заход во Фригию может оказаться опасным. Это один из портов Слоты, для нас было бы лучше по возможности обойти его стороной. Проникнуть так далеко на север войска Оникса еще не могли. А мы, образно говоря, попадем в Айсгарден через черный ход.

– Как Амелия?

По красивому лицу Веги пробежала лукавая ухмылка. Капитан «Мальстрема» давно наблюдал за тем, как нежная дружба между Манфредом и королевой постепенно перерастает в нечто иное. Ни он, ни она не могли признаться в своих чувствах друг к другу, старались даже не думать о них, но это не могло обмануть опытного в делах любви лорда-акулу.

– Я приглашал королеву примкнуть к нашей компании, но ей все еще необходим отдых. Мне кажется, она пережила очень сильное потрясение во время тех событий на Белом острове.

Манфред кивнул и вновь уставился на пляшущие в открытой печке огоньки, согревавшие ему руки и душу.

– А Гектор? – спросил лорд-олень. – Как он?

Вега провел рукой по своим длинным темным волосам, вздрогнув при одной только мысли о юном магистре.

– Все еще спит.

– Сон – прекрасное лекарство. А мне показалось было, что барон умер.

– Не умер, но мог убить всех нас.

– Как вы можете такое говорить, Вега? На бедного парня напала та тварь, разве не так?

Граф Вега ответил, почесав в затылке:

– Так и не так.

– Перестаньте говорить загадками, Вега!

– Да, та тварь напала на барона и легко могла убить его. Но я думаю, что он сам позволил ей напасть на себя.

– Как это? – недоуменно спросил герцог.

– Мы высадились на Белый остров по настоятельной просьбе Гектора. Я подозреваю, что он очень хотел попасть туда, хотя и знал о том, что нас там ожидает, и, следовательно, подверг наши жизни опасности.

– Но откуда ему стало что-то известно о том острове? Ваши обвинения абсурдны, Вега!

– Откуда? Не могу сказать. Но всем нам известно, что Гектор занимался некромантией – кто знает, как далеко могло завести его общение с мертвецами? Скажите, хоть кто-нибудь из вас считает, что Гектор не изменился за последнее время? Нет, он точно знал, что на этом острове что-то есть. Он настоял на том, чтобы мы сделали остановку на Белом острове, и дело кончилось гибелью одного из моих матросов. Я полагаю, что Гектора влекло на остров нечто, связанное с черной магией. Да, у меня самого нет четкого ответа на все эти вопросы, Манфред, но я уверен, что они есть у Гектора.

Герцог поскреб отросшую у него на подбородке седую щетину. Ему было неприятно слышать, как Вега бросает обвинения в адрес лорда-кабана, но и крыть ему было нечем. Начать с того, что похудевший, бледный, нервный, явно нездоровый Гектор давно уже не был похож на пышущего здоровьем, веселого и жизнерадостного парнишку, которого он впервые увидел в Редмайре лет десять тому назад.

– Леди Бетвин по-прежнему ухаживает за ним?

– Она питает слабость к нашему магистру, – сказал Вега, глядя на дверь каюты и витая мыслями где-то далеко отсюда. – В конце концов, они оба родом из Дейлиленда. Мне кажется, Бетвин не только очаровательная, но и очень доверчивая девушка. Надеюсь, Гектор не обманет ее доверия.

– О чем вы толкуете, граф?

Вега устало тряхнул головой, а затем улыбнулся герцогу:

– Просто мыслил вслух, вот и все. У него сложный характер, у нашего барона из Редмайра, Манфред.

– Мне кажется, вы понапрасну так тревожитесь, – ответил Манфред. Он согрелся и сейчас расстегивал плащ. – Он не настолько испорчен, как вы полагаете. Просто здесь имеет место какое-то недопонимание.

Вега кивнул, но ничего не сказал – перед его мысленным взором возникла картинка: два брата ссорятся из-за права занять отцовский трон, стоя на верхней площадке лестницы в Бивенс-тауэр.

Бетвин стиснула побелевшие от усилия пальцы, стараясь отжать лишнюю воду из тряпочки, которую она держала в руке. За иллюминатором бушевала непогода – по стеклу на фоне ночного неба растекались белесые полосы смешанного со снегом дождя. Бетвин протянула руку к голове Гектора, осторожно провела влажной тряпочкой по его пылающему лбу. Семь дней и семь ночей Бетвин неотлучно находилась при лорде-кабане – королева Амелия освободила ее от всех остальных обязанностей, поручив ухаживать за магистром. Сейчас девушке начинало казаться, что эта ужасная лихорадка уже никогда не отпустит Гектора.

К тому моменту, когда шлюпки возвратились на «Мальстрем» с Белого острова, многие уже считали, что барону не выкарабкаться и вскоре его похоронят по морскому обычаю – завернут в брезент, привяжут груз к ногам, и за борт. Горло Гектора было разорвано, он потерял очень много крови, и рана никак не хотела затягиваться, что совсем нехарактерно для оборотня. Призвав на помощь свои скромные познания в медицине и пользуясь советами других обитателей «Мальстрема», Бетвин, как смогла, обработала рану – промыла, остановила кровь, перевязала. Регулярно меняла каждый день повязку, но, увы, оставленная зубами чудовища рана упорно отказывалась заживать и по-прежнему гноилась. Бетвин чувствовала себя несколько неуютно оттого, что поблизости постоянно ошивались телохранители барона, Ринглин и Айбел. У верзилы, судя по всему, ни для кого не находилось ни единого доброго слова, а толстый коротышка все время отвратительно хихикал – от этого хихиканья у Бетвин бежали мурашки по коже. Но что самое неприятное – жизнь Гектора все это время висела на волоске, а сам он не делал ни малейших попыток бороться за нее.

Бетвин поправила упавшую на лоб Гектора прядь. Он очень сильно похудел с той поры, когда она впервые увидела его в Хайклиффе. Ушел, растаял жирок, делавший Гектора похожим на пухлого младенца, заострились, обтянулись кожей скулы. Кожа Гектора была мертвенно-бледной, почти желтой в свете лампы. Бетвин поежилась, подбросила в печку новое поленце, закрыла дверцу кочергой и вновь обернулась к больному лорду-кабану.

Его левая рука высунулась наружу. Бетвин взяла ее за запястье и локоть, хотела спрятать назад под одеяло, но, передумав, повернула ее ладонью вверх. Черная отметина, которую Бетвин заметила еще во время битвы с сиренами, стала еще больше – почернела уже не только вся ладонь, но и кожа между пальцами. Левую руку спящего Гектора Бетвин рассматривала уже не впервые и подметила, что поврежденная ладонь всегда оставалась прохладной, хотя все его остальное тело пылало от лихорадки. Бетвин подумалось даже, что эта черная метка холодна, как сама смерть.

Внезапно рука схватила запястье Бетвин, и девушка испуганно вскрикнула. Рука вцепилась в нее крепко, прижалась к коже Бетвин своей холодной черной меткой, сильно сжала пальцы. Глаза Гектора открылись, он смотрел на Бетвин, не в силах пошевелить своей лежащей на подушке головой.

– Гретхен, – чуть слышно прошептал магистр. Губы его дрогнули, когда он попытался улыбнуться. По идее, Бетвин должна была обрадоваться, увидев открывшиеся глаза Гектора и услышав его голос, однако она по-прежнему переживала шок, вызванный прикосновением холодной руки. «Он перепутал меня с кем-то», – подумала Бетвин, услышав шепот Гектора и пытаясь освободить свое запястье от его руки.

– Мне снилось, что это ты. Такая заботливая и добрая, – тихо и медленно проговорил он.

– Нет, Гектор, это я, Бетвин, – сказала девушка, так и не сумев освободиться от его хватки.

– Я был во сне в таком темном месте, Гретхен, там было очень холодно и одиноко. А ты была теплом, к которому я мог припасть. Ты была светом, который вывел меня из мрака. Этим светом была твоя любовь.

– Гектор, ты делаешь мне больно, – вскрикнула Бетвин, потому что рука Гектора еще сильнее сжала ей запястье. «Может быть, он меня не слышит?» – подумала Бетвин. Действительно, было похоже на то, что рука Гектора сжимается самопроизвольно, а он просто не слышит или не понимает того, что ему говорят.

– Я знал, что ты не бросишь меня одного в темноте, – проникновенно сказал Гектор, и из его глаз хлынули слезы. – Я знал, что ты спасешь меня от этого кошмара, Гретхен…

Бетвин сейчас уже кричала от боли, пытаясь оторвать впившиеся в нее пальцы, но чем сильнее она боролась с пальцами, тем крепче они сжимались. Слова Гектора были бессмысленными, бессвязными, он словно бредил во сне. «В сознании ли он вообще? – подумала Бетвин. – Понимает ли он, что делает мне больно?»

– Я поговорю с твоим отцом, когда придет время, Гретхен. Буду просить у него твоей руки, любовь моя, потому что мы с тобой всегда должны быть вместе. Мы созданы друг для друга.

Бетвин взвизгнула, вновь попыталась оторвать от себя руку Гектора, и в этот момент дверь каюты с грохотом распахнулась. Влетевший в нее Вега немедленно бросился к кровати и принялся отрывать руку Гектора. Не сумев этого сделать, Вега положил свою ладонь на ладонь магистра и попытался разогнуть его пальцы. Лорд-акула был поражен силой, обнаружившейся в руке Гектора, но все же Веге удалось разжать пальцы магистра настолько, чтобы девушка смогла вытащить из них свою руку – все запястье Бетвин было покрыто красными пятнами.

– О чем ты думаешь? – крикнул Вега, сильно тряся за плечи лежащего в кровати Гектора.

– Что? – пробормотал Гектор, моргая глазами так, словно пробуждался от глубокого сна. – Я не…

– Ты сделал ей больно! – крикнул граф. В этот момент в раскрытом дверном проеме появились Манфред и Амелия, и Бетвин кинулась в объятия королевы.

– Кому? Бетвин? – смущенно ахнул Гектор.

Манфред посторонился, пропуская выходящих из каюты Амелию и Бетвин, а затем двинулся вслед за ними. Выходя, они столкнулись с появившимися на пороге каюты Ринглином и Айбелом. Лорд-олень не удержался от того, чтобы бросить сердитый взгляд на телохранителей лорда-кабана, те никак не отреагировали, пропустили всех троих, а затем присоединились к оставшемуся в каюте Веге.

– Я не знал, – прошептал Гектор. – Я спал…

– Спал ты или нет, но эта девушка выхаживала тебя всю последнюю неделю, Гектор.

Вега наклонился над кроватью, наклонил свою голову вплотную к лицу Гектора.

– Скажи мне, Гектор, ты знал о том, что ожидает нас на том острове? Знал о живущей в пещере чудовищной твари? Один из моих матросов погиб на том берегу, его сожрали мертвецы. Это случилось, пока ты исследовал ту пещеру.

– Я не понимаю… о чем вы говорите… – залепетал Гектор, но капитан «Мальстрема» продолжал:

– Я думал, что между мной и тобой существует взаимопонимание, Гектор. Я был в ту ночь в Бивенс-тауэр, помнишь? Я помог тебе тогда. Мне казалось, что тот случай…

– Это действительно был случай. Несчастный случай, Вега! – крикнул Гектор. Сейчас он уже полностью проснулся, лицо его перекосилось от негодования.

– Возможно, – согласился лорд-акула, – но наш заход на Белый остров не был случайностью. Твой контакт с тем монстром мне не показался схваткой. Это скорее было похоже на… объятие.

Вега поднялся на ноги, расправил на шее свой воротничок.

– Я разочарован, Гектор. Я не раз выручал тебя, всегда относился к тебе с сочувствием, пониманием, как к другу, и вот чем ты мне отплатил. Да, я наблюдаю за тобой. Ты знаешь намного больше, чем изволишь рассказать нам, только меня ты не одурачишь, как остальных. Заруби себе на носу: мне известны твои тайны.

Граф Вега повернулся, протиснулся между телохранителями и вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь каюты. Ринглин и Айбел проводили его взглядами, а затем переключили внимание на своего хозяина. Лорд из Редмайра поднял почерневшую руку к своему горлу, и его лицо потемнело. Гектор нащупал и распустил узел бинта, сорвал повязку со своей раны. Она по-прежнему не заживала и была покрыта струпьями. Гектор потер шею своей черной рукой, затем медленно сел на кровати. Посмотрел на своих телохранителей – лицо Гектора стало грозным, глаза загорелись от ярости и жажды мести. Этот взгляд сказал его людям больше, чем целые тома напечатанных на бумаге слов. Айбел хихикнул, а Ринглин молча кивнул.

Гектор прошептал, с трудом шевеля непослушными губами:

– Вега должен умереть.

5. Подавляющее превосходство

Впадавшая в океан в заливе Блади-бей Серебряная река получила свое название по двум причинам. Как главная транспортная артерия, идущая от гор Бейрбоунс до Сабельного моря, самый быстрый и дешевый торговый путь для доставки добытых в горах драгоценных металлов на суда. Издавна считалось, что тот, кто контролирует Серебряную реку, держит в своих руках и весь Омир. Вот почему за обладание этим водным путем постоянно шла ожесточенная борьба между верлордами Пустынной земли.

Дрю, стоявший на юте «Баньши» и смотревший на восход солнца, восхищался Серебряной рекой. Когда над горизонтом появлялись первые лучи солнца, могучая река отражала их от своей поверхности и становилась похожей на поток расплавленного серебра. Дрю прищурил глаза, приложил ко лбу козырьком руку, чтобы защитить их от нестерпимого металлического блеска.

– Удивительно, правда?

Дрю моргнул и медленно перевел взгляд на стоящую рядом с ним леди Шах.

– Эта река – алмаз в короне пустыни, – согласился Дрю.

Экипаж спешил воспользоваться благоприятной погодой, матросы подняли паруса, радуясь тому, что попутный ветер помогает судну быстро подниматься вверх по течению реки в западном направлении. Внизу у штурвала стоял Джоджо. Бывший работорговец наслаждался обретенной свободой, даже – что было для него совсем непривычно – обменивался шутками со стоящим рядом с ним Дрейком. Солнечные лучи согревали спину Дрю, и это ощущение было очень приятным после прошедшей холодной ночи. Вокруг раскинулась незнакомая, покрытая пустынными песками местность, но ночи напоминали Дрю о его родном Холодном побережье. В Лиссию пришла зима, она чувствовалась даже здесь, в Омире. На горизонте вставали заснеженные вершины гор Бейрбоунс, конечной цели их путешествия по реке.

– Когда ты в последний раз была в горах? – спросил Дрю.

– Пятнадцать лет назад, – ответила Шах и немного помолчала, задумавшись о том, как давно она не была в этих краях. – Я была еще совсем девчонкой, когда Скир отдал меня вместе с моим отцом Кесслару.

– И с тех пор за время своих скитаний ты не встречалась ни с кем из других лордов-ястребов?

– Ни разу. Только слышала изредка, что кто-то где-то встречал их. Дух моего народа был сломлен, когда мой отец лишился своих крыльев. Для короля Леопольда мы стали недостойной расой, он ставил нас даже ниже, чем обычных людей.

– Ты действительно считаешь, что твоему отцу удастся вернуть их домой? Эта история с Кричащим пиком – она похожа на миф.

– Он еще ребенком посетил эту гору вместе со своим отцом, и тот поведал ему о тайнах этого места. Надеюсь, мы сможем отыскать его.

«Баньши» не был большим судном, но и ему было тесновато на Серебряной реке. Его большой черный нос разрезал воду, двигаясь по фарватеру, заставляя мелкие рыбацкие суденышки, баржи и лодки уступать ему дорогу, прижиматься ближе к речным берегам. Фарватер Серебряной реки был достаточно широким и глубоким для прохода больших морских судов вроде «Баньши» и оставался таким до того места, где река разделялась на два рукава возле портового городка Двуречье у подножия Бейрбоунса, здесь горы граничили с пустыней. Именно сюда и направлялись верлорды. В порту Двуречье они должны были сойти на берег и дальше двигаться по суше, поднимаясь по горам к Тор Раптор. Дрю наблюдал за стоящим у штурвала бывшим работорговцем и вспоминал разговор, который недавно состоялся между ними.

– Мне кажется, Джоджо очень любит тебя, – сказал Дрю.

– Что он сказал тебе?

– Он сказал, что вы с ним друзья, но не надеется на что-либо большее, потому что он человек, а ты оборотень.

Шах повела плечами и улыбнулась.

– Я уже любила, Дрю, и та любовь плохо кончилась… – Ее голос дрогнул, и Шах отвела взгляд в сторону, на теснящиеся друг к другу выше по реке мелкие суденышки.

– Опасность, – сказала Шах, лицо ее оставалось невозмутимым. – Засада. Там идет бой.

– Как ты это рассмотрела? – тревожно спросил Дрю. Главным для них было оставаться неузнанными и избегать каких-либо стычек, любая схватка была нужна им меньше всего на свете. Дрю напряг глаза, но не видел ничего, кроме размытых очертаний лодок впереди и отдельных отблесков солнечных лучей на стали.

– У тебя отличный нюх, Волк, у меня острое зрение.

– Кто сражается? – сказал Дрейк.

– Трудно сказать, но на лодку посередине реки напали две других. Нападающих намного больше. – Шах приподняла бровь и добавила: – Во главе нападающих какой-то лорд-пес.

– В самом деле? – переспросил Дрю. Упоминание о верлорде, принадлежащем к близкому ему роду, разожгло его любопытство. Инстинкт подсказывал юноше, что они должны вмешаться. Теперь уже и матросы из экипажа «Баньши» заметили свалку, бросили свои дела и принялись наблюдать за происходящим.

Шах видела, как взволновался Дрю. Он собирался еще о чем-то спросить, но его остановили впившиеся ему в руку пальцы Шах. Он моргнул, заметив, что на кончиках ее пальцев появились когти.

– В чем дело? – тяжело дыша, спросил Дрю.

– Ребенок в опасности!

Прежде чем Дрю успел среагировать, Дрейк уже разбежался и нырнул с палубы «Баньши» в воду.

– Дрейк! – крикнула Шах, но Крокодил уже плыл к лодкам, трансформируясь прямо на ходу. Его длинное темное тело стремительно приближалось под водой к трем лодкам.

– Он убьет себя! – взволнованно воскликнула Шах.

– Сколько их там? – спросил Дрю.

– Слишком много.

Шах изогнула спину, из которой прорезались наружу серые крылья. Голова девушки менялась на глазах – черты лица заострились, нос и рот слились воедино, превращаясь в янтарный клюв, сквозь волосы начали прорастать угольно-черные перья. На Дрю глянули большие круглые птичьи глаза, всего его накрыла огромная тень леди-ястреба.

Шах готова была подняться в воздух с палубы «Баньши». Не дожидаясь приглашения, Дрю ухватился за ноги Шах и взлетел вместе с ней. Леди-ястреб удивленно посмотрела вниз, почувствовав присутствие пассажира.

– Однажды ты уже летала со мной! – крикнул он, словно упрашивая Шах не сбрасывать его. Леди-ястреб подбросила Дрю, но не для того, чтобы сбросить – ему трудно было удержаться за нее своей единственной рукой, – и крепко ухватила его своими мощными когтями за плечи. Силуэт «Баньши» начал уменьшаться у них за спиной, а сами они устремились к месту, где кипела схватка. Еще в воздухе Дрю начал трансформироваться, постепенно превращаясь в Волка. К тому моменту, когда они достигли цели, трансформация полностью завершилась, и потрясенные бойцы увидели перед собой двух преобразившихся верлордов.

Дрю без раздумий набросился на нападавших. Своими ногами он сильно ударил одного из них в грудь – затрещали ребра, и человек пулей вылетел за борт. Второго он ударил рукой, тот отлетел прямо на меч своего товарища, и оба они повалились. В воздухе сверкнул ятаган – один из бойцов направил его в горло вервольфа, целясь в просвет между его руками. Дрю сумел отбить удар, приняв его на свой прикрепленный к отсутствующей руке трезубец.

Дрю быстро осмотрелся. Гребцы лежали замертво, несколько убитых во время нападения уплывали лицом вниз по реке. К бортам лодки крюками были прицеплены две шлюпки с нападавшими. Их было около десятка, все в красных головных повязках – их цвет живо напомнил Дрю гвардейцев Льва. Он взглянул на нос лодки. Здесь свернулась клубочком девочка лет десяти. Между ней и нападавшими стояли двое людей в белых одеждах, прикрывавших ее своими телами от противника. Их убитые товарищи лежали по всей палубе.

Дрю попытался прорваться к девочке сквозь бойцов в красных повязках, но они преграждали ему путь мечами. Внимание Дрю привлек высокий боец с собачьей головой, стоявший посередине лодки. В руках он держал громадное копье и громким лающим голосом отдавал приказы своим людям, глядя на появившихся оборотней.

– Вам нечего опасаться! – кричал лорд-пес своим бойцам. – Бейте их, неважно, серебряное у вас оружие или нет. Пустите им кровь!

Подстегнутые приказами своего командира, бойцы бросились в атаку на Дрю и Шах, сверкая своими ятаганами. Леди-ястреб поднялась в воздух, грозно расправила свои когти. Дрю пригнулся и ринулся на противника, превратившись в тугой клубок из когтей, зубов и трезубца. Подняв голову, он увидел, что двое защищавших девочку людей уже упали замертво под ударами ятаганов. В этот момент зашумели могучие крылья, над съежившейся на носу лодки девочкой повисла Шах и подхватила пару валявшихся на палубе ятаганов.

– Оставьте девочку! – крикнула она.

На секунду нападавшие в красных повязках замерли, глядя на трансформировавшуюся, вооруженную ятаганами леди-ястреба. Лорд-пес прикрикнул на своих бойцов, те снова двинулись вперед, и Шах уложила переднего из них ударом ятагана. В это время из воды выскочил лорд-крокодил и немедленно сцепился с лордом-псом. Лежащие тела, весла, ятаганы, скамьи одинаково мешали всем сражающимся. «Баньши» оставался еще довольно далеко, верлорды были вынуждены продолжать бой с людьми в красных повязках втроем. Лорд-пес ткнул своим огромным копьем в направлении Дрейка, но Крокодил увернулся и покатился в гущу врагов, скрылся под их повалившимися телами, и теперь Пес обратил все свое внимание на Дрю.

Копье расщепило доски палубы как раз в том месте, где мгновением раньше стоял Волк. Дрю перескочил через копье и прыгнул вперед, достав в прыжке челюсть Пса. Голова Пса резко откинулась назад, и он повалился на своих бойцов. Они подхватили его и подтолкнули вперед, давая ему возможность вновь атаковать Дрю. Лорд-пес был проворен, он выхватил свое застрявшее в палубе копье и сумел достать им Дрю, который на этот раз увернуться не успел. Длинный тридцатисантиметровый серебряный наконечник копья глубоко вошел в плечо Дрю. Волк взвыл от боли, от удара у него пошла кругом голова.

– Ты, должно быть, тот самый вервольф, которого все разыскивают. Посмотрим, что у тебя внутри, а затем я сделаю из твоей шкуры зимний плащ! – ухмыльнулся лорд-пес.

Копье снова взлетело в воздух, но на этот раз Дрю успел откинуть голову в сторону – украшенная серебром сталь просвистела буквально в волоске от его лица. Дрю ухватил древко копья, зажал его под локтем и всем телом навалился на него. Лорд-пес держал древко с другого конца и от толчка не удержался, повалился прямо на своих людей. Трое из них от столкновения свалились за борт, лорд-пес едва не последовал за ними. Но, прежде чем Дрю сумел воспользоваться ситуацией, оставшиеся бойцы в красных повязках уже набросились на него.

Юноша отбивался вслепую, на него сыпались удары ятаганов, из раны на плече хлестала кровь. Он слишком устал. Едва Дрю успевал отразить нападение одного из врагов, на его месте появлялось двое других. Чем дольше продолжался бой, тем больше становилось шансов на то, что он может закончиться для Дрю весьма печально. Враги в красных повязках наваливались на Волка яростно, подстегиваемые криками своего командира.

Но когда положение стало, как представлялось Дрю, совершенно безвыходным, его враги вдруг начали падать один за другим, их ряды стремительно поредели. Дрю поднял голову и увидел пробивающегося к тему Дрейка. Лорд-пес развернул свое копье против Крокодила, но Дрейк оказался проворнее и резко взмахнул длинным хвостом. Двое противников в красных повязках со сломанными ногами рухнули за борт, затем хвост Дрейка ударил по ногам Пса, и тот повалился на спину.

Но двое врагов стояли над лежащим Дрю, и один из них уже метился отрубить ему голову своим ятаганом. Дрю прекрасно знал, что отрубленную голову не может вернуть на место ни один оборотень. На помощь вновь пришел Дрейк. Яростно взмахнув своим хвостом, он отразил смертельный удар, получив при этом сильную рану. Бойцы в красных повязках были сильны, но куда им было сравниться с трансформировавшимся оборотнем-гладиатором! Еще секунда – и готовившийся убить Дрю боец остался без руки, Дрейк откусил ее в один прием и сплюнул на палубу. Затем пришел черед последнего из врагов. Этот не успел даже взвизгнуть, так быстро сомкнулись у него на шее крокодильи челюсти.

– Быстрее, Дрю, – выдохнул Дрейк, протягивая ему свою когтистую лапу. – Поднимайся на ноги!

Лорд-крокодил на мгновение поднялся над Дрю во весь свой рост – великолепный боец, освещенный утренним солнцем. В следующий миг ударившее Крокодила в спину копье пробило насквозь его грудь, и лицо Дрейка исказила гримаса агонии. Он опустил глаза, глядя на торчащий из груди, погнувшийся от удара наконечник копья. Лорд-пес торжествующе зарычал, выдернул копье из груди Дрейка и от усилия повалился на спину.

Дрю не стал дожидаться, пока мертвое тело Дрейка упадет на палубу.

Волк бросился к свалившемуся на планширь лорду-псу и, увернувшись от копья, нанес ему чудовищной силы удар. Борт лодки с треском обломился, и оба оборотня, сцепившись, повалились в реку, пытаясь утопить друг друга. Дрю нашел зубами нос и морду Пса и сильно сжал челюсти.

Пес забарахтался, безуспешно пытаясь открыть пасть, но Дрю не отпускал его, держал под водой, удерживая в легких остатки воздуха. Он разжал свои челюсти только после того, как все было кончено, и мертвое тело лорда-пса пошло на дно холодной реки, окрашивая воду своей кровью.

Когда Дрю вынырнул на поверхность, «Баньши» уже подошел почти вплотную. Две вражеские шлюпки с оставшимися в живых бойцами в красных повязках уже отцепились от лодки, на которую напали, и теперь пытались уйти на веслах к южному берегу реки. Дрю перекинул через сломанный борт лодки свою здоровую руку и жадно вдохнул полной грудью воздух. К этому времени он успел вернуть себе привычный человеческий облик. Взобравшись в лодку, он увидел Шах, державшую в руках девочку и пытавшуюся выпрямиться на скользкой от крови палубе. Лицо леди-ястреба было пепельно-белым.

Дрейк лежал поверх груды убитых врагов, прижимая руки к ране на груди. Сражаясь за свою жизнь, он тоже успел принять человеческое обличье. Крокодил еще дышал и даже попытался улыбнуться Дрю своими побелевшими губами. Юный Волк пробрался к нему, приложил свою руку к смертельной ране друга.

– Не сомневайся, Волк, – прошептал умирающий лорд-крокодил, и его глаза начали закрываться. – Я всегда прикрою твою спину…

Слеза скатилась по щеке Дрю, пока он продолжал обнимать Дрейка, уходящего в свое последнее плавание.

6. Прямо и начистоту

Огонек свечи отбрасывал на стол капитана длинные тени. Граф Вега обмакнул гусиное перо в чернильницу. Кончик пера летел по раскрытой странице с легкостью и изяществом, каких сложно было ожидать от Принца пиратов, – почерк у лорда-акулы был красивым и четким. Свои записи он вел с тех пор, как впервые вступил на борт в качестве капитана, с тех пор в его каюте скопилось почти тридцать томиков в кожаных переплетах, они заполнили в его каюте целую полку. Вега подозревал, что многие его матросы, большая часть которых были неграмотными, считают его привычку блажью, но ведение дневника было одним из немногих занятий, позволявших Веге чувствовать себя культурным человеком во время долгих плаваний.

Час был поздний, ночь стояла тихая. Почти все на борту «Мальстрема» спали, самое подходящее время, чтобы взяться за перо и бумагу – никто не побеспокоит. Конечно, сейчас на борту было много посторонних людей, и Вега даже не был уверен в том, что когда-нибудь на его корабле снова станет все как прежде. Хотя общаться с верлордами было довольно приятно, особенно с Манфредом, их компания начинала утомлять Вегу. «Типичные сухопутные шпаки», – как сказала бы его матушка. Хорошо, он доставит их в Руф, но лежит ли его дальнейший путь вместе с ними? Предположим, он оставит «Мальстрем» на попечение Фиггиса и отправится вместе с королевой и герцогом, раз уж ему нельзя выйти из Совета Волка.

Но что дальше? Вега сомневался в том, что кто-нибудь из членов Совета принимает его всерьез. Он считается у них «графом без графства», человеком, опозорившим себя тем, что предал Вергара и помог Леопольду захватить власть. Но разве Берган и Манфред не гнули в свое время спины перед Леопольдом? Вега подозревал, что при воспоминании о том, какую роль они сами сыграли в падении Волка, эти уважаемые верлорды должны просыпаться по ночам в холодном поту. Но, тем не менее, именно его, Вегу, все считали единственным верлордом-предателем, и это клеймо тянулось за ним повсюду, где бы он ни появился и что бы ни делал.

Новым для Веги чувством было уважение, которое он испытывал к Дрю. Граф в свое время приносил присягу отцу юноши, позднее – Леопольду, но каждый раз давал свои клятвы легко, не особенно задумываясь над тем, что он делает. Молодого, импульсивного, каким он был в то время, Вегу больше всего интересовало тогда лишь золото да возможность погрузиться с головой в бесшабашные приключения, мотаясь по всему Белому морю.

Сейчас, став старше и мудрее, граф очень серьезно отнесся к своей клятве помогать сыну Вергара, вознамерившемуся исправить все ошибки прошлого и сделать Лиссию спокойным, благополучным местом – для всех, живущих в этой стране. Но Берган и Микель погибли, где находится Дрю – неизвестно, Веге оставалось лишь надеяться на то, что Совет Волка еще что-то значит, еще пригодится для чего-нибудь. Но для чего? Граф молил Сошу только об одном – чтобы юный Волк был жив.

С пера неожиданно сорвалась капля чернил, оставила на странице маленькую кляксу. Вега тихо выругался сквозь зубы, промокнул кляксу, смотрел на медленно высыхающее пятно, думая при этом о еще одном члене Совета Волка, бароне из Редмайра. Вега видел ладонь Гектора, когда освобождал от его хватки бедняжку Бетвин. Девушка старалась с тех пор скрывать свою руку, но Вега сумел заметить, что на ней появились такие же черные пятна, как у Гектора. Плоть лорда-кабана была поражена – но чем?

Вега не знал, когда и как это случилось, но предчувствия относительно лорда-кабана у него были самыми тревожными. Юноша потерял контроль над собой задолго до происшествия на Белом острове. Стал ли он таким после гибели брата? Но там, вне всякого сомнения, имел место несчастный случай. Во всяком случае, Вега допускал, что именно так. Граф покачал головой. Нет, Винсент был злобным парнем и наверняка сам убил бы Гектора, не вмешайся случай. А может быть, болезнь Гектора началась после того, как он впервые занялся некромантией и оживил того шамана в лесу Вайрмвуд? Очень может быть.

Состояние Гектора начало стремительно ухудшаться после отъезда Дрю. Пока они все вместе жили в Хайклиффе, Вега с удовольствием общался с обоими молодыми людьми, как и все остальные члены Совета Волка. Графу было приятно следить за тем, как крепнет дружба между юношами, дружба, в которой каждый из них старается взять все лучшее, что есть в другом. Под влиянием лорда-кабана Дрю стал по-житейски мудрее, а Гектор благодаря общению с Волком приобрел уверенность в себе, стал разговорчивее. В отсутствие Дрю Гектор продолжал меняться, но, увы, только в худшую сторону.

От размышлений Вегу оторвало постукивание непривязанной веревки по иллюминатору каюты. Он повернулся в своем кресле и посмотрел на маленькое круглое застекленное окно на задней стене каюты. Веревка качнулась, затем опустилась вниз и вновь ударила по стеклу.

Вега поморщился: какой-то дурак забыл принайтовить этот конец. Капитан терпеть не мог подобной расхлябанности среди своих матросов, каждая такая мелочь выводила его из себя. Если не привязать эту чертову веревку, она всю ночь не даст ему спокойно уснуть. Поставив перо в чернильницу, Вега встал из-за стола, взял свой черный плащ и застегнул его под горлом. По привычке взглянул на привинченные к столу часы – начало второго. Выйдя из каюты, капитан поднялся на палубу и отправился на корму «Мальстрема».

На палубе он увидел двух матросов, но на появление капитана обратил внимание только один из них, старший помощник Фиггис, поприветствовавший Вегу кивком головы. Взглянув на грот-мачту, граф увидел спускающегося по вантам Каспера – юнга закончил свою вахту. Веге очень нравилось то, насколько серьезно этот паренек относился к своим обязанностям вестового и впередсмотрящего. Вот и сейчас, отстояв три часа в «вороньем гнезде», Каспер, конечно же, заслужил свою кружку горячего чая и отдых в мягкой подвесной койке. Поднявшись по трапу на полуют, Вега прошел мимо принайтовленного на ночь штурвального колеса и шагнул в темноту, направляясь к кормовому планширю.

Здесь Вега остановился. Он ожидал увидеть, что конец прикреплен к рабочей части корабля, но эта довольно короткая веревка была просто привязана к поручню и болталась без всякого дела. Вега перегнулся через планширь, чтобы осмотреть конец, который стучал в иллюминатор его каюты. Внизу тяжело качались украшенные белыми пенистыми гребешками волны. «Интересно, кому пришло в голову привязать этот конец к корме? – подумал капитан. – Или, скажем так, кому понадобилось выманить меня из каюты и привести сюда, на корму?» Вега присмотрелся к тому, как привязан конец к планширю. Узел не морской, значит, его завязал не кто-то из матросов, моряки таких узлов не вяжут. Неожиданно лорд-акула почувствовал неприятный холодок в животе. Он обернулся.

За его спиной стоял Гектор, рядом с ним скрывающиеся в тени две фигуры. Телохранители Гектора смотрели в сторону носа «Мальстрема», следили, не увидит ли их случайно кто-нибудь, а лорд-кабан не сводил глаз с графа.

– В чем дело, Гектор? – спросил Вега, стараясь говорить спокойно, хотя все внутри него сжалось. «Почему я так нервничаю? – подумал Вега. – Как мог Гектор довести меня до такого состояния?»

– Мне нужно было повидать тебя, Вега.

– Но к чему этот фокус с веревкой? Ты просто мог прийти и постучать в дверь каюты. Разве ты не знаешь, что моя дверь всегда открыта для друзей, Гектор?

Вега бросил быстрый взгляд на палубу, ища глазами хотя бы кого-нибудь позади телохранителей, но никого не увидел. Они были одни.

– Мне нужно было видеть тебя здесь. На палубе.

Голос Гектора звучал хрипло, глухо. Юноша впервые поднялся на палубу, придя в себя после продолжавшейся целую неделю лихорадки. Что ж, совершенно очевидно, что Гектор тщательно выбрал время и место их встречи.

– Хорошо, – сказал Вега. – Мы встретились. Чего ты хочешь?

Вега улыбался, но это была всего лишь маска. Атмосфера на полуюте наэлектризовалась так, что у лорда-акулы даже заложило уши.

– Ты не оставляешь меня в покое, Вега.

– Что?

– Ты суешь повсюду свой нос, ты унижаешь меня.

– О чем ты говоришь, Гектор?

– Ты обращаешься со мной как с маленьким, как с глупым мальчиком, который ничего не умеет делать как надо. Ты таким меня видишь?

Гектор сделал пару шагов вперед. Если раньше Гектор всегда относился к Веге с почтением и страхом, теперь этого не было и в помине. Юноша, казалось, совершенно не нервничал, бросая вызов лорду-акуле.

– Погоди, – сказал Вега. Ему хотелось прикрикнуть на Гектора, но чутье подсказало ему, что в этом случае может случиться что-то очень и очень плохое. А интуиция лорда-акулу не подводила еще никогда. – Я не знаю, о чем ты говоришь, но ты наверняка ошибаешься. Я всегда был на твоей стороне, мой юный друг, какие бы мерзкие вещи с тобой ни случались.

– Оставь свой менторский тон… друг, – неприязненно ответил Гектор. – Что же касается твоего пребывания на моей стороне, то мерзок как раз ты. Возможно, это ты – тот, кто несет страдания и смерть всем и всему, к чему прикасается.

Вега увидел, что юный верлорд сжал кулаки. Оживились и телохранители Гектора, подступили ближе. Графу было понятно, к чему идет дело.

– Гектор, – спокойно сказал он, – прежде чем совершить глупость, подумай лучше о…

– Молчать! – зло прошипел Гектор и вскинул свою обнаженную руку, повернув ее раскрытой ладонью к капитану «Мальстрема».

Вега не мог больше сказать ни слова – его горло сильно, безжалостно сжала невидимая рука. Лорд-акула поднес к горлу руки, желая сбросить то, что душило его, но пальцы скользнули по его собственной коже и ничего не обнаружили. Ощущение было ужасным – Веге казалось, что его горло обхватила невидимая петля, и она все сильнее затягивается. Капитан хотел вскрикнуть, но не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни выдавить ни звука. Вега шагнул вперед, схватил Гектора за плечи. Попытался прошептать «пожалуйста», но с губ его слетели только брызги слюны.

Глаза Веги широко раскрылись, когда он почувствовал, как ему в живот проникло что-то холодное и острое. Внутренние органы капитана охватило огнем, из нанесенной раны хлынула кровь. Лицо Гектора перекосилось от ужаса, смешанного с тоской, глаза покраснели от слез.

– Ты помог мне избавиться от Винсента, – прошептал Гектор. – Надеялся сделать меня тем самым своим вечным должником? Ты как все остальные, Вега. Даже хуже – ты двуликий змей. Твое место на дне, вместе с другими морскими тварями.

Гектор отступил назад, и Вега, все еще брызжа слюной, взглянул вниз. В своих руках лорд-кабан держал стрелу с серебряным, мокрым от крови наконечником. «Где он ее взял? Впрочем, какая теперь разница», – подумал Вега, пытаясь зажать дрожащими пальцами рану у себя на животе – белая рубашка капитана на глазах темнела, пропитываясь его кровью.

Ринглин и Айбел шагнули вперед. Толстячок негромко хихикнул, протягивая верзиле джутовый мешок с привязанной к нему веревкой. Ринглин набросил на голову Веги веревочную петлю и туго затянул ее на шее графа. Вега покачнулся под весом мешка, в котором глухо звякнули тяжелые пушечные ядра – этот звук капитан «Мальстрема» безошибочно узнал бы в любом состоянии.

Гектор сжал свою левую руку в кулак, черная метка исчезла из виду, а Вега тем временем судорожно пытался глотнуть воздуха, стоя с привязанным на шее мешком. Он не мог решить, то ли ему попытаться ослабить петлю, то ли продолжать зажимать руками кровоточащую рану. Он хотел умолять Гектора прекратить это сумасшествие, принести извинения за обиды, которые, как показалось лорду-кабану, причинил ему. Но возможности сделать это у него уже не было.

Гектор кивнул своим охранникам, те шагнули вперед и схватили графа Вегу, грозного капитана «Мальстрема», Принца пиратов с островов Кластер, наводившего страх по всему Белому морю. Затем они толкнули его, и он полетел через кормовой планширь вниз, в пенистые волны.

Гектор отвернулся раньше, чем Вега успел перевалиться через перила, и с ужасом увидел возникшего буквально ниоткуда Каспера. Юнга бросился к борту в тот миг, когда Ринглин и Айбел сбросили Вегу в холодное Штормовое море. Прыгнуть вслед за своим капитаном Касперу не удалось – Айбел успел схватить юнгу за копну его волос, а затем приставил к горлу мальчика свой кривой, как серп, нож.

– Нет! – ахнул Гектор, на короткий миг ставший самим собой, прежним.

«Убей мальчишку! – радостно прошипел бес-Винсент, все еще дрожа после сладостной расправы над капитаном. – Он слишком многое успел увидеть!»

Но прежде чем Гектор успел открыть рот, чтобы крикнуть своим телохранителям, юнга сильно ударил по руке толстого коротышки и одновременно изо всех сил пнул его по лодыжке. От неожиданности Айбел отпустил руки, и Каспер, не медля ни секунды, бросился за борт.

Гектор подбежал к планширю, пораженный поступком юнги, который был настолько предан своему капитану, что, не раздумывая, совершил самоубийство. Внизу он увидел только кипящие белой пеной, исчезающие за кормой «Мальстрема» волны. Огромный корабль бросил своего умирающего капитана одного в холодном бушующем море, только привязанная к планширю веревка продолжала болтаться за кормой в непроглядной ночи.

7. Алмаз Омира

В свое время на Дрю произвели огромное впечатление укрепления Хайклиффа, но они не шли ни в какое сравнение с крепостными стенами Азры. Сверкающие на солнце, они поднимались на пятнадцать метров в высоту, отчего столица Омира казалась окруженной стальной короной. Ураганные ветры стерли стены так, что их поверхность стала гладкой словно стекло, поражая глаз и вселяя страх во врагов. Стены охраняли воины в позолоченных шлемах, они стояли, поглядывая сверху на народ, толпившийся вокруг ворот Ривер Гейт. У Дрю и его товарищей буквально отвисли челюсти, когда они приблизились к этим стенам.

«Баньши» остался на якоре в Казе, маленьком порту примерно в километре к югу от Азры – именно там причаливали суда, приплывавшие в великий город по реке. Вдоль соединявшей порт со столицей Серебряной дороги теснились маленькие магазинчики, гостиницы, лавки ремесленников, образуя шумный, ветхий пригород столицы. Те, кто не имел доступа в Азру, останавливались именно здесь, на Серебряной дороге. Многие пускали тут корни, оседали надолго, порой навсегда, и начинали называть дорогу своим домом.

Прибывшие по реке торговцы становились в очередь, дожидаясь, когда им разрешат войти в город короля Фейсала. Но кроме купцов здесь были и целые семьи с детьми – испуганные беженцы, искавшие убежища в Азре. Дрю поразило количество встречавшихся им на дороге рабов – они шли в ошейниках, прикованные друг к другу цепями. Одни рабы перевозили в обоих направлениях товары, другие несли, высоко подняв над толпой, паланкины, в которых, укрывшись за шелковыми занавесками, сидели в креслах их господа или хозяйки. Дрю и его товарищи пробирались в этой толчее к городским воротам.

– Нести ее к дверям Шакала – ошибка. Нужно было передать ее портовым чиновникам, – бурчал Джоджо.

– Я скорее оставил бы ее с Кессларом, – ответил Дрю, вспоминая вороватых чиновников и необузданных докеров, которых они встретили в Казе. После пережитого сегодня утром на реке ужаса девочка оставалась в состоянии шока и до сих пор не могла говорить. Верлорды перенесли тело убитого Дрейка на берег, где и похоронили отважного Крокодила.

Могилу в горячем песке они копали все вместе. Затем Криг сказал несколько слов об их погибшем товарище, остальные молча стояли, низко склонив головы. Никто из них не забудет Дрейка, пожертвовавшего своей жизнью ради спасения Дрю и ребенка. Юный Волк и его товарищи решили доставить девочку в город и передать у ворот охранникам. Они лучше знают, что с ней делать дальше.

Рядом с Дрю шагала леди Шах с девочкой на руках. Девочка явно тянулась к Шах, и леди-ястреб взяла ее под свое крыло. Помимо убитых солдат, сопровождавших девочку, Джоджо обнаружил в лодке тело пожилого человека, на вид аристократа, в груди которого торчало копье с серебряным наконечником. Судя по выбору оружия, этот пожилой джентльмен был известным верлордом, а девочка, возможно, была его родственницей. Как бы то ни было, самым безопасным местом для нее представлялась Азра.

– На Серебряной реке часто случаются разбойные нападения? – спросил Дрю у Джоджо, протискиваясь вместе с ним и Шах и уснувшей у нее на руках девочкой сквозь толпу.

– Да, но обычно нападают речные пираты, а не лорды-псы и омирские воины. Это нападение не было случайным, похоже, у мертвого верлорда были здесь враги.

Следом за ними шли четверо бойцов с «Баньши», они тащили за собой крытую тележку. На ней, прикрытое брезентом, лежало тело убитого верлорда.

– А есть более безопасный путь, чем по реке?

– В Пустынную землю? – пожал плечами Джоджо. – Это уж как повезет. Чем меньше группа, тем больше шансов пройти незамеченными, но зато сил отбиваться от нападающих будет меньше. Чем больше отряд, тем скорее он будет обнаружен, но и сил у него будет больше. Омирцы – хитрый народ, они большие мастера вводить противника в заблуждение. Умение навести врага на ложный след или поставить дымовую завесу помогли им выиграть не одну войну в пустыне.

Джоджо указал рукой на двигавшуюся позади них тележку и добавил:

– Если война на пороге Омира, многие местные оборотни будут возвращаться в свои дома быстро и тихо. Наш друг оказался не таким хорошим маскировщиком, как его собратья.

– А может быть, его предали?

– Не знаю, да и не наша это проблема. Отдадим труп и девочку и двинемся дальше.

– Не верю своим глазам – до чего же много здесь рабов. Не думал, что такое может быть где-нибудь помимо Скории.

– Я хочу сказать одну вещь насчет Шакалов, – перешел на шепот Джоджо. – Они, конечно, обращаются со своими рабами лучше, чем Ящерицы, но много ли от этого радости самим рабам?

– Похоже, тебе не очень-то приятно быть здесь.

– Ты не знаешь и половины всего, Волк, – сказал Джоджо, ниже надвигая на глаза свой кэш, поскольку они уже приблизились к воротам.

У ворот стояло с десяток солдат, проверявших документы у всех, кто просил разрешения войти в Азру. На головах солдат блестели позолоченные шлемы с острыми шишечками, у некоторых на боку висели ятаганы, другие держали в руках излюбленное оружие омирцев – длинные, двухметровые копья. Плечи всех охранников прикрывали ярко-желтые накидки. Выглядели охранники величественно и грозно.

Чем ближе к воротам, тем гуще становилась толпа, и в какой-то момент Дрю оказался отрезанным от своих товарищей вклинившимся между ними паланкином.

– Джоджо, – позвал Дрю, пытаясь привлечь его внимание, но Джоджо с другими матросами с «Баньши» был занят тем, что поднимал вместе с ними завалившуюся набок тележку. Посмотрев вперед, Дрю увидел Шах – она уже подошла к охранникам и сейчас разговаривала с одним из них, очевидно, офицером. Девочка зашевелилась на руках леди-ястреба и начала просыпаться, разбуженная гулом толпы.

Неожиданно Дрю вытолкнули вперед, и он оказался лицом к лицу с охранниками. Один из них что-то сказал Дрю на непонятном ему языке.

– Прошу прощения, – крикнул в ответ Дрю. – Я вас не понял.

Услышав это, офицер-охранник моментально оставил Шах и подошел ближе к юному вестландцу.

– Ты не омирец? – спросил офицер. Он говорил с сильным акцентом, но понять его было можно.

– Нет, – неловко улыбнулся Дрю.

– Я пыталась объяснить… – начала Шах, но офицер не желал слушать ее.

– Вход в Азру разрешен только омирцам! – резко сказал офицер.

– Я не прошу разрешения войти в город, – сказал Дрю, встревоженный раздавшимися позади него криками и шумом драки. Он обернулся и увидел, что позади, там, где с матросами и тележкой стоял Джоджо, словесная перепалка между торговцами переросла в потасовку. Офицер успокоился и вновь обратился к Дрю:

– Так чего же ты хочешь?

– Если вы позволите мне закончить… – крикнул Дрю, но внимание офицера вновь переключилось на ссору. Из толпы в адрес дерущихся торговцев полетели насмешки, а охранники спокойно стояли, дожидаясь, когда буяны успокоятся сами по себе. Из паланкина высунулся и с интересом наблюдал за дракой какой-то жирный рабовладелец. Потасовка тем временем разрасталась, уже полетела на землю сбитая с ног женщина, выронив из рук высокую плетеную корзину с фруктами. Корзина кувыркнулась в воздухе, угодила в Джоджо и матросов с «Баньши», осыпала их градом янтарных лимонов. Сопровождавшие женщину спутники засучили рукава и тоже включились в потасовку.

– Кто этот человек? – спросил офицер у Шах, тыча пальцем в грудь Дрю.

В этот момент толпа навалилась на паланкин жирного рабовладельца, опрокинула носилки, а сам толстяк рухнул на ручную тележку. Колеса тележки соскочили с осей и прокатились по упавшему, завывающему толстяку, а тело убитого верлорда вывалилось из тележки на землю. Несколько женщин в толпе завизжали – после этого охранники наконец сдвинулись с места и стали пробиваться сквозь толпу к месту происшествия.

Солдаты и люди из толпы увидели наконец убитого верлорда. Половина охранников быстро оттеснила толпу, остальные направились к людям с «Баньши».

В этот момент повязка на голове Джоджо развязалась и упала.

– Джоджо!

Судя по интонации, охранники не испытали особой радости, узнав Джоджо. «Они знают его, – понял Дрю. – Будь проклят Кесслар и его грязный бизнес!»

Солдаты немедленно опустили свои копья и вытащили ятаганы. В ответ одноглазый боец выхватил свое оружие. Толпа попятилась – уличная потасовка грозила перерасти в битву на мечах, а это гораздо серьезнее. Не собираясь бросать своего товарища одного перед превосходящими силами противника, бойцы с «Баньши» выхватили кинжалы и гладиусы.

– Стойте! – крикнула Шах, хватая офицера за локоть. Тот принял жест Шах за попытку нападения на «лицо при исполнении». Он взмахнул рукой, ударил Шах по лбу рукоятью своего ятагана, и леди-ястреб вместе с девочкой откатилась назад и тут же затерялась в толпе.

– Не трогай ее! – крикнул Дрю и, расталкивая охранников, хотел пробраться к Шах и девочке.

Увы, офицер переключил свое внимание на Волка, схватил его за локоть и завернул руку Дрю за спину. Дрю опустился на колено, удивленный тем, какой сильной оказалась у офицера хватка. Офицер заломил руку Дрю выше, и юноша замычал от боли. Он не мог вступить в схватку, но не мог и допустить того, чтобы его товарищам был причинен вред.

– Вы не понимаете! Мы просто хотели передать вам девочку!

Дрю упрашивал, умолял, но офицер не желал слушать его. Застучали тяжелые шаги, подошел еще один охранник и ударил Дрю по голове плашмя своим клинком. В голове Дрю зазвенело, он упал на покрытые песком каменные дорожные плиты, а сверху на него вспрыгнул офицер. Повернув голову, Дрю увидел, как толпа топчет ногами упавшую Шах.

Выбора у Дрю не было.

Впервые офицер догадался, что имеет дело не с обычным человеком, только тогда, когда рука задержанного внезапно повернулась и с силой отбросила его в воздух. Офицер с треском приземлился, весь мир перевернулся у него вверх ногами, а над его головой во весь рост распрямилась огромная грозная фигура. Вервольф зарычал. Толпа завизжала от ужаса.

Дрю быстро огляделся и увидел опрокинутую тележку, от которой уже отхлынула толпа. Джоджо с товарищами сражались с превосходящими их по числу противниками, другие охранники уже вывели Шах из толпы. А вот ребенка видно не было. Дрю стало не по себе при мысли о том, что они привели девочку к воротам Азры только для того, чтобы потерять ее.

Из ворот выбежало подкрепление, омирцы окружили Дрю, наставили на него свои копья и ятаганы. Совершенно очевидно, что охранникам уже доводилось иметь дело с верлордами – это было видно по тому, с какой осторожностью и даже долей уважения они приближались к Дрю. Он щелкнул челюстями и взмахнул своим трезубцем, лихорадочно решая тем временем, что ему делать дальше. На вершине стены появились лучники и начали целиться в Волка.

«Дурачье, – подумал он. – Они что, не видят, что мы всего лишь принесли им невинного ребенка?» Но охранники видели сейчас только противника, которого следует уничтожить. Необходимо каким-то образом возвратиться на «Баньши», взять подкрепление и вернуться, чтобы попробовать освободить своих товарищей. Вступать в драку с этими охранниками Дрю не хотелось. Они были ни в чем не виноваты. Глупы – да, но не виноваты. У него нет права лишать их жизни.

Дрю низко припал к земле, а затем отпрыгнул назад, точно рассчитав высоту прыжка так, чтобы перелететь копья охранников и приземлиться позади них. Со стен просвистело с десяток стрел, и половина из них попала в цель. Вервольф свалился на землю. Стрелы не были серебряными, но все равно больно, к тому же его тело еще ломило от ран, полученных в битве на реке.

Дрю заставил себя подняться на ноги и, пошатываясь, бросился бежать по Серебряной дороге в направлении Казы – толпа испуганно кричала и расступалась перед ним. В воздухе засвистели длинные копья. По большей части они ударялись о камни, которыми была вымощена дорога, или отскакивали, скользнув по густой, гладкой шерсти, покрывавшей все тело Дрю, однако пара копий достигла цели, их наконечники пробили тело вервольфа до самой кости. От удара Дрю зарычал и вновь свалился на землю.

Перед лицом Дрю мелькали ноги пробегавших мимо омирцев. Он заставил себя подняться.

– Волк!

Это был голос офицера, и он долетел сзади. Дрю оглянулся. Охранники расступились, и юноша увидел плененных матросов с «Баньши». Впереди со связанными за спиной руками стоял на коленях Джоджо, а рядом с ним офицер, который уже поднял вверх свой ятаган, готовясь отрубить бывшему работорговцу голову.

Часть V. Опасные игры

1. Свидетель

Нервно оглядываясь, чтобы проверить, не идет ли кто-нибудь следом, молодая женщина пробиралась по качающемуся коридору. Сжимая в руках бутылку с водой, Бетвин миновала каюту королевы и двинулась дальше, к трюму «Мальстрема». Обернувшись в последний раз, она открыла дверь темного трюма и проскользнула внутрь.

Плотно закрыв за собой дверь, Бетвин, пошатываясь, принялась пробираться к носовой части судна вдоль крепко привязанных к переборкам ящиков и бочонков. Нужно заметить, что в трюме стало пустовато, за несколько проведенных в море недель запасы провизии на борту «Мальстрема» почти подошли к концу, пришлось даже уменьшить ежедневный выдаваемый матросам паек – пиратам позарез нужно было как можно быстрее добраться до суши. Узнав о том, что королева испытывает жажду, корабельный кок – костлявый парень по имени Хольман – вручил фрейлине бутылку воды, предупредив ее о том, что может сделать это в последний раз: пресная вода была на борту «Мальстрема» буквально на вес золота, ее оставалось еще меньше, чем запасов еды.

Двигаясь к носовой части судна, Бетвин испытывала угрызения совести за то, что попросила у Хольмана эту бутылку. Хольман был добрым малым, всегда старался положить Бетвин дополнительную порцию. Но ей была необходима эта бутылка – она была предлогом, позволившим Бетвин ненадолго исчезнуть в трюме якобы по поручению своей госпожи. На судне повсюду было слишком много любопытных глаз, и Бетвин могли спросить, куда это она направляется без какой-либо видимой причины. Наконец девушка добралась до толстой изгибающейся стенки – это был передний конец трюма, за которым находился форштевень «Мальстрема». Здесь ее уже поджидали остальные, собравшиеся вокруг затененной абажуром лампы.

– За тобой никого не было? – спросила Амелия, подвигаясь на ящике, на котором сидела, чтобы освободить место для девушки. Бетвин присела рядом с королевой и отрицательно покачала головой.

– Он тебя не заподозрил? – спросил герцог Манфред.

– Спросил только, куда я иду. Если начнет расспрашивать, господин Хольман ответит так, как я сказала ему самому – я с королевой, и мы просим нас не беспокоить.

Бетвин подняла бутылку как доказательство своей уловки.

– Хорошо, – сказал Манфред, потирая кулаками свои виски. – То, о чем мы будем говорить, ни в коем случае не должно стать известно Гектору.

– Убийце и предателю, – мрачно добавил Фиггис.

– Успокойтесь, – сказал Манфред. – Мы не знаем, действительно ли он убийца.

– Хотите сказать, что я лжец? Да я видел это собственными глазами!

– Но зачем, зачем было юному Гектору убивать Вегу? Граф был его другом. Я обязан подвергать ваши слова сомнению. Обязан. Это мой долг перед Гектором.

При упоминании имени магистра первый помощник злобно сплюнул на пол.

– Джентльмены, прошу вас, – сказала Амелия, поднимая свою руку.

Фиггис поклонился королеве, затем кивнул Манфреду. Герцог кивнул в ответ, и Бетвин облегченно вздохнула. Она видела, как тяжело старому пирату справляться со своими нервами. Вчера поздно ночью он рассказал обо всем, что видел, непосредственно королеве, и сделал это сразу же после исчезновения капитана. Принялись искать лодку, но обнаружили лишь, что вместе с капитаном исчез и Каспер. Все на борту «Мальстрема» насторожились, стали подозрительными, а больше всех Фиггис, который буквально не сводил весь день глаз с Гектора и его телохранителей. Но только сейчас, сутки спустя, им четверым удалось наконец собраться вместе, чтобы во всех деталях обсудить ночное происшествие.

– Все было так, как я рассказал прошлой ночью, – сказал Фиггис, невольно сжимая в кулаки жилистые руки. – Я занимался своими делами, когда капитан прошел мимо меня на полуют, и больше не возвратился оттуда. Вскоре вслед за ним прошел юнга. Затем с полуюта спустились те трое – Гектор и его головорезы. Я спросил у них, где капитан. Они сказали, что не видели его. Тогда я сам прошел на корму, и никого там не нашел: ни капитана, ни юнгу.

Бетвин поразилась, увидев слезы, покатившиеся по щекам Фиггиса – старого, много повидавшего на своем веку пирата. Фиггис много лет проплавал вместе с Вегой и, как первый помощник, принял после его исчезновения командование «Мальстремом», но эта ответственность легла на его сгорбленные плечи непомерным грузом.

– Почему вы не задержали и не расспросили Гектора прямо на месте? – спросила Амелия.

– Задержать и расспросить лорда-кабана, ваше величество? – удивленно покачал головой Фиггис. – Но я даже не знал толком, что там произошло. Я пошел сам посмотреть и увидел, что капитан исчез, а палуба залита кровью. К тому времени, когда я возвратился с кормы, ваш лорд Редмайра уже заперся у себя в каюте вместе со своими людьми.

Манфред утомленно кивнул.

– Бессмыслица какая-то. Зачем Гектору нужно было причинять вред кому-то из нас, особенно Веге, который присматривал за ним все последние несколько месяцев?

– Может, это и хорошо, что капитан присматривал за ним, – сказал Фиггис, – но вспомните сами, что случилось в Моге. А потом был этот Белый остров – именно Гектор настоял, чтобы мы зашли на него, капитан сам мне так сказал. Ваш предатель привел нас на тот проклятый берег, и он знал, что остров проклят. Нет, он мерзавец, ваш мальчишка.

– Как вы смеете так говорить? – возмутился Манфред. – Гектор отдает всего себя служению Совету Волка, Фиггис.

«Манфреду не остается ничего другого, – подумала Бетвин. – Он должен защищать Гектора. Это прежде всего в его собственных интересах».

Тем временем лорд-олень продолжал:

– Разве не могло случиться так, что Вега сам поскользнулся? Ударился головой? Упал за борт? Сам!

– Не забывайте, что вы говорите о лорде-акуле, милорд, – рассмеялся Фиггис. – Капитан знал каждый уголок «Мальстрема» как свои пять пальцев, везде мог пройти с завязанными глазами. За все годы, что я прослужил вместе с ним, я ни разу не видел, чтобы он поскользнулся на палубе. Но даже если бы капитан упал за борт – он же Акула. Выплыл бы назад, забрался на борт, и все дела, разве не так?

– Но это лишь в том случае, если капитан не был ранен, – сказала Амелия.

– Абсолютно верно, ваше величество, – согласился первый помощник. – И, кроме того, независимо от того, упал капитан за борт или нет, юнга Каспер тоже исчез. Два моряка вот так просто свалились за борт и пропали без следа?

– Я должна кое в чем согласиться с герцогом Манфредом, – вставила Амелия. – Капитан Фиггис, я верю, что вы видели то, о чем говорите, искренне верю. Но ваше замечание о том, что наш милый молодой человек был способен совершить нечто подобное, в чем вы его подозреваете? Это совершенно не похоже на него. Это слишком.

Казалось, Фиггиса сейчас хватит удар. Его бледное как мел лицо сначала покраснело, затем сделалось багровым.

– А я верю Фиггису.

Манфред и Амелия одновременно повернули головы, чтобы посмотреть на Бетвин. Большие карие глаза девушки выглядели испуганными, но она решительно подняла вверх голову.

– Вы верите ему? – скептически переспросил Манфред. – Но Гектор ваш друг!

– Я не могу пожертвовать истиной ради дружбы, ваша светлость.

– Почему вы думаете, что это правда, моя дорогая? – спросила Амелия, накрывая ладонями дрожащие пальцы фрейлины. – Это связано с тем, что случилось, когда он очнулся после своего долгого сна? Но мало ли что может наговорить человек, когда у него лихорадка? Он находится в это время не в своем уме.

– Лихорадка тут ни при чем, ваше величество, здесь другое. Его рука…

– Что такое? – спросил Манфред.

– В нее… в нее вселилось что-то дурное. Его рука почернела, ваша светлость. И она стала очень холодной на ощупь. Его рука словно омертвела. Я это хорошо рассмотрела, когда ухаживала за бароном.

– Но если у человека больна рука, это не значит, что у него помутился разум, – сказала Амелия, но Бетвин продолжила:

– Когда на судно напали сирены, Гектор убил одну из них, ту, что готова была убить меня, но при этом сделал это на большом расстоянии. Он поднял тогда вверх свою раскрытую черную ладонь, словно управлял чем-то. Я знаю, Гектор магистр, и мне известно, что он использует магические приемы для лечения больных, но там было что-то другое.

– Некромантия, – вздохнул Манфред.

Амелия с ужасом посмотрела на лорда-оленя.

– Гектор разговаривал с мертвыми? – спросила она. – Когда?

– Впервые это случилось в Вайрмвуде, когда он, Дрю и Гретхен столкнулись с Валой.

– Впервые? – ахнула королева. – Значит, это было не один раз?

– К сожалению, да. Мы думали, что Гектор навсегда оставил черную магию, но, возможно, он продолжал заниматься некромантией. Втайне от всех.

Все четверо замолчали. Бетвин старалась сдерживать душившие ее слезы. Она чувствовала себя так, словно только что предала Гектора, но теперь он стал так непохож на того милого лорда-кабанчика, каким она помнила его по Бак-Хаусу. Теперь девушка боялась его.

– Так, – тихо сказала Амелия. – И что же нам с ним делать?

– На кораблях принято выбрасывать таких, как он, за борт, на корм рыбам, – сказал Фиггис. – Если оставить его на борту «Мальстрема», он всех нас сделает проклятыми. Кто знает, что он предпримет в следующий раз?

Амелия и Бетвин поежились, услышав о пиратских традициях правосудия, но обе промолчали.

– Нет, казнить его мы не станем, – сказал лорд-олень. – У нас пока что нет твердых доказательств его вины, но даже в этом случае его должны судить по закону. Если предположить, что он действительно выкинул Вегу и юнгу за борт – как, скажите на милость, ему это удалось? И где гарантия, что граф не возвратится? Когда-нибудь.

– Он не должен оставаться на борту, – тихо, но твердо заявил Фиггис. – Матросы уже шепчутся. И вскоре последует взрыв.

Манфред поднялся на ноги, потянулся.

– Нам нужно возвращаться в свои каюты, пока наше отсутствие не встревожило Гектора.

Остальные тоже поднялись – при этом Манфред предложил Амелии свою руку. Фиггис поднял вверх лампу и пошел первым, освещая другим путь.

– Ведите нас, капитан Фиггис, – сказал Манфред, кладя руку на плечо старого пирата.

– Прошу вас не называть меня так, – пробормотал Фиггис. – Есть лишь один капитан «Мальстрема», лучший из всех, с кем мне когда-либо доводилось плавать, и теперь он в руках Соши.

Внезапно старый пират остановился, поскреб свободной рукой в затылке и обернулся к верлордам. В свете лампы глаза его загорелись как угли.

– Я хотел бы еще кое-что вам сказать, милорд и миледи, но боюсь нарушить клятву.

– Клятву?

– Да, милорд. Клятву, которую я дал капитану Веге. Но теперь он мертв, не так ли? Думаю, его смерть освобождает меня от этой клятвы, как вы полагаете?

Манфред посмотрел на Амелию и Бетвин, но женщины ничего не сказали.

– Если вам есть что сказать нам, Фиггис, говорите.

– Капитан… он что-то сделал для вашего барона. Избавил его кое от чего.

– Что вы хотите сказать? – не понял Манфред.

– Вы считаете, что это был несчастный случай, верно? Капитан тоже не думал, что это было сделано намеренно, но чем больше об этом размышляю, тем больше склоняюсь к мысли о том, что Гектор на самом деле хотел убить его.

– Убить? Кого? – спросила Амелия.

– Лорда Винсента, – ответил Фиггис. – Гектор убил своего брата.

Амелия ахнула.

– С какой целью Вега помог Гектору скрыть это? – спросил Манфред, качая головой.

– Как я уже сказал, капитан поначалу действительно верил, что это был несчастный случай, но позднее он встречался с людьми, которые думают совершенно иначе. Если слухи об убийстве выплывут наружу, жизнь Гектора можно считать конченой. А ведь я сам помог лорду-кабану избавиться тогда от трупа, прости меня Соша. Какого дурака я тогда свалял!

– Ваша преданность Веге, даже после его смерти, достойна всяческих похвал, – сказал Манфред, похлопав Фиггиса по плечу. – Но вы поступили совершенно правильно, рассказав нам об этом.

Лорд-олень окинул всех пристальным взглядом и добавил:

– Это важнее всего, о чем мы говорили этой ночью. Мы вступаем в опасную игру с лордом-кабаном. Гектор оказался намного опаснее, чем я мог предположить. Он ничего не должен узнать о наших планах.

– О наших планах? Но каковы они? – спросила Амелия.

– Мне необходимо изучить морские карты графа, – сказал Манфред. – Мне кажется, Вега может помочь нам даже из своей могилы.

2. В пасти Шакала

– Далеко ты забрался от дома, Волк!

Двое пленников стояли рядом, окруженные придворными и двадцатью лучшими солдатами из Азры. Если Джоджо смотрел себе под ноги, то Дрю с интересом осматривал украшенный фресками купольный потолок, таких красивых старинных росписей ему не доводилось встречать даже в галереях Хайклиффа. Он огляделся вокруг. Величественные мраморные колонны, бюсты древних королей, колышущиеся занавеси с золотым шитьем, произведения искусства, собранные не только со всей Лиссии, но и за рубежом, – все эти приметы роскоши не ускользнули от внимания Дрю. А он-то всю жизнь считал омирцев дикарями! Все то, что он видел вокруг, убедительно доказывало, насколько далеки такие представления от правды. Налицо были все признаки древней культуры, пожалуй, богатейшей во всем Семиземелье.

Затем Дрю возвратился взглядом к сидевшему на троне королю Фейсалу, Шакалу из Омира, который и произнес эту фразу.

– Не по своей воле, – ответил Дрю, поднимая связанные руки, чтобы показать их королю. Запястья Дрю были крепко связаны друг с другом и затянуты узлом под локтями. – Прошу прощения, если мое появление доставило вам беспокойство. Развяжите меня, и я уйду своей дорогой.

Придворные рассмеялись – все, кроме короля, который поднялся с трона. После этого в зале немедленно наступила тишина, в которой король спустился по ступенькам трона и подошел к Дрю и его товарищу. По прикидкам Дрю, Фейсал, если он сражался во время Большой войны между верлордами, должен быть приблизительно одного возраста с Берганом. Если так, то надо признать, что лорд-шакал превосходно сохранился. Его кожа была гладкой, без морщин и шрамов, черты лица остались тонкими и не расплывшимися от времени. Лорд-шакал был одет в простую белую тогу, на голове – корона в виде переплетенных золотых веревок. Обуви на ногах Фейсала не было, поэтому он шагал по полированному мраморному полу легко и совершенно беззвучно. «Прекрасный» не было словом, которое Дрю использовал когда-либо для описания мужчины, но в случае с Фейсалом именно оно подходило лучше всего. Король остановился перед Дрю, внимательно изучая Волка своими миндалевидными глазами.

– Ты такой же заносчивый, как твой отец.

Голос Фейсала вполне соответствовал его внешности – густой, бархатный, красивый. Хотя вестландский язык не был для него родным, Фейсал говорил на нем так же бегло и плавно, как любой лорд из Лиссии.

– Если так, то это просто случайность, – сказал Дрю. – Я никогда не видел Вергара.

– Значит, ты заносчив сам по себе, Волк. Твой мертвый заносчивый отец мог бы гордиться тобой.

Дрю почувствовал себя задетым. Сам он никогда не знал Вергара, а в историях, которые рассказывали о нем, покойный король изображался очень по-разному, от героя до варвара. В любом случае, слова Фейсала больно укололи его.

– Я знаю, что Вергар вел войну с Омиром, ваше величество, – сказал Дрю, – но это была его война, не моя.

– Твой отец был единственным верлордом, которому удалось прорвать укрепления Азры, причем без помощи Брекенхольма и Стормдейла. Но это стоило жизни многим воинам. Долгие месяцы, пока шла та война в пустыне, его люди умирали от голода и жажды. Если бы не лорды-ястребы, кости Вергара покоились бы сейчас где-нибудь в песке рядом со скелетами его бойцов.

Вновь Дрю услышал упоминание о том, что Ястребы из Бейрбоунса были верны его отцу.

– Лорды-ястребы помогли ему выиграть ту войну?

– Лорды-ястребы готовы примкнуть к любому, кто поможет им свить гнездо! – крикнул бледнокожий коренастый человек в длинном черном плаще. В омирском дворце он выглядел явно неуместно.

– Я не верю этому, – сказал Дрю. – Гриффин хороший человек, благородный оборотень, один из последних представителей своего рода.

– Ты говоришь, что знаешь старого Ястреба? – презрительно усмехнулся человек в черном. – Вероятно, он уже мертв, этот пережиток прошлого. Ястребов осталось совсем мало, и единственный достойный из них занимает сейчас трон в Виндфелле – барон Скир!

– Вы должны простить моего гостя, лорда Рука, – улыбнулся Фейсал. – Лорды-вороны всегда расходятся во взглядах с лордами-ястребами, и, должен признаться, я согласен с ними. Кроме того, Вороны ведь никогда не нападали на мой город, не так ли? Я поклялся Волку быть верным ему, чтобы положить конец осаде Азры, но наше соглашение оказалось кратковременным. К тому времени, когда он приковылял домой, в Вестланд, окровавленный и избитый после сражения в Омире, его братья-верлорды уже отвернулись от него и поднесли Льву на блюде его голову. Мне говорили, что ты проявляешь уважение к тем, кто предал твоего отца и его союзников, – к лорду-медведю и лордам-оленям. Это так?

– Берган объяснил мне, что тогда произошло, у него не было от меня секретов. Если вы надеетесь заставить меня начать сомневаться в своих друзьях, напрасно теряете время, король Фейсал.

Король разочарованно хмыкнул.

– Полагаю, тебе известно о том, что твой драгоценный Совет Волка приказал долго жить? Я слышал, что лорд-медведь мертв, а оставшийся в живых лорд-олень бежал. Ты – последний огонек, который осталось задуть Котам, чтобы окончательно избавить Лиссию от Волка.

Дрю опустил голову – удар Фейсала попал точно в цель. Фейсал, видя это, удовлетворенно кивнул.

– Чем я вас прогневал, ваше величество? – спросил Дрю.

Фейсал рассмеялся, его мелодичный смех с готовностью подхватили придворные. Король покачал головой и вздохнул.

– Плохо уже то, что ты пожаловал в мой город, ты, сын единственного верлорда, который сумел победить меня в войне. Но посмотри, кого еще ты притащил с собой?

Фейсал повернулся к Джоджо и мягко ухватил его за подбородок своими тонкими пальцами. Приподнял ему голову, пристально взглянул своими миндалевидными глазами в его единственный глаз.

– Джоджо, – прошептал Фейсал. – Верный пес Кесслара, вернувшийся на место своего преступления.

– Какого преступления? – спросил Дрю.

– Выходит, твои дружки не рассказывали, чем они раньше занимались в Азре? Прелестно. Тогда позволь, я тебе поясню.

Джоджо бросил на Дрю короткий виноватый взгляд. «Что же ты натворил здесь, Джоджо?» – подумал Дрю.

– Лорд-козел, Кесслар, останавливался здесь на какое-то время, – начал король, расхаживая перед связанными пленниками. – Вначале он был щедрым, деликатным гостем, и с нашей стороны ему был оказан самый любезный прием.

– Он был работорговцем! – прервал короля Дрю.

– Оглянись вокруг, Волк. Азра держится на рабах. Они в Омире – валюта, такая же, как золото. Но наша идиллия с Кессларом была недолгой. Он предал меня, обманул мое доверие. Кесслар пригласил троих моих кузенов к себе на корабль, поужинать. Те, по нашей традиции, принесли ему дары – золото, драгоценные камни и пряности. Мои кузены и их свита остались в ту ночь в гостях у него на судне. А когда настало утро, корабль исчез, и мои кузены вместе с ним. Тела нескольких телохранителей потом нашли в Серебряной реке с перерезанными глотками. Твоя работа, Джоджо?

Бывший работорговец ничего не ответил, вновь опустил глаза в пол.

– Где они теперь, приятель? Мои люди, мои кузены? Живы они или умерли на далекой арене ради забавы Кесслара и его дружков?

Наконец Джоджо заговорил:

– Всех их продали в рабство, но на арену из них вышли только сильнейшие. Двое Шакалов умерли на арене Печи в Скории. Третий, младший, был продан бастийскому лорду-коту.

– О, нет, Бренн всемогущий, – пробормотал Дрю. – Но почему, Джоджо?

Высокий одноглазый воин невозмутимо посмотрел на Дрю.

– Я работал на Кесслара. Я был работорговцем. Это было единственным занятием, которое я знал. Я не задумывался тогда, хорошо это или плохо.

Дрю ожидал, что Фейсал в любой момент может ударить Джоджо, лицо короля покраснело от гнева. Фейсал оскалил зубы, окинул взглядом обоих пленников и заговорил, отчетливо чеканя каждое слово:

– Я вижу на плече у каждого из вас клеймо гладиатора. Должен сказать, что это доставляет мне удовольствие.

Пока король говорил, толпа придворных отодвинулась назад, и вперед выступили охранники в позолоченных шлемах с выставленными копьями и занесенными вверх ятаганами.

– Ты ошибаешься, Фейсал, – сказал Дрю. – Мы не друзья Кесслара, мы его враги, как ты сам!

– У тебя прорезался голосок, Волк? Пощады запросил?

– Я не сделал тебе ничего плохого, – прорычал в ответ Дрю. – Мы принесли к твоим воротам ребенка, девочку с лодки, на которую напали сегодня утром на реке.

– Ты принес к моим воротам труп князя Файера, Волк! – крикнул король. – Девочка, которая была с ним, бесследно исчезла!

– Это неправда! Мы понятия не имели, чей это труп, знали лишь, что он направлялся в Азру, когда на него напали! Иначе зачем нам было приносить к тебе его тело? Девочка была единственной, кому удалось уцелеть…

– Они убили князя Файера, – перебил Дрю Рук. – Не верьте Волку, ваше величество, не удивительно, что за ним охотится половина Лиссии! Несомненно, он и люди Кесслара – агенты лордов-псов и посланы для того, чтобы причинить зло вашей семье. Убейте его немедленно, ваше величество, сделайте это ради общего блага.

– Девочка! – крикнул Дрю. – Кто-то же должен был видеть ее! Мы принесли ее сюда вместе с вашим убитым лордом.

– Не было никакой девочки, – сказал Фейсал. – Вы просто рассчитывали показать мне тело моего дяди и потребовать выкуп за мою дочь!

– Вашу дочь? Но мы собирались вернуть ее вам! Поищите, и вы найдете ее!

– Пустая болтовня! – крикнул король, направляясь по мраморному полу к своему трону. – Сейчас мои воины направляются в Казу, чтобы обыскать ваше судно. Я найду мою дочь, куда бы вы ее ни спрятали, так что прекрати скулить и молить о пощаде, Волк! Это не поможет тебе спасти свою шкуру. – Фейсал обернулся к своим охранникам и добавил: – И бросьте циклопу оружие, оно ему понадобится.

Двое охранников поспешно развязали пленников. Когда охранники отступили назад, один из них швырнул на пол свой ятаган – стальное лезвие зазвенело, ударившись о мраморный пол. Джоджо посмотрел на ятаган, затем на Дрю.

– Мы не хотим драться, – сказал бывший работорговец, вставая плечом к плечу с человеком, которому он поклялся хранить верность.

Теперь заговорил Дрю.

– Джоджо, которого ты знал, Фейсал, действительно был убийцей, но теперь он стал другим человеком.

– Не верю. Приведите женщину, – приказал король.

Дрю и Джоджо с тревогой увидели, как в тронный зал втащили сопротивляющуюся леди Шах. Ее поставили перед королем – руки Шах были связаны, лицо покрыто царапинами. Рот леди-ястреба был заткнут кляпом, заглушавшим ее крики.

– У меня отличная память на лица. Леди Шах, не так ли? Подружка Кесслара, и твоя тоже? – сказал Фейсал, обращаясь к Джоджо.

Лорд Рук подошел к Шах, сильно обхватил своими руками за плечи, а затем прижался щекой к ее щеке.

– Леди Шах, – прошептал Ворон. – Дочь барона Гриффина. Как низко пали Ястребы…

Рук поднес к горлу Шах короткий серебряный кинжал, приставил его кончик к ямочке под подбородком. Глаза Шах расширились от страха, умоляя Ворона остановиться.

– Вы будете драться, – сказал Фейсал, – или эта женщина умрет.

– Не делай этого, Фейсал! – заорал Дрю.

Но лучше ему было бы обратиться с этими словами не к королю, который не слушал их, а к Джоджо. Одноглазый воин наклонился к полу и ухватился за рукоять ятагана. Моргнул своим единственным глазом, а затем покачал головой.

– Прости, Дрю, – сказал бывший работорговец.

Ятаган взмыл в воздух.

3. Дуэль

Дрю и Джоджо кружили друг вокруг друга по мраморному мозаичному полу тронного зала, черному, усыпанному яркими белыми звездочками. Пол напоминал карту звездного неба, но сейчас Дрю было не до того, чтобы думать об этом. У него были дела поважнее, ему приходилось пристально следить за одноглазым бойцом с ятаганом в руке.

– Мы не должны делать этого, – сказал Дрю, перебирая ногами и стараясь сохранять дистанцию между собой и Джоджо. Охранники встали в круг, образовав сплошную стену из копий и ятаганов, и подталкивали ими дуэлянтов, если те подходили слишком близко. Трансформировавшийся Дрю мог бы попытаться перепрыгнуть через эту стену, но удастся ли сделать это, прыгнув без разбега, с места?

– Мы будем драться, – ответил Джоджо, поднимая выше свой ятаган.

– Если один из нас умрет, что дальше?

– Если умрешь ты, Шах останется жива, – ответил Джоджо. – Если умру я, ты уйдешь отсюда. На все воля Бренна.

– А если никто из нас не умрет?

– Если никто… тогда они убьют Шах, – Джоджо быстро бросил взгляд в ту сторону, где Рук держал леди-ястреба, по-прежнему прижимая к ее горлу кинжал. – Ты же слышал, что он сказал.

Фейсал наблюдал за дуэлью со своего трона, вокруг него сгрудились придворные – такие же, как король, Шакалы, ненавидевшие Волка и Козла.

Рук внезапно погрузил кончик кинжала глубже в тело Шах, порезав ей кожу, и крикнул:

– Деритесь!

Шах взбрыкнула ногами, скрипнули, скользнув по гладкому мраморному полу, ее сапоги. Вырваться из рук Ворона ей не удалось.

Джоджо решил, что с него довольно.

Он бросился на Дрю, лезвие ятагана прочертило в воздухе фигуру, похожую на букву «Х». Несмотря на то, что оба дуэлянта пережили сегодня тяжелую схватку у Речных ворот, они достаточно восстановили силы для того, чтобы сражаться за свою жизнь.

Дрю увернулся, лезвие ятагана со звоном ударилось о мраморный пол – в воздух полетели искры. Древняя мозаичная плита раскололась от удара, осколки мрамора разлетелись по всему залу. Постоянно двигаясь, уклоняясь, пригибаясь, Дрю лихорадочно размышлял. «Я не могу убить Джоджо. Он доказал свою преданность мне. Кем я буду, если предам человека, который в меня поверил? Сейчас он ослеплен своей любовью к Шах, но должен же быть какой-то другой выход!»

Из всех людей – не оборотней – с которыми доводилось сражаться Дрю, Джоджо был самым искусным и опасным. Дрю помнил, как он обрадовался, узнав в Скории о том, что Джоджо теперь на его стороне, и навсегда избавился от страха перед тем, что ему когда-нибудь придется вновь сразиться с одноглазым гладиатором. Увы. Нет, сейчас Дрю не испытывал страха, он лихорадочно думал о другом. Он не хотел, чтобы Джоджо умер. Он хотел, чтобы он остался жив. Чтобы они все трое остались живы.

Джоджо сделал стремительный выпад, его ятаган устремился к груди Дрю. Юный вервольф откинулся назад, на мгновение приоткрыв свой живот, налетел спиной на охранника, и тот сильно толкнул его вперед, навстречу новому выпаду Джоджо. Дрю не оставалось ничего другого, как стремительно нырнуть вниз. Он сбил Джоджо с ног, и они, сцепившись, покатились по полу.

Своей единственной здоровой рукой Дрю из последних сил пытался отвести в сторону ятаган.

– Прошу тебя, Джоджо!

– Другого не дано, – мрачно ответил бывший работорговец.

Джоджо ударил Дрю в лицо, и ослепший от боли вервольф покатился по полу. Сработал звериный инстинкт – Дрю вновь сумел увернуться, несмотря на круги в глазах, несмотря на хлынувшую из разбитого носа кровь. Ятаган со звоном ударил по полу в то место, где секундой раньше находился Дрю. Вервольф потряс головой, молясь о том, чтобы к нему вернулось зрение. Он услышал, как царапнуло по полу лезвие ятагана – это Джоджо поднимался на ноги, опираясь на свой клинок. Дрю откатился в сторону от послышавшегося звука, по глупости своей забыв о других опасностях, поджидавших его на этой арене.

Ятаган одного из охранников полоснул вервольфа по спине, заставив вскрикнуть от боли, но при этом к Дрю чудесным образом вернулось зрение.

Окруженный стеной вооруженных охранников, он увидел своего соперника, который готовился убить его. Именно это и желали увидеть все омирские вельможи – смертельную схватку двух самых ненавистных им врагов. Работорговец против вервольфа. Дрю сплюнул на мраморный пол сгусток крови и издал жуткий рев, заставивший вздрогнуть стоявших кольцом охранников.

«Пора дать этим людям то, чего они так жаждут», – решил Дрю.

Охранник с ятаганом еще раз ткнул своим клинком Дрю – и совершенно напрасно. Дрю позволил своему Зверю взять верх и теперь видел перед собой лишь зал, который наполняли враги, одни враги. Когтистая лапа вервольфа взмыла в воздух, ударила охранника в грудь, и он полетел в воздух спиной вперед. Ударившись о мраморный пол, охранник превратился в безжизненную груду тряпья, прикрытую смявшейся от страшного удара блестящей нагрудной пластиной. К тому моменту, когда из мертвых рук охранника вывалился его ятаган, полностью преображенный Волк уже припал к полу, готовый к схватке не на жизнь, а на смерть.

Джоджо бросился к одному из оторопевших охранников и выхватил у него из руки ятаган. Теперь Джоджо держал оружие в обеих руках и стал вдвойне более опасным противником для Дрю. Бывший работорговец приподнял вверх ятаганы и стал приближаться к оборотню.

Дрю следил за сверкающими, мелькающими в воздухе ятаганами Джоджо, ища возможность проскочить между ними. Клинки не были серебряными, но Джоджо был достаточно искусным бойцом, чтобы и с помощью обычного оружия сильно ранить оборотня – так, что даже сверхчеловеческих способностей Дрю могло не хватить, чтобы выстоять. Охранники успели опомниться и теперь были начеку, следя за тем, чтобы никто из дуэлянтов больше не смог наброситься на них. Солдаты взяли на изготовку свои копья и ятаганы, готовые ударить ими любого из соперников – будь то человек или оборотень, – если тот приблизится к ним.

– Тебе не выиграть этот бой! – прорычал Дрю, быстро перемещаясь по площадке.

– Один из нас должен победить, – ответил Джоджо.

Он рванулся к Дрю, готовясь взлететь в воздух и зарубить Волка. Только в самый последний момент Дрю догадался, что Джоджо блефует. Одноглазый боец не прыгнул вверх, а нырнул вниз, скользнул по гладкому полу под ноги вервольфу. Дрю успел перескочить через Джоджо, едва избежав столкновения с его обутыми в сапоги ногами, но ятаганы все же задели его – в воздух пролетели мелкие красные капли, а раненый Волк с рычанием ударился об пол.

Увидев, как брызнула кровь Волка, Шакалы одобрительно загалдели. Дрю посмотрел себе на грудь, провел темной когтистой лапой по свежим, оставленным ятаганами ранам и подумал: «Они не успокоятся, пока не увидят Джоджо или меня мертвым».

Джоджо уже вновь отскочил назад и стоял, вращая в руках ятаганы. Когда Дрю ступил в одну сторону, туда же ступил и Джоджо, преграждая ему путь к отступлению. Дрю метнулся в другую сторону – там его уже поджидал одноглазый соперник. Проведенные в Печи годы превратили Джоджо в грозного и искусного бойца, способного предугадывать каждый следующий ход Дрю.

Краем глаза Дрю приметил двух стоящих друг рядом с другом охранников с копьями на изготовку. Он быстро сманеврировал в их сторону, уклоняясь от ударов Джоджо, и встал так, чтобы эти двое оказались прямо у него за спиной.

Вервольф громко ударил по полу своей огромной когтистой передней лапой, поскреб по полу задними лапами, царапая мрамор и привлекая к себе внимание. Он медленно, шажок за шажком, отступал назад, повернув голову под таким углом, чтобы краешком глаза видеть стоящих у него за спиной охранников с выставленными вперед копьями. Наконец один из них не утерпел и кольнул Волка в спину копьем.

Вервольф изогнулся, резко повернулся на задних лапах и схватился за копье. Затем, сильно дернув древко на себя, Дрю толкнул охранника вперед. Тот выпустил копье и полетел прямо на Джоджо. Одноглазый гладиатор принял летящего охранника на свои согнутые запястья, а после удара оба они повалились на пол.

Дрю начал двигаться раньше, чем эти двое ударились о мрамор. Он опустил заднюю часть копья вниз, молясь о том, чтобы все получилось. Нижний конец копья лязгнул, попав в появившуюся на мозаичном полу выбоину – от этого бегущий Волк резко затормозил, и его подбросило в воздух.

К счастью для Дрю, копье выдержало его вес и не сломалось – он взмыл над стоящими внизу охранниками. Некоторые из них попытались достать его на лету своими копьями, но безуспешно. Чудовищная серая фигура Волка пролетела над ними за кольцо оцепления.

Приземлился Дрю прямо на троне.

Придворные лорды-шакалы вначале взвизгнули, когда Волк схватил короля Фейсала и припечатал его к трону, а затем начали трансформироваться, рыча и желая отведать волчьей крови. Фейсал оторопел, когда Дрю схватил его за горло, глубоко впился своими когтистыми задними лапами в бедра короля. Хлынувшая кровь моментально испачкала белоснежную тогу. Хотя голова короля принялась расширяться, превращаясь в шакалью, его горло оставалось того же диаметра, как у обычного человека, потому что его волчьей хваткой сжал Дрю. Фейсал начал задыхаться. Глаза Шакала выкатились, Дрю зарычал, оскалив зубы, и короля охватила паника.

Часть охранников бросилась на помощь своему повелителю, другие окружили Джоджо, стали вырывать у него из рук ятаганы, прежде чем он успеет тоже выкинуть еще какую-нибудь штуку. Сам Джоджо с благоговейным ужасом наблюдал за Дрю.

– Убейте Волка! – закричал Рук и сильнее прижал кончик своего кинжала к горлу Шах. Показалась кровь.

– Отзови прочь своих псов! – прорычал Дрю прямо в ухо королю.

Фейсал повел по сторонам безумным взглядом и махнул руками, давая знак своим сородичам отойти. Дрю слегка ослабил хватку – ровно настолько, чтобы король мог с грехом пополам дышать. Фейсал принялся судорожно хватать ртом воздух.

– Прикажи Ворону отпустить Шах, – сказал Дрю. – Немедленно!

– Отпусти… ее, – прохрипел король.

Рук, не веря своим ушам, посмотрел на короля, продолжая держать в руках обмякшую, словно тряпичная кукла, Шах.

– Но, ваше величество…

– Отпусти ее! – повторил Фейсал.

Лорд-ворон неохотно отпустил Шах, и она, пошатываясь, сделала несколько шагов навстречу Джоджо. Тот подхватил леди-ястреба на руки и первым делом вытащил у нее изо рта кляп. Они стояли, обхватив друг друга так, словно от этого объятия зависела их жизнь.

– Вам все равно не выйти отсюда живыми, Волк! – прохрипел Фейсал, корчась в лапах Дрю.

Вервольф снова стиснул сильнее горло короля и ответил:

– Я дойду отсюда до самого Вестланда, держа тебя, если потребуется, своей рукой за горло, Фейсал! Ты сам виноват во всем, – гнев в голосе Дрю улетучился, и он уже спокойно продолжил: – Я говорил тебе правду, Фейсал, но ты не захотел меня слушать. Мы пришли сюда с миром, но ты сделал так, что мы уходим отсюда врагами…

– Она вернулась!

Женский крик эхом разнесся по тронному залу, застучали быстрые шаги, приближаясь к трону. Кем бы ни была эта женщина, она, казалось, не замечала разыгрывающейся перед ее глазами драмы. Ее голос звучал возбужденно и радостно. Вслед за женщиной в зал вбежала еще группа охранников.

– Смотри, любимый! Она вернулась к нам!

Наконец женщина подняла глаза и ошеломленно уставилась на короля, беспомощно извивающегося в лапах вервольфа. На руках она несла прижавшуюся к ее груди девочку с испуганными миндалевидными глазами.

– Моя дочь… – прошептал Фейсал и обмяк.

Дрю повернул голову, посмотрел на девочку, указывавшую дрожащими пальчиками на Волка.

– Это он, мама, – сказала она.

Слезы на глазах девочки моментально высохли, и она успокоилась. Страх на ее лице сменился обожанием.

– Это он спас меня.

4. Порт на краю света

Не много найдется в Лиссии столь же удаленных и негостеприимных мест, как Фригия. Расположенный в самой северной точке Беггарз-бей – Залива попрошаек, – он был некогда портом Стурмланда, но позднее стурмландцы покинули его, после чего Фригию леди-морж Слота объявила своим собственным городом. Дорога соединяла Фригию с городом лордов-крыс Вермайром и Тасканом, столицей леди Слоты. Большая часть тасканского флота базировалась в порту Блэкбенк на южном побережье полуострова Стурм, но часть боевых кораблей леди Слоты постоянно находилась во Фригии, на северной оконечности полуострова. Отсюда они совершали набеги на корабли, отважившиеся выйти в холодное и бурное Штормовое море. Как и их соседи из Вермайра, тасканцы были по сути своей пиратами.

Когда начинались снежные бури, все гавани в Лиссии пустели, все, за исключением Фригии. Час был поздним, погода – мерзкой, но в тасканском порту кипела жизнь, оживленно было и на улицах Фригии, и на стоящих в ее гавани кораблях. Правда, оживленнее всего в порту было на его главных пирсах и в доках, где стояли крупные корабли, гораздо спокойнее было на маленьких причалах, возле которых покачивались привязанные на ночь рыбацкие суденышки. На конце одного из таких тихих причалов стояли три занесенные снегом фигуры. Позади них пришвартовалась шлюпка, из которой на деревянный причал вышло еще несколько человек.

– Клянусь бородой Бренна, – сказал Манфред, – я думал, что холоднее, чем в Бейрбоунсе, не бывает, однако…

– Что поделать, мы сейчас на севере, ваша светлость, – сказал Гектор. – С этим ничего не поделаешь.

Ставший поневоле новым капитаном «Мальстрема», Фиггис не сказал ничего и молча наблюдал за тем, как шестеро его матросов заканчивают швартовать шлюпку, чтобы затем присоединиться к остальным.

– Все помнят нашу задачу? – спросил Манфред, обводя взглядом всех собравшихся. – Капитан Фиггис остается здесь со шлюпкой, а мы разделяемся на две группы.

Манфред указал на корабельного кока Хольмана, и седой матрос утвердительно кивнул в ответ.

– Хольман, я буду сопровождать вас, пока вы займетесь пополнением наших припасов – мяса, овощей и всего прочего, что удастся разыскать на этом краю света. Гектор, – кивнул Манфред юному лорду-кабану, – вы займетесь закупкой пресной воды, а заодно и чего-нибудь покрепче, наши парни это заслужили. Только тихо, ладно? Меньше всего нам хотелось бы привлекать ненужное внимание к нашему визиту.

– Можете положиться на меня, ваша светлость, – сухо ответил Гектор.

Ринглин и Айбел ожидали своего хозяина на некотором отдалении. Оба телохранителя закутались в теплые плащи, а Гектор даже натянул на голову капюшон, желая укрыться от снежной бури. Магистр уже собирался последовать за своими людьми, как вдруг остановился, повернулся к Манфреду и прикоснулся к нему своей левой, затянутой в перчатку рукой.

– Все в порядке, Манфред? – тихо спросил Гектор, отбросив формальности, которые соблюдал при посторонних.

– О чем ты, Гектор? – ответил лорд-олень, глядя на лежащую на своем запястье руку магистра.

– Мне кажется, вы сам не свой в последнее время, особенно после того ужасного случая с исчезновением Веги и его бедного юнги.

Манфред вздохнул, устало взглянул на юного лорда-кабана из-под своих кустистых седых бровей.

– А кто из нас в себе после исчезновения графа, Гектор? Это действительно ужасно. Трудно поверить, что такая трагедия могла случиться с нашим товарищем на борту его собственного судна, верно?

– Трудно поверить, – кивнул головой Гектор. – Хочу, чтобы вы знали: я всегда рядом, если вам захочется облегчить душу. Мы друзья, а друзья должны держаться вместе.

– Друзья, – согласился Манфред, грустно улыбаясь. – Вместе.

Герцог пожал барону руку, а затем повернулся к матросам «Мальстрема». Без дальнейших слов все разделились на две группы, которые направились во Фригию – каждая со своим заданием.

– Вы слишком заломили цену, – сказал Гектор, покачивая пальцем перед носом хозяина таверны.

Они стояли на промерзшей мостовой в переулке перед таверной «Черные ворота», возле открытых у них под ногами люков подвала. Оттуда, снизу, пробивался свет горящих ламп, освещая лица торгующихся.

– Дешевле не могу, – сказал трактирщик, уверенно выпячивая нижнюю челюсть.

– Значит, так сейчас здесь принято вести дела? Назначать цены по своему усмотрению?

– Сегодня цена именно такая. И не будем торговаться, как вы привыкли у себя… в Хайклиффе.

Эти слова трактирщик произнес с явной насмешкой.

«Итак, – прошептал бес-Винсент, – выходит, он знает, откуда мы? Это звучит как угроза. Тебе не кажется, братец, что он нахал?»

За разговаривающими людьми молча и спокойно наблюдала только запряженная в телегу ломовая лошадь. Ринглин и Айбел были в подвале, катили сейчас вместе с неповоротливым помощником трактирщика к сходням люка три больших бочонка. Помощник трактирщика был огромного роста неразговорчивым парнем – за все время он не произнес ни слова, молча выполняя все распоряжения своего хозяина. Гектору он казался ребенком, которого запихнули в тело взрослого мужчины. Двое телохранителей взглянули из подвала вверх, на торгующегося Гектора, внимательно следя за его разговором с трактирщиком.

– Мне кажется, вы слишком жадничаете, любезный, – сказал Гектор, изображая на своем лице кислую улыбку.

– Я делаю свой маленький бизнес, только и всего. Я предлагаю вам заплатить не только за три бочонка бренди, юноша, – сказал трактирщик и добавил, понизив голос: – Я предлагаю вам заплатить еще и за мое молчание.

Гектор покачал головой из стороны в сторону.

– Клянусь, не понимаю, почему это все должно заканчиваться именно таким образом, – устало и раздраженно сказал он. Затем поднял свою левую руку и раскрыл ладонь.

Трактирщик вздрогнул и захлебнулся, почувствовав, как его схватила за горло невидимая рука. Гектор сжал в воздухе свою кисть, наблюдая за тем, как злой дух его брата оборачивается вокруг шеи трактирщика смертоносной черной петлей.

– У вас была возможность заключить со мной сделку – разумную сделку – и уйти домой живым. Я просил продать мне три бочонка бренди, только и всего. Мы договорились, мы ударили по рукам. Я хорошо помню, как мы пожали друг другу руки, а вы?

Трактирщик опустился на колени, выкатил глаза.

– Жадность – страшный порок, сир. Уверен, что вы согласитесь со мной. Мне хотелось бы сказать, что с вами приятно иметь дело, но, увы…

Гектор сильно сжал кулак и сосредоточил все внимание на бесе, наблюдая за тем, как он доводит до конца свое черное дело. Если раньше, еще начиная с Хайклиффа, ему удавалось лишь иногда взять беса под свой контроль, и только под влиянием сильных эмоций, то после встречи с хозяином Белого острова это стало намного проще – теперь Гектор был полностью уверен в своих возможностях. Раздался хруст, и трактирщик свалился на землю со сломанной шеей.

Гектор заглянул в подвал, откуда на него уставились Ринглин, Айбел и помощник трактирщика – парень по-прежнему молчал, но по его лицу было видно, что до него начал доходить смысл того, что произошло. Он не сводил глаз с лорда-кабана, который позволил последнему бочонку докатиться до основания сходней. Айбел вытащил из-за пояса кривой серповидный нож, Ринглин осторожно вытянул из ножен длинный прямой кинжал. Поигрывая лезвиями, они приближались к помощнику трактирщика. Стоявший наверху Гектор вскоре потерял всех троих из виду – немой гигант испуганно отступил в нишу подвала.

«Давай, братец, действуй».

Гектор удивился Винсенту. Между магистром и бесом возникла какая-то новая связь, словно злому духу стало ясно, что его хозяин овладел теперь многими тайнами, которые раньше были скрыты от него. Бес-Винсент стал относиться к Гектору с невиданным прежде уважением, смешанным с немалой долей страха. Да, хозяин Белого острова передал Гектору массу новых знаний, пока пил кровь из его горла. Он научил его, как причинять боль – и не только живым, но и мертвым.

Но даже владея черной магией, имея возможность управлять темной силой, которая буквально рвалась с кончиков его пальцев, Гектор все еще колебался. Да, он сделал то, что было необходимо, чтобы избавиться от Веги. Он сделал это потому, что знал – рано или поздно лорд-акула предаст его. Он уже и так при малейшей возможности унижал его перед лицом леди Бетвин. Гектор сожалел лишь об одном: о том, что позволил адмиралу настолько сблизиться с собой. Ну, ничего, впредь он не повторит подобной ошибки. Сейчас настала пора, когда впервые в жизни Гектор в полной мере ощутил себя магом.

Трактирщик? Ну, этот сам напросился. Он показал себя врагом Совета Волка, и Гектор был просто обязан устранить его. Кто бы мог представить, что черная магия, которой овладел Гектор, может быть использована не только во вред, но и на пользу? Несмотря на лютый холод, Гектор ощутил тепло, которое так давно не согревало его сердце. Убив трактирщика, он еще раз помог Дрю, уберег от неприятностей остаток Совета Волка благодаря своему, посланному Бренном дару.

Перешагнув через труп трактирщика, Гектор вышел по переулку на улицу, к дверям таверны, из-за которой доносились хриплые выкрики и нестройное пение. Пройдет не так много времени, и эти люди обнаружат исчезновение трактирщика. Гектор оглянулся через плечо – первый бочонок уже появился из подвала. Лорд-кабан двинулся назад, в переулок. Нужно скорее возвращаться на «Мальстрем». Подгоняемые магистром, двое телохранителей погрузили бочонки на телегу и двинулись к гавани.

Айбел нахлестывал лошадь, погоняя ее по скользкой от наледи дороге к причалам. Поскольку Гектору удалось выполнить свое поручение даже быстрее, чем ожидалось, он надеялся первым вернуться к шлюпке. Будет неплохо показать Манфреду, что он, Гектор, в полном порядке, несмотря на все, что с ним произошло за последние недели. Люди герцога ухаживали за Гектором в Хайклиффе, когда он болел, выходили его в Бак-Хаусе.

После заварушки в Моге, происшествия на Белом острове Гектор почувствовал, что пришло время отплатить лорду-оленю за всю его доброту. Возвращение на шлюпку после отлично выполненного задания станет первым шагом, который позволит Гектору поднять свой авторитет в глазах Манфреда.

За спиной Гектора в телеге лежали три бочонка с бренди и четыре бочки с пресной водой, перед ним на козлах сидели его телохранители. Гектор оглянулся назад, в направлении таверны «Черные ворота». Из ее дверей уже выходили первые посетители, отправившиеся на поиски жирного болвана, который вышел из бара и никак не возвращался. Затем, судя по крикам, пьянчуги наткнулись на труп трактирщика и на то, что осталось от немого простофили в подвале. Гектор нервно покосился на четкие колеи, которые оставляли колеса телеги на покрытой толстым слоем снега мостовой. Вскоре за ними бросятся в погоню, так что чем скорее они возвратятся на борт «Мальстрема», тем лучше. Меньше всего Гектору хотелось услышать за своей спиной крики преследующих его жалких слуг Слоты.

Подъехав к причалу, у которого Фиггис пришвартовал шлюпку, телохранители лорда-кабана спрыгнули в телегу и пробрались мимо Гектора, чтобы разгрузить бочки. Издалека донеслись сердитые крики. «Хотелось бы надеяться, что старый Манфред подкатит сюда прямо вслед за нами», – подумал Гектор, соскакивая на заснеженную мостовую.

Он прошел по причалу, звонко шлепая сапогами по промерзшим доскам и пригибаясь под порывами сильного встречного ветра. Подойдя к концу причала, он замер на месте.

Шлюпки не было.

Сначала Гектор подумал, что ошибся причалом, но это было невозможно – в этой части гавани их имелось всего два, и это был именно тот причал, который ему нужен. Затем он увидел, что у причала нет и других суденышек – плоскодонок, рыбацких лодок и прочей мелочи. Зато были обрезаны все веревки, которыми эти суденышки были пришвартованы. Пара лодок еще болталась неподалеку от берега в черной, неспокойной, покрытой белыми барашками воде.

Обрезаны.

Он посмотрел на другую пристань. И ни одной лодки – это значит, что путь на «Мальстрем» отрезан. Гектор бросился к ведущей на пристань улице, увидел, что двое его телохранителей уже катят навстречу ему первый бочонок.

– Остановитесь, – прошипел Гектор. – Лодки исчезли. Нам нужно найти Манфреда и дать ему знать, что Фиггис бросил нас.

Но еще не договорив до конца этой фразы, он уже знал, что произошло.

– Что случилось, милорд? – спросил Ринглин, его лицо побелело от волнения. Айбел нервно хихикнул, оглянулся назад, на улицу – там уже мелькали зажженные факелы и фонари. Ринглин был поражен, увидев, что его хозяин улыбнулся.

– Значит, вот какую игру ты затеял, Манфред? – негромко, словно самому себе, сказал Гектор.

Если телохранители и услышали его, они не откликнулись, просто молча потянулись за своим оружием.

«Олень показал свое истинное лицо, братец. Последний член Совета Волка всадил тебе нож в спину. Ты никому не должен доверять, никому».

– В кои-то веки ты прав, Винсент, – вздохнул Гектор, проходя мимо Ринглина и Айбела и становясь перед телегой и лошадью.

– Что вы делаете, милорд? – спросил Ринглин, его голос дрожал от страха, поскольку сквозь метель уже показалась толпа, идущая вслед за предательскими колеями, оставленными в снегу колесами телеги.

Гектор спокойно стоял и смотрел на приближающихся людей. Еще минута, и толпа окружила лорда-кабана и его телохранителей. Ринглин и Айбел держали наготове свое оружие, если им придется умереть, они сумеют прихватить с собой нескольких людей из города леди-моржа. А в толпе уже раздавались крики, призывавшие посмотреть, какого цвета кишки у этих непрошеных гостей из Вестланда.

Гектор поднял вверх руки, повернул их к толпе раскрытыми ладонями и сказал лишь одно слово:

– Тихо.

И все сразу же притихли. Каждый человек в толпе вдруг почувствовал себя так, словно его сердце сжали ледяные, костлявые пальцы самой Смерти. Жуткое ощущение.

Гектор улыбнулся и приказал:

– Отведите меня к леди Слоте.

– Готово, – сказал Манфред, появляясь на борту «Мальстрема» – матросы помогли старому герцогу ступить на скользкую палубу. Амелия и Бетвин стояли здесь же, обнявшись под пронизывающим ледяным ветром.

– Он не может появиться следом? – спросила Амелия.

– Нет, если только не любит плавать для закаливания, – ответил Фиггис, последним поднявшийся из шлюпки.

– Надеюсь, мы поступили правильно, – сказала королева, сильнее обняв свою фрейлину.

– Да вы не волнуйтесь ни о чем, – откликнулся Фиггис и спросил, повернувшись к лорду-оленю: – Куда, ваша светлость?

– Вперед, в Руф, дорогой капитан, – ответил Манфред. – А оттуда в Айсгарден, искать защиты герцога Генрика. Молю Бренна, чтобы герцог был в добром расположении духа.

5. Зрители поневоле

Вид, открывавшийся с массивного балкона, на котором стоял Дрю, производил такое же сильное впечатление, как и все остальное в этой Пустынной земле. На востоке вдоль горизонта блестело Сабельное море, отделявшее своей полосой песок пустыни от неба. На западе вставали горы Бейрбоунс – соблазнительно близкие, покрытые сверкающими, словно алмазы, снежными шапками. Дрю заглянул с балкона вниз. Там, под дворцом, раскинулся окруженный блестящей крепостной стеной город. На вершине стены, по всей ее окружности, проходила дорога, по ней высоко над городом передвигались солдаты, телеги, лошади. В Азру можно было войти только через одни из двух ворот – северные Медные и Серебряные в южной части стены. Эти ворота были такими же большими сооружениями, как и многочисленные форты у западной стены, в которых размещался городской гарнизон. До тех пор, пока стоят эти стены, Азра будет принадлежать Фейсалу.

«Баньши» все еще стоял в гавани Казы, взятый под вооруженную охрану. Несмотря на то что Дрю и его товарищи благополучно доставили домой дочь короля, омирцы не хотели рисковать. Дрю хотел как можно скорее двинуться дальше, но понял, что в ближайшее время это не случится. Во всяком случае, не сейчас, когда на севере собирается армия противника.

В пустыне, в нескольких километрах от Азры, уже были разбиты многочисленные палатки, и большие и маленькие, и было видно, как сюда подходят все новые и новые части – такой громадной армии Дрю не доводилось видеть еще никогда. К небу поднимались осадные машины, их силуэты казались размытыми в поднимавшемся от раскаленного песка мареве. Дрю насчитал около тридцати таких массивных конструкций, единственным предназначением которых было пробить прославленные крепостные стены Азры. Дрю вновь перевел взгляд на городские укрепления. Количество солдат у противника намного превосходило число защитников города, уравнять силы могла только крепостная стена. Одна-единственная стена, чтобы остановить могучую вражескую армию.

– Впечатляет? – спросил Фейсал, выходя на балкон, чтобы присоединиться к Дрю.

– Стены? Или армия у твоих дверей?

– И то и другое.

– Как давно они здесь?

– Собираться они начали неделю назад. По донесениям наших разведчиков, каждый день прибывают новые части. Кто знает, сколько их еще подойдет и когда они намерены начать.

– А кто они?

– Это лорд Канан и лорды-псы. Канан ведет войну в Омире уже десять лет и каждый год отбирает у меня еще одну пустыню. Хотя в последнее время боевые действия активизировались, он еще никогда не пытался штурмовать Азру. Не понимаю, что сделало его сейчас таким наглым…

Фейсал повернулся и направился внутрь дворца через тронный зал. Дрю пошел следом в сопровождении дворцовых стражников в желтых плащах. Хотя на Дрю и не было больше наручников, он все равно оставался пленником. «Знает ли Фейсал о союзе Псов с Котами? Слышал ли он о том, что Хайфа объединила свои силы с Кананом? – подумал Дрю и почувствовал противный холодок в желудке. – Три армии против Азры? Этому городу не устоять…»

После разыгравшейся вчера драмы король стал совершенно другим человеком. То, что Дрю и его товарищи оставались пленниками, не мешало Фейсалу быть с ними предельно учтивым. После того как вчерашний инцидент был исчерпан, каждого из троих верлордов отвели в отдельные охраняемые апартаменты, где они могли принять ванну, поужинать и лечь спать. Тело Дрю требовало отдыха, ему нужно было залечить раны, но при этом всем им следовало двигаться дальше вперед, причем как можно скорее. На следующий день они возвратились в тронный зал Фейсала только после полудня. В ожидании короля Шах и Джоджо встали рядом и принялись тихо разговаривать между собой – находившиеся в зале придворные бросали на них подозрительные взгляды.

– Как сегодня ваша дочь? – спросил Дрю, когда Фейсал тоже появился в зале и уселся на троне. Рядом с троном, у ног короля, опустился на колени раб с подносом, на котором лежали оливки и виноград. Единственной заботой раба было следить за рукой Фейсала, и как только она протянется, поднимать поднос так, чтобы королю было удобно взять что-нибудь с блюда.

– Кара чувствует себя лучше. Еще раз благодарю за то, что вы благополучно доставили ее домой. Моя жена наконец-то вновь пришла в себя.

– Я был не один, – сказал Дрю, указывая рукой на своих товарищей. – Прежде всего, вы должны благодарить Шах. Это она, с ее ястребиным зрением, первой сумела увидеть нападение лордов-псов, что и позволило нам остановить их. Без Шах все могло сложиться намного плачевнее.

Фейсал кивнул леди-ястребу, выдавив на своем лице улыбку.

– Вы должны понять, леди Шах, что мне было… затруднительно выразить свою благодарность Ястребу, помня о том, какую роль ваши сородичи сыграли в разрушении стен Азры много лет назад.

– Прекрасно все понимаю, – сказала Шах, подходя и становясь рядом с Дрю. – Но очень тревожно то, что враги могут орудовать так близко от вашего дома. Скажите прежде всего, что делала на лодке ваша дочь?

– Ее везли домой. – Лицо Фейсала посерьезнело, когда он вспомнил о том, как близко был к тому, чтобы потерять свою дочь. – Труп, который вы привезли, – это тело моего дяди, князя Файера. Он обучал Кару в Денджи, где служил моим посланником. Мы получили сведения о том, что силы Канана направляются на Азру. Мне не оставалось ничего другого, как приказать Файеру возвратиться домой вместе с Карой.

– Как могло случиться, что на них напали? – спросил Дрю.

Фейсал нахмурился, и прежде, чем он успел ответить, это сделал за него выступивший вперед лорд Рук.

– У врагов короля длинные руки и смертельная хватка, Волк.

– Но на лодку напали Псы, – заметил Дрю и внимательно всмотрелся в этого человека в черном плаще. В Ворона, которому вчера доставило столько удовольствия мучить Шах.

– О том, что на них напали Псы, нам известно только с ваших слов, – парировал Рук. – Откуда нам знать, может, это были обычные речные пираты. В любом случае, дочь короля теперь в безопасности.

– Это были лорды-псы, и ваша дочь может подтвердить это, ваше величество, – сказал Дрю. – Одного из них я оставил на дне Серебряной реки.

– Не думаю, чтобы бедная Кара могла что-то вспомнить об этом ужасном событии. Девочка до сих пор в шоке. И по странному совпадению, труп убитого злодея оказался именно на дне, – неприязненно вставил лорд-ворон.

– Давайте поговорим о других странных совпадениях, – сказал Дрю, глядя на Рука. – Откуда Псы узнали о том, что дочь короля везут в Азру? Я разбираюсь в картах и представляю расстояния – как эта новость успела так быстро дойти до лордов-псов, которые находятся далеко на севере? Можно подумать, что она долетела к ним на крыльях, вы не находите, лорд Ворон?

– Я отметаю глупые подозрения этого щенка, – ответил Рук. – Это были просто пираты, ваше величество.

Дрю повернулся к королю, он был сыт по горло тем, что Ворон постоянно прерывает его.

– С серебряным оружием в руках? Тогда это были очень богатые бандиты, если поверить Руку, – заметил Дрю. – Мне думается, что нападение было хорошо спланированным. Ваши враги мобилизуют свои силы против вас, ваше высочество, и я боюсь, что их намного больше, чем вы предполагаете, а некоторые из них подобрались к вам гораздо ближе, чем вам кажется.

Рук схватил Дрю за локоть, развернул к себе лицом.

– Ты думаешь, король не озабочен вчерашними событиями? Тебе выпал ужасный жребий, сын Вергара, и больше всего ты должен переживать сейчас за свое собственное ближайшее будущее.

– Насколько я понимаю, это двор короля Фейсала, а не Ворона из Райвена, – огрызнулся Дрю. – Ценю вашу заботу о моем благополучии, но я явился сюда на встречу с королем, а не с вами, Рук. Не с второстепенным верлордом из мелкого городишки в Бейрбоунсе.

– Придержи свой язык, Волк! – вспыхнул Рук. – Ты и твои дружки – враги Омира. У добрых людей Пустынной страны долгая память. Они очень хорошо помнят Вергара и его войны.

Дрю проигнорировал слова Ворона и сказал, обращаясь непосредственно к Фейсалу:

– Ваша дочь возвратилась домой благодаря нашим действиям, ваше высочество. Один из моих товарищей, Дрейк, погиб, спасая ее. Отважный человек и верлорд высшего ранга, он отдал свою жизнь за совершенно неизвестного ему ребенка, за много миль от своей родины. Вы позволите нам удалиться?

Фейсал погладил подбородок, размышляя над словами юного Волка.

– Вы знаете, юноша, что на западе идет война, – сказал наконец король. – Семиземелье сражается за хайклиффский трон. Некоторые говорят, что он должен принадлежать вам. Я хочу слышать, что вы сами думаете по этому поводу.

Дрю усмехнулся. Шакал отлично понимал, какую ценность представляет юный вервольф.

– До последнего времени меня не интересовал трон правителя Вестланда. Но так было только до той поры, пока я не увидел, какие жестокости творятся в Лиссии такими монстрами, как Леопольд, Лукас и Кесслар.

Джоджо и Шах стыдливо потупились при упоминании лорда-козла.

– Народ Лиссии должен был восстать против этого, и люди сплотились под знаменем Волка, на котором начертано мое имя. Я предам их, если не вступлю в борьбу и не освобожу их от тирании. Брекенхольм, Вестланд, Лонграйдингс и Бейрбоунс…

– Не упоминай мою родину в числе своих союзников, Волк, – снова встрял Рук. – Вот лорды-олени примкнули к тебе, но что хорошего из этого получилось для них?

Дрю вскинул голову при упоминании об Оленях и спросил:

– Что? Что случилось?

Лорд-ворон горделиво выпятил подбородок и с удовольствием пересказал полученные им из Бейрбоунса новости.

– Хайуотер окружен войсками Оникса и вот-вот должен пасть. Что касается твоих лордов-оленей, то тебе, должно быть, известно, что один из братьев мертв, другой пропал без вести. Так что прошу тебя, Волк, не говори о том, будто у тебя есть друзья в Горной стране. Там ты их не найдешь.

Шах шагнула по направлению к Руку.

– Хайуотер осажден? – переспросила она. – Тогда скажи мне, Ворон, какую позицию занимают черные птицы из Райвена? Ведь Хайуотер находится на пороге вашего дома, не так ли?

Услышав слова леди-ястреба, Рук ощетинился.

– Мы, Вороны, предпочитаем держаться в стороне от конфликта. Нам нужен только мир. Мы соблюдаем нейтралитет.

Шах громко рассмеялась, но затем снова посмотрела на Рука, и ее лицо окаменело.

– Как ты можешь стоять здесь и говорить о том, что Вороны из Райвена не хотят ничего, кроме мира? Твой отец, граф Крук, уселся на этой груде камней почти век тому назад. Все эти годы он ссорился и дрался со своими соседями, пытаясь перехватить контроль над Бейрбоунсом у Оленей из Стормдейла. И ты хочешь, чтобы я поверила в то, что он сидит сложа руки сейчас, когда с помощью Котов может реализовать мечту всей своей жизни? Скажи лучше, как скоро Ворон рассчитывает захватить трон в Стормдейле, Рук?

Лорд-ворон бешено рванулся к Шах, сжимая кулаки, но только охранники успели схватить и удержать его.

– Ведьма! – выкрикнул Рук. – Ты мне будешь еще указывать, что хорошо и что плохо для Бейрбоунса? Твой род имеет к моим горам не больше отношения, чем рыба к дереву! Ты пережиток прошлого, Шах, ты и все ястребиное отродье, которое еще выжило где-то на задворках! Единственный стоящий представитель вашего рода – Скир, и он поступил совершенно правильно, когда поддержал в свое время Леопольда. Сейчас он правит в Виндфелле, этот последний и лучший из Ястребов. А вскоре мы увидим на троне Виндфелла другую птицу, с черными перьями!

Глаза Рука яростно сверкали, и Шах отодвинулась поближе к Джоджо. Дрю перевел взгляд с Ворона на Фейсала и был удивлен тем, что Шакал внимательно смотрит на него, а не на шокированную Шах и не на бушующего Рука. Понять выражение лица Фейсала было невозможно.

Дрю вновь обернулся к Ворону.

– А разве не барон Гриффин законный лорд Виндфелла?

– Гриффин? У этого урода больше нет крыльев. Лучше всего, если кто-нибудь просто свернет ему шею, чтобы избавить жалкого беднягу от ненужных страданий.

Не отвечая Ворону, Дрю вновь обернулся к Фейсалу.

– Армия Псов приближается, ваше величество, возможно, та самая, что была союзником лордов-котов при нападении на Вестланд. Бьюсь об заклад, что в рядах бастийцев вы обнаружите и сражающихся бок о бок с ними омирцев!

– Подпустите их! – крикнул Фейсал своим кузенам. – Пусть их тела грудой лягут у основания стен Азры!

– Мы сумеем разгромить эту армию с севера! – выкрикнул один из кузенов короля.

– А еще одну, с юга? – спросил Дрю, обращаясь к собравшимся. – В Денджи, словно лесной пожар, распространяются слухи о том, что леди Хайфа заключила договор с лордом Кананом. Ее армия придет на помощь лордам-псам. Пошлите разведчиков на юг – гарантирую, что они найдут ее. Итак, милорд, ваш город окружают три армии. Они собираются взять Азру в тиски!

– Пустые домыслы! – крикнул Рук. – Не слушайте его, ваше величество. Волк сеет вокруг себя недоверие и страх. Вы должны были убить этого монстра и его дружков, как только они высадились здесь.

– Позвольте нам продолжить наши поиски, – продолжал Дрю. – Мы направляемся в Бейрбоунс с благословения барона Гриффина. Он приведет нас к древней гробнице своих предков, Кричащему пику. Оттуда барон соберет лордов-ястребов, разбросанных по всем концам Лиссии. – Дрю говорил это, глядя прямо в глаза Фейсалу. Если не считать злобного бормотания лорда Рука, в зале стояла мертвая тишина. – Ваша помощь не будет забыта, король Фейсал. В благодарность за нее мы вернемся с большими силами и поможем вам победить армию, которая приближается к Азре, будь в ней Псы, Коты или любые другие Звери. На этот раз лорды-ястребы станут вашими союзниками!

Рук пробежал мимо Дрю и принялся нашептывать на ухо Фейсалу:

– Волк наобещает вам что угодно, ваше величество, чтобы только спасти свою шкуру. Убейте его сейчас же, дайте всей Лиссии узнать об этом – и вы станете героем всего Семиземелья! Вы можете положить конец этой войне одним взмахом своего меча!

Король медленно повернул голову к Ворону.

– Мой дорогой лорд Рук, – с улыбкой сказал он. – По-моему, вы слегка злоупотребляете нашим гостеприимством.

– Вы шутите, – сказал Рук, и на его лице застыла вымученная улыбка.

– Нет, я говорю вполне серьезно. Сегодня в полночь я закрою ворота Азры для всех, кроме своих союзников. Остальные должны покинуть город, и вы в том числе.

– Но я здесь представляю интересы моего отца, а мы ваши союзники.

– Мы живем в сложные времена, лорд Рук. Полагаю, что ваш отец предпочел бы видеть вас в Райвене. Я хочу, чтобы внутри этих стен остались только те, кто действительно верен Азре.

Рук был вне себя от гнева, на его губах появилась пена. Он оглянулся, уставился на Дрю и его товарищей.

– Вы решили принять сторону своих пленников, Фейсал? Невысокого же вы мнения о моем роде! Слова Волка для вас значат больше, чем мои?

Фейсал поднялся и приблизился к разъяренному лорду из Райвена.

– У меня нет проблем с Волком, но есть проблемы с Вороном. Остаются неясными многие вопросы, связанные со стоящим у моих ворот противником и моими предполагаемыми союзниками в Бейрбоунсе. Ваши слова слишком неубедительны, чтобы успокоить меня.

– Не верьте слухам, которые распространяет Волк, – сказал Рук, но тут же поперхнулся и замолчал.

– Я предоставляю вам возможность уйти из Азры, не ударив лицом в грязь. Вчера я стерпел ваше поведение, когда вы наслаждались, мучая леди-ястреба, потому что считал Волка и Шах своими врагами…

– Но они в самом деле ваши враги! – взвизгнул откашлявшийся Рук. – Вы должны убить их!

– А теперь вы набрасываетесь на моих гостей – в моем собственном дворце! При этом одна из гостей – леди!

– Она не леди! – заныл Рук. Сейчас лорда-ворона уже окружила дворцовая стража, а все придворные сочли, что будет благоразумнее отступить подальше от распоясавшегося верлорда.

– Какая выгода мне и моему народу от вашего присутствия здесь, Рук? И почему вы так горячо желаете смерти Волка? Кому вы служите на самом деле?

– Если вы не убьете его…

– Так что же будет, если я не убью его? – воскликнул король.

Фейсал выгнул спину, сбросил с плеч свою белую тогу и начал трансформацию. Его грудь резко увеличилась в три раза, набухли мышцы на руках, на кончиках пальцев появились когти, грозно направленные на Рука.

Голова и шея Фейсала расширились, тело покрылось гладкой шерстью, удлинились и заострились уши, вытянулись вперед челюсти, превращаясь в шакалью морду.

– Придержи свой язык, Ворон, пока не произнес слова, о которых потом горько пожалеешь, – прорычал лорд-шакал.

Дрю услышал в зале рычание других оборотней. На солнце набежало облачко, отчего в тронном зале потемнело. Теперь кузены короля и другие лорды-шакалы рычали в унисон, их лица приобрели звериные черты.

– Даю тебе один час, Ворон, – сказал Фейсал. – Смерть моего дорогого дяди, лорда Файера, дурно пахнет изменой, и слова юного лорда-волка позволили мне отчетливо понять это. Собирай свои пожитки и проваливай прочь из моего города. Если не уложишься в отведенное тебе время, я не отвечаю за поступки моих товарищей-шакалов. Угрозу своему королю они воспринимают как угрозу самим себе.

Рук быстро осмотрелся вокруг, поймал направленные на него выжидающие взгляды собравшихся лордов-шакалов. С опаской посмотрел за спину, перебегая глазами с охранников на верлордов.

– Ты совершаешь большую ошибку, принимая сторону этих зверей, Фейсал, – предупредил лорд-ворон и пошел к выходу из тронного зала в окружении стражников. Каблуки Ворона громко стучали по мраморному полу, его длинный плащ развевался на ходу, из-под него сыпались черные перья.

Дрю наблюдал за бегством Ворона, стоя в стороне, король смотрел прямо в спину уходящему Руку, постепенно возвращаясь в свое обычное человеческое обличье.

Наконец Фейсал вновь посмотрел на Дрю.

– Ворон сказал, что я совершаю ошибку, поверив тебе, – сказал король, внимательно изучая лицо юного верлорда прищуренными глазами. Во взгляде Фейсала читался вызов. – Докажи, что он не прав.

6. Бежать некуда

Дувший над Лонграйдингсом ветер далеко разносил звуки погони. Слышались крики, был виден свет зажженных факелов, с которыми по высокой траве скакали всадники, преследуя беглецов. Трент пришпоривал своего жеребца по кличке Шторм, стараясь сохранять дистанцию между собой и своими товарищами. Их шум и крики могли пробудить ото сна даже мертвых, и если враги будут пойманы, то в немалой степени благодаря этой психологической уловке.

Высокие стебли хлестали по бокам коня и ногам всадника – на всем скаку Трент увидел примятую траву, отмечавшую путь, которым убегали те, кого он преследовал, и направил туда своего Шторма. Сейчас он вновь перенесся мыслями на Холодное побережье, вспоминая о том, как охотился по ночам со своим отцом – и братом тоже – иногда верхом, чаще на своих двоих, но всегда при свете Луны. Ночное светило заливало луг своим бледным сиянием. Трава была примята неровно, а увидев на стеблях темные пятна, Трент уже не сомневался в том, что беглец ранен.

След привел его к оврагу, и Трент натянул поводья, резко останавливая коня на краю склона. Шторм всхрапнул и замер, в последний раз гулко ударив копытами по промерзшей земле. Вниз по склону зашуршали мелкие камешки. Сидя в седле, Трент наклонился вперед, потрепал Шторма по шее – конь покосился на всадника, выдыхая из ноздрей струйки пара. Склоны оврага были крутыми, каменистыми, а на дне его негромко журчал ручеек. Шторм нервно переступал ногами, а Трент тем временем осматривался, крутя головой то на север, то на юг вдоль оврага.

– Он спускался здесь, – сказал Трент, обращаясь то ли к коню, то ли к самому себе. – Мы поступим так же.

Он легонько ударил каблуками в бока Шторма, заставляя коня начать спуск. Шторм неохотно выполнил команду, осторожно застучал копытами по каменистому склону. Спускаясь, они миновали камень, на котором остался кровавый отпечаток ладони – да, беглец карабкался вниз по склону именно здесь.

Спустившись, Трент ненадолго спрыгнул из седла на землю и повел коня к ручью, внимательно осматриваясь вокруг. Дал Шторму немного попить, перебрался вместе с конем через ручей и стал рассматривать его противоположный берег. Посмотрел на юг, куда уходил овраг – в том же направлении находились товарищи Трента.

– Он не должен был уходить этим путем, особенно после того, как увидел, что случилось с его товарищами. – Трент вспрыгнул назад в седло. – Отправимся на север. Вдоль ручья.

Сегодня, ближе к вечеру, отряд лорда Фроста столкнулся с большой группой путешественников, двигавшейся на запад. Группа была большой, человек двести, в основном состоявшей из фермеров, торговцев и, судя по внешнему виду, цыган. С ними было также несколько лордов-коней – именно они немедленно бросились защищать свой караван, когда гвардейцы Льва, которых никто не провоцировал, напали на него. Поначалу атака оставила горький привкус во рту Трента. Для того, чтобы считать эту группу врагами, Красным плащам было достаточно того, что в ней имеются цыгане – гвардейцы хорошо помнили об их верности Волку и о той проделке, которую учинили они в Кейп Гала. Правда, Трент полагал, что в тот раз цыганам пришел на помощь слепой случай и стечение обстоятельств, он не думал, что акция цыган могла быть тщательно продуманной.

Поначалу схватка была жаркой, цыгане и лорды-кони контратаковали бастийцев, завязали с ними бой, давая остальным своим спутникам возможность рассыпаться по заросшему высокой травой лугу. Когда с небольшими потерями для отряда Фроста с противниками было покончено, лорд-кот стал допрашивать уцелевших пленников. С помощью Сорина ему удалось выбить из них немало важных сведений, в том числе Фрост узнал, что в караване кроме них были еще и другие верлорды, сбежавшие вместе с гражданскими, когда началась потасовка.

Быстро заколов допрошенных пленников, гвардейцы Льва и бастийцы пустились в погоню, одного за другим находя и хватая тех, кто бежал. Солдаты с веселыми криками окружали очередного беглеца и на месте заковывали его в цепи. К настоящему времени осталась лишь горсточка непойманных, и Тренту хотелось возвратиться в лагерь со своим собственным трофеем.

Трент двинулся вдоль берега ручья, Шторм шел ровно и спокойно, что придавало его всаднику дополнительную уверенность в себе. «Уйти ты мог только одним путем. Больше бежать здесь некуда. Сейчас я тебя достану», – думал Трент. Беглец, наверное, надеялся, что, уйдя по воде, он собьет погоню со следа – так обычно поступают все они. Но при этом шум воды скрывал и приближение Трента, глушил стук копыт его коня. Трент взял поводья в левую руку, правой вытащил из ножен Вольфсхед и поднял его в воздух. Затем выпрямился в седле, внимательно вглядываясь вперед.

– Вот ты где.

Впереди показалась согнувшаяся в три погибели фигура человека, тяжело привалившегося к торчащему из воды большому валуну. Бородатый человек приподнял голову и увидел приближающегося всадника. Человек тяжело дышал и постанывал, прижимая руки к своей груди. Затем бородатый поднялся на ноги и побежал по воде. Трент слегка пришпорил Шторма, пуская его в галоп.

Беглец то и дело спотыкался, неуклюже шлепая по ледяной воде ногами. Он оглянулся на быстро настигавшего его всадника. Трент обогнал беглеца, едва не задев его – тот от испуга сам упал в ручей, нырнул в воду с головой, но, ослепленный, быстро поднялся, судорожно хватая ртом воздух. Трент развернул Шторма и, сильно сжав ему бока, заставил коня подняться на дыбы, нависнув над беглецом.

Беглец начал трансформироваться, на голове старого мужчины пробились рога, быстро вырастая и завиваясь у него надо лбом. Короткая седая борода стала удлиняться, затрещали расправляющиеся внутри груди ребра – звук был таким, словно ударили молотком по стальной пластине.

Трент не показывал своего страха. Перед ним был трофей, о котором можно было только мечтать, – вражеский оборотень, верлорд-изменник. Трент ловко заставил Шторма взбрыкнуть, копыта коня с громким треском ударились о рога оборотня.

От удара беглец опрокинулся набок, его голова стукнулась о камни, лицо наполовину погрузилось в ручей. Трент видел, как вода заливается в открытый рот беглеца, грозя заполнить ему все легкие. Трент быстро спешился, подхватил беглеца, вытащил его на берег, перевернул на живот и быстро связал руки верлорда веревками.

Появились другие всадники, подъехали, окружили Трента и связанного верлорда, перемигивались, перекидывались шуточками, гарцевали на своих всхрапывающих лошадях. Загнутые рога на голове старого верлорда напомнили Тренту старого барана, который жил у них на ферме, – еще большее сходство с этим животным придавала пленнику его бороденка – клок серой шерсти под подбородком. «Лорд-баран? – подумал Трент. – Да, такие верлорды были в Кейп Гала, при дворе Коня. Может быть, это один из верлордов, которых мы так давно ищем?» Трент обернулся, посмотрел на своих товарищей и горделиво улыбнулся. Старый пленник захрипел и перекатился на бок, чтобы увидеть своих захватчиков.

– Отлично сработано, мальчики, – презрительно сплюнул седой лорд-баран. – Можете гордиться, что поймали старика.

– Мы поймали изменника, – ответил Фрост своим густым звучным голосом. Лорд-кот спрыгнул со своего коня в воду – легко, изящно, почти неслышно, без всплеска и брызг. Розовые глаза Фроста заблестели и расширились, когда он переходил ручей. Подойдя к тому месту, где возле лежащего Барана стоял Трент, лорд-кот сказал, потрепав по плечу своего юного всадника:

– Хорошая работа, сержант Ферран.

– Ферран? – словно не веря своим ушам, переспросил Баран, но вместо ответа получил лишь удар сапогом кота-альбиноса в висок. Подошли двое солдат, забросили пленника поперек седла одной из лошадей и увезли, а Трент все стоял, уставившись в землю, пытаясь понять, почему тот старый Баран так странно отреагировал на его имя.

«Ему известно мое имя, – размышлял Трент, взбираясь в седло, на спину Шторма. – Знает мое имя… значит, он знает и Дрю!»

7. Звезды над Азрой

Глядя на звезды, юный лорд-волк мысленно уносился сквозь пространство и время. Он снова ребенок, он снова в фермерском доме на Холодном побережье, и Тилли Ферран качает его, напевая колыбельную, а с ночного неба на них смотрят крупные яркие звезды. Старый Мак всегда говорил, что у его матери есть необычный дар – в ясную, безоблачную ночь она может по звездам предсказать человеку его судьбу. Он пытался вспомнить, что же она предсказывала ему самому, какие события предрекала, но мог вспомнить лишь запах ее волос и тепло рук. Впервые за много месяцев Дрю почувствовал, как у него по щеке скатилась слеза.

– Не помешал?

Дрю оторвал взгляд от изображающего звездное небо мозаичного пола, ладонью смахнул с лица слезинку и взглянул на приближающегося к нему из темноты короля Фейсала. Прочие гости по-прежнему оставались в дальнем конце тронного зала, пируя в последний раз накануне войны. Среди гостей находились Джоджо и Шах, былые холодные отношения между ними и придворными заметно потеплели – этот процесс во многом ускорялся благодаря отличным винам и тонким закускам.

– Простите, ваше величество, я улетел мыслями куда-то за край света.

Фейсал прошелся по звездному полу вокруг Дрю – юноша все это время был как бы центром окружности.

– Говорят, Азра – родина всех знаний в Лиссии, – сказал король. – Именно здесь зародилось искусство магии, можешь себе представить? Внизу, под дворцом, находятся библиотеки – ничего равного не найти во всем Семиземелье, Дрю. Когда-то на троне этого города восседали мудрейшие люди своего времени. Страшно подумать, что все накопленные здесь знания пропадут, если Псы и Коты преодолеют стены Азры.

– Я узнаю созвездия, – сказал Дрю, указывая на мозаичные звезды. – Вот Олень, вот Змея, а здесь Близнецы-кабаны.

– А сам ты стоишь на созвездии Волка, – с улыбкой заметил Фейсал.

Дрю сделал шаг назад.

– Точно.

– У тебя нет настроения пировать? Ты удивляешь меня. Сегодняшнее утро выдалось трудным для всех нас. Война на пороге. В таких случаях мы, Шакалы, наедаемся до отвала, так, словно едим в последний раз.

– А вот я так не могу, мне на еду даже смотреть не хочется, – вздохнул Дрю. – Есть какие-нибудь известия от ваших разведчиков?

– Ты оказался прав, Волк. Отряды Гиены скапливаются южнее Серебряной реки. Вам нужно покинуть Казу с первыми лучами солнца, пока порт не перешел в руки наших противников.

– Вы готовы дать врагу отпор?

– Азра всегда готова к войне. Этот город – Алмаз Омира, битва за обладание им продолжается уже не первый век. Нам предстоит вписать лишь еще одну главу в ее богатую и долгую историю.

– Вы говорите так, словно радуетесь началу войны.

– Я радуюсь концу бездействия. Терпеть не могу ждать. Мои воины готовы. Азра готова.

– Однако… – сказал Дрю, почесывая в затылке и глядя в сторону балкона. На севере ночной горизонт был усеян огнями сотен костров – отсюда, издалека, они казались безобидными мерцающими светлячками, порхающими над угольно-черным лугом.

– Не стесняйся, Дрю. Если ты в самом деле король Вестланда, говори свободно. Давненько моим гостем не был другой король!

Дрю ответил, глядя прямо в красивое лицо Шакала:

– Их слишком много. Или, если хотите, вас слишком мало. В любом случае, силы неравны.

– Ты недооцениваешь наши укрепления – они неприступны. К тому же на помощь воинам всегда придут простые горожане.

– Мне страшно за твой народ, Фейсал.

– Это их дом. Они гордятся своей родиной.

– Даже рабы?

Фейсал поморщился, сказал, покачав головой:

– На твоем месте я не стал бы касаться этого вопроса. Мы с тобой только-только начали узнавать друг друга. А политика способна погубить любую дружбу ничуть не хуже меча.

Дрю прикусил свою губу, встряхнул головой. В памяти, быстро сменяя друг друга, пронеслись картинки – вонючий жаркий трюм на «Баньши», Печь, фиглярство Кесслара, холодная жестокость лордов-ящериц.

– Я не могу молчать об этом. Рабство противоречит всем моим принципам. Я сам был рабом, Фейсал, и хорошо знаю, о чем говорю. Стоит походить всего один день в железном ошейнике, и начинаешь видеть мир совсем по-другому. Начинаешь понимать, что человек не может быть собственностью другого человека, его вещью.

– Думаю, каждый из нас должен остаться при своем мнении, Волчонок.

– Не задевай меня, Фейсал, – сердито сказал Дрю. – Я пробиваюсь с боями в Лиссию не для того, чтобы тихо-смирно выслушивать бредовые мысли глупца, будь то нищий попрошайка или король.

Шакал зарычал. Если бы рядом был кто-нибудь из стражников, он мог бы скрутить Дрю на месте за оскорбление своего короля. Но Дрю и Фейсал были наедине, внимательно смотрели друг на друга через разделяющую их звездную мозаику.

– Это моя земля, Волк, это мой город. Твое место на Западе. Прибереги свое так называемое «просвещенное мнение» для земель по ту сторону хребта Бейрбоунс.

Дрю шагнул вперед, метнул на короля горящий взгляд и быстро спросил:

– Сколько рабов в городе?

– Понятия не имею, слишком много, чтобы можно было точно сосчитать.

– Тогда хотя бы приблизительно, ваше высочество.

– Десятки тысяч, полагаю.

– Завтра ваш город падет, даже если нам удастся привлечь на свою сторону лордов-ястребов. У вас не хватит сил, чтобы обороняться против трех армий.

– Что ты предлагаешь?

– Освободить рабов.

Фейсал отшатнулся так, словно получил пощечину.

– Освободите рабов, – продолжил Дрю. – Объявите их свободными гражданами Азры. Освободите рабов, и вы спасете свой город.

Фейсал уставился на Дрю, взвешивая предложение юноши. Честно говоря, он не ожидал от Дрю такой откровенности. Возможно, Дрю мог и промолчать, если бы не чувствовал себя таким уставшим. При мысли о путешествии на Тор Раптор ноги его внезапно налились свинцом. Он с трудом подавил зевок.

– Сегодня выдался длинный день, ваше величество, а до рассвета мне нужно уехать. Благодарю вас за ваше гостеприимство и понимание. До встречи, когда я возвращусь с лордами-ястребами…

Дрю поклонился, повернулся, собравшись уходить, но король Фейсал окликнул его:

– Я все же не понимаю, каким образом освобождение рабов может спасти Азру.

Лорд-волк обернулся и ответил:

– Дайте человеку крышу над головой, и у него появится дом. Дайте ему в руки меч, вселите в его сердце гордость, и ему будет за что сражаться. Тем самым вы подарите им надежду.

* * *

Когда Дрю вернулся в свою спальню, камин в ней уже догорал, в нем оставалась лишь пригоршня угольев, боровшихся с залетавшим в комнату холодным ночным воздухом пустыни. В отведенных Дрю гостевых апартаментах с успехом могла бы поместиться не только вся семья Ферранов, но и их соседи. Такой роскоши Дрю еще не встречал нигде, даже в кичившейся своим богатством Скории. Центр комнаты занимала огромная круглая кровать, подниматься на нее нужно было по ступеням, словно на жертвенник. Украшавшая камин мраморная резьба ни в чем не уступала убранству храма Бренна в Хайклиффе. Висевшие по краям балконной двери шторы были украшены драгоценными камнями, сверкавшими как звезды на ночном небе за окном. Да, правители Азры привыкли жить на широкую ногу.

Впрочем, даже сквозь толстые стены и двери в спальню долетал шум из тронного зала – Фейсал не солгал, говоря, что Шакалы любят как следует попировать в ночь перед сражением. Дрю оглянулся по сторонам, чувствуя, как его охватывает какое-то странное чувство.

Что-то было не так, ох, не так! Он подумал над тем, что могло его так насторожить, но так ничего и не понял.

Дрю пожал плечами, подошел к балконной двери, отворил ее – в комнату ворвалась струя свежего, бодрящего воздуха, от которого у него побежали мурашки по коже. В этой спальне он чувствовал себя словно в склепе, холодный мрамор еще больше усиливал это ощущение. Дрю посмотрел на огни вражеских костров за стенами города – они рассыпались с востока на запад, сколько мог окинуть глаз. «Понимает ли Фейсал на самом деле, с какой силой он столкнулся? Прислушается ли он к совету такого молодого парня, как я?» – подумал Дрю.

Он взялся за ручку и прикрыл балконную дверь, хотел опустить защелку и замер. В эту секунду Дрю понял, что встревожило его, когда он уходил из спальни, – балконная дверь была заперта. Юноша быстро повернулся, изучая глазами комнату. Он включил свое волчье чутье и зрение и принюхался. Осторожно ступая, потянулся к стоящему у изголовья кровати столику. На нем лежал меч – подарок короля, маленький символ того, что Фейсал приносит свои извинения за то жестокое обращение, которое пришлось вынести Дрю и его товарищам. Дрю схватил меч за рукоять, сбросил с клинка ножны – они беззвучно соскользнули на ковер.

Дрю вновь потянул ноздрями воздух, выискивая запах непрошеного гостя. Сейчас, обретя волчье зрение, он видел окружающее так же отчетливо, как при свете дня. Дрю откинул украшенные драгоценными камнями шторы, но за ними никто не прятался. Подскочил к высокому шкафу, распахнул дверцы – пусто. Затем он вернулся к кровати, взлетел по окружающим ее ступеням, откинул свисающие до мраморного пола простыни. Наклонился, заглянул под кровать. Никого. Тот, кто здесь был, исчез.

Дрю вытянулся на огромной круглой кровати с бешено бьющимся сердцем, довольный тем, что не удалось снова вступать в поединок, но при этом и разочарованный тем, что ему не удастся поймать нежеланного гостя. Дрю повернул голову, и в проникающем сквозь стеклянные двери балкона бледном лунном свете увидел лежащий на белоснежных простынях черный узкий предмет. Глаза Дрю расширились. «Вот кто это был!»

Черное, как сама ночь, перо. Дрю вздрогнул, взял перо, ощутил его кончиками пальцев – маслянистое, упругое. Покрутил в пальцах, думая о том, что этот подарок может означать только одно – Рук следит за ним, и ему никуда не скрыться от Ворона.

8. Добро пожаловать в Таскан

Собачьи лапы глубоко проваливались в снег, таща сани сквозь слепящую, завывающую метель. Гектор лежал на боку, привязанный к саням, словно пойманный охотником зверь. Рядом с ним, тоже связанный, лежал старый стурмландский браконьер Гойт – его поймали, когда он охотился в лесах королевы. Гойт уткнулся головой себе в грудь, измученный усталостью и холодом. Позади Гектор чувствовал животик Айбела, согревавший ему спину – впервые он радовался тому, что у него такой жирный телохранитель. Хихикать Айбел прекратил два дня назад, во Фригии, когда толпа хорошенько отмолотила троих пришлых южан перед тем, как отвести их до утра в местную каталажку. На заре их вывели, связали, погрузили на собачьи упряжки и отправили в глубь континента, в город леди-моржа.

Ринглин оказался на вторых санях, вместе с другими преступниками, которых переправляли в Таскан. Холод был невыносимым, всю дорогу трещал мороз. Зубы Гектора выбивали чечетку, все его тело молило о пощаде. Кто бы мог вообразить, что выжить ему поможет жирный животик Айбела? К Слоте отправили шестерых задержанных за различные преступления. Королева Таскана славилась своим вспыльчивым и злобным характером, но Гектор надеялся, что она хотя бы согласится выслушать то, что он собирается сказать в свою защиту. Возница радостно воскликнул, со вторых саней ему откликнулся его напарник. Гектор вывернул шею, чтобы посмотреть вперед – метель ненадолго стихла, и магистр увидел зазубренные черные стены Таскана. Правда, назвать эти укрепления стенами было бы, пожалуй, преувеличением. Город окружали громадные, вкопанные в землю плиты из серого сланца, между которыми по всей окружности были натыканы десятки высоких деревянных сторожевых вышек. Больше всего эти укрепления напоминали Гектору зубы трансформировавшегося в Акулу графа Веги – такие же неровные, страшноватые и смертельно опасные.

«Но в конечном итоге, не такие уж и ужасные, а, братец?» – лукаво шепнул бес-Винсент.

Заскрипели, открываясь, деревянные ворота, со стоном поднялась решетка, и сани проехали под нею в город, мало напоминавший другие цивилизованные поселения, в которых доводилось бывать Гектору. Так, какие-то трущобы, замусоренные, с залитыми помоями улицами. Гектор наморщил нос от густой вони, возница щелкнул кнутом, погоняя собак, и они двинулись дальше.

Постройки в городе были в основном деревянными, лишь изредка мелькало какое-нибудь сооружение из камня. Повсюду бросались в глаза всевозможных форм и размеров кости – двери украшали черепа диких зверей, на крышах торчали громадные рыбьи ребра, другие кости виднелись на стенах и окнах домов. Несомненно, это был город охотников. Его жители жили, чтобы убивать. Или убивали, чтобы выжить, кто знает.

Сани подскакивали на изрезанной колеями улице, обрызгивая жидкой грязью и помоями лица связанных пленников. Гектор стряхивал всю эту мерзость с лица на плечо лежавшего рядом Гойта и думал, что его вот-вот стошнит. Возница натянул поводья, собаки залаяли и остановились прямо посреди огромной грязной лужи перед большим черным строением. Над открытыми дверями Лонгхауса – резиденции Слоты – в виде арки была прикреплена огромная челюсть кита. Вход охраняли два грузных стражника, вооруженных зазубренными гарпунами. Они не шелохнулись, когда возница соскочил с саней, ожидая, пока остальные присоединятся к нему.

– Гойт, Айбел, мы прибыли, – прошептал Гектор. Жирный телохранитель утвердительно промычал.

Гектор толкнул коленом Гойта. От этого толчка голова Гойта с треском откинулась назад. Лицо старого браконьера было синим.

«Добро пожаловать в Таскан, братец».

* * *

Внутри Лонгхаус напоминал корпус перевернутого судна – сводчатый, уходящий в темноту туннель. Середину зала занимал громадный открытый очаг, из которого валили клубы черного дыма, безуспешно пытавшиеся протиснуться наружу сквозь крошечное отверстие в потолке. В зале присутствовали охранники, похожие на тех, что стояли у дверей Лонгхауса – с гарпунами, топориками, одетые в накидки из тюленьего меха или шкуры. Лица, продубленные ветром, у всех черные свисающие усы и бороды, за которыми не видно губ. Охранники пристально наблюдали за тем, как пятеро пленников, звеня цепями, прошли к очагу, в котором трещало пламя, – здесь их заставили опуститься на колени.

Гектор оглянулся через плечо. Снаружи, за открытыми дверями, доносилось рычание собак. Лорд-кабан поежился, хотя от очага шли волны тепла, и повернул голову назад. По ту сторону очага из теней показалась приближающаяся огромная масса. Когда она приблизилась, стало возможным рассмотреть ее получше в отсветах пламени. Это была леди Слота, туго обмотанная рваными кожаными полосами, между которыми наружу выпирала обнаженная кожа. На плечи леди-моржа была накинута медвежья шкура.

– Итак, – проворчала Слота, огибая очаг и заходя за спину своим пленникам. – Это и есть те преступники, которых доставили ко мне добрые жители Фригии? Что ж, свежее мясо…

«Что-то мне не по нраву ее слова, дорогой братец…»

Стоявшие сбоку от пленников возницы поклонились и сложили ладони так, словно собирались помолиться.

– Идите, поешьте сами.

Возницы удалились, явно довольные тем, что могут скрыться подальше с глаз королевы, а человек, смахивавший на секретаря, развернул свиток. Грозно выглядевшие охранники выступили вперед, встали по одному перед каждым из пленников, а Слота тем временем продолжала прохаживаться у них за спинами.

– В чем провинился этот? – спросила леди-морж, останавливаясь позади человека, стоявшего справа от Гектора. Глаза у этого мужчины были испуганными, они то и дело перебегали с охранника на секретаря, затем снова на магистра.

– Оскорбление вашего величества, совершенное в таверне, – прочитал по бумаге секретарь, хлюпая носом и усмехаясь.

– Что же ты сказал, негодяй? – прошептала Слота, моментально опустив свою голову между испуганным пленником и Гектором. Магистра обдало запахом Слоты – от королевы воняло, как от бочки с тухлой рыбой.

– Я… я… но я… – человек не мог говорить, он задрожал всем телом и начал наклоняться вперед, подальше от головы Слоты. Стоявший перед ним охранник грубо схватил человека за волосы и вернул его в первоначальное положение. За своей спиной Гектор услышал хруст костей и понял, что Слота трансформируется. Вместо заикающегося пленника ответил секретарь:

– Он назвал вас жирной коровой, ваше величество.

Глаза преступника, оскорбившего королеву, вылезли на лоб, когда раздался хруст. Затем державший пленника за волосы охранник отпустил свою руку, и мертвое тело упало ничком на пол – в спине убитого стали видны две ужасные раны, оставленные могучими моржовыми клыками. Заворчав, Слота перешла за спину Гектора.

– Следующий, – низким голосом приказала она.

– Убийца, – сказал секретарь. – Он и его сотоварищи убили хозяина таверны и его слугу.

Гектор почувствовал, как шевельнулось у него за спиной тело Слоты, а стоявший перед магистром охранник схватил его за волосы своей грязной рукой.

– Минутку, умоляю вас! – поспешно воскликнул Гектор.

Секретарь удивленно поднял бровь, а Гектор завертелся в руке охранника.

– Но случай совершенно простой и очевидный, ты сам признался во всем еще во Фригии.

– Я уверен, что ее величеству будет полезно узнать всю историю!

– Говори, но покороче, – приказала королева, облизывая губы.

– Я барон Гектор, лорд-кабан из Редмайра. Я член Совета Волка.

Секретарь с удивлением наблюдал за тем, как Слота схватила Гектора за плечо и повернула к себе – при этом магистр едва не лишился своей прически.

– Какая удача! – прорычала королева, складывая ладони вместе. – Мне улыбнулась сама Соша!

Гектор оказался не готов к тому, чтобы увидеть чудовищную трансформировавшуюся леди-моржа. Прикрывавшие ее тело кожаные полоски отлетели прочь, дряблая кожа покрылась темно-коричневыми пятнами и наростами, мясистые ноги превратились в огромные расплющенные ласты. Когтистые пальцы Слоты стали длинными и перепончатыми, огромные жирные руки со сложенными вместе ладонями колыхались в воздухе. Все тело леди-моржа покрылось густым, маслянисто блестящим мехом, на шее и вокруг рта выросли длинные упругие усы. Из-под верхней губы опустились два длинных, почти полуметровых клыка – именно ими королева и убила первого преступника.

– Вылитый отец, – прогудела Слота, схватив Гектора за подбородок своей ужасной рукой-ластой. – Он тоже был уродливой свиньей.

«Позволяю тебе насмешливо хрюкнуть», – хихикнул в ухо Гектору бес-Винсент.

– Держите его крепче, – с неожиданным волнением воскликнула Слота, и охранник вновь схватил Гектора за волосы. – Я хочу заглянуть ему в глаза. Представляю, как обрадуется принц Лукас, когда я пришлю ему этого кабанчика на вертеле!

– Погодите! – крикнул Гектор, когда Слота уже подняла в воздух свои клыки, готовясь всадить их в грудь магистра. Королева замерла, давая Гектору возможность сказать.

– Я знаю, что за мою голову назначена награда, но продлите еще на немного мою недостойную жизнь, умоляю вас, ваше величество. Убить меня – слишком просто. Думаю, принцу будет приятнее, если вы доставите меня к нему живым. Поверьте, я знаю принца, служил у него несколько лет. Дайте ему то, чего он в самом деле хочет. Гарантирую, что вы будете вознаграждены вдвойне…

Слота перевела взгляд на секретаря. Тот пожал плечами, полностью оставляя за королевой право решать судьбу пленника.

– Ты просишь, чтобы я сохранила тебе жизнь до тех пор, прока тебя не доставят в Хайклифф?

– Подарите меня принцу лучше живым, чем мертвым. У меня есть информация, которая поможет принцу и лордам-котам выиграть эту войну.

– Тогда поделись этой информацией со мной, лорд-поросенок.

Гектор выдавил из себя подобие улыбки.

«Бросай кости, братец!»

– Не могу. Моя информация предназначена только для одного принца Лукаса. Доставьте меня к нему, и получите в награду больше, чем можете себе вообразить, леди Слота.

– Королева Слота, – поправила она.

– Я знаю, – сказал Гектор, почувствовав, что охранник сильнее прежнего вцепился ему в волосы. – Королева Северной и король Западной земли – представляете, о чем вы могли бы побеседовать друг с другом?

Слота облизнулась, словно попробовала неведомого прежде лакомства. Гектор не сводил с королевы глаз.

«Она заглотила наживку, Гектор! Отлично!»

– Доставить тебя живым в Хайклифф?

– Меня и двух моих людей, – Гектор указал рукой на стоящих рядом с ним Ринглина и Айбела.

– Хорошо, – сказала леди-морж, перемещаясь шаркающей походкой мимо двух телохранителей Гектора, облегченно вздохнувших, почувствовав помилование – пусть и временное. Затем она остановилась за спиной последнего пленника, который такой милости не удостоился.

– А этот – вор, ваше величество, – сказал секретарь, отвечая на незаданный вопрос.

– Но запомни, лорд-свинья, – сказала королева, поднимаясь во весь рост над стоящим перед ней на коленях вором. Охранник уже держал его за волосы. Слота быстро опустила свои клыки, и на секунду спина обреченного исчезла в ее деснах. Затем хлынула кровь. – Без фокусов.

Продолжая стоять на коленях, Гектор согласно склонил голову, сердце бешено стучало в его груди и, казалось, готово было разорваться.

– Готовьте «Мирмидон», – приказала леди-морж из Таскана. – Мы отплываем в Хайклифф на встречу с принцем.

Часть VI. Когти и перебежчики

1. Две реки

Трудно представить себе более разношерстную компанию, чем та, что высадилась с «Баньши» на окраине города Две Реки. Впереди шел Дрю, за ним горой возвышалась фигура Бегемота с огромной каменной колотушкой на плече – даже самому сильному мужчине вряд ли удалось бы поднять эту игрушку. За ними брел сгорбленный барон Гриффин, а рядом с ним леди-кошка Табу.

На причале их уже поджидал Криг с утыканной шипами булавой у бедра. Увидев товарищей, он заулыбался и начал пританцовывать на месте. Над гаванью свистел холодный ветер, нес с собой мириады мелких, острых, словно стекляшки, песчинок.

– Хорошо сойти на твердую землю с этой проклятой посудины, правда? – спросил Криг.

– Хорошо было бы вернуться поскорее, – ответил Дрю, проходя мимо подозрительно поглядывавших на них горожан. – Надеюсь, наши друзья справляются там, у себя, в Азре. Ты нашел лошадей?

Носорог кивнул и уверенно направился по улице, ведя за собой товарищей.

– Как старик? – спросил Криг, не оглядываясь назад.

– Скучает по ней, что легко понять, но у нее есть Джоджо. С ней все будет в порядке.

Фейсал настоял на том, чтобы леди-ястреб и Джоджо остались его гостями в Азре. Правда, это скорее смахивало на то, что Шакал берет Шах в заложницы, как гарантию того, что лорды-ястребы возвратятся и будут сражаться на его стороне, как обещал ему Дрю. Сам Дрю нисколько не сомневался, что лорды-ястребы – если их удастся собрать – непременно помогут им. Фейсал, очевидно, был не так сильно уверен в этом. Что ж, у него были на то причины, если вспомнить, каким оказался предыдущий визит Волка и Ястреба в Азру много лет назад.

После памятного разговора с Дрю Фейсал той же ночью издал указ, дающий свободу всем рабам города Азры. Городские лорды-оборотни восприняли этот указ спокойно, но местные купцы забеспокоились, и Фейсалу пришлось приложить все свое умение и влияние, чтобы успокоить их. Дрю был очень доволен тем, как пошли после этого дела – уже к утру городское ополчение увеличилось на десятки тысяч человек, и положение Азры перед лицом трех надвигавшихся вражеских армий стало выглядеть не таким уж безнадежным.

Более того, вместе с Шах и Джоджо в Азре решили остаться сотни гладиаторов, приплывших вместе с Дрю из Скории. Они образовали элитное подразделение, командовать которым Фейсал поручил Джоджо. Самому Дрю не было никакой необходимости тащить с собой свою маленькую армию в Бейрбоунс. Гладиаторы могли принести гораздо больше пользы, оставшись в Азре. По просьбе Фейсала они немедленно принялись обучать военному делу горожан и бывших рабов, готовя их к предстоящим сражениям. После этого на борту «Баньши» остался только экипаж, вместе с которым пятеро верлордов отправились в порт Две Реки.

Процветающий город Две Реки был последним портом в верхнем течении Серебряной реки, гавань которого могла принять такое крупное морское судно, как «Баньши». Расположенный на границе Пустынной и Горной земель, порт Две Реки был городом довольно диким, порядок и закон были здесь не в чести. Город населяли искатели золота и драгоценных камней, охотники, было здесь немало сумасшедших и преступников, так что Дрю хотелось как можно скорее убраться отсюда. Улица, по которой они шли к центру города, была разбитой, в колдобинах, застроенная с обеих сторон низкими ветхими домами. Чаще всего здесь попадались на глаза привычные для любого портового города лавки и, конечно же, таверны. Как ни старались путешественники передвигаться незаметно, встречные горожане то и дело провожали их любопытными взглядами. Криг привел своих товарищей в конец улицы, к низкому, похожему на конюшню строению, к которому примыкали огороженные паддоки – лужайки для выгула лошадей. Ветер продолжал нести облака песчаной пыли, поэтому путешественники спешили войти внутрь, в заведение торговца лошадьми.

Возле входа Дрю чуть замедлил шаги и спросил, кладя ладонь на плечо Крига:

– Ты уверен, что ему можно доверять?

– Не больше и не меньше, чем любому другому в этом задрипанном городишке. А что?

Дрю поежился, словно желая отбросить недобрые предчувствия.

– Ничего, Криг, ничего. Веди нас, – сказал он, входя вслед за Носорогом внутрь строения.

По всей длине конюшню рассекал пополам проход, вдоль которого располагались стойла. С одной стороны в них находились верблюды, с другой – лошади. Из глубины конюшни вынырнул бородатый человек в коричневой одежде, волочивший за собой мешок овса. Он поднял голову и сразу же узнал Крига.

– А, это и есть ваши друзья? – сказал он с сильным омирским акцентом.

Выпрямившись, конюх оглядел пришедших. Его глаза казались слишком большими на его лице – похоже было на то, что он выкатил их, подавившись чем-то, да так и забыл вернуть на место.

– Лошади, – сказал Криг, не собираясь тратить время на пустую болтовню. Носорог отстегнул от пояса свой кошелек, позвенел им на своей ладони. – Вот деньги, как договаривались.

– Все точно? – спросил большеглазый, внимательно изучая кошелек. Криг кинул кошелек, и торговец лошадьми ловко поймал его в воздухе.

– Можете пересчитать, если не верите, – без улыбки ответил Носорог.

Большеглазый принялся копаться в кошельке, и Дрю воспользовался этой заминкой, чтобы осмотреться по сторонам. Конюшня была самым большим сооружением, которое он успел увидеть в городке Две Реки, под потолком над всей конюшней был устроен сеновал. На дворе стоял день, но в конюшне было сумрачно, пара фонарей скудно освещала центральный проход, все остальное тонуло в густой тени. За спиной Дрю о чем-то негромко переговаривались Табу и Гриффин, а Бегемот встал чуть в стороне, внимательно наблюдая за входными дверями.

Дрю по-прежнему ощущал беспокойство. Воздух в конюшне, как и положено, был пропитан тяжелым запахом стоящих в стойлах животных, но седьмое чувство подсказывало Дрю, что что-то здесь не так. Не желая вспугнуть торговца лошадьми, Дрю чуть-чуть, самую малость, выпустил на свободу своего Волка и сразу учуял сквозь плотную завесу ароматов навоза и сена запах алкоголя, человеческого пота и стали.

Шевельнул ушами, прислушиваясь, и сквозь похрапывание лошадей и плевки верблюдов уловил легкий скрип досок на сеновале у себя над головой.

– Вы один здесь работаете? – спросил Дрю.

Большеглазый невольно взглянул наверх, нервно облизнул губы, а Дрю тем временем не сводил глаз с деревянного настила сеновала.

– Да. А почему вы спросили?

– В таком случае у вас на сеновале, должно быть, завелись крысы. Большие, судя по тому, как они шумят.

Дрю еще не успел договорить, как Криг уже выхватил свою булаву, а Табу подняла вверх свое копье. Дрю продолжал смотреть на сеновал, ловя доносящиеся оттуда шорохи – возможно, это крались те, кто хотел напасть на них.

– Предатель! – с негодованием воскликнул Криг. – Мы тебе поверили, а ты…

Глаза торговца лошадьми выпучились еще сильнее, когда Криг шагнул ему навстречу, грозно вертя в руке своей булавой с блестящими металлическими шипами.

– Они… они сами выследили вас, – забормотал торговец, глядя вверх своими выпученными глазами. – Это не я…

Он не договорил – оперенная стрела вонзилась ему в горло, и торговец свалился на пол. Со звоном посыпались и покатились монеты из выроненного им кошелька. Еще одна стрела ударила в спину Гриффина, а Криг повалился, ломая перегородку стойла с торчащей у него из груди стрелой. Вслед за ним в стойла нырнули и его товарищи – испуганные их вторжением верблюды и лошади захрапели, заметались, застучали копытами. Табу увидела стоявшую возле задней стены лестницу, одним прыжком вскочила на ее середину и ткнула своим копьем сквозь настил сеновала. Наверху закричали – удар достиг цели.

На сеновале загрохотали шаги, сидящие в засаде стрелки срочно меняли позицию. Дрю рванулся к Гриффину, помог ему укрыться в стойле. Стоявшая рядом с ними лошадь взвизгнула, когда ей в бок вонзилась стрела. Лошадь взбрыкнула, ударила копытом свою соседку, и в загоне начался хаос.

– Им было бы лучше не затевать этого, – сказал Дрю, укрываясь вместе с лордом-ястребом за столбом.

– Похоже, они предпочитают драться, – ответил Гриффин. – Наверное, соблазнились наградой, которая назначена за твою голову!

Дрю вытащил стрелу из спины лорда-ястреба, ее кончик застрял в кожаной перевязи, крепившей нагрудную пластину Гриффина. Затем они одновременно выругались сквозь зубы, увидев, что наконечник стрелы был не простым – серебряным.

– Это не обычные бандиты, юный Волк.

– Оставайся здесь!

У задней стены горой были навалены ящики – взобраться по ним на сеновал не составляло труда. Дрю трансформировался прямо на ходу, взлетая по ящикам наверх. Приземляясь после прыжка на настил сеновала, он еще в воздухе взмахнул своим мечом и выбил натянутый лук из рук одного из убийц. Одетый в черное человек потянулся за висевшим у его бедра ятаганом, но не успел выхватить его – вервольф уже нанес ему удар в грудь, убийца отлетел, перевалился через ограждение сеновала и исчез внизу, откуда донесся глухой стук упавшего тела.

Другой, тоже одетый в черное убийца набросился на Волка сзади, рассек ему кожу на спине своим ятаганом. Дрю зарычал, взмахнул прикрепленным к своей левой руке трезубцем, отводя следующий удар, выбил ятаган из рук убийцы, а затем проткнул ему грудь мечом.

На противоположной стороне сеновала Дрю заметил Табу. Леди-тигрица была прижата в угол и отбивалась копьем и когтистыми лапами от троих наседавших на нее врагов. Если у них было серебряное оружие, Табу грозила смертельная опасность.

Мельком взглянув вниз, Дрю увидел, как Бегемот тащит раненого Крига сквозь стадо орущих верблюдов. Слава Бренну, нанесенная серебряной стрелой рана на груди Носорога не выглядела смертельной. Бегемот заметил Дрю.

– Столб! – крикнул Дрю, и гигант понял его с полуслова.

Прислонив Крига к стене, Бегемот взмахнул над головой своей громадной каменной колотушкой и принялся трансформироваться. Колотушка все быстрее раскручивалась в воздухе, а затем обрушилась на один из столбов, на которых держался сеновал. Столб треснул пополам и развалился, потолок рухнул вниз – посыпалось сено, доски, перекладины, но Бегемот не двинулся с места, поджидая, когда трое убийц сами свалятся к нему в руки.

Когда пыль немного улеглась, Дрю оглянулся по сторонам, ища глазами Табу. Но леди-тигрицы видно не было, только изломанные тела трех убийц в черном.

– Здесь, Волк!

Дрю с облегчением увидел спускавшуюся по стропилам Табу. Она цеплялась за них одной рукой, другую прижимала к своему окровавленному боку. Дрю тоже спустился вниз, возвращаясь на ходу в человеческое обличье. Там, посреди разгромленной конюшни, над лежащим Кригом склонился Гриффин – верлорды сравнивали свои почти смертельные раны. Густо обсыпанный пылью Бегемот махнул Дрю могучей рукой и прогрохотал, перекрывая голосом топанье десятков охваченных паникой лошадей и верблюдов:

– Нужно двигать отсюда.

К тому времени, когда жители порта Две Реки разобрались, почему улицы их славного города запрудили взбесившиеся, орущие верблюды, пятеро верлордов были уже далеко. Выбрав на конюшне самых крепких лошадей, они скакали по тропе, которая вела у подножия холмов вдоль южного рукава реки. Негостеприимный город остался позади.

Местность была пустынная, каменистая, ни травинки, ни кустика – только изредка попадались странные, чахлые, с перекрученными стволами деревца, каким-то чудом сумевшие пустить корни в этой иссохшей почве и уцелеть под непрестанно дующими ледяными ветрами.

Бегемот ехал замыкающим, верхом на самой могучей ломовой лошади, какую когда-либо доводилось видеть его товарищам. Более высокая, чем горные пони, которых выбрали остальные верлорды, эта лошадь была к тому же на редкость уродливой, с необъятной спиной и ногами-тумбами. Понятно, что эта бедолага перевезла за свою жизнь немало грузов, но такого тяжелого и неуклюжего всадника, как Бегемот, ей еще наверняка не попадалось. Поначалу лошадь пыталась протестовать, брыкалась, но довольно скоро им с Бегемотом удалось прийти к общему согласию, и теперь они чинно трусили вперед, слыша, как гудит и прогибается под ними земля. Остальные верлорды покусывали губы, с трудом удерживаясь от того, чтобы не отпустить в адрес своего друга какую-нибудь шуточку.

Теперь маленький отряд возглавлял Гриффин, сразу за ним расположился Дрю, дальше Табу, Криг, а в арьергарде, как уже было сказано, трусил Бегемот. Табу решительно отклонила все попытки товарищей поухаживать за собой, уверяя, что ее рана – просто царапина. «Удивительная женщина», – думал Дрю, восхищенный стойкостью и упорством леди-тигрицы. Носорог свою рану обработал, пока остальные готовили лошадей, Гриффин тоже успел перебинтоваться. Было видно, что держаться в седле им обоим непросто, но они не подавали вида.

– Интересно, кто это был? – спросил Дрю, придерживая своего пони, чтобы поравняться с Гриффином.

– Боюсь, мы никогда не узнаем, кто стоял за этим покушением, – ответил лорд-ястреб.

– Но они явно были чьими-то людьми. Кто это мог быть? Пес, Кот, Гиена… Ворон!

– Меня больше беспокоит их оружие – серебряное. Скорийцы используют его, чтобы держать под контролем своих гладиаторов-оборотней, но здесь, в Лиссии? Серебряное оружие объявлено вне закона на всем континенте, но у этих мерзавцев были серебряные клинки и стрелы. А ведь этот запрещенный металл очень недешев. У наших врагов были очень богатые хозяева.

Дрю вспомнил о ранах на своей спине, оставленных утыканным серебряными шипами кнутом капитана Брутуса. Их вервольф получил, когда его привезли пленником в Хайклифф.

– Серебряное оружие возродили в Лиссии лорды-коты.

– Это оружие – еще одна ниточка, которая связывает воедино твоих врагов, Волк, – сказал Гриффин, пришпоривая пони.

Приближалась ночь. Обернувшись, Дрю посмотрел на мерцающие вдали огни города Две Реки. Интересно, станет ли кто-нибудь преследовать их, чтобы спросить за смерть нескольких людей и разгромленную конюшню?

Дальше, у самого горизонта, виднелось еще одно зарево – Азра.

«Что это – костры вражеских стоянок или полыхает сам город?» – Дрю перевел взгляд вперед.

Тропа исчезала вдали, уходя вдоль текущей по каменистому склону реки. Дрю посмотрел вверх, на горы, мерцающие в сумерках своими заснеженными вершинами.

– Надеюсь, нам удалось оторваться от наших врагов, – сказал Дрю, пришпоривая вслед за Гриффином и своего пони.

– Мы должны оставаться начеку, Дрю, – ответил Гриффин, обводя взглядом встающие впереди горы. Его родные горы. – Боюсь, юный Волк, что за нами следят с той самой минуты, как мы ступили ногой на пески Омира. У меня есть ощущение, что врагам известен каждый наш шаг.

2. Неверные ответы

Солдаты Львиной гвардии позволили себе слегка расслабиться, собрались возле костров, играли в карты, бросали кости. Заводилой этого веселья и самым удачливым игроком был Сорин. Солдаты-бастийцы из отряда лорда Фроста предпочитали держаться в сторонке от своих лиссийских товарищей, они занимались более серьезным делом – чистили и затачивали оружие. Кот-альбинос удалился в свою палатку, чтобы поужинать в тишине лучшими кусочками, которые его солдаты отобрали у жителей Лонграйдингса. Итак, все были заняты, поэтому Тренту не составило особого труда пробраться незамеченным в палатку, где держали пленника. Прикрыв за собой полог, Трент посмотрел на связанного верлорда.

– Скажи мне, – произнес Трент, наклоняясь над пленным. – Какой он?

Барон Эван медленно поднял голову. Лицо лорда-барана было покрыто ссадинами и синяками – багровыми, черными и синими. Сорин нещадно отделал лорда из Хаггарда рукоятью своего посеребренного меча – эти синяки и ссадины сойдут не скоро. О том, чтобы обработать старику раны, никто, разумеется, даже не подумал.

– Кто? – спросил Эван, с трудом шевеля разбитыми губами. Его левый глаз полностью заплыл, на Трента смотрел только один, правый, налитый кровью.

– Волк. Дрю, – ответил Трент, стараясь говорить холодно и безразлично.

– Почему это тебя интересует? – спросил верлорд, изучая Трента своим единственным глазом.

– Что он за человек? Я слышал о нем много разного. Что ты сам о нем думаешь?

Эван попытался улыбнуться, но тут же скривился от боли. Он моргнул, повел плечами, задержал дыхание.

– В чем дело? – спросил Трент. На этот раз в его тоне прозвучало сочувствие.

– Грудь, – ответил Баран.

Лорд Фрост не только приказал своим парням как следует «поработать» с Эваном, но и сам принял участие в расправе. Ему явно доставляло удовольствие слышать крики старого Барана. Сам Трент никогда не мучил пленных. Да, он мог убить человека, если тот был врагом или по приказу старшего офицера, но издеваться над пленными? Нет, на это он не подписывался, вступая в ряды Львиной гвардии.

Трент посмотрел на веревки, которые опутывали пленника. Независимо от того, был этот старик оборотнем или нет, этих веревок было явно многовато. К тому же Сорин со своими дружками измолотил его до полусмерти. Трент нагнулся и развязал часть веревок.

Эван почувствовал себя свободнее, смог наконец откинуться назад и вытянуть согнутые ноги и даже сумел поднять руки и помассировать себе грудь. Трент наполнил водой кружку, поднес ее к губам верлорда, который с жадностью напился.

– Спасибо, мальчик, – прошептал он.

– За что?

– Такой вкусной воды я не пил ни разу за всю свою долгую жизнь. Даже бочонок лучшего редвайнского вина не идет ни в какое сравнение с этой небесной влагой.

Трент улыбнулся, отставил в сторону пустую кружку.

– Волк, – повторил он. – Какой он?

– Он пришел ко мне в Хаггард, но стал пленником лорда-козла, Кесслара. Его бросили в темницу, туда же, куда и меня. Там мы познакомились. Он рассказывал мне о своей жизни. Не думаю, что он лгал – темница неподходящее для этого место. Он вспоминал о смерти своих родителей, которых убили Лев и Крысы…

– Он сам убил свою мать! – прервал старика Трент.

– Ты, кажется, хотел услышать меня? – вздохнул Эван.

Трент поморщился, затем кивнул. Лорд-баран продолжил:

– Дрю сумел освободить моих людей, поднял их против врагов. Затем он уехал на юг, и я вместе с ним. Дрю намеревался освободить леди Гретхен из лап принца Лукаса.

Эван замолчал, ожидая, что юный гвардеец снова прервет его. Но тот молчал, и лорд-баран принялся рассказывать дальше.

– Лукас и Ванкаскан захватили у лордов-коней Кейп Гала, можно сказать, украли независимое государство у народа Лонграйдингса – моего народа – с помощью бастийских интервентов. Затем их основные силы отправились морем на север, штурмовать Хайклифф, а небольшой отряд остался в Кейп Гала. И вновь Дрю пришел на помощь своим друзьям, пытаясь спасти их от Ванкаскана.

Здесь Эван повесил свою голову на грудь.

– Я предал его. Я отдал его в руки этого чудовища, Ванкаскана. Я узнал одного из ваших, он был вместе с Ванкасканом. Его зовут Сорин. Мой мальчик, они превратили Хай Стебл в бойню. Убивали всех, и простых людей, и верлордов. Но это еще не все. Лорд-крыса проделывал такое….

– Что сталось с Волком?

– Он исчез, – прошептал Эван. – Растворился в воздухе. Только что стоял на балконе, а в следующую секунду – нет его, словно по ветру улетел. Что с ним случилось дальше, не знаю.

Трент не мог поднять на барона глаз. Ему не хотелось верить тому, что он услышал, но вряд ли старый оборотень стал бы ему лгать в такой ситуации. Трент возвратился мыслями к тому, что произошло в одну ужасную ночь на их ферме. Тогда Дрю напал на их мать – разве нет?

– Однако, – сказал Трент, – Дрю – монстр, вервольф!

– В Лиссии повсюду немало монстров – и людей, и оборотней. Твой брат хороший человек.

– Он убил нашу ма… – Трент остановился, прикусил себе губу. – Откуда тебе известно, что он был моим братом?

– Не бойся, ты не проговорился, просто я слышал, как тебя кто-то назвал сержантом Ферраном, – вздохнул Эван. – Они били меня крепко, но сознания я не терял. И со слухом у меня все в порядке. Вы с Дрю братья?

– Были братьями, – поправил Трент. – До тех пор, пока он не убил мою мать.

– Ты всегда веришь тому, что тебе говорят, парень? – грустно покачал головой Эван.

– Я видел это собственными глазами, старик! И не надо рассказывать мне о том, кто такой Волк на самом деле! Никто не знает Дрю лучше, чем я!

– Боюсь, вы предпочитаете верить только тому, чему вам хочется поверить, мастер Ферран. Уверены, что не ошибаетесь?

– Вы ничего не знаете. Он пустил вам пыль в глаза, лорд-баран. Мой брат способен очаровать сердце любого дурака.

– Вот это другой разговор, – сказал старик. – Ты правильно сказал, мой мальчик – мой брат. Загляни глубже в свое сердце, сынок, и поймешь, что я говорю тебе правду…

Эван замолк, когда Трент шагнул вперед, занося над головой кулак, готовый ударить старика. Лорд-баран раскрыл шире, насколько это было возможно, свой единственный глаз, и сжался, ожидая удара. Трент опустил руку, вернул на место снятые с Эвана веревки. Вязать узлы Трент научился еще в детстве, у своего отца. Он крепко стянул руки лорда-барана – так, что у того затрещали кости.

Затем Трент выпрямился.

– Придержи на будущее свой поганый язык, старый олух, – сказал он.

– Ты сам пришел ко мне, чтобы найти ответ на свои вопросы, – сказал Эван в спину уходящему Тренту, и тот стрелой вылетел из палатки. Вылетел, чтобы увидеть прямо перед собой лорда Фроста, жующего кусок окровавленного мяса.

– Это барашек, хочешь? – сказал лорд-кот. Юноша посмотрел на кусок мяса – совсем недавно этот барашек еще блеял и щипал травку.

– Благодарю, милорд, – ответил Трент, стараясь сохранить самообладание. – У меня что-то нет аппетита.

– Разговаривал с пленным, да? Сказал он что-нибудь новенькое?

– Нет, милорд.

– Не забывай, наедине я для тебя просто Фрост. Мы же с тобой друзья, Трент, и об этом тоже помни. – Кот откусил кусок баранины и посмотрел на полог палатки. – Да, ты только что напомнил мне. Нашего пленника нельзя оставлять без охраны. Я поговорю с Сорином, пусть рядом с Бараном всегда будет часовой. Ты хороший парень, Трент. А теперь можешь идти отдыхать.

Трент нервно поклонился, его щеки пылали от того, что Фрост узнал об их разговоре с пленным. Трент пошел в направлении загона для лошадей, проведать своего Шторма. Уходя, Трент оглянулся – Фрост смотрел ему вслед, меланхолично пережевывая мясо. Трент перевел взгляд под ноги и пошел дальше, чувствуя, как глаза лорда-кота буквально сверлят его спину.

«Ты дурак, Трент, – бранил он самого себя. – Дал Фросту повод для подозрений. Нет, больше ответов на вопросы я искать не стану, хватит с меня».

3. Благословение горы Тор Раптор

Если предгорья Омира можно назвать коварными, то тропа, что вела по самим горам Бейрбоунс, оказалась просто гибельной. Через горы шла еще одна древняя дорога на Виндфелл, но наши путешественники оставили ее в стороне – им не нужно было в город лордов-ястребов, их целью была расположенная высоко на вершине гробница. Нормально чувствовал себя, пожалуй, только Гриффин – ведь старый Ястреб спустя пятнадцать лет наконец возвращался домой, – что же касается его спутников, то они крепко сжимали поводья лошадей побелевшими от напряжения пальцами. Последней, как уже говорилось, тяжело ступала ломовая лошадь Бегемота, сгибавшаяся в три погибели под чудовищным весом своего всадника. Впереди Бегемота ехали Криг и Табу, правый край тропы, по которой они пробирались, резко обрывался вниз, в пропасть, и это вызывало у них обоих приступы головокружения. Еще дальше, сразу за Гриффином, расположился Дрю, обернувший поводья вокруг своего трезубца.

Время от времени Дрю заглядывал в пропасть, она вызывала в нем какой-то нездоровый интерес и притягивала к себе так же, как манит неосторожного мотылька огонь зажженной свечи. При каждом шаге из-под копыт его лошади срывались и с легким шорохом исчезали в пропасти мелкие камешки. Дрю перевел взгляд на спину ехавшего перед ним Гриффина и облизнул губы, глубоко вдыхая холодный разреженный горный воздух. Ветер то и дело менял свое направление, восходящие потоки воздуха неожиданно сменялись нисходящими, и порывы эти были такими сильными, что грозили свалить наземь сидящего в седле всадника. Над горами висели легкие, тонкие, как дымка, облака, сквозь которые пробирались наши путешественники, поднимаясь вверх по склону самой высокой во всей гряде Бейрбоунс Великой горы Тор Раптор.

Гриффин обернулся в седле и с улыбкой спросил, глядя на побледневшее лицо лорда-волка:

– Впечатляет?

– Весьма, – ответил Дрю, сгибаясь под очередным порывом ветра. – Дышать стало трудно. Далеко еще нам?

– Порядочно, парень. Видишь?

Гриффин указал вперед, туда, где отвесный склон Тор Раптор готов был сомкнуться с соседней горой – казалось, два каменных гиганта собираются обняться.

Дорога стала едва различимой, лишь узкая вертикальная полоска света указывала, что где-то там, впереди, тропа выходит наружу из этого каменного мешка. Сам проход тонул в полной тьме, а сбоку по-прежнему зияла бездонная пропасть.

– Вижу, – крикнул в ответ Дрю, стараясь перекрыть свист ветра. – Но мне это не нравится!

– Падающая Дорога! Ее нельзя любить, ее нужно вытерпеть. Мы направляемся к гробнице моих отцов. Оглянись вокруг, Волк, – это усыпальницы моих родственников.

Дрю посмотрел наверх, ища усыпальницы, о которых говорил Гриффин, и действительно увидел их – каменные бугорки на горном склоне, в сотнях метров над его головой. Издалека они напоминали обычные каменные образования, но, приглядевшись внимательнее, можно было рассмотреть пирамидки и высокие каменные шпили, которыми лорды-ястребы отмечали места погребения своих умерших собратьев.

– Усыпальницы лордов-ястребов, барон Гриффин? И их никто не охраняет?

– Ты думаешь, здесь нужно опасаться расхитителей могил, Дрю? Даже если гора Тор Раптор не убьет грабителя, это сделают мои умершие предки. Лорды-ястребы умеют защитить свои земные сокровища даже после смерти…

Конец сказанной Гриффином фразы повис в воздухе, но ее зловещий смысл не ускользнул от внимания Дрю. Даже после смерти?

Гриффин небрежно повернулся в седле, и Дрю побледнел при мысли о том, что старый лорд-ястреб может свалиться.

– Нашим друзьям слегка не по себе! – усмехнулся Гриффин. – Похоже, путешествие по горам Бейрбоунс не для слабонервных!

– Ты тоже чувствовал бы себя не в своей тарелке, не будь Ястребом! – вступился за друзей Дрю.

– Ты забыл, юный Волк, – напомнил Гриффин, указывая большим пальцем себе за плечи, – что много лет назад у меня отрезали крылья. Если я свалюсь здесь, то погибну точно так же, как любой другой из нас. Пригнись в седле, с уважением отнесись к тропе и молись о том, чтобы гора осталась благосклонна к тебе.

Лорд-ястреб вскинул руку вверх, указывая на возвышающуюся впереди заснеженную вершину.

– Сейчас мы в когтях у Тор Раптор, помни об этом!

Как бы ни был силен до этого ветер, путешественники не были готовы к тому урагану, который налетел на них, когда они ступили на Падающую Дорогу. Спешившись, они оказались у края бездонной пропасти с отвесными склонами, и Дрю, прошептав короткую молитву Бренну, двинулся вслед за Гриффином, ведя за собой на поводу пони.

Лорд-ястреб предупредил всех, что проходить по Падающей Дороге следует молча: один-единственный громкий звук или выкрик мог вызвать лавину, обрушив нависающие над дорогой обледеневшие валуны. Мало того, что сверху грозили свалиться камни, а в лицо свирепо дул ветер, сама тропа практически исчезла, превратившись в ненадежную каменистую осыпь, теперь людям и лошадям приходилось ступать по обледенелым булыжникам. Дрю не раз и не два пришлось пускать в дело свой трезубец, чтобы, поскользнувшись, уцепиться им за отвесную каменную стену и устоять на ногах.

Гриффин оставался единственным, кто продвигался вперед без видимых затруднений, чего нельзя было сказать ни о Табу, ни о Криге, и, конечно же, о Бегемоте, которого буквально пришлось уговаривать пуститься в этот путь. Понять этих троих было можно, ведь они родились и прожили большую часть своей жизни в южных джунглях или саваннах и впервые оказались в неприветливых, скованных льдом и пронизанных ветрами горах. Этот мир был для них чужим и враждебным. Но, подбадриваемые Гриффином и Дрю, они упорно продолжали идти вперед, никто из них не причитал, и ни один из них даже не подумал о том, чтобы нарушить данную юному Волку клятву. Их верность окрыляла Дрю и согревала его сердце.

Ушедший вперед Гриффин остановился, поджидая отставших товарищей, плотнее завернулся в свой плащ от ветра. Пони Гриффина прижался к холодной скале – лучшего укрытия от ветра у бедного животного не было. Тихо, чтобы не вызвать обвал, Гриффин сказал подошедшему Дрю:

– Нам нужно поторапливаться, Дрю. Ночь приближается. Если засветло сумеем выбраться на ту сторону Падающей Дороги, можно будет найти место для стоянки. Отдохнем, а наутро продолжим подъем.

Дрю оглянулся, увидел Табу, появившуюся из-за края скалы метрах в тридцати позади. За ней показались остальные – к счастью, все были налицо, никто не отстал и не свалился в пропасть.

Дрю обернулся к Гриффину, щуря глаза от секущей лицо ледяной крупы.

– Далеко еще до конца дороги?

– Мы примерно на полпути, – ответил лорд-ястреб.

«Только на полпути, – подумал Дрю. – А мы уже битый час продираемся по этой дьявольской дороге».

Нервы его были на пределе, на пределе были и его силы, только адреналин в крови помогал ему двигаться дальше. Дрю заметил, что Гриффин смотрит наверх. Он проследил за взглядом Ястреба. Над ними нависала черная каменная стена, смыкавшаяся высоко вверху с противоположной стеной ущелья, перемычка эта состояла из смерзшихся друг с другом валунов, размером с добрую лошадь каждый. Снизу эта перемычка напоминала чудовищных размеров купол собора. Не удивительно, что лорды-ястребы облюбовали для своих древних усыпальниц именно Тор Раптор – созданный самой природой каменный храм.

Пока Дрю смотрел, задрав голову, с горного купола сорвалось несколько ледяных глыб, за ними полетела большая каменная плита. Дрю прижался спиной к скале – комья льда и камня просвистели совсем рядом, и спустя несколько секунд снизу раздался глухой гул удара. Дрю затаил дыхание – от звука удара завибрировал и затрещал нависший высоко над головой лед, но устоял, больше от него не оторвалось ни единого куска.

Лорд-ястреб кивком головы показал, что нужно поспешать. Дрю побрел вперед, поскальзываясь на обледенелых камнях, каждое мгновение помня о том, что первый же неверный шаг может оказаться для него последним.

Затем сверху раздался ужасный крик – было ощущение, что сама гора вскрикнула от муки. Вслед за криком раздался грозный треск чудовищного ледяного потолка, заставивший Дрю снова вжаться спиной в скалу. Сложенный из снега, льда и валунов купол зашатался и начал разваливаться. Дрю с ужасом увидел, как хлынувший вниз черно-белый поток накрыл Табу, и леди-тигрица в мгновение ока исчезла из виду. Булыжник величиной с кулак ударил Дрю по плечу – хорошо, что не по черепу, – и юноша пошатнулся, а тем временем громадная, острая гранитная глыба ударила, словно нож гильотины, по его пони, разрезала бедное животное пополам и увлекла за собой в пропасть. По тропе загрохотали падающие булыжники, засыпая и без того узкий проход. Дрю закричал, но его крик утонул в грохоте падающей лавины.

4. Место преступления

Когда «Мирмидон» причаливал в Хайклиффе, Гектор стоял на обледеневшей носовой палубе в окружении шести лучших тасканских бойцов. В ночном городе было непривычно тихо и пусто. В свое время Гектор несколько лет провел здесь и помнил, что до той поры, когда Советом Волка был введен в действие комендантский час, столичный город-порт был полон жизни как днем, так и ночью. Теперь, когда лорд-протектор и его товарищи вместе с большинством жителей покинули Хайклифф, он превратился в город-призрак. Гектор положил свои затянутые в черные перчатки руки на покрытый изморосью планширь – на запястьях звякнули наручники.

Пирс, к которому швартовался «Мирмидон», в былое время ярко освещали фонари, указывавшие прибывшим морякам дорогу, но теперь на фонарных столбах висели в ржавых клетках осужденные на казнь преступники – уже мертвые или умирающие. Мрачную картину дополняли стаи ворон и чаек, ссорившихся друг с другом из-за лакомых кусочков. На большинстве приговоренных к смерти были легко узнаваемые серые плащи гвардейцев Волка. Те из них, кому еще не посчастливилось умереть, издавали жалобные стоны, но прибывшие тасканцы не обращали на них ни малейшего внимания, такие картины совершенно не трогали сердца суровых, ко всему привыкших северян – грозных, неприступных, высоченных и широкоплечих. За все время плавания Гектор находился под неусыпным наблюдением охранников, и даже нос себе не мог почесать без того, чтобы кто-нибудь не цыкнул на него. Сейчас охранники расступились – сзади донеслось шарканье тяжелых босых ног их приближающейся королевы.

– Здесь все как раньше, лорд-поросенок? – хохотнула Слота, леди-морж из Таскана. Большинство верлордов Лиссии предпочитали чаще всего оставаться в человеческом обличье, трансформируясь лишь в особых случаях, но Слота была исключением из этого правила. Она считала, что держать в узде своих головорезов проще, оставаясь в своем ужасающем преображенном виде. Правда, обычно она трансформировалась не полностью, но и этого хватало, чтобы наводить на всех ужас.

Возвышаясь на несколько голов над своими немалого роста бойцами, она шлепала огромными ступнями, прижимая к животу широкие, перепончатые, с острыми когтями руки-ласты, и доски палубы скрипели и стонали при каждом ее грузном шаге. Могучие мышцы леди-моржа перекатывались под толстой пятнистой шкурой, вокруг рта торчали длинные черные усы, из-под верхней губы выступали вниз два огромных желтоватых клыка.

– Нет… многое изменилось, – уклончиво ответил Гектор, стараясь не смотреть на чудовищную женщину. Проведенные рядом со Слотой дни плавания Гектор вспоминал с ужасом – все это время он опасался, что она в любой момент может нарушить их договор. А как леди-морж умеет обращаться со своими пленниками, Гектор знал не понаслышке, это он видел своими собственными глазами. Что-что, а убивать Слота была готова всегда и делала это с нескрываемым наслаждением.

– Что именно?

Гектор покосился на качающиеся в клетках тела и спокойно сказал:

– Я заметил, что на пирсе осталось совсем мало фонарей.

Слота хмыкнула, по достоинству оценив черный юмор Гектора.

«Мирмидон» пришвартовался, матросы спустили трап. На каменном пирсе их встречали два десятка солдат Львиной гвардии с горящими факелами в руках и с десяток солдат-бастийцев. У доков стояло несколько всадников, а рядом с ними – пустая карета для прибывших гостей. Тасканские матросы ворчали себе под нос – они не были в восторге от такой встречи.

– Сведите его на берег, – приказала Слота, переступая своей грузной тушей. – Нас ожидает принц Лукас.

* * *

Поднимаясь в карете по крутой улице, ведущей от порта к замку, Гектор вспомнил о том, как в страшной спешке покидал этот город, пробиваясь сквозь толпы омирских солдат. Сейчас ему казалось, что это было в какой-то другой жизни, и сам он мало теперь похож на себя прежнего.

Выглянув еще раз в окно кареты, Гектор обнаружил, что город, оказывается, не настолько пуст, как это казалось, глядя из гавани. Во многих домах и тавернах горели огни – в городе жили люди, мертвыми были только улицы. Или в Хайклиффе до сих пор действует комендантский час? Как бы то ни было, Гектор ощущал окутавшую столицу вуаль страха.

По обе стороны рядом с Гектором сидели солдаты-тасканцы, а всю противоположную скамью занимала грузная туша Слоты.

– В чем дело, лорд-свинушка? Недоволен тем, что они сделали с твоим городом? – спросила леди-морж.

– Это не мой город, ваше величество. Мой дом далеко на востоке отсюда, это Редмайр, столица Дейлиленда. Но я солгал бы, сказав, что Хайклифф ничего для меня не значит. В этом городе я учился, здесь жили мои друзья.

Голос Гектора дрогнул, слова застряли у него в горле.

– Наш мир полон печалей, юноша, – улыбнулась Слота.

– Я сожалею только об одном, – ответил Гектор, глядя на свои скованные наручниками руки. – О том, что я так толком и не попрощался с ними.

Начиная с того момента, когда он попал во Фригию, Гектор старался не вспоминать о Дрю, но это, увы, было невозможно. Олени, Акула, Медведь – все предали его, но Дрю исчез задолго до этого. До Гектора доходили слухи о том, что Дрю погиб в Кейп Гала. Правда это или нет, кто знает? Как бы то ни было, Волк оставался единственным настоящим другом Гектора. Но отвращение, которое вызывали у магистра вещи, творившиеся от имени отсутствующего Волка, от этого не уменьшалось. За последнее время каждый из членов Совета предал Гектора, и все они получили за это по заслугам. Первым заплатил глупый граф Микель – Псы из Омира убили его, когда лорд-олень сбежал к себе домой, в Бейрбоунс. Затем последовал герцог Берган, лорд-протектор, узурпировавший власть в Совете. Берган унижал Гектора, и его убили в Хайклиффе. Граф Вега. Шантажист, узнавший тайну смерти Винсента. С ним расправился сам Гектор, и совершенно правильно поступил, отправив его на тот свет прежде, чем не имеющий понятия о чести лорд-акула успел первым нанести ему удар.

Последний из четырех членов Совета, герцог Манфред, разочаровал Гектора больше всех остальных. Он бросил магистра на произвол судьбы во Фригии. После этого, учитывая то, что его дорогой друг Дрю мертв, а все так называемые друзья оказались предателями, Гектор считал, что ему не остается ничего другого, как только переметнуться в стан лордов-котов. Разве он не прав? Котов не испугает дар Гектора, та сила, над которой он получил власть. Они с радостью примут магистра в свои объятия. А Манфред? Что ж, придет время, и он тоже заплатит за свое предательство.

«Все верно, братец, – прошептал бес-Винсент. – Время расплаты настанет…»

– Можно подумать, что лорд-свинушка влюблен, – хмыкнула леди-морж.

Гектор отвлекся от своих мыслей, возвращаясь к разговору со Слотой.

– Я почти ничего не знаю о любви, ваше величество, – сказал он. – Годы, проведенные за книгами, оставили мне слишком мало времени для того, чтобы уделять внимание прекрасному полу.

– Выходит, ты книжный червь, как твой отец, да?

– Вы знали его?

– Лорд Хат посещал Таскан, но это было давно, я была тогда еще совсем юной. Одно время мой отец даже предлагал ему жениться на мне.

От неожиданности Гектор закашлялся, потрясенный тем, что его отец, оказывается, мог стать мужем грозной королевы-воина Слоты. Ничего более бредового и придумать нельзя. Леди-морж недовольно покосилась на скованного наручниками Гектора.

– А почему ваш брак не состоялся? – откашлявшись, спросил Гектор.

– Из-за слабого здоровья твоего отца, – ответила Слота и на короткое время стала странно задумчивой. – Холодный северный воздух был вреден для его легких.

– Похоже на то, – сказал Гектор, понемногу успокаиваясь.

– Вы такие хилые, Кабаны, – фыркнула Слота. – Это хорошо, что мой отец передумал. Он правильно просчитал, что твой отец мне не пара, и тем самым сохранил меня для более важных дел, чем нянчить сопливое свинячье потомство.

– Вы собираетесь произвести впечатление на принца Лукаса?

– Он принц, – чопорно сказала Слота. – А я – королева Севера. Кто знает, какой… союз может возникнуть между нами. Это мой первый визит в Хайклифф, и я хочу, чтобы он стал запоминающимся.

– Не сомневаюсь, что он станет запоминающимся, – сказал Гектор и задумчиво добавил, откидываясь назад на сиденье: – Двор Хайклиффа не скоро забудет вас.

5. Кричащая вершина

Трезубец остался торчать во льду – это старое лезвие было единственным, что удержало Дрю от падения в пропасть. Мускулы его левой руки натянулись, локоть оставался согнутым – Дрю боялся пошевельнуться. Кончики стоптанных сапог упирались в лед, лезвие трезубца гнулось, грозя в любой момент обломиться. Дрю взглянул вверх и увидел, как ему на помощь скользит вниз по осыпи старый лорд-ястреб, умудряясь каким-то чудом сохранять равновесие.

Лавина сошла на Падающую Дорогу не случайно. Громкий крик привел в движение массы камня и льда, и время схода лавины было рассчитано на редкость точно. Если Дрю и Гриффину удалось избежать смерти, то судьба их товарищей оставалась неясной. Карниз, по которому шла тропа, позади Дрю и Гриффина была срезан и окутан облаком ледяной пыли и каменной крошки. У Дрю похолодело внутри при мысли о Криге, Табу и Бегемоте. Эти трое приехали в Лиссию, чтобы сражаться бок о бок с ним, и если они погибли, это станет для него тяжелейшим ударом. Двое выживших остались одни, без товарищей, без унесенных в пропасть пони и запасов провизии. Дрю и Гриффину оставалось лишь молиться о том, чтобы их друзья выжили и смогли найти путь назад, к оставшейся внизу дороге на Виндфелл.

– Руку! – крикнул Гриффин, протягивая Дрю свою раскрытую ладонь.

Дрю рванулся вверх, лорд-ястреб схватил лорда-волка за запястье. Затем барон ловко вытянул Дрю наверх, на обломок, оставшийся от тропы, по которой они шли незадолго до этого. Юный вервольф обессиленно повалился на спину, в то время как лорд-ястреб выглядел каким-то странно расслабленным.

– Я не могу идти дальше! – тяжело дыша, выкрикнул Дрю.

Гриффин посмотрел вниз и улыбнулся. Ветер трепал его тонкие волосы.

– Похоже, правду говорят, что молодость – ничто, опыт – все. Помни, это мои горы, Дрю. Пойдем, задерживаться нельзя. Мы приблизились к вершине, мой друг. Мы должны попытаться достичь Кричащей вершины до наступления ночи и найти укрытие в усыпальнице. Последнее дело – остаться на ночь на склоне горы Топ Раптор!

Дрю спросил, разминая затекшие мышцы руки:

– Есть следы присутствия врагов?

– Нет, – ответил Гриффин.

– Может быть, мы не заметили их. Ты говорил, что место, где проходит эта тропа, охранялось лордами-ястребами, не так ли?

– Да, но это не значит, что наши враги не нашли другой путь к вершине.

– Ты уверен, что лорды-ястребы услышат твой призыв?

Гриффин потер небритый подбородок, посмотрел вокруг. Внизу, словно дымящееся море, клубились облака, зазубренные вершины соседних гор торчали сквозь них.

– Ястребы услышат его, Дрю, независимо от того, где они находятся. Другой вопрос, сколько их на самом деле осталось, моих родственников.

Гриффин помог Дрю подняться на ноги, юный волк задрал голову, глядя на горную вершину.

– Если я не сломаю шею, меня доконает сердечный приступ от головокружения, – пробормотал он. – А как вы сами добирались на вершину к своим мертвым?

– А как ты сам думаешь? – мрачно усмехнулся лорд-ястреб. – На крыльях, разумеется.

Их надежды обогнать закат давно рухнули, тьма опустилась на Бейрбоунс, а двое оборотней все еще карабкались по камням. Шедший впереди Гриффин исчез за очередным выступом над головой Дрю. Совершенно очевидно, там имелись точки опоры для рук и ног, но их скрывали лед и темень.

Дрю немного подождал, когда же старый Ястреб появится и протянет руку, чтобы помочь ему вскарабкаться, но Гриффин не показался.

Выругавшись себе под нос, Дрю вцепился в уступ своим трезубцем, потянулся вверх, закричал от боли, когда холодный металл впился в обрубок запястья. Раньше Дрю полагал, что успел свыкнуться с тем, как плетеная рукоять трезубца трется об обрубленную кость, но сейчас, на морозе, это ощущение стало по-новому неприятным, почти невыносимым. Дрю подтянул вверх свою правую руку, отчаянно пытаясь уцепиться за край уступа посиневшими от холода кончиками пальцев.

Он чувствовал, что с каждой секундой сила воли покидает его. Дрю взглянул в пустое небо. Если сорваться вниз, смерть будет быстрой.

«Я не должен сдаваться, нужно бороться дальше. Ради моих друзей и моего народа. Ради Табу, и Крига, и Бегемота!» – стиснув зубы, подумал он.

Дрю закинул вверх голову, поймал взглядом Луну.

Лунный свет казался холодным, но он странным образом согрел кровь Дрю. Уже не в первый раз за то время, что он был в горах, Дрю выпустил на волю своего Волка, почувствовал, как появляются когти на кончиках наливающихся силой пальцев. Зарычав, Дрю рывком поднял свое тело, высвободил трезубец и снова воткнул его между камней, еще выше над головой.

Дрю перевалился грудью через край уступа, сильно прижался к его торцу своим покрытым густой шерстью животом. Он рычал от боли, но продолжал карабкаться вверх, болтая в воздухе ногами, рискуя в любой миг сорваться в пустоту. Согнувшийся треугольник отколол кусок льда, просвистевший рядом с головой Дрю и рухнувший в пропасть, но вервольф уже нащупал коленом точку, на которую можно было опереться, и наконец перебросил через край уступа обессилевшее тело.

– Ты заставляешь себя ждать, Волк.

Дрю посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос, ноги вервольфа болтались в пустоте. За краем уступа начиналась каменистая площадка метров шести в ширину, подходившая к отвесной каменной стене, поднимавшейся вверх примерно на пятнадцать метров – последний отрезок до вершины Тор Раптор. В основании стены виднелась зазубренная треугольная расселина, ее верхняя точка поднималась над площадкой метра на три – темный вход, ведущий в недра горы. Из тени в лунный свет вышел человек, он держал перед собой барона Гриффина – голова лорда-ястреба была запрокинута назад, к его горлу приставлен хорошо знакомый Дрю короткий серебряный нож.

– Старый трюк, Ворон, – сказал Дрю лорду-ворону, перекатываясь на живот, чтобы оказаться дальше от края пропасти. – В прошлый раз это была женщина, теперь старик. Отпусти Ястреба. Сразись со мной на равных.

– Ястреб? Эта развалина? Он был Ястребом, пока имел крылья! Хочешь посмотреть, как он летает? – с этими словами Ворон обогнул Дрю и направился к краю обрыва.

– Нет, подожди! – крикнул лорд-волк, вскидывая руку.

– Что тебе надо? – прохрипел Гриффин, безуспешно пытаясь остановиться, в то время как лорд-ворон продолжал тащить его к краю.

Дрю лихорадочно оглянулся, ухватился рукой за длинный, острый как кинжал, обломок льда.

– Райвен, Стормдейл, Виндфелл – все! Я хочу весь Бейрбоунс, Гриффин! – крикнул Рук, продолжая подталкивать старого Ястреба вперед.

Дрю оказался точен – ледяной кинжал ударил прямо в лицо Рука. Ворон дико каркнул и выпустил Гриффина, который ударился о лед, заскользил к обрыву и начал падать вниз. Рук свалился наземь, продолжая кричать, зажимая руками свое разбитое лицо. Дрю в последний момент успел схватить Гриффина за руку – Ястреб уже исчезал за краем уступа. Гриффин повис на руке Дрю, подтащил вервольфа еще ближе к краю. За своей спиной Дрю услышал крик – Рук начал трансформироваться в Ворона.

– Отпусти меня, Дрю, пока мы оба не свалились, – крикнул Гриффин.

– Я не дам тебе упасть, – выдохнул Дрю, пытаясь удержать лорда-ястреба, но продолжая при этом скользить все ближе к краю.

– Остерегайся мертвых, Дрю. Открой окна. Позови моих людей и возьми то, что принадлежит тебе по праву. Я принес это сюда, – прошептал Гриффин. – Я сохранил это.

Дрю зарычал, призывая на помощь все свои сверхчеловеческие силы, но и они были уже на исходе. Когтистая рука вервольфа держала Гриффина за рукав, ткань которого трещала и расползалась. Гриффин взглянул за плечо Дрю, и лицо его сделалось тревожным, когда он увидел стоящего за спиной Волка врага.

– Храни тебя Бренн, Дрю! – крикнул Гриффин и рванул свою руку. Ткань разорвалась, рука освободилась, и старый Ястреб исчез в бездонной темной пропасти.

Дрю быстро кувыркнулся, едва не улетев вслед за Гриффином. Рядом с ним о край обрыва ударил меч, полетели в воздух осколки льда. Дрю взглянул на Луну, по диску которой проплывали облака.

С диким криком лорд-ворон протянул вперед свои руки, расправил выросшие за спиной черные крылья. Теперь лорд из Райвена полностью трансформировался – появилась жуткая голова с острым черным клювом, внутри которого бешено вращался язык. В руке Ворон держал меч, которым только что ударил по тому месту, где мгновением раньше был Дрю. Лорд-волк принялся карабкаться по льду к каменной стене, за ним последовал Ворон. Рук не боялся поскользнуться, он уверенно цеплялся за лед выросшими у него на ногах длинными острыми когтями.

– Куда бежишь? – прокаркал Ворон, приближаясь к Волку. Ветер ворошил черные перья на груди Рука. – Волкам нечего делать в небесах!

Дрю достиг каменной стены. Каждый его мускул горел от боли и напряжения, вся энергия была потрачена на этот безумный подъем к вершине Тор Раптор. Дрю пытался расшевелить в себе Волка, но и у того почти не осталось сил. Вытащив из потертых ножен свой меч, Дрю посмотрел на темную расселину в стене. Вокруг треугольного входа в недра горы были высечены руны.

«Остерегайся мертвых, Дрю…»

Ворон неожиданно прыгнул вперед, накрыл Дрю крыльями, занес меч. Дрю в свою очередь, защищаясь, поднял свой меч, зазвенела сталь. Под весом Ворона клинок сломался и вылетел из руки Дрю. Не раздумывая ни секунды, Дрю перекатился в темную арку – когда он проходил в нее, руны загорелись и осветили своим призрачным серебристым светом каменные стены пещеры.

За своей спиной Дрю услышал хохот Ворона. Ликуя, Рук вошел в усыпальницу вслед за Волком. Сделав несколько шагов на дрожащих ногах, Дрю споткнулся и покатился вниз по оказавшимся в глубине каменным ступеням. Скатившись, он оказался в центре большой круглой камеры, стены которой были покрыты серебристыми значками, такими же, что мерцали снаружи. Над своей головой Дрю увидел прорезанное в толще камня окно, за которым открывалось ночное небо. Светящиеся руны пульсировали в четком ритме, который гулом отдавался в ушах Дрю, от этого ритма у него застучали зубы и заломило кисти. Ритм напоминал биение огромного сердца, казалось, что вершина Тор Раптор действительно ожила с появлением Дрю. Гул нарастал, давил на грудь Волка, грозя раздавить его своей мощью. Дрю осторожно поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам в призрачном свете.

На первый взгляд они показались Дрю просто цепочкой вырезанных в камне ниш с купольными сводами, но затем он рассмотрел внутри каждой из них обернутое пеленами тело – это были мумифицированные останки древних Ястребов. Всего их было двенадцать, а у ног и возле головы каждой мумии стояли сундучки. Наверное, Дрю смотрел бы на них дольше, но в это время наверху ведущих в погребальную камеру ступеней появилась черная фигура Ворона.

Рук вновь расправил крылья, подняв в воздух клубы пыли. Царапая когтями по каменным ступеням, он начал спускаться – по спине Дрю пробежал холодок. Юный Волк отступил, но вскоре почувствовал за своей спиной ледяной камень стены.

– Что, некуда больше бежать, Волк? – ухмыльнулся Ворон. – Гриффин нашел свой конец в пропасти, а ты сдохнешь в этом гнезде мертвых птиц.

Рук сделал еще шаг вперед, и в этот миг сквозь окно сверху хлынул поток лунного света. Поднятая в воздух пыль засеребрилась вокруг Дрю. Лучи лунного света упали на грудь одной из мумий и блеснули на мече, который сжимали руки мертвеца.

– Что за темные магические штучки? – прокаркал Ворон и сделал еще один шаг, но теперь уже не так уверенно, озираясь через плечо.

Инстинкт подсказал Дрю, что он должен делать. Волк протянул руку и коснулся рукояти меча. Мумия сразу же разжала руку и выпустила меч. Дрю схватил рукоять, поднял меч – его клинок засветился ярким серебристым светом.

– Ничего темного, – прошептал Дрю, не сводя удивленных глаз со светящегося клинка. Он был настолько поражен, что не заметил, как Ворон поднял свое собственное оружие.

Но раньше, чем Ворон успел нанести удар, в усыпальнице оглушительно хлопнули крылья, сбросив юного Волка на пол. Он взглянул вверх, прикрывая левой рукой глаза от ослепительного сияния. Лорд Рук шатался вперед и назад под налетевшим на него порывом ветра, а затем этот порыв поднял Ворона в воздух.

Дрю успел заметить темные тени, вылетавшие из ниш и присоединявшиеся к вихрю. Лорд-ворон вскрикнул, когда набравший силу вихрь сдавил ему грудь – дождем посыпались вырванные черные перья. Крик Ворона перешел в визг, когда вихрь принялся разрывать его руки и ноги. Затем темные когти впились в грудь Ворона, оставляя на ней новые раны. Хлынула кровь, вопли лорда-ворона из Райвена перешли в предсмертный хрип, и Дрю отвел свои глаза в сторону.

Вихрь внезапно стих, застыло на полу и тело лорда-ворона. Отплевываясь и откашливаясь, Дрю повернулся к центру усыпальницы, взглянул на разодранное в клочья тело Ворона, на его свернутую набок голову. В воздухе кружились черные перья, сквозь окно усыпальницы продолжала ярко светить Луна. У Дрю замерло сердце, когда образовавшие смертоносный вихрь тени стали приобретать более четкую форму.

Тени соткались в двенадцать темных фигур, их формы менялись, пока фигуры приближались, окружая Дрю. Во рту у него пересохло, а когда юный Волк попытался вздохнуть, он почувствовал нарастающую в его груди тяжесть. Призрачные фигуры потянули к Дрю свои черные руки с когтистыми пальцами. Дрю поднял дрожащей рукой свой сверкающий меч в безнадежной попытке защититься от демонов.

Тут все призраки, как один, отступили, воздух снова хлынул в легкие Дрю – живительная, свежая струя. Тяжело дыша, он увидел, как черные фигуры стремительно превращаются в белоснежных небесных ангелов. Ослепленный их ярким светом, Дрю следил за тем, как фигуры уменьшаются в росте, и не сразу понял, что они опускаются на колени и склоняются перед ним.

Еще Дрю увидел, что руны на стенах усыпальницы засветились тем же ярким светом, что и клинок, который он держал в руке, и сложились в правильный круг. Прихрамывая, он подошел к рунам, осторожно проходя между склонившимися фигурами, чтобы не задеть их. Руны расположились вокруг врезанного в стену круглого камня, похожего на маленький жернов, с углублением в центре. Переложив меч под левый локоть, Дрю попробовал сдвинуть камень, но никак не мог ухватиться за него. Тогда, вернув меч в правую руку, он взмахнул левой рукой и скинул на пол зазвеневший конец трезубца. Затем он вложил оправленный в металл обрубок левой руки в углубление камня и сильно нажал.

Камень заскрежетал, поворачиваясь, а затем с резким звуком отвалился, открывая отверстие, в которое шумно начал втягиваться воздух из усыпальницы.

Дрю упал на пол. Его рваный плащ затрепетал, сорвался с плеч и исчез в отверстии, улетев в открывшееся за ним темное пространство. Один за другим в отверстие стали втягиваться белые призраки, оглушительно визжа на лету, ослепляя своим светом. Дрю вцепился рукой в холодный камень, опасаясь, что его разорвет на куски и унесет в темную дыру вслед за призраками.

6. Подарок с Севера

Гектору трудно было поверить в то, как сильно изменился принц. Проводя мучительно тянувшиеся годы службы при Лукасе под руководством злодея Ванкаскана, он своими глазами наблюдал за тем, как юный принц постепенно набирает силу, как из мальчика становится молодым человеком, как меняется его характер. Искусный боец с клинком в руке, великолепный мастер трансформации, он был очень похож на своего отца, покойного короля Леопольда, и обещал стать достойным наследником его короны. Но человек, сидевший сейчас на троне перед Гектором, был лишь бледной тенью того решительного, пылкого, импульсивного юноши, которого некогда знал и, что греха таить, очень побаивался лорд-кабан. Куда исчез тот, прежний Лукас?

«Да здесь он, братец, здесь. Погоди немного и увидишь сам…»

Когда в тронный зал вошли гости из Таскана, принц Лукас ничего не сказал. Он продолжал молчать и тогда, когда леди Слота с большим апломбом объявила, что привезла Льву из Вестланда подарок с Севера. Вместо Лукаса разговор с гостьей вел лорд-канцлер, Ванмортен, явно желавший как можно скорее покончить со всеми формальностями и не сводивший глаз со стоявшего в окружении тасканских охранников Гектора. Леди-морж подала знак, охранники вытолкнули Гектора вперед и заставили его опуститься на колени.

– Убейте его, – спокойным, ровным голосом приказал Лукас.

Гектор был поражен – тот принц, которому он служил когда-то, славился своим пристрастием к высокопарным долгим речам и бешеным вспышкам гнева. Ванмортен медленно повернулся к трону – голову лорда-канцлера прикрывал капюшон, скрывавший лицо, дважды чудовищно изуродованное Дрю во время поединков между ними.

Лукас выпрямился, сидя на троне, откинулся к высокой спинке кресла. Дальний конец зала был погружен в полумрак, стоявшие вокруг трона подсвечники не были зажжены. Лукас смотрел на Гектора, положив ладони на резных змей, украшавших подлокотники. Железная корона Леопольда прочно сидела на голове Лукаса, из-под нее выглядывали его тусклые, безжизненные светлые волосы.

– Я возражаю, Лукас, – раздался голос из-за трона. – Давайте послушаем, что скажет нам лорд-кабан, прежде чем вынести ему приговор.

Выступившая вслед за этим на свет женщина была полной противоположностью королеве из Таскана. Если высокая, грузная фигура Слоты отбрасывала густую длинную тень, то у этой миниатюрной, стройной женщины, казалось, вообще не было тени. Удивительным был внешний вид женщины – таких Гектор не видел никогда и нигде во всей Лиссии. Черная кожа женщины обладала приглушенным пурпурным оттенком, на лице ярко сияли большие, желтые, как солнце, глаза. Женщина подошла к Гектору, остановилась, глядя сверху вниз на коленопреклоненного магистра. Голова женщины была гладко, до блеска выбрита, в отсветах огня отчетливо просматривался каждый бугорок на черепе. Если все остальные присутствующие в зале старались не смотреть на эту женщину, Гектор не мог отвести от нее глаз. Он много слышал о ней, но в жизни она оказалась еще очаровательнее, – Опал, леди-кошка из Баста. Заметив, что лорд-кабан не сводит с нее глаз, она удивленно приподняла бровь.

– Я насажу его голову на копье, именно так я поступаю с предателями, – со злостью сказал юный Лев. – Ну, что он может сказать в свое оправдание, чем может смягчить мой гнев?

– Я полагаю, будет мудро выслушать его в последний раз, ваше величество, – сказал Ванмортен, пытаясь урезонить Лукаса. – Отнеситесь к этому просто как к развлечению.

– Если принц хочет, чтобы он умер, быть по сему, – объявила Слота и хлопнула в ладоши-ласты. Один из охранников-тасканцев шагнул вперед, отстегивая от пояса свой боевой топорик. Присутствующие в зале ахнули, когда воин занес этот топорик над головой Гектора.

– Назад! – рявкнул Ванмортен.

– Это мой пленник, – прорычала Слота, обнажая свои клыки.

– Он был вашим пленником, – поправил ее Ванмортен, – до той минуты, когда вы преподнесли его в подарок принцу Лукасу.

Тасканский воин взглянул на свою королеву – дождавшись ее кивка, он отступил назад. Слота проводила взглядом возвращающегося к трону лорда-канцлера, а Опал наблюдала за всем этим со стороны и явно наслаждалась начинающимся в тронном зале скандалом.

– Выслушаем предателя, ваше высочество, а потом делайте с ним, что хотите, – сказал лорд-крыса.

Лукас кивнул и устало взглянул на Гектора. Былые бодрость и энергия, казалось, окончательно покинули лицо принца, уступив место бледной коже и красным кругам под глазами. С Лукасом явно что-то было не так.

– Давай, Поросенок. Выскажись. В последний раз в жизни.

Гектор поднялся на ноги, из-за скованных рук это получилось у него особенно неуклюже. Он заставил себя оторвать взгляд от Опал и перевести его на принца.

– Ваше высочество, – начал Гектор, и Лукас тут же перебил его:

– Ты имеешь наглость так называть меня после того, как предал…

Ванмортен и Опал вскинули головы на принца, взглядами заставляя его замолчать. Удивительным образом это подействовало.

«Принц слушается своих советников, братец, – шепнул бес-Винсент. – Будем надеяться, что тебе удастся убедить их…»

Гектор откашлялся, вмешательство принца сбило его с мысли. Под сердцем Гектор чувствовал холодок, все внутри него сжалось от напряжения. Он чувствовал, что сейчас на карту поставлена его жизнь.

– Как барон Редмайра и лорд Дейлиленда, я предлагаю вам, принц Лукас, свою Изумрудную страну, а также свои собственные услуги в качестве магистра и советника.

В зале стояла тишина, придворные Лукаса удивленно переглядывались друг с другом. Наконец заговорил Ванмортен.

– Какой-то очередной трюк, лорд-кабан?

– Нисколько. Я отдаю вам, принц Лукас, свой Дейлиленд. Я предлагаю вам свою поддержку и готов помочь вам стать полноправным правителем Лиссии. Сейчас вы владеете Вестландом, островами Кластер и Лонграйдингсом. Это три земли. Добавьте Дейлиленд, и их станет четыре. Четыре земли из семи – и трон по праву ваш, ваше высочество.

– Дейлиленд и без того уже мой, Поросенок, – сказал Лукас, с нескрываемым презрением глядя на Гектора. – Ты больше не распоряжаешься этой землей.

– Вы не правы, ваше высочество, – возразил Гектор. – Вы можете захватить Дейлиленд, но верховным остается закон, данный Бренном, а он гласит, что этой землей правят Кабаны из Редмайра. Как барон Редмайра, я имею право говорить от имени всего своего народа. Я и только я могу решать, кому будет верна Изумрудная земля. Я предлагаю вам нашу преданность и службу.

– Не верю своим ушам! – воскликнул лорд-крыса. – И это говорит тот самый молодой Кабан, который был одним из основателей Совета Волка, предатель, поднявшийся против Дома Львов, зачинщик всех творившихся в Хайклиффе беззаконий? В чем причина таких перемен, юноша? Почему ты так неожиданно решил переметнуться на сторону законного монарха? Потому что тебя схватили на севере, а твои друзья разбиты, так?

Наручники зазвенели, когда Гектор поднял вверх свою правую руку, прося разрешения продолжать свою речь.

– Меня не схватили на севере. Я добровольно сдался в плен, я мог сам в любой момент покинуть Фригию. Я сам попросил, чтобы меня доставили к Слоте в…

– К королеве Слоте! – крикнула леди-морж и наотмашь ударила Гектора по лицу.

Он посмотрел на возвышающуюся над ним тушу Слоты, моргнул, облизнул разбитую в кровь губу и продолжил:

– Я попросил, чтобы меня доставили к королеве Слоте, это было сделано мной, чтобы попасть сюда, в Хайклифф. Я никогда не был схвачен тасканцами. Я прибыл сюда по своей воле. И я убежден в том, что пригожусь вам живым больше, чем мертвым.

– Какую ценность может иметь твоя жизнь, предатель? – спросил Ванмортен. – Я могу прямо сейчас заставить тебя подписать любую бумагу, чтобы все было по закону, а затем снести твою голову с плеч. Ты пентюх, Гектор, деревенский мужлан, захотевший стать знатным горожанином. Тебе нечего предложить, ты ни на чем не можешь настаивать. Ты никто.

Ванмортен почти вплотную подошел к магистру. Гектор ощутил идущий от лорда-крысы запах – мерзкую смесь розового масла и гниющей плоти. Под капюшоном магистр разглядел лицо лорда-канцлера – одна его половина была ободрана до кости и напоминала голый череп, другая обтянута темной кожей. Лорд-крыса продолжил говорить своим безгубым ртом:

– Ты идешь ко дну и ищешь соломинку, за которую можно ухватиться.

«Они не боятся тебя, братец. Они не уважают тебя. Они издеваются над тобой. Боюсь, ты можешь присоединиться ко мне, Гектор, и очень скоро…»

Гектор почувствовал, как изменилась атмосфера в зале. Они услышали достаточно. Они вырвут у него нужную им подпись, а затем лишат жизни. У него остался последний шанс. Гектор возвысил голос так, чтобы все могли слышать его, и произнес:

– Нравится вам это или нет, но я ваш союзник, принц Лукас. Ваши враги – мои враги, и я уже своими руками казнил одного из них.

Лукас наклонился вперед и захохотал, но эта вспышка отняла у него слишком много энергии, и он вновь устало съежился в своем каменном кресле. Ванмортен и Слота тоже рассмеялись, затем к ним присоединился дружный хор придворных и гвардейцев. Только Опал оставалась серьезной.

– Кого ты убил? – спросила она.

– Вегу. Я убил его на борту «Мальстрема». Граф мертв.

– Ты лжешь! – крикнул Ванмортен.

– Убейте его! – сквозь смех проговорила Слота. – Нет, я сама его убью.

И она схватилась за топорик одного из своих охранников.

– Стоять! – прорычала леди-пантера.

Воины-тасканцы и их королева ошеломленно уставились на черную женщину, но перечить ей не посмели. Слота неохотно отпустила топорик и мрачно посмотрела на Опал.

– Каким образом ты собираешься убедить нас в том, что действительно убил Вегу? – спросил принц.

– Хотя мне это очень неприятно говорить, но я должна признать, что Вега – самый искусный и коварный капитан на всем Белом море, – сказала Слота. – Этот хилый дурак-боров никак не мог справиться с ним, мой дорогой принц.

«А она проницательна, не так ли? – прошипел Винсент. – И настойчива. Кто знает, может, именно Слота в конечном итоге станет здесь королевой, хотя, конечно, она и в подметки Гретхен не годится».

– Это маловероятно, – неожиданно громко ответил бесу Гектор.

– Что маловероятно? – спросил Ванмортен.

– То, что я убил Вегу, – выкрутился Гектор. – Маловероятно, но возможно. Я проткнул Веге грудь серебряной стрелой, а затем приказал своим людям вышвырнуть его за борт. Эта стрела до сих пор у меня, и на ней осталась кровь лорда-акулы. Стрелу Слота у меня не нашла. Совет Волка для меня мертв. Свое будущее я связываю со служением вам, ваше высочество.

– Ты уже состоял на службе у принца, юный магистр, и это закончилось… не слишком хорошо, – заметил лорд-канцлер. – Даже если его высочество изволит сохранить тебе жизнь – против чего я буду всячески возражать, – где гарантия того, что ты еще раз не укусишь руку своего хозяина, как неверный пес?

– Мы услышали достаточно, – кивнул Лукас и продолжил, обращаясь к лорду-крысе: – Заставь его подписать отречение от Дейлиленда в нашу пользу, Ванмортен. Если станет сопротивляться, можешь разрезать его на мелкие кусочки.

Лорд-крыса низко поклонился Лукасу, а Гектор почувствовал, как на его плечи легли руки охранников-тасканцев.

– Вы совершаете ошибку! – закричал Гектор, пытаясь вырваться из рук воинов Слоты, а сама леди-морж тем временем подошла и остановилась прямо перед ним.

– Ты все тот же жалкий трус и хлюпик, Поросенок! – воскликнул Лукас, презрительно махнув рукой. – Ты ни капельки не изменился!

– Мне было приятно иметь с тобой дело, лорд-кабан, – улыбнулась Слота и не удержалась от искушения влепить Гектору еще одну пощечину. От удара когтистой лапы леди-моржа на лице магистра появились царапины, из которых хлынула кровь. Магистр вырвался из рук державших его охранников, поднял вверх обе ладони и широко растопырил обтянутые перчатками пальцы, туго натянув сковывающие его запястья наручники. Принц неожиданно подпрыгнул на своем троне и низко зарычал, став на секунду прежним Лукасом. Но если он опасался того, что Гектор может напасть на него, то ошибся. Не он был целью, которую выбрал магистр.

Бес-Винсент стремительно, как стрела, сорвался с ладони Гектора и вцепился в необъятное горло леди Слоты. Громадная челюсть леди-моржа тяжело отвисла, когда невидимые стальные пальцы затянули удавку на ее шее.

Слота, пошатываясь, двинулась к трону, протягивая свои руки навстречу Лукасу. Принц вскочил с каменного кресла, взбрыкнул ногой и грозно зарычал, желая отогнать Слоту, но та словно сошла с ума.

Воины-тасканцы поняли, что происходит, поняли, что причиной всему обтянутые черной кожей пальцы магистра, шевелящиеся так, словно манипулируют чем-то в пустом пространстве. Охранники набросились на Гектора, но оказались недостаточно быстры – на их пути уже выросла Опал. Лицо леди-пантеры успело трансформироваться, ее когтистые лапы преградили воинам дорогу. Охранники беспомощно попятились назад, в то время как их королева опустилась на колени.

Изо рта Слоты вывалился язык – длинный, похожий на змеиный. Большие глаза леди-моржа выпучились, огромные клыки опустились вниз, бешено молотя воздух. Гектор резко отвел свои руки назад, словно натягивая невидимый ковер, – раздался хруст, и огромная голова Слоты поникла. В следующую секунду грузная туша королевы Таскана с глухим стуком свалилась на пол.

«Великолепно, дорогой братец», – радостно прошептал Винсент.

Сердце Гектора бешено стучало в груди, кожа покрылась капельками пота. Он взглянул на Льва, Крысу, Пантеру и как можно спокойнее сказал:

– Ты ошибся, Лукас. Я изменился, причем гораздо сильнее, чем ты мог себе представить.

– Не знаю, как он… сделал это, – заикаясь произнес Лукас, – но он может сделать это вновь. Убейте его. Убейте, пока он не обратил свою черную магию против меня!

Опал вскинула руку, требуя тишины.

«Вот с кем тебе следует поговорить, братец. Именно она принимает здесь решения».

– Я и раньше сталкивалась с черной магией, – сказала Опал. – В Кейп Гала. Твой прежний наставник, Ванкаскан, тоже владел парой-тройкой трюков. Но этот трюк не идет ни в какое сравнение с тем, на что он был способен. Это не он тебя этому научил, не так ли?

– Я слышал, что Ванкаскан мертв, – сказал Гектор, уклоняясь от прямого ответа.

– Его убил твой дружок, Волк, – недовольно бросил Ванмортен, приближаясь к лорду-кабану. Если он и опасался Гектора, то внешне никак не показывал этого.

– В таком случае, я должен поприветствовать его, – сказал Гектор. – Выходит, он следует по моим стопам.

– Тогда позволь мне сопроводить тебя по Гриммс Лейн в Вермайр, Поросенок. Посмотришь на череп Ванкаскана в склепе моего отца, а заодно увидишь, как будут приветствовать тебя мои братья!

– Тише, Ванмортен, – негромко приказала Опал. Она посмотрела на Гектора своими круглыми желтыми глазами и улыбнулась. – Ты сильно рисковал, согласившись на то, чтобы Моржиха доставила тебя в Хайклифф, и добровольно отдал себя в наши руки. Но ты не прогадал. То, чем ты владеешь – твоя магическая сила – заставит трепетать наших врагов. Что ты хочешь взамен, Гектор?

Глаза всех присутствующих обратились к лорду-кабану.

«Вперед, брат. Плюнь на Волка. Подумай о своей собственной судьбе».

– Я хочу получить прощение, – сказал Гектор. – Хочу получить гарантии того, что вы не причините мне никакого вреда. Мне нужен пропуск на беспрепятственное передвижение по всем землям и сама возможность любых передвижений. Мне необходимо провести ряд исследований, которые помогут сделать мою магию еще более грозным оружием в ваших руках. Совет Волка считал мои занятия черной магией незаконными. Они оказались недальновидными глупцами.

«Неплохо, Гектор, так держать».

– Еще мне нужно получить должность при дворе короля. Полагаю, лучше всего мне подойдет место королевского лорда-магистра.

– Никогда! – выкрикнул Лукас, но Опал взмахом руки вновь приказала ему замолчать.

– Продолжай, – сказала она.

– Герцог Манфред – единственный оставшийся в живых член Совета Волка, не считая меня самого, разумеется. Он предал меня, и я желаю получить его жизнь. Он повез вашу мать в Айсгарден, ваше величество. Я хочу оказаться там, когда мы его схватим, и покончить с Оленем своими руками. После этого все ваши враги получат наконец по заслугам.

– Не все, – возразил принц. – Волк. Что с ним?

У Гектора неожиданно пересохли губы. Он прокашлялся и ответил:

– Я слышал, что он уже мертв. Но если это не так, я помогу вам добраться до него.

«Ты в самом деле так считаешь, братец? И если будет нужно, ты готов убить Дрю?»

Опал посмотрела на Ванмортена, затем на принца. Лукас усмехнулся, Ванмортен просто коротко кивнул головой. Опал вновь обернулась к Гектору.

– Будем считать, что мы договорились, лорд-кабан, – сказала она, прищурила свои желтые глаза и улыбнулась. Затем леди-кошка перегнулась через труп Слоты и протянула Гектору руку. Он шагнул вперед и пожал ее своей затянутой в перчатку ладонью.

Ванмортен наблюдал за ними из-под капюшона, и Гектор не мог разглядеть, одобряет лорд-крыса этот договор или он вызывает у него отвращение.

– Значит, Айсгарден, – сказал Лукас. – Вот куда он повез мою мать. Что ж, мы сотрем этот стурмландский притон со всех карт.

Лукас поднялся и покачнулся, как пьяный. Гектор внимательно следил за юным Львом – он еще никогда не видел его таким беспомощным и неопрятным. Прежний Лукас не позволял себе появляться на людях в таком виде. И этот безумный взгляд…

– Мне недостаточно четырех земель, склонившихся передо мной. Мы должны собрать все наши силы, Опал, – Львов, Котов, Крыс и Псов. Мы должны добиться того, чтобы мне под ноги легли все земли Семиземелья, мы покорим их, если понадобится, мечом и огнем!

– И Кабаны нам тоже помогут в этом, – вставил Ванмортен.

– Помогут, – сказал Гектор, поворачиваясь и улыбаясь лорду-крысе. – Но вначале я хочу воспользоваться вашим любезным предложением, лорд-канцлер. Пожалуйста, отвезите меня в Вермайр.

7. Возвращение в стаю

В свете звезд на востоке виднелись заснеженные пики гор Бейрбоунс. Поеживаясь на ветру, придерживая у горла свой развевающийся красный плащ, Трент смотрел на них, стоя среди равнины Лонграйдингса. Бросив еще один, прощальный взгляд на горы, он пригладил рукой растрепавшиеся волосы и пошел назад, к походному лагерю, направляясь к палатке, в которой держали пленника.

Возле полога палатки стоял один охранник – приближаясь к нему, Трент зашагал уверенно и быстро, как имеющий на то полномочия.

– Сержант, – сказал часовой, загораживая Тренту дорогу. Охранник был старше Трента по годам, но младше по званию.

– Посторонись, Ивс, – ответил Трент, отодвигая его рукой.

– Нельзя, сержант, – жестко возразил часовой. Очень немногие из друзей капитана Сорина с уважением относились к юному сержанту Тренту, считая его любимчиком и подхалимом лорда Фроста. И то сказать, никого кот-альбинос не выделял так, как этого выскочку с Холодного побережья.

– В чем дело, Ивс?

– Приказ капитана.

– Забудь о Сорине. Я здесь по распоряжению лорда Фроста, мне нужно допросить пленного. Хочешь, чтобы я доложил обо всем его милости лорду?

Трент выкатил глаза, сверля часового взглядом. Хотя Трент был лет на двадцать моложе часового, он не уступал ему ни в росте, ни в силе – это яблочко недалеко упало от яблони сержанта Мака Феррана.

Часовой неохотно отодвинулся. Трент прошел мимо него, вошел в палатку и плотно задвинул за собой полог. Затянул веревочные завязки полога, чтобы никто не смог неожиданно войти в палатку вслед за ним, и прошел вглубь, туда, где в темноте угадывалась жалкая фигура пленника, стоявшего на коленях с низко опущенной головой.

– Еще один вопрос, – сказал Трент, останавливаясь рядом с бароном Эваном.

– Ты вернулся? – прошептал разбитыми губами лорд-баран, поднимая голову.

– Ты не веришь в то, что Дрю убил мою мать. Тогда кто, если не он?

– Лорд-крыса Ванмортен, вот кто убил твою мать, парень.

Голос Эвана прозвучал серьезно и твердо.

– Откуда тебе это известно?

– Мне было достаточно слов самого Дрю. Я не сомневаюсь ни в чем, что он рассказал мне. И не забывай: я сам был в Кейп Гала, когда там в Хай Стебл хозяйничал лорд-крыса Ванкаскан. Он не хранил тайн, если от этого зависела его собственная жизнь. Он гордился тем, что его брат убил твою мать, я своими собственными ушами слышал, как он говорил об этом.

По рукам Трента пробежал холодок, поднялся к груди, к горлу, проник в сердце. Неужели этот избитый, сломанный старик не лжет?

Не может быть!

– Ты что угодно можешь сказать, лишь бы избежать новых побоев от Сорина, – сказал Трент, с трудом сдерживая слезы. Голос его предательски задрожал.

– Что он еще может сделать со мной? – негромко рассмеялся лорд-баран. – Мое тело и сердце ослабли после того, как капитан отделал меня. Я уже и так стою на пороге смерти. Вечный сон станет мне наградой и облегчением после того, что сотворили со мной твои дружки.

– Это не может быть правдой, – всхлипнул Трент, не в силах больше сдержать свои чувства.

– После смерти твоей матери не было дня, чтобы Дрю с ужасом не вспоминал о том, что случилось с его семьей. И о том, что его отец – и брат тоже – могли подумать, что это он убил ее. Ты можешь представить, какая это для него мука?

Слезы текли по щекам Трента, и их поток было не остановить. Он сгорбился, его затошнило. Трент опустился на колени, хотел завыть, но вместо этого беззвучно зарыдал.

– Что я натворил? – шептал он. – Я охотился за ним. Охотился как за человеком, который… который погубил мою семью. Что я наделал? Я проклят теперь, я проклят…

– Еще не все потеряно, – прошептал Эван. – Ты по-прежнему можешь помочь ему. Леди Гретхен и леди Уитли. Твои хозяева считают, что они отправились на юг, в Калико или порт Сталлион.

– А это не так?

– Нет! Они двинулись на север, в Брекенхольм! Ступай за ними, помоги им, мальчик. Они в смертельной опасности!

Хлопок в ладоши заставил их обоих вздрогнуть и поднять головы. В палатку проскользнула гибкая фигура лорда Фроста – у него за спиной закрылся сорванный с завязок полог. Трент взглянул на Эвана, и лорд-баран грустно улыбнулся ему. Глаза Трента расширились от страха, он понял, что Фрост слышал все. Все! На лорде-коте не было надето ничего, кроме пары кожаных бриджей, босые ноги Фроста бесшумно шагали по земляному полу. За плечом кота-альбиноса нарисовалась фигура Сорина – на лице капитана со сломанным носом играла мрачная ухмылка.

– Прекрасная работа, Трент, – сказал кот-альбинос. – Великолепно!

Он положил свою белую руку на плечо Трента и сжал его. Трент даже сквозь плащ почувствовал, как впиваются ему в тело острые кошачьи когти.

– Ты превзошел самого себя, мой друг. Я слышал не все, но уловил самое главное – Брекенхольм!

Трент осторожно поднялся на ноги, его покрасневшие глаза все еще были полны слез. Избитое лицо Эвана было усталым, его взгляд – прощальным. Сорин шагнул вперед, с размаха ударил старика в грудь своим кованым сапогом. Эван безвольно повис на связывавших его веревках.

– Убей его, – приказал Фрост, подталкивая Трента в спину.

Рука юноши легла на рукоять лежащего в ножнах меча – Вольфсхеда.

«Все это время я помогал своим врагам, охотился за своим братом, предавал свою семью…»

Клинок Вольфсхеда вылетел из ножен, поднялся в воздух над головой лорда-барана. В следующую секунду, вместо того чтобы отрубить старику голову, Трент направил клинок на Фроста и нанес ему удар, в который вложил всю свою ярость.

Кот-альбинос не шелохнулся, он удивленно застыл на месте. Затем очнулся, перевел взгляд с потемневшего от крови клинка Трента на свой живот, по которому расплывалось красное пятно, и быстро начал трансформироваться. Будь рана нанесена обычным оружием, это спасло бы коту-оборотню жизнь, но лезвие Вольфсхеда было инкрустировано серебром – между прочим, по личному приказу самого Фроста.

Кот-альбинос еще не успел опуститься на колени, а Сорин уже выпрыгнул вперед с мечом в руке. Зазвенела сталь.

– Предатель! – крикнул Сорин, бешено нанося удары, которые искусно парировал Трент. – Ты такой же мерзавец, как все Ферраны! Такое же волчье отродье, как твой брат и отец!

Трент многое мог снести и даже простить, но только не оскорбления в адрес своей семьи. Когда Сорин вновь бросился на Трента, юноша нырнул вперед и принял грудь нападавшего на свое плечо. Сорин глухо выдохнул, и противники рухнули на землю, выронив свои мечи. Трент при этом оказался сверху, капитан – под ним.

Сорин ткнул кулаком снизу вверх, но недостаточно сильно – Трент парировал выпад и сам обрушил град яростных ударов на лицо капитана. Сорин захрипел, а затем перестал двигаться, и Трент, тяжело дыша, скатился с него.

Раскрылся полог, и в палатку, слепо вглядываясь в царящий внутри полумрак, вошел часовой. Ни секунды не медля и не раздумывая, Трент ударил его мечом снизу. Лезвие Вольфсхеда вошло в живот Ивса и проткнуло его насквозь. Часовой умер раньше, чем его тело упало на землю.

Трент подобрался к Эвану, перерезал связывавшие его веревки.

– Пойдемте, милорд, – сказал Трент. – Нам нужно идти.

Но прежде чем Эван успел ответить, в палатке прозвучал другой голос:

– Они найдут тебя и твоего родича. Они убьют всех вас. Мои братья и сестры не остановятся.

Трент оглянулся и увидел, что лорд Фрост еще жив. Кот-альбинос стоял на коленях, пытаясь когтистой лапой зажать свой распоротый живот. Фрост успел наполовину трансформироваться в Белую пантеру, но выглядел еще бледнее, чем обычно, и сильно смахивал на стоящий на коленях посреди растущей лужи крови призрак. Его розовые глаза мерцали фосфорическим светом, голова дрожала и клонилась набок, болезненно искривился широкий кошачий рот.

Трент поднялся и подошел к Фросту, волоча за собой меч.

– Выступив против меня, ты выступил против всего моего рода лордов-котов.

Трент высоко поднял меч, прежде чем ответил:

– Выступив против Феррана, ты выступил против всей нашей семьи.

Меч просвистел в воздухе, и отрубленная голова лорда Фроста покатилась по земле. Трент оглянулся на Эвана, и очень вовремя, потому что с пола, держа в руке меч, поднимался Сорин. Трент начал поворачиваться, чтобы отразить удар, но явно не успевал – очень уж неподходящей была поза, в которой он встретил опасность. Итак, Трент запаздывал, а Сорин уже опускал свой клинок.

Но смертельного удара так и не последовало – меч выпал из руки капитана, а в его груди появился окровавленный рог. За спиной Сорина показалась фигура трансформировавшегося лорда-барана. В глазах Сорина отразились боль, страх и предсмертная тоска. На землю капитан и лорд-баран упали одновременно. Сорин умер раньше, чем его тело коснулось пола, Эван был еще жив и пытался откатиться в сторону, тяжело, со свистом втягивая воздух. Трент бросился к лорду-барану, подхватил его на руки – тело Эвана было тяжелым, его голова обессиленно привалилась к груди юноши, последние силы на глазах покидали старика.

– Нам нужно идти, – крикнул Трент.

– Нет, мальчик, – прошептал в ответ Эван, – иди один.

– Я потащу вас!

– Со мной тебе далеко не уйти, – прохрипел старый баран.

Трент покачал головой, потащил верлорда к выходу из палатки, но понял, что Эван прав. Полностью трансформировавшийся, он оказался для Трента неподъемной ношей, а на обратное превращение у Эвана уже не осталось сил.

– Мое время истекло, – сказал Эван. – Меня ждет долгий, глубокий сон. Помоги своему брату. И его друзьям.

Трент кивнул, с трудом сдерживая слезы. Снаружи послышались крики, в лагере не осталась незамеченной шумная возня внутри палатки.

– Девочки, – угасающим голосом прошептал Эван.

– Что? – спросил Трент, приближая свое ухо к избитому лицу Эвана.

– В опасности. Гретхен, Уитли… Брекенхольм.

Эван запрокинул голову и выдохнул, с трудом шевеля мертвеющими губами:

– Баба Корга… они… с ней…

С этими словами барон умер, завершив свою последнюю в земной жизни битву.

Трент не стал медлить. Новые, долетевшие из лагеря крики напомнили ему о том, что он и так уже слишком злоупотребил гостеприимством гвардейцев. Пропоров Вольфсхедом брезентовую стенку палатки, он вывалился наружу и, незаметно смешавшись с толпой знакомых солдат, начал пробираться к загону, в котором стояли привязанные лошади. Бастийцы и гвардейцы Льва спешили в противоположном направлении, к палатке для пленных, откуда доносились тревожные вопли. Трент понимал, что солдаты смотрят на него, ловил их вопрошающие взгляды, но никто его не остановил.

К тому времени, когда Трент отыскал своего коня – Шторма, – возле палатки для пленных собрался уже весь лагерь. Но к тому моменту, когда собравшиеся принялись искать преступника, Трент уже был в пути, скакал, подстегивая коня, через луга Лонграйдингса к Дайрвуду.

К Брекенхольму.

8. Наследники и Достойнейший

Когтистые пальцы сжали шею Дрю, пробуждая его от лихорадочного сна, грозя порвать горло на куски. Он немедленно открыл глаза, зашаркал ногами по каменному полу усыпальницы лордов-ястребов в безнадежной попытке освободиться от смертельной хватки. Дрю поднял руку, пытаясь оторвать вцепившиеся в горло пальцы, но нападавший отбил руку Волка своей свободной рукой, а вторую еще сильнее сжал на шее юноши. Дрю обмяк и поднял глаза, чтобы взглянуть прямо в лицо своему противнику.

Этот оборотень, несомненно, был из числа лордов-ястребов, хотя и совершенно не похожим при этом на Шах. Когда дочь Гриффина трансформировалась, она выглядела элегантно и величественно, как подобает истинной Повелительнице неба. Ястреб-оборотень, который держал сейчас в своих когтях жизнь Дрю, был совсем другим. Угловатая фигура, сложенные за спиной коричневые, с каким-то оттенком ржавчины, крылья, покрывающие все тело оборотня красноватые перья во многих местах кажутся сильно потрепанными, а в других местах отсутствуют вовсе, и на этих проплешинах видны шрамы от старых ран. У бедра подвешен короткий лук. Оборотень по-птичьи склонил голову набок, желая лучше рассмотреть юного вервольфа. Дрю, в свою очередь, увидел длинный шрам, проходивший по всей левой стороне лица лорда-ястреба, от макушки через глаз и дальше вниз, и исчезавший где-то под нижней челюстью. Возле самого носа Дрю торчал острый, как бритва, желтый клюв.

Подозрительно поморгав своими круглыми черными глазами, Ястреб хрипло прокаркал:

– А тебя сильно отделали, парень. Собирался ограбить наших родичей, а?

Дрю разевал рот, но не мог произнести ни слова, только хватал воздух, как выброшенная на берег рыба. Трансформироваться в Волка? Нет, этот вариант отпадал – как только Дрю начнет изменяться, когтистые пальцы Ястреба проткнут ему шею, войдут в нее, словно нож в масло. Дрю понимал, что еще немного, и от удушья он потеряет сознание, а может быть, и умрет. Тем временем Ястреб увидел лежащий на полу пещеры труп Рука, освещенный падающим из верхнего окна лучом утреннего света.

– Воры! – вскрикнул лорд-ястреб, тряся Дрю словно тряпичную куклу. – Ворон, наверное, наобещал тебе золотые горы, если ты поможешь ему ограбить нашу усыпальницу, а? Сдох твой Ворон, приятель, и тебе пора отправляться вслед за ним…

– Красный Руфус!

Ястреб резко повернул голову в направлении лестницы, ведущей внутрь Кричащей горы. На ступенях появилась новая фигура, направившаяся к оборотню с ржавым оперением и его пленнику.

– Отпусти его, пусть дышит, – приказал пришедший. Он стоял совсем рядом, но почти потерявший сознание Дрю не мог рассмотреть его лица – оно казалось ему размытым мутным пятном.

Красный Руфус неохотно разжал свои пальцы, и Дрю свалился на пол, жадно вдыхая воздух всеми легкими.

– Позволь мне убить его, Карстен, – попросил Красный Руфус, то выпуская, то втягивая свои когти. – Посмотрим, какого цвета у него потроха, а?

Тот, которого назвали Карстеном, поднял вверх руку, останавливая Красного Руфуса.

– Нет, Красный Руфус, давай сначала послушаем, что скажет нам этот парень, а потом ты сможешь выпотрошить его.

Дрю отдышался, его зрение восстановилось, и теперь он мог рассмотреть Карстена. Это был человек лет сорока с небольшим, коренастый, широкоплечий, с копной густых темных волос на голове. Карстен пристально смотрел на Дрю своими ярко-синими глазами, держа в руках опущенный к полу длинный прямой меч. Дрю потер свою шею, разминая затекшие голосовые связки.

– Я вижу, призраки гробницы уже позаботились о твоем хозяине, ворюга, – заметил Карстен, перешагивая через труп Рука.

– Я не… вор, – прохрипел Дрю.

– Ну да, ты просто сбился с пути и заблудился, – хохотнул Карстен. – Такое здесь каждый день случается. Просто ходил себе парень, бродил по долинам да лугам, свернул где-то с тропинки не в ту сторону да и оказался на вершине горы Тор Раптор. Ясен перец, чего уж проще!

– Я пришел сюда… с бароном Гриффином…

Карстен пинком перевернул труп Рука, в воздух взлетели черные перья.

– Чушь! – хмыкнул Красный Руфус, нетерпеливо потирая свои когтистые руки. – Гриффин умер много лет назад. Этот парень – один из людей Ворона.

Красный Руфус занес руку, выпустил когти, глаза его сузились, превратившись в узкие щелочки.

– Он мертвец…

– Погоди! – крикнул Карстен, заставив Красного Руфуса оглянуться.

По лестнице спускался еще один человек. Высокий, частично трансформировавшийся лорд-сокол, с уже появившимися на спине крыльями, с заострившимися наподобие клюва челюстями, с покрывшейся перьями головой. Лысый, с густой черной бородой, чуть выше Карстена, и очень похожий на него – они явно были родственниками. С мертвым телом в руках.

– Кто это?.. – спросил Карстен, подходя ближе.

– Это Гриффин, – ответил пришедший, низко опуская голову. – Мертвый. Я нашел его под скалами.

Карстен и Красный Руфус посмотрели на Дрю, который продолжал лежать на полу, быстро постреливая глазами то на одного, то на другого из лордов-ястребов.

– Я же сказал, что пришел вместе с ним! – воскликнул юный Волк.

– Почему же ты жив, а мой лорд мертв? – спросил Карстен.

– Позвольте мне прикончить его, ваша светлость, – сказал Красный Руфус, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Ты кто? – спросил лысый, бородатый лорд-сокол.

– Меня зовут Дрю. Дрю Ферран, – ответил вервольф.

Красный Руфус уже изготовился к прыжку, но Карстен удержал его за локоть. Ястреб с ржавым оперением недовольно каркнул.

– Ты Дрю Ферран? – недоверчиво переспросил Карстен, не обращая внимания на Красного Руфуса. – По всей Лиссии ищут парня с таким именем.

– Сын Вергара? – удивился бородатый лысый Сокол.

– Это лишь слова, Баум, – откликнулся Карстен. – Я по-прежнему думаю, что он подручный этого дохлого Ворона, которого наняли, чтобы обворовать усыпальницу. Мало ли что он наговорит…

– Но как же ему удалось уцелеть, брат? – сказал Баум. – Кричащая гора, призраки-хранители гробницы… Ты же знаешь, что войти сюда и остаться живыми могут только Наследники и Достойнейший. Ворон лежит мертвым, а этот парень жив.

Карстен по-птичьи склонил голову набок. О том, почему этот воришка остался жив, он как-то не подумал. Карстен опустился перед Дрю на корточки, за его спиной нетерпеливо приплясывал на месте Красный Руфус.

– Хороший вопрос, Баум. Парень, ты можешь объяснить, почему ты жив, а Ворон сдох?

Дрю протянул руку за спину, вытащил из-под лохмотьев своего плаща меч, доставшийся ему в усыпальнице.

Карстен и Баум в один голос ахнули, Красный Руфус вытянул шею, уставился на клинок через плечо своего господина-сокола. Карстен опустился на одно колено, его брат осторожно положил на пол тело Гриффина и сделал то же самое.

– Что это? – спросил Красный Руфус, не понимающий поведения своих кузенов-соколов.

– Меч, – прошептал Баум, сразу узнавший клинок.

– Он действительно сын Вергара, – сказал Карстен, беря Красного Руфуса за руку и заставляя его опуститься на колени. – Законный наследник трона Вестланда.

Дрю поднялся на ноги, посмотрел сверху вниз на троих склонившихся перед ним лордов-птиц. Они напоминали ему призраков усыпальницы, точно так же опустившихся на колени, увидев этот меч.

– Я не… простите, я не понимаю. И, ради Бренна, милорды, не стойте передо мной на коленях! – воскликнул Дрю.

Все трое поднялись – самым первым вскочил Красный Руфус, который сразу же стал осторожно пробираться к дальней стене пещеры.

– Руны над входом в усыпальницу предупреждают, что внутрь нее могут войти только Наследники и Достойнейший, – сказал Баум. – Таков закон.

«Войти сюда может только подлинный и законный владыка», – сразу вспомнились Дрю слова барона Гриффина.

– Как призраки-хранители узнали, что я не вор, пришедший сюда, чтобы украсть меч? – спросил Дрю. – Того же Рука они разорвали в клочья!

– Этот меч, – сказал Карстен, указывая на отливающий серым клинок, – носит имя Мунбренд, он был оружием Вергара Волка. Его отковали древние мастера в Айсгардене много-много веков назад. Призраки не позволили бы тебе пройти, не будь ты действительно наследником Вергара. Меч светился?

– Да, а когда я взял его в руку, ярко засиял белым светом.

– Стурмландские мастера заколдовали оружие верлордов, – сказал Баум. – Их волшебная сталь в лунном свете сияет словно факел.

– Но как этот меч попал сюда? – спросил Дрю, пытаясь сложить воедино кусочки головоломки. Он вспомнил еще слова Гриффина, сказанные им перед смертью: «Я принес это сюда. Я сохранил это».

Название меча – Мунбренд – Дрю уже слышал, о нем еще в Хайклиффе упоминала королева Амелия. «Меч моего отца», – подумал он.

– Милорды, – сказал Дрю, вкладывая Мунбренд в потертые ножны и сам теперь опускаясь на колени. Баум и Карстен удивленно переглянулись, Красный Руфус недоверчиво наблюдал за происходящим со стороны. – Я пришел сюда по благословению барона Гриффина. Мы поднялись на Кричащую гору, чтобы призвать вас назад. Вся Лиссия охвачена войной, армия, которая сражается против лордов-котов из Баста, ужасно нуждается в подмоге!

– В чем она нуждается, сын Вергара? – спросил Карстен, и его глаза сверкнули, словно голубые льдинки.

– Не в чем, а в ком. Ей необходима помощь лордов-ястребов.

Часть VII. Смерть с небес

1. Гость

Когда первые лучи утреннего солнца озарили крепость Виндфелл, в одной из ее комнат перед роющимся в своем столе хозяином стояли трое слуг. В руках каждого из них был открытый ларец, до половины наполненный монетами, драгоценными камнями и украшениями. Лорд-сокол вытащил очередной ящик стола, высыпал его содержимое на стол и принялся лихорадочно рыться в нем.

– Он должен быть где-то здесь, – бормотал барон Скир, быстро перебирая бумаги и просматривая печати на них.

Двери его кабинета были распахнуты, сквозь них доносился стук сапог – это проходили по коридору охранники.

– Что, черт побери, здесь происходит? – прозвучал голос из дверей.

Скир поднял голову, быстро взглянул на вошедшего.

– Уезжаю, – ответил барон. – А, вот он!

Скир поднял со стола конверт, запечатанный красной восковой печатью с оттиснутой на ней головой Льва – личной печатью короля Леопольда.

– Уезжаешь? Ты с ума сошел, Скир?

– Ты тоже почесался бы, знай, что к чему.

Старый Сокол еще раз осмотрел печать, чтобы убедиться в том, что она цела.

– Что в этом конверте? – спросил гость, проходя в кабинет и оглядываясь через плечо на следующую группу спешащих по коридору солдат. Хотя охранники носили коричневые, с опушкой из перьев, плащи гвардейцев Сокола, на самом деле все они были прикомандированными сюда солдатами Льва. Вот уже пятнадцать лет Виндфелл служил опорным пунктом Леопольда в Бейрбоунсе, и все это время оставался практически вне зоны боевых действий, отчего солдаты местного гарнизона изрядно обленились. Но неожиданно ситуация изменилась, и военная угроза стала вполне осязаемой.

Скир ответил, засовывая конверт себе за пояс, под одежду:

– Указ старого короля.

– Указ? О чем? – спросил гость Сокола, запуская пальцы в один из ларцов, которые держали слуги.

– Указ, подтверждающий мои законные права. Леопольд назначил меня правителем этой земли на благо всей страны.

Пришедший рассмеялся. Смех его был дребезжащим, похожим на то, что в его груди завертелась погремушка.

– На благо всей страны? На твое личное благо, Скир, так будет точнее!

Гость захлопнул крышку ларца, и этот резкий звук заставил лорда-сокола подскочить на месте. Затем барон сгреб со стола еще пригоршню золотых безделушек, проскочил мимо своего посетителя и положил их в другой, раскрытый ларец.

– К чему столько волнений, дружище? К чему эта суматоха в залах и коридорах Виндфелла? Почему ты вдруг так испугался за свою жизнь, Скир? Объясни же, что происходит!

Скир приблизился к своему знакомцу-верлорду, который был на голову выше старого Сокола, искоса глянул ему в лицо.

– Мои кузены, Кесслар, – ответил барон. – Лорды-ястребы. Они возвращаются!

– С чего ты взял? – прорычал Кесслар, шагая вслед за Скиром. Слуги барона мешались у него под ногами, и он оттолкнул одного из них так, что тот отлетел к стене, рассыпав при этом на пол половину содержимого из своего ларца.

– Подбери! – рявкнул Скир, и слуга поспешно принялся собирать упавшие золотые вещицы.

– Как Ястребы могут вернуться? – повторил Кесслар. – Все они мертвы, разве не так?

– Не мертвы, – поправил его Сокол. – Объявлены вне закона. Им запрещено возвращаться сюда под страхом смерти.

– Но тем не менее, ты утверждаешь, что именно это и произошло. Как ты об этом узнал?

Скир подбежал к одному из высоких стрельчатых окон, безумным взглядом окинул видневшиеся за ним горы. Затем взобрался на каменный подоконник и осторожно высунулся наружу, поводя головой из стороны в сторону и с опаской вглядываясь в небо. Рядом с высокими стенами Виндфелла грохотал водопад Степпен Фоллз – вода обрушивалась с крутого горного обрыва далеко вниз, стекая в долину Лонграйдингса. Через поток были переброшены мосты, по которым проходила петляющая вниз дорога, ведущая от крепости в долину.

– Слышишь?

– Что именно, Скир? Водопад? Разумеется, слышу. Ревет, как сумасшедший.

– Нет! Кричащую вершину! Она зовет их домой. Они возвращаются в Виндфелл. – Барон взглянул вниз на охраняемые солдатами двойные входные двери дома.

– Я думал, что только лорд Виндфелла может войти в усыпальницу ваших предков.

Скир окинул Кесслара коротким взглядом, затем снова перевел его на солдат, открывавших двери, и ничего не ответил.

– Гриффин? – продолжил Кесслар. – Старый черт, это его рук дело? В последний раз я видел его в Скории. Вот уж не думал, что он сумеет вырваться из этого ада!

– Вырвался, – хмуро пробурчал Скир. Солдаты открыли двери и отошли во внутренний двор крепости, окруженный высокими гранитными стенами, из которых на разных уровнях выступали каменные плиты – древние сиденья членов Совета Ястребов. Стоявший посреди двора экипаж уже ожидал седока, впряженные в него лошади нетерпеливо перебирали копытами, рядом с каретой сгрудились личные телохранители Скира.

Сбегая по ступеням следом за лордом-соколом, Кесслар размышлял на ходу: «Если Гриффин бежал из Скории… значит, кто-то еще мог бежать с этого острова лордов-ящериц? И если они найдут меня здесь…»

А Скир тем временем катился вниз, громко восклицая:

– Он возвращается и ведет с собой объявленных вне закона лордов-ястребов! Мне наплевать, кто и как помог им вернуться, но это мои смертельные враги! Они не забыли о той роли, которую я сыграл в падении этого города. Я был здесь, когда Гриффину отрезали крылья – о, Бренн великий! Ты что думаешь, если Гриффин вернется, он простит мне это?

С этими словами барон стрелой вылетел во двор, навстречу толпившимся здесь солдатам. Их было тридцать, и их вид не радовал лорда-козла – разболтанные, с нечищеным оружием, в рваной, мятой униформе. Двое охранников, задрав головы, нервно уставились в небо.

«Вот во что превращаются нормальные солдаты, если их слишком долго держать в такой Бренном забытой дыре, как этот Виндфелл», – раздраженно подумал Кесслар, сходя с крыльца вслед за Скиром, а вслух воскликнул:

– Зачем тебе бежать? Почему не вступить в драку? Быть может, возвратился лишь один Гриффин.

– Возможно, – откликнулся Скир, – А что, если все они возвращаются?

– Покажешь им свой драгоценный указ.

– Не держи меня за дурака, Кесслар. Этот указ может защитить меня от кого угодно, но только не от той братии, против которой я выступил тогда. Нет, к такому повороту событий я никак не был готов! Бежать, бежать!

– И куда же ты собираешься бежать?

– Слишком много вопросов ты задаешь, дружище! – взвизгнул Скир, глядя на то, как его слуги грузят в экипаж ларцы и прочий скарб. – Если хочешь, найду в карете местечко и для тебя, только поторопись его занять! Живее!

Кесслар круто развернулся и помчался назад, в крепость, мимо поспешно готовящихся покинуть ее солдат. Пролетев по закругленным коридорам и крутым лестницам, он вбежал в отведенную ему комнату и сразу кинулся к кровати. Нырнул под нее, схватил своими узловатыми руками стоящий под кроватью вместительный сундучок, со скрипом выдвинул его наружу. Затем нашарил в кармане ключ и отпер крышку.

Сундучок был доверху набит сокровищами, которые лорд-козел похитил в Скории, – рубины величиной с кулак, слитки заколдованной стурмской стали, крупные, как яблоко, бриллианты, монеты, короны, королевские перстни с печатками. Взглянув на все это, Кесслар позволил себе на секунду улыбнуться. Этот идиот Игнус и его кретины-братья думали, что обвели его вокруг пальца, забрали у него все самое ценное. Дудки! Кесслар уже давно и детально продумал, как ему ограбить тупых Ящериц, обчистить их он решил задолго до того, как проклятый Волчонок испортил то представление в Печи. Хотя, надо признать, начавшаяся тогда заварушка сыграла ему только на руку.

Кесслар снова запер сундучок, взгромоздил его на спину и протиснулся в дверь. Потрусил по коридору, мотая головой и проклиная на бегу свою судьбу. После того как для него был потерян Хаггард и сожжены все мосты, ведущие в Скорию, Виндфелл оставался последним уголком, где лорд-козел надеялся отсидеться, отдышаться и спокойно заняться планами на будущее. Со Скиром они были давними знакомыми. В свое время старый Сокол даже продал Кесслару Гриффина вместе с его дочерью Шах. Их деловые отношения стали настолько доверительными, что даже переросли в нечто похожее на дружбу. Во всяком случае, Скир, пожалуй, был единственным верлордом, которому мог верить Козел.

Кесслар предполагал, что его пребывание в Виндфелле будет тихим, долгим и приятным. Пусть вся остальная Лиссия летит в пекло, они со Скиром будут посиживать в Бейрбоунсе, поглядывая со своей вершины на царящий внизу хаос, готовые включиться в войну, как только станет ясен вопрос с победителем. А может быть, решат и не вступать в общую свару, а так, отсидятся в сторонке, наблюдая за тем, как режут друг другу глотки их враги. Кесслару, по большому счету, было абсолютно все равно, какой вариант выбрать. И вот – пожалуйста! Этот старый олух Гриффин раздобыл каким-то образом пару новых крыльев и сумел долететь на них не только до Лиссии, но и до усыпальницы на вершине Тор Раптор. Кесслар не мог, в отличие от Скира, слышать, как кричит эта вершина – для этого нужно обладать птичьим слухом, – но ни на секунду не сомневался, что его другу это удалось. Да, что-то должно произойти, причем совсем скоро.

К тому времени, когда сгибающийся под своей ношей Кесслар добрался до входных дверей, все коридоры крепости опустели. Ворча себе под нос, кляня неподъемный сундучок, Кесслар совершенно не следил за тем, что происходит вокруг. Голову он поднял только в дверном проеме – поднял и застыл на месте, подогнув колени.

За то короткое время, пока Кесслар ходил за своим сундучком, двор крепости превратился в поле боя. Гвардейцы Сокола оказались запертыми внутри стен круглого внутреннего двора и сейчас дико орали, пытаясь защититься от внезапного нападения с воздуха. Они вслепую тыкали в небо своими копьями, махали мечами, безуспешно пытались укрыться от своих врагов. Многие уже полегли замертво. Скир сидел в карете и с ужасом смотрел вверх. Впряженные в карету лошади храпели и рвались с места.

Над двором кружила дюжина оборотней-птиц, они то взмывали кверху на своих могучих крыльях, то стрелой падали вниз, насмерть поражая выбранную цель. На некоторых птицах были броневые нагрудники, другие обходились без них. Разным было и оружие нападавших – топорики, мечи, копья, луки. Но, несмотря на такой разнобой в обмундировании и вооружении, все они действовали слаженно, дружно, как и подобает легендарным воинам-ястребам, которые в Лиссии давно считались исчезнувшими.

За спинами лордов-птиц величаво взмахивали крылья самых разных оттенков коричневого, красного, серого цвета. Мускулистые руки лордов-птиц сохраняли подобие человеческих, а вот ноги скорее стали птичьими, с длинными острыми когтями, которыми удобно хватать врагов и наносить им смертельные раны. Но самой устрашающей частью тела летучих воинов были их головы с крючковатыми острыми желтыми клювами и большими круглыми черными глазами. Небесные бойцы методично, без лишней спешки одного за другим уничтожали гвардейцев Сокола – раздирали их в клочья своими когтями, добивали могучими клювами, подбрасывали мертвые, еще теплые тела высоко в воздух.

Увидев Кесслара, Скир решил прорваться к своему старому другу. Он выскочил из кареты и понесся к дому, ужом проскальзывая сквозь ораву обезумевших охранников, перескакивая через завалившие весь двор трупы. Но лорды-ястребы давно ждали момента, когда разоривший Виндфелл человек окажется наконец на открытом месте. Птицы нависли над бегущим Скиром, и даже привычный ко всему Кесслар побледнел от страха.

Скир был уже совсем близко, уже вбегал по ступеням крыльца навстречу Кесслару.

– Кесслар! – успел крикнуть барон, заметив над своей головой огромную темную тень.

Лорд-орел спланировал на Скира сверху, вонзил свои огромные загнутые когти в спину барона так, что захрустели кости. В руке Орла был меч, но он не понадобился ему для расправы с предателем-соколом. Орел сжал свои когти и медленно начал разрывать Скира пополам. Сокол в ужасе заверещал, выкрикивая имя Кесслара. Орел повернул голову, коротко взглянул на лорда-козла, моргнул своим круглым глазом и отшвырнул ногой в сторону разорванный труп Скира.

Кесслар в ужасе бросился назад, в дом, уронил на пол свой сундучок, захлопнул входные двери, дрожащими руками задвинул засов. Затем схватил сундучок за ручку и поволок следом за собой подальше от дверей и резни во дворе. Вскоре он взгромоздил сундучок на подоконник того самого окна, на котором, казалось, совсем недавно стоял Скир, глядя на горы. Кесслар высунул свою голову наружу, желая рассмотреть, что находится за гранитной стеной крепости. А там, метрах в восьми, внизу, начинался неровный крутой каменистый склон. Виндфелл был построен на вершине скалы, защищавшей крепость от нападения. Единственная дорога вела сюда через переброшенные над горными потоками мосты. Склоны скал были неровными, крутыми, непроходимыми ни для людей, ни для оборотней.

Для большинства оборотней.

Кесслар быстро трансформировался – терять нельзя было ни секунды, лорды-ястребы уже ломились в запертые двери. Трижды затрещали ребра, и грудь Кесслара разбухла, на руках и ногах вздулись мощные мускулы. Лорд-козел отшвырнул в сторону разорвавшиеся одежды – все его тело теперь покрывала курчавая серая шерсть. Огромные мясистые бедра опирались теперь на крепкие ноги с большими черными копытами на концах. Глаза Кесслара сместились к краям черепа, приобрели золотистый цвет, а зрачки в них стали узкими, черными, повернутыми вертикально, как у змеи. На лбу выросли рога – сильные, загнутые. Теперь Кесслар принял свой подлинный облик.

Неловко подхватив сундучок, лорд-козел вскарабкался на окно и прыгнул. Копыта царапнули по камню, скользнули, но Кесслару каким-то образом удалось удержаться на ногах, прислонившись к гранитной стене крепости. Пожалуй, для любого другого, кроме Козла, такой прыжок должен был закончиться сломанной шеей. Кесслар же невозмутимо отправился, перескакивая через камни, вдоль основания крепостной стены. Над головой у него раздавались крики добиваемых солдат Скира, впереди Козла ждала дорога, уводящая от этого гиблого места.

Вот наконец и она – совсем рядом, но по другую сторону крутой глубокой расселины, метров пяти в ширину. Кесслар настолько был уверен в своих сверхчеловеческих способностях, что не только не расстроился, но и задерживаться не стал. Перехватил поудобнее сундучок, низко присел и прыгнул, сильно оттолкнувшись ногами. Он не просто перепрыгнул через расселину, но сделал это даже с изрядным запасом.

Выйдя на дорогу, Кесслар торжествующе улыбнулся и повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Виндфелл.

– Прощай, дружище, – сказал он, развернулся и зашагал к первому мосту на своих легких, пружинящих ногах.

Первый мост был самым высоким и длинным из всех, перекинутых через водопад Степпен Фоллз. На изящно выгнувшуюся над бушующим потоком воды арку моста выводила усыпанная белым камнем дорога. Над центральной частью моста постоянно висело облако мелкой водяной пыли, оно, словно вуаль, скрывало его из виду. Не замедляя ход, Кесслар зацокал копытами по белым гранитным плитам моста и вошел в туманное облако, не ожидая никаких неприятных сюрпризов.

А сюрприз его ожидал, и не маленький! Впереди послышался шум крыльев, и Кесслар остановился, со страхом наблюдая за тем, как лорд-ястреб опускает на мост что-то большое и темное, загораживая Козлу дальнейший путь. Затем темная фигура медленно выпрямилась во весь свой рост и вышла из тумана, оказавшись нос к носу с Кессларом.

– Не может быть! – ахнул лорд-козел и попятился назад.

Дрю Ферран грозно зарычал. Затем последний из Серых Волков бросился вперед, с мечом Мунбренд в руке и жаждой мести в сердце.

– Кесслар! – крикнул Дрю, перекрывая гул водопада. – Прошлое настигло тебя и готово распахнуть перед тобой врата ада!

2. Водопад Степпен Фоллз

Лорд-козел оглянулся назад, откуда пришел, – со стороны Виндфелла продолжали нестись шум и крики. Он вытащил из-за пояса длинный нож и взял его на изготовку.

– Остановись, Кесслар, – прорычал Дрю. – Сдавайся, и я сохраню тебе жизнь.

– Кто ты такой, чтобы распоряжаться моей жизнью?

– Бросай нож, – приказал вервольф, обнажая зубы и подступая ближе к Козлу.

– Думаешь запугать меня, щенок? – надменно крикнул Кесслар, но голос его дрожал от страха. – Твой папаша был точно таким же! Всех придавил, всех застращал, и что хорошего получил в итоге? Ничего! Даже самые близкие дружки от него отвернулись!

Кесслар рассмеялся, нервно оглядываясь по сторонами, потеряв ориентировку в окружившем его тумане. Дрю не сводил глаз с Козла, готовый в любой момент броситься на него.

– Они и от тебя отвернутся, Волк! – продолжил Кесслар. – Все, кого ты считаешь близкими людьми. История повторяется, парень, ведь ты сын своего отца!

– Брось нож, – сказал Дрю. – Тебе все равно некуда деваться.

Цокая своими копытами, Кесслар отошел к краю моста – вниз с настила посыпались мелкие кусочки известняка.

– Твое оружие, Кесслар.

Вокруг бушевал водопад – казалось, кто-то без устали колотит палками в огромные литавры. Кесслар посмотрел на смертельно опасный обрыв с моста, затем – искоса – на свой нож. Перед Козлом по-прежнему стоял Волк.

– Забавная штука – жизнь, – хмыкнул Кесслар и мрачно рассмеялся. – Я много лет сажал других в клетку, наверное, пришла пора самому посмотреть на мир сквозь решетку. Думаешь, это пойдет мне на пользу?

– Нож.

Лорд-козел швырнул нож, тот звякнул о камни и откатился в сторону. Кесслар поставил перед собой свой сундучок, опустился перед ним на одно колено, вытянул вперед свою голову. Дрю едва сдерживал радость от того, что сумел уговорить лорда-козла сдаться, не пролив при этом ни капли крови, ни его, ни своей. «Всегда можно найти другой способ», – с гордостью подумал он.

– Ты правильно поступил, Кесслар. Я не монстр, я отведу тебя назад, в Виндфелл, и пусть тебя судят лорды-ястребы. Посмотрим, что они…

Он не договорил. Козел сильно толкнул вперед стоявший перед ним сундучок, и Дрю, чтобы не столкнуться с ним, не оставалось ничего другого, как только подпрыгнуть в воздух. Когда он опускался после прыжка на землю, Кесслар выпрыгнул ему навстречу и ударил Волка своей сильной рогатой головой прямо в грудь.

Вервольф пролетел несколько метров сквозь туман и с грохотом приземлился на спину. От удара из его глаз посыпались искры, весь мир стал размытым и закружился как карусель. Зацокали быстро приближающиеся копыта. Дрю поднял дрожащей рукой Мунбренд, но в следующую секунду мощный удар копытом едва не сломал ему запястье – бесценный отцовский меч отлетел куда-то в сторону.

Тяжело дыша, Дрю перевернулся, вслепую зашарил рукой в поисках меча, но не нашел его. Следующий пинок копытом заставил Дрю перекатиться, затем еще и еще, пока юный Волк не завис на самом краю моста. Рыча от боли в сломанных ребрах, Дрю заставил себя подняться на четвереньки. В тумане раздался цокот разбегающихся копыт. Дрю поднял свою левую руку, встретил обрубком набежавшего Кесслара и заставил его свалиться наземь.

Затем Дрю бросился на лорда-козла, но движения получившего сильные удары Волка были замедленными и неуклюжими. Кесслар успел схватить Дрю за горло, а волчьи челюсти щелкнули в воздухе.

Дрю уперся когтистой лапой в грудь Козла, пытаясь оттолкнуть его, – Кесслар выпучил от натуги глаза, но не отпускал шею Волка, продолжал душить его.

Дрю попытался согнуть ноги, чтобы оттолкнуть Козла, ударив его в живот, но Кесслар и здесь опередил Волка, сжал его ноги своими мощными бедрами. Дрю чувствовал, как силы покидают его, как слабеют, становятся ватными руки и ноги. Сейчас он думал только об одном – не дать Козлу сломать ему шею. «Держись, – умолял он себя. – Еще немного…»

Кесслар перекатил Дрю на спину, посидел верхом у него на груди, затем поднялся на ноги.

– Вот так ты и умрешь, Волк, – мрачно проворчал Кесслар. – В моих руках. Один.

– Нет… – выдохнул Дрю, тяжело дыша волчьей пастью, вывалив наружу длинный язык. На шее у него бугрились мышцы и вены – вервольф напряг их, борясь с удушьем. Кесслар встряхнул Дрю, ему интересно было услышать последние слова умирающего Волка.

– Говори, Волк!

– Не… один, – прохрипел Дрю.

Он приподнял свою вялую руку, указал когтистым пальцем. Кесслар посмотрел и увидел выплывающие из тумана три фигуры. Лиц отсюда было не рассмотреть, но контуры фигур виднелись достаточно четко. В середине шагал гигант с огромным молотом в руке – такой молот обычным людям не под силу поднять даже вдвоем. Чуть сбоку и впереди двигалась гибкая женская фигурка с поднятым вверх, готовым ударить копьем. С другого края и чуть позади шел кто-то коренастый, массивный, покачивая в руке тяжелой, утыканной шипами булавой.

– Нет! – в ужасе завопил Кесслар.

Дрю выбросил вперед свою здоровую правую руку, зацепил острым когтем и из последних сил рванул ахиллово сухожилие на ноге Козла. Сухожилие лопнуло, нога подломилась, и Кесслар рухнул на землю. В этот миг сверхъестественная энергия Волка окончательно оставила Дрю, и он обессиленно откинулся на спину.

Кесслар, визжа от боли, пытался отползти подальше, волоча за собой окровавленную, ставшую неподвижной ногу, но пришедшие из тумана враги уже окружили его, готовые свершить месть.

Первой с грозным ревом на Козла набросилась леди-тигрица, ударила его в грудь своей когтистой лапой, а когда Кесслара отбросило в сторону, Табу поймала его второй лапой, на этот раз полоснув по горлу. Сделав это, она исчезла, вновь растворившись в тумане.

– Ты напала на меня? – прохрипел Кесслар, пытаясь зажать рану на горле. – Публика в Скории скандировала твое имя, Табу! Я превратил тебя в кумира, в богиню! Так-то ты отплатила мне?

Подошедший к Кесслару со спины Носорог решил, что короткого фырканья будет вполне достаточно, чтобы объявить о своем появлении. Выполнив эту формальность, Криг всадил в спину Кесслара свой огромный рог, поддел и швырнул Козла в воздух. Лежа на спине, Дрю проводил взглядом пролетевшего над ним Козла. Кесслар грохнулся рядом со своим сундучком – с порванной ногой, разодранной шеей, сломанной спиной. Но даже в таком состоянии Козел не мог расстаться с награбленными сокровищами, обхватил сундучок руками, прижался к нему грудью. А тем временем к Кесслару приблизился последний, третий гладиатор.

– Я не знаю, сколько тебе платит твой хозяин, – прохрипел Кесслар, пуская изо рта кровавые пузыри, – но готов дать втрое больше. В моих руках все сокровища Скории. Я поделюсь с тобой. Ну, что скажешь?

Бегемот молча поднял свой чудовищный молот, и Дрю отвел взгляд в сторону. Молот полетел вперед, смял, словно картонную коробку, сундучок, затем расплющил грудную клетку самого Кесслара. Словно комета, оставляющая за собой хвост, состоящий из золотых монет и драгоценных камней, труп Козла перелетел за край моста и скрылся в облаке водяной пыли.

– Забери свои цацки с собой, – буркнул Бегемот, опуская на землю молот.

Криг был уже рядом с Дрю, поднял его на руки, быстро возвращаясь при этом в свое обычное состояние – рог на его лбу на глазах таял, шея становилась тоньше, смягчились черты лица.

– Горло… – хрипло прошептал Дрю.

– Ничего, жив будешь, Волк, – сказал Носорог, а Бегемот в знак согласия кивнул своей головой.

– Спасибо, – прохрипел Дрю.

– Благодари своих друзей Ястребов, – ответил Криг, помогая вервольфу подняться на ноги.

К ним подошла Табу, неся Мунбренд. Какое-то время она внимательно рассматривала клинок, прикинула его в руке, даже несколько раз взмахнула им в воздухе. Дрю тут же вспомнил Скорию и свою первую встречу с дикой, надменной леди-тигрицей. Тогда Табу отобранный у Дрю меч не отдала, теперь же протянула его Волку, повернув вперед рукоятью.

– Король обронил свой меч, – с улыбкой сказала она.

А вокруг продолжал грохотать водопад Степпен Фоллз.

3. Череп Ванкаскана

Свет факела отбрасывал причудливые тени, танцевавшие вокруг спиральной лестницы, по которой они спускались вниз. Каждый новый поворот узких ступеней уводил их все ниже в чрево крепости Вермайр и приближал к усыпальнице лордов-крыс. Впереди шел Ванмортен – его длинный плащ волочился по мокрым ступеням, поэтому шедший следом за лордом-канцлером магистр постоянно боялся споткнуться.

– Смотрите под ноги, лорд Магистр, – напомнил Ванмортен. – Мне совсем не хочется, чтобы вы упали и сломали себе шею.

«Нет, мы этого не допустим, правда, дорогой братец? Особенно сейчас, когда мы так близко от своей цели».

Во время поездки сюда, на север, Гектора сопровождала усиленная охрана. Теперь личных телохранителей у него стало восемь – Ринглин и Айбел плюс шестеро тасканцев, бывших охранников Слоты. Раньше Гектор не знал о тасканской традиции, согласно которой подданные бывшего правителя или правительницы немедленно переходят на службу победителю и приносят присягу своему новому хозяину. Именно так он и получил в охранники шестерых лучших бойцов-северян. Честно сказать, это пополнение очень обрадовало Гектора, особенно если учесть, куда он направлялся.

В поездке по дороге Гриммс Лейн Гектора сопровождали также Ванмортен и внушительный отряд гвардейцев Льва. Это были копьеносцы, лучники-всадники, пехотинцы и даже разведчики в черных плащах. По мере приближения к городу Крысиного Короля эскорт стал еще больше увеличиваться – к процессии стали примыкать и простые жители здешних мест, которым очень хотелось увидеть знаменитого магистра, бывшего некогда учеником их великого земляка Ванкаскана. Гектор следил за тем, чтобы его личные телохранители постоянно находились рядом с ним. Он знал, как сильно ненавидит и презирает его Ванмортен и как неприятна ему вся эта шумиха. Проблему с лордом-канцлером Гектору еще предстояло решить.

Двое остальных членов коллективного Крысиного Короля – Ворхас и Векс – остались сейчас наверху, в крепости, присматривать за телохранителями лорда-кабана, а старший их брат, Ванмортен, повел Гектора в усыпальницу. Еще один брат, маршал Ворьявик, был сейчас далеко от дома, он возглавлял лиссийскую армию, которая вместе с бастийскими частями Оникса продвигалась через Дейлиленд. Брат-близнец Ворьявика, инквизитор Ворхас, был за главного в самом Вермайре, управлял этой землей, которая была родиной Крысиных Королей. Он был крайне удивлен, узнав о том, что магистр будет допущен в их семейную усыпальницу, но прикусил язык, наткнувшись на взгляд прибывшего из столицы Ванмортена. Наконец младший из братьев, Векс, оказался как бы несколько в стороне, однако внимательно следил за каждым действием лорда-кабана. Шпионить за Гектором было непросто, но Векс старался изо всех сил.

«Ты должен сам присматривать за этим Вексом, братец», – дал ему совет бес-Винсент.

Спустившись до подножия лестницы, Ванмортен потянулся, чтобы зажечь торчащий в стене факел. Запалив его, лорд-канцлер, шлепая ногами по лужам на полу, прошел к заржавевшей железной двери. В подземелье тяжело пахло плесенью и протухшей водой, то и дело слышался стук падающих с потолка капель. Ванмортен порылся своей высохшей, покрытой рубцами рукой под плащом, вытащил оттуда ключ и отпер громко заскрипевшую на несмазанных петлях дверь. Затем лорд-крыса прошел внутрь, и Гектор последовал за ним.

Вдоль стен усыпальницы располагались каменные саркофаги – некоторые стояли прямо у стены, другие – в грубо вытесанных нишах. Шум падающих капель сменился шуршанием – это жившие в усыпальнице крысы, дальние родственницы Ванмортена, поспешно прятались от света зажженного факела. В центре низкой усыпальницы на пьедестале стоял черный мраморный квадратный ящик – небольшой, сантиметров пятидесяти в длину и ширину, предназначенный, очевидно, для переноса в стенную нишу, как и саркофаги других предков Крысиного Короля.

– Вот он, – безразлично проворчал Ванмортен. За годы, проведенные на службе у Ванкаскана, Гектор узнал, что братья недолюбливают друг друга, и потому не слишком удивился. Гораздо сильнее его удивило то, что ящик оказался намного меньше обычного саркофага.

– Это? – переспросил Гектор.

– Какое слово во фразе «от него остался только череп» вам непонятно, юноша? – недовольно откликнулся Ванмортен.

– Не могли бы вы оставить меня одного? – вежливо улыбнулся Гектор.

– Нет, Поросенок. Ты мог одурачить Опал и принца, но со мной этот фокус у тебя так просто не пройдет. Ты получил, что было обещано. Произнеси перед этим ящиком свою речь, и пойдем отсюда. Я под твою дудку плясать не намерен.

– Прошу прощения, лорд-канцлер, но у меня с вашим братом были особые отношения – тайные и магические. Секреты Гильдии магистров восходят к традициям Великого Пира. Ваше присутствие, если вы останетесь при том, как я буду благословлять останки вашего брата, можно будет расценить как святотатство.

Ванмортен хмыкнул под своим капюшоном. Гектор ощутил долетевший со стороны лорда-канцлера запашок гниющей плоти и услышал, как Ванмортен недовольно скрипнул зубами.

– Когда закончишь, выберешься отсюда сам, Поросенок, – пробурчал лорд-крыса, швыряя Гектору ключ. – Не забудь запереть дверь. И оставь здесь все как есть, ничего не трогай. Узнаю – шею тебе сверну, понял?

Гектор кивнул и улыбнулся. Ванмортен быстрыми шагами покинул усыпальницу и скрылся в сторону лестницы. Гектор подошел к двери, убедился в том, что лорд-канцлер действительно ушел наверх, затем прикрыл дверь – настолько тихо, насколько это позволяли сделать ржавые петли. Запер, подергал на всякий случай и вернулся к черному ящику. Сняв с ящика крышку, Гектор осторожно положил ее на пол, потом запустил руки внутрь ящика и вытащил оттуда уродливый белый череп Ванкаскана.

«Ах, братец! – прошептал бес-Винсент. – Он великолепен, не правда ли?»

– Ну что ж, мой старый мастер, – сказал Гектор, любуясь частично трансформированным черепом. – Теперь за работу.

Быстро, почти не переводя дыхания, Гектор шептал древние, известные лишь немногим магам заклинания. В правой руке магистра горела черная свеча – над ее пламенем вился и уходил к низкому потолку черный маслянистый дым. Гектор наклонил свечу над своей раскрытой левой ладонью, и расплавленный воск полился на давно почерневшую кожу, начал просачиваться между пальцев, стекая по руке, обжигая плоть. Продолжая читать заклинания, лорд-кабан сел на пол, поджав под себя ноги.

Ящик был отставлен в сторону, череп мертвого лорда-крысы лежал прямо на пьедестале, вокруг которого бримстоуном был аккуратно очерчен круг. Слова потоком лились с губ Гектора, непонятные никому, кроме самого магистра. Неожиданно Гектор замолчал, сжал левую руку в кулак и ударил ею по каменному полу – раз, другой, третий. Лежащий на пьедестале череп вздрогнул.

– Восстань, создание, и отвечай по призыву твоего господина!

По усыпальнице пролетел порыв холодного ветра. Пламя свечи заколебалось, но не погасло, оно словно прилипло к фитилю. Хотя свеча продолжала гореть, в усыпальнице потемнело от появившихся отовсюду непроглядных, как сама ночь, теней. Тьма поглотила саркофаги и стены, ведущую к лестнице дверь и даже свет горящего на стене факела – теперь холодную усыпальницу освещал лишь язычок пламени на черной свече.

Из центра очерченного бримстоуном круга раздалось низкое хихиканье, желтый порошок зашевелился, словно от налетевшего порыва ветра. Смех становился все громче и выше – так звучит стальной клинок на точильном камне. Гектор почувствовал, что кожа на его руках покрылась мурашками.

– Какой сюрприз, – прошипел дух Ванкаскана – бес, прикованный к черепу мертвого лорда-крысы.

Гектор послушал, не скажет ли ему что-нибудь Винсент, но тот молчал – очевидно, не имел права голоса в присутствии более могущественного беса, каким, несомненно, был дух мага Ванкаскана.

– Я сам удивлен, милорд, – ответил Гектор. – Не был уверен в том, что ваш дух все еще остается здесь. Думал, что вы уже переместились в иные сферы.

– Увы, нет, – вздохнул Ванкаскан. – Мое пребывание в мире смертных продлится еще долго. Тот, кто при жизни с головой был погружен в магию, остается под ее крылом и после смерти. Я пересек черту, отделяющую жизнь от смерти, но остался магический мост, по которому легко можно перейти на другую сторону. Впрочем, ты теперь и сам это знаешь, не так ли, Гектор?

Юный магистр поежился, услышав последнее замечание Ванкаскана – не приходится сомневаться в том, что мертвому лорду-крысе уже известно о занятиях Гектора черной магией.

– Я держу ситуацию под контролем, милорд, – самодовольно ухмыльнулся Гектор, – и знаю, что я делаю.

– Знаешь ли? – возразил Ванкаскан. – Ты призвал мой дух, ты пробудил меня от сна, вернул на землю мою душу в виде беса. Значит, ты знаешь, что делаешь? А можешь ты себе представить, как ты разозлил меня, призвав к себе так, словно я твоя игрушка?

Гектор отклонился дальше от края очерченного бримстоуном круга, потому что почувствовал, как его окатило ледяным дыханием беса-Ванкаскана. Теперь он видел очертания этого беса – дымное черное облачко, злобно мечущееся вдоль желтой линии, словно пойманный в клетку дикий зверь.

– Думаешь, этот серный порошок сможет остановить меня, Гектор? – продолжил Ванкаскан. – Думаешь, я не найду способ вырваться из той маленькой тюрьмы, которую ты так любезно соорудил для меня? Зачем ты призвал меня, Гектор? Надеешься получить от меня ответы на свои вопросы? А может быть, ждешь моих извинений за то, что я направил тебя по тропе, на которую ты ступил?

Ванкаскан говорил быстро, хрипло, слова его были пропитаны ненавистью к юному лорду-кабану. Гектор отшатнулся, отвернул в сторону лицо, словно опасаясь, что злобный бес забрызгает ему слюной щеку.

– Я найду тебя, Гектор, – шипел Ванкаскан. – Я буду следить за тобой, как только вырвусь из этого склепа. Ты разбудил меня, лорд-кабан, и больше я не усну! Я не вернусь во тьму!

Гектор обернулся к стоящему на пьедестале черепу. Медленно, очень осторожно он протянул свою покрытую воском, почерневшую руку и вложил ее внутрь круга. Бес-Ванкаскан ахнул, когда Гектор провел своей рукой, сметая желтый порошок, а затем поднял вверх – испачканную бримстоуном, смешанным с остывающим воском, просочившимся поверх кулака на предплечье.

– Я уже здесь, – сказал Гектор.

– Ты с ума сошел? – снова ахнул бес-Ванкаскан. – Это самоубийство?

– Нет, – ответил юный магистр, поднимаясь на ноги и вступая внутрь разорванного круга. Теперь он чувствовал прикосновения беса – тот вился вокруг Гектора, хватал его за горло, пытался раскрыть Гектору рот и посмотреть, что там внутри. Не обращая внимания на беса, Гектор поднял своей правой рукой череп Ванкаскана.

Затем раскрыл левую руку и щелкнул пальцами – восковая пленка треснула и обвалилась черными хлопьями на мощенный каменными плитами пол.

– Я явился сюда не за этим, Ванкаскан.

Бес-Винсент, не тратя времени, уже набросился на беса лорда-крысы и принялся трепать своего братишку.

– Что это? Что происходит?

– Ты не понял, Ванкаскан. Просто есть маги посильнее тебя. Я встретил одного такого, и он поделился со мной своими секретами.

Бес лорда-крысы заверещал, пытаясь скрыться от зубов и когтей беса-Винсента.

– Отгони своего пса, Гектор!

– Я собираюсь забрать до последнего все заговоры и магические формулы, которые еще сохранились в твоей гнилой черепушке, Ванкаскан.

Гектор провел своей покрытой шрамами рукой по горлу, по тому месту, где остался след от раны, оставленной хозяином Белого острова. Бес Ванкаскана продолжал завывать, пока бес-Винсент заглатывал его, кусочек за кусочком, лакомясь черными облачками магической силы, а Гектор стоял, держа в руке череп мертвого лорда-крысы, чувствуя, как магическая энергия Ванкаскана переходит в его тело, заполняет каждый уголок его темной и ставшей смертельно опасной души.

* * *

– Долго же вы заставили нас ждать, лорд Магистр, – заметил Ванмортен, когда Гектор наконец появился на верхней площадке лестницы.

Позади лорда-канцлера о чем-то перешептывались Ворхас и Векс, они очень походили на пару заговорщиков, задумавших измену. Ринглин и Айбел поднялись со своих стульев, на которых сидели рядом со своими товарищами-тасканцами. Охранники Крыс молча окружили восьмерых бойцов в коричневых плащах, не сводя глаз с телохранителей лорда-кабана.

– Хорошо, в дальнейшем будете хоронить своих мертвецов в глубинах преисподней, лорд-канцлер, – насмешливым тоном откликнулся Гектор.

Ванмортен одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, его длинный плащ взмахнул по воздуху, словно крыло черной птицы. Охранники лорда-кабана потянулись за своим оружием, но на них уже были направлены мечи и алебарды вермайрских солдат.

– Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, Поросенок? Ты что, думаешь, что я…

Гектор поднял свою обнаженную, без перчатки, левую руку, приложил указательный палец к губам Ванмортена и сказал ему:

– Тс-с.

Рука магистра страшным образом преобразилась. Плоть на ней усохла и прилипла к костям, как у мумии. Пальцы, ладонь, предплечье стали черными, словно их обожгло адским огнем.

– Твоя рука… – прошептал Ванмортен, и глаза его расширились от ужаса. Гектор поднес свою обезображенную руку к горлу, притронулся к шраму на шее.

Затем магистр раскрыл свою ладонь и принялся рассматривать так, словно впервые увидел. Повернул ее в одну сторону, в другую. Лицо Гектора было бледным, покрытым мелкими капельками пота. Изучив руку, лорд-кабан улыбнулся потрясенному лорду-крысе.

«Черная рука», – прошептал бес-Винсент.

– Моя рука? – переспросил Гектор. – О, у меня очень сильная рука, лорд-канцлер. Спасибо вашему покойному брату…

4. Перекресток

В Большом зале замка Виндфелл собралась толпа лордов-ястребов, слетевшихся сюда со всех концов Лиссии и из других краев. Все они печально смотрели на грубо отесанную каменную стену позади резного деревянного трона. Среди них, с таким же мрачным выражением лица, стоял Дрю. На вбитых в каменную стену металлических штырях вот уже много, много горьких лет висела пара обветшавших крыльев. Сквозь изъеденные молью перья проступала похожая на паутину сетка тонких белых косточек.

– Снимите их, – всхлипнул граф Карстен.

Один из все еще трансформированных лордов-ястребов быстро взмыл в воздух и подлетел к изуродованным крыльям барона Гриффина. Осторожно, благоговейно снял их со штырей, прижал к груди и снова опустился на пол.

В зале было около тридцати оборотней-птиц, и все они были готовы к бою, который, как верили многие из них, не заставит себя долго ждать. Раньше Дрю думал, что все они должны быть похожими друг на друга, но это оказалось вовсе не так. Лорды-ястребы были очень разными и отличались друг от друга не меньше, чем Криг, Табу и Бегемот, – высокие и стройные, приземистые и жилистые, плотные, тонкие, молодые, старые, физически сильные и не очень. Призраки усыпальницы разлетелись по всему континенту, разыскивая лордов-ястребов во всех его уголках, всем неся призыв горы Тор Раптор – и каждый лорд-птица услышал этот зов и откликнулся на него.

Когда крылья Гриффина были сняты, собравшиеся верлорды посмотрели на своих самых знатных представителей, графа-орла Карстена и барона-орла Баума. Ни тот, ни другой не были так высоки и грозны, как Криг или тем более Бегемот, но оба они были по-своему хороши, с гордо выпяченной мускулистой грудью, перехваченной лентами перевязи. Меч темноволосого Карстена висел у его бедра в ножнах, а лысый и бородатый Баум опирался на свое копье, выточенное из прочного красного дерева, с остро заточенным концом. «Интересно, – подумал Дрю. – Это природный цвет древесины или она окрасилась кровью врагов во время недавней битвы?»

– Взойдите на трон оба! – крикнул один из лордов-ястребов с дальнего конца зала, и этот клич дружно подхватили остальные верлорды.

– Братья!

– Наши новые лорды Виндфелла!

Карстен вскинул вверх руки, призывая к тишине, а его брат улыбнулся и покачал головой.

– Наши враги забрали у нас Гриффина до того, как мы воссоединились, но его род не прервался, – сказал Карстен.

– Этот трон не принадлежит нам, – добавил Баум своим глубоким, сочным голосом. Он поднял свое копье и символическим жестом указал вверх. – Леди Шах сейчас находится у короля Фейсала в Азре. Это она законная правительница Виндфелла, и наш долг помочь ей вернуться и занять трон ее отца.

В зале раздались одобрительные возгласы, все верлорды без возражений приняли предложение братьев-орлов.

– Когда отправляемся выручать ее? – спросил Красный Руфус, нетерпеливо кивая головой. Шрам через всю левую сторону лица, не слишком заметный, когда Красный Руфус трансформировался, сейчас был отчетливо виден. Приняв человеческий облик, Красный Руфус стал совершенно непохож на неудержимого воина, так рвавшегося убить Дрю в усыпальнице лордов-ястребов. Но только внешне.

– Сколько еще Шакал будет держать ее у себя в плену? – продолжил Красный Руфус. – Сын Вергара должен был убить его, ведь у него была такая возможность. Почему не убил? Только мертвый омирец – хороший омирец, разве не так?

– Все обстоит не так просто, Красный Руфус, и ты прекрасно это знаешь, – сказал Карстен, поворачиваясь и протягивая свою руку в сторону Дрю.

Лорд-волк удивился тому, что Карстен обращается к нему, человеку здесь, в общем-то, чужому. Что эти верлорды знают о нем? А что он сам знает о них? Найдет ли он нужные слова, которые убедят их помочь ему? Баум кивнул, подбадривая Дрю. Сильная рука Крига подтолкнула его вперед, повела сквозь расступающихся перед ними лордов-ястребов к возвышению перед троном. Дрю поднялся по ступеням, встал между братьями-орлами и повернулся лицом к залу.

Кроме верлордов здесь были и обычные люди, жившие в Бейрбоунсе и вернувшиеся сюда, услышав о возвращении лордов-ястребов. Дрю взглянул на своих товарищей. Криг одобрительно кивал головой, Бегемот стоял с непроницаемым видом, Табу скалила зубы – то ли улыбалась, то ли готова была зарычать.

– Фейсал не враг, – сказал наконец Дрю. – Азра окружена врагами Шакала – лорды-псы подошли с севера, армия Хайфы с юга. Вместе они разгромят Азру.

– Не думаю, что разгром Фейсала – наша проблема, – сказал Красный Руфус. Дрю было ясно, что старый Сокол по-прежнему не доверяет ему.

– Верно, – согласился кто-то из верлордов. – Пусть псы и гиены грызутся друг с другом, все они дикари.

– Жители Азры не дикари. Это гордые люди, в отличие от вас самих.

Красный Руфус недовольно хмыкнул, но Дрю продолжал:

– Барон Гриффин до последнего надеялся на то, что его народ прилетит на помощь Фейсалу. Именно поэтому Шах осталась в Азре, и не как пленница, но как советница Шакала. Я понимаю, что вы не любите Шакалов, а Шакалы не любят вас, – война, которую вел с ними Вергар оставила на всех шрамы, которые не скоро заживут. Но сейчас на пороге новый враг, наш общий враг. Мир изменился.

– Если и изменился, то не слишком сильно, – сказал Красный Руфус. – Я вижу, что от нас ожидают, чтобы мы снова пошли за Волком.

Дрю моргнул. Отношение к нему старого Сокола было враждебным, но вполне обоснованным. «Пятнадцать лет они провели в отрыве от родного дома, и первое, что я от них требую, – снова покинуть его и отправиться воевать, – подумал Дрю. – На его месте я чувствовал бы то же самое».

– Это наша общая проблема, – сказал он вслух. – Сама собой угроза не рассосется. Если хотите, можете остаться в стороне от битвы, но не удивляйтесь, если однажды в вашу дверь постучат лорды-коты. Вы нужны нам, нужны всей Лиссии. Мне говорили, что лорды-ястребы всегда были самыми отважными и самыми преданными воинами, сражавшимися на стороне Волка.

– Мы были преданы старому Вергару, юный Волчонок, – раздался голос откуда-то из глубины зала.

– Ты ждешь, что мы вот так сразу присягнем тебе из любви к старому умершему Волку? – подхватил другой голос.

– Мы должны выручить Шах! – крикнул третий. – Вызволить ее из пустыни. А омирцы пусть там крошат друг друга.

Карстен и Баум молча следили за происходящим, предоставив Дрю в одиночку спорить с толпой.

«Я должен убедить этих людей присоединиться ко мне», – подумал Дрю.

– Нет ничего проще, чем на все махнуть рукой, – заговорил он вслух. – Коты развязали гражданскую войну в Омире. Псы Канана вместе с бастийцами атаковали Хайклифф и помогли вернуться к власти принцу Лукасу. Юный Лев сейчас сидит на троне, а в его Совет входят Крысы и лорды-пантеры, Оникс и Опал. Они намерены прибрать к рукам все Семиземелье, покорить весь свободный народ Лиссии. Битвы в Вестланде, Бейрбоунсе, Омире – это части одной войны, которая ведется против всей Лиссии, и пока что бастийцы одерживают верх. – Дрю почувствовал, что ему стало легко говорить, появились уверенность и спокойствие. Пусть Красный Руфус настроен против него, есть и другие верлорды, которые внимательно слушают и кивают в такт его словам. По их лицам Дрю чувствовал, что они правильно понимают все, что он хочет сказать им.

– Поверьте мне, Шакал сейчас наш союзник, – продолжил он. – Коты наступают по всем фронтам. Их союзники – не Шакалы, а Псы, Гиены, Вороны и Крысы. Хотя Лукас и сидит на троне в Хайклиффе, на самом деле он марионетка в руках своих заморских дружков, которые решили захватить власть во всем Семиземелье. Оникс и Опал – вот истинные кукловоды. Если мы поможем отстоять Азру, если мы сломаем хребет Канану и Хайфе, армия Фейсала будет на нашей стороне. Каждое выигранное сражение должно добавлять нам новых союзников. Начать нужно с Азры. Вначале мы выбьем Котов из Омира, затем из Бейрбоунса, а там и из Вестланда. Мы погоним их к Лиссийским проливам, а оттуда вышвырнем назад, в Баст.

Голос Дрю окреп, зазвучал сильно и убедительно, эхом отдавался от стен Большого зала Виндфелла. Теперь его внимательно слушали все верлорды, захваченные, воодушевленные страстной речью Волка.

– В этом зале присутствуют три верлорда, которые примкнули к начатой мною борьбе, – Дрю указал рукой на своих друзей. – Они не лиссийцы, их родина далеко отсюда. Они сражались вместе со мной на арене в Скории, теперь продолжают сражаться здесь. Это свободные верлорды, поднявшиеся на борьбу с нашим общим врагом. Каждому из них я верю как самому себе, и каждому из них я обязан своей жизнью. – Криг, Табу и Бегемот поклонились Дрю, все собравшиеся лорды-ястребы с уважением смотрели на них. – Эти верлорды приехали сюда, на чужбину, и заслуживают гораздо большего, чем подозрительные, опасливые взгляды, полные недоверия и безразличия. Родина каждого из них уже пала жертвой Котов, и они не понаслышке знают, на что способен Оникс. После победы, которую мы одержим здесь, я намерен вернуться вместе с ними в Баст и готов пожертвовать своей жизнью ради их свободы. Они делом доказали свою преданность мне, и я, клянусь Бренном, отплачу им той же монетой.

Дрю покосился на свою покрывшуюся шерстью, сжатую в кулак руку – это наружу прорезался сидящий в нем Волк. Глаза Дрю пожелтели, голос его звучал все более грозно. Он заметил, что многие лорды-ястребы принялись хлопать друг друга по плечу, согласно кивать головами, вскидывать вверх свое оружие.

– Присоединяйтесь ко мне, – уже не сказал, а прорычал Дрю. – Присоединяйтесь, чтобы сразиться с захватчиками из Баста.

Молчавший много лет Большой зал Виндфелла взорвался криками и звоном мечей, которыми лорды-ястребы в знак одобрения застучали по своим щитам.

Ястребы вернулись.

После того как Дрю произнес свою страстную речь в Большом зале, прошло два часа, и это время не было потрачено впустую. Круглый внутренний двор Виндфелла гудел как пчелиный улей, лорды-ястребы готовились к войне. Дрю, Табу, Криг и Бегемот тоже занимались своей экипировкой, меняли пришедшую в негодность амуницию и порванную одежду в цейхгаузах Ястребов. Дрю отыскал на одном из складов усыпанную гвоздиками черную кожаную нагрудную пластину в старинном стурмландском стиле, с пряжками и застежками, позволявшими пластине менять форму в ходе трансформации верлорда. Хотя на складе были более прочные стальные нагрудные пластины и кольчуги, Дрю с первого взгляда влюбился именно в эту кожаную пластину, более легкую и не сковывающую движений. Оставаясь в глубине души мальчишкой, он считал, что в черной клепаной коже будет выглядеть особенно грозно. Порывшись на складе, Дрю отыскал даже зеленый плащ, очень похожий на тот, что когда-то подарил ему Берган. Увы, тот подарок давно уже превратился в лохмотья. Надев нагрудную пластину и накинув на плечи новый зеленый плащ, Дрю решил, что может выступать в поход.

Тем временем во дворе собирались вооруженные и экипированные лорды-ястребы, готовые в любую минуту подняться в воздух. Все оживленнее становилось и на улицах Виндфелла – в город продолжали возвращаться его жители. Во времена правления Скира все они покинули Виндфелл и, не надеясь вернуться в обозримом будущем, начали строить для себя новые жилища на склонах окрестных гор. Заметив, что в Виндфелле что-то происходит, они побросали все и ринулись домой так, словно не только лордов-ястребов, но и их самих позвала гора Тор Раптор. Многие из тех, кто вернулся, помогали сейчас своим бывшим лордам готовиться к войне.

Всего по зову горы Тор Раптор в Виндфелл возвратилось тридцать три лорда-ястреба, и тридцать из них собирались вылететь в Омир. Да, сотни Ястребов, как на то надеялись Дрю и покойный барон Гриффин, не набралось, но и тридцать небесных воинов были огромным подспорьем для Волка и его союзников. Трое Ястребов оставались в Виндфелле, чтобы готовить жителей горной столицы к предстоящим событиям, уничтожить все оставшиеся следы правления Скира и возвратить городу его былую славу.

Первое крыло Ястребов уже взлетело – десять могучих птиц, вскоре растаявших в сумеречном вечернем небе. Вслед за ними стартовало второе крыло, после чего Дрю остался последним не улетевшим верлордом из той четверки, которая сложилась после побега из Печи. Криг, Табу и Бегемот улетели с первыми двумя крыльями, причем для перевозки Бегемота потребовался не один лорд-ястреб, а двое.

Дрю стоял немного в стороне от оставшихся Ястребов, погруженный в свои мысли, и готовился, как и птицы-бойцы, к предстоящему путешествию. Он вытащил из ножен Мунбренд и уставился на темную кожаную ленту, спиралью обвивавшую рукоять меча, – этой оплетке было несколько сотен лет. Белая каменная головка эфеса гладко отполирована и действительно похожа на Луну, в честь которой меч и получил свое имя. Сам стальной клинок в теплом солнечном свете выглядел серым, ничем не примечательным.

«Сколько всего ты мог бы рассказать», – прошептал Дрю, представив себе сражения, в которых принял участие его меч. Затем в голове юного Волка бесконечным потоком хлынули вопросы – так один стронувшийся с места камешек рождает лавину в горах. «Поможет ли мне этот меч воссоединиться с моими друзьями? С Гектором, Уитли и Гретхен? Интересно, сколько жизней унес этот клинок? Сколько сражений выиграл? Под силу ли одному человеку изменить целый мир? А если этот человек – всего лишь деревенский паренек с Холодного побережья?»

– Битва покажет, – пробормотал он.

Захлопали крылья – это означало, что начинает взлетать последнее, третье крыло. Дрю вернул Мунбренд в ножны, затем возвратился к оставшимся Ястребам. Семеро уже поднялись в небо, на земле оставались только трое, а пока Дрю приближался, успели взлететь еще двое из них.

«Итак, без вариантов», – подумал Дрю, направляясь к лорду-ястребу, который должен будет отвезти его в столицу Омира.

– Расслабься, как мешок с костями, слышишь меня? – грубовато сказал Красный Руфус, пробегая пальцами по воротнику своей позолоченной нагрудной пластины. – Раскинься как мертвый. Все остальное – моя забота.

Еще не успев договорить, старый верлорд начал трансформироваться – его голова стала покрываться ржавого цвета перьями, прорезался желтый клюв. Ястреб выпрямился во весь рост, на спине его выросли огромные красные крылья. Несмотря на свой почтенный возраст, в трансформированном виде Красный Руфус был великолепен и грозен – кожа на его ногах затвердела, живо напомнила Дрю о конечностях рептилий, Игнуса и Дрейка, затем подошвы Ястреба расщепились на четыре длинных пальца с длинными загнутыми когтями на конце. На зачарованного Дрю пристально взглянули круглые черные глаза крылатого хищника.

– Я понимаю, что везу очень ценный груз. Постараюсь доставить тебя к Шакалу в целости и сохранности. Все ясно, парень?

Дрю кивнул, а Красный Руфус тряхнул своими крыльями, расправляя перья. У одного бедра Ястреба висел короткий лук, у другого – колчан со стрелами.

– Готов, Волк?

Дрю уже собирался ответить «Да», когда услышал по ту сторону стен цокот копыт, к которому стали добавляться крики оставшихся в замке людей. Дрю забеспокоился, увидев собирающуюся за воротами толпу, и решил взглянуть, что там происходит.

– Ты куда? – крикнул Красный Руфус. – Мы опаздываем, последнее крыло уже в воздухе!

– Минутку! – откликнулся Дрю, убегая раньше, чем сварливый старый лорд-ястреб успеет вставить еще что-нибудь.

Возле самых стен замка толпа собралась вокруг сгорбившегося в седле всадника. Пока Дрю приближался, всадник уже успел свалиться на руки окружавших его мужчин и женщин. Раздались новые крики – некоторые уже заметили торчащие из спины всадника сломанные стрелы и его пропитавшийся кровью плащ.

Хотя под плащом на всаднике оказалась надета потертая военная униформа, Дрю увидел, что тот намного моложе его самого – совсем мальчик. Лицо его было пепельно-серым, покрытым мелкими капельками пота. Всего в спине юноши Дрю насчитал четыре сломанных стрелы, они прибили, словно гвоздями, серый плащ гвардейца Волка к телу всадника. Сразу же опознав униформу, Дрю выхватил висевшую у него на бедре фляжку с водой, сорвал с нее пробку и поднес к губам юноши. Тот благодарно припал к флажке и начал пить – жадно, обливаясь и захлебываясь водой.

– Не торопись, – сказал Дрю.

– Я знахарка, милорд. Позвольте мне взглянуть на его раны, – сказала стоявшая за плечом Дрю пожилая женщина, но лорд-волк, не обращая на нее внимания, не удержался от того, чтобы, прежде всего, не задать раненому несколько вопросов.

– Ты из Стормдейла? Но ты слишком юн, чтобы быть одним из солдат Манфреда. Кто ты?

– Его сын, – ответил юноша и мучительно закашлялся.

– Какие новости? – спросил кто-то из стоявших рядом горожан.

– У меня семья в Стормдейле, – подхватил другой.

Дрю поднял руку, призывая к тишине.

– Хайуотер пал. Стормдейл на очереди. Крестьяне и фермеры, женщины и дети – все окружены, – слабым голосом сказал юноша. – Вороны и Крысы. Они не знают жалости. Убивают всех подряд…

Толпа за спиной Дрю расступилась, пропуская Руфуса, на голову возвышавшегося над всеми.

– Пойдем, Волк. Ты нас задерживаешь. Нам нужно лететь. Немедленно.

Дрю посмотрел на юного Оленя – юноша закрыл глаза, тяжело опустил на одно плечо свою голову. Дрю осторожно поднял юношу на руки, почувствовал, как горит в лихорадке его тело.

– Показывайте дорогу, – сказал Дрю, оборачиваясь к пожилой женщине-знахарке.

Руфус схватил Дрю за плечо и сердито воскликнул:

– Ты что, не слышишь меня, Волк?

– Слышу, – ответил Дрю, освобождаясь от когтей Руфуса. – Мы не летим в Омир.

– Ты с ума сошел, Волчонок?

– Еще нет, старая ворона, – любезностью на любезность ответил Дрю, которого все-таки сумел вывести из себя этот зануда. – Мы с тобой летим в Стормдейл.

Эпилог. Мужчина и мальчик

Сразу вслед за сверкнувшей молнией прогрохотал гром – казалось, раскололось само небо над Могой. Гавань блокировали десять судов, поскольку лорды-коты решили сделать этот стурмландский порт базой для своего военного флота на крайнем Севере. Яростный ветер трепал флаги Баста, Хайклиффа и островов Кластер, грозя сорвать их с мачт. Флот перевели сюда после ухода «Мальстрема», когда началась охота за оставшимися членами Совета Волка. Часть кораблей отправилась вдогонку за пиратским судном Веги, другие обосновались в Моге.

Трое людей крались вдоль ведущей от гавани дороги, прижимаясь к стенам, быстро перебегая открытые пространства между постройками. Движение им еще больше замедляло то, что один из троих путников был вдвое больше, чем оба его спутника, вместе взятых. Находиться на улицах после девятого удара городского колокола было запрещено, нарушителей комендантского часа ждала смерть. О том, что этот приказ строго выполнялся, свидетельствовали два с лишним десятка пиратских трупов, болтающихся на построенных посреди главной торговой площади виселицах. Виселиц на всех не хватало, поэтому на каждой висело по два, а то и три мертвеца. Добравшись до разрушенного пакгауза на северном конце доков, двое путников, что были поменьше ростом, заняли наблюдательные позиции в темных углах щелястого строения, а третий, громадный, протиснулся тем временем в разломанный дверной проем. Крыша пакгауза была под стать его стенам – местами провалившаяся, местами прогнившая, местами просто дырявая, она почти не спасала от бушевавших в небе грозы и ливня. Протиснувшись внутрь пакгауза, огромный человек отряхнул свой промокший черный плащ и, позванивая украшавшими его руки золотыми кольцами и браслетами, продвинулся в центр строения. Из теней появился еще один человек, довольно пронырливый и скользкий на вид, с неопрятной черной бородкой и шпагой в руке.

– Милорд, – сказал он, смиренно склоняя голову перед пришедшим гигантом, который в ответ лишь небрежно махнул своей огромной, усыпанной драгоценными камнями рукой.

– Неподходящее время для любезностей, Квигг. Где они?

Бородатый проныра повернулся и повел огромного человека в глубь строения. Когда жирный гигант шагал по доскам настила, они скрипели и стонали, грозя в любой момент расколоться и рухнуть вместе с ним и его спутником вниз, в холодную воду гавани.

Держать направление им помогал доносившийся из темноты захлебывающийся кашель. Подойдя ближе, они увидели подростка, сидевшего на бочонке и кутавшегося в свой дырявый, потертый плащ.

– Барон Боса, – сказал юноша, спрыгивая с бочонка и низко кланяясь жирному гиганту. Боса удивленно поднял брови – учитывая обстоятельства их встречи, какие-либо формальности и правила хорошего тона выглядели явно неуместными.

– Ты знаешь меня, малыш?

– Очень много слышал о вас, ваша милость, от моих товарищей по экипажу и моего капитана.

– А где теперь твой корабль?

– Не знаю, сир, он теперь плывет без нас. Они убили капитана, сир. Во всяком случае, пытались убить.

– Как ты сумел не утонуть, парень? Штормовое море способно убить любого, однако ты жив!

Юноша пожал плечами.

– А еще ты утверждаешь, что спас жизнь своему капитану?

Юноша вновь не ответил, просто посмотрел на Босу своими большими карими глазами. Лорд-кит из Моги обернулся к Квиггу.

– Где он?

Чернобородый пират указал за спину мальчика, на темную нишу в стене пакгауза. Жирный лорд-кит протиснулся между ними, принялся шарить в темной нише в поисках своего брата-оборотня и вскоре нашел его. Укрытый брезентом верлорд лежал в вытащенной на сушу лодке. С бледного лица на Босу взглянула пара воспаленных, обведенных красной каймой глаз. Лорд-кит отдернул брезент в сторону, обнажил раненую грудь верлорда – его некогда белоснежная рубашка была пропитана кровью.

– Я вижу, у тебя гости в Моге, – прошептал раненый моряк, пытаясь улыбнуться сквозь окровавленные зубы. – И давно они здесь?

– Мой дорогой, любезный Вега, – сочувственно вздохнул лорд-кит. – Что они с вами сделали?