Юрий Иванович

Куратор Истории

Серия основана в 2005 году

© Иванович Ю., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Пролог

Мягкое беззвучие громадного, затемнённого кабинета оборвал деликатный голос секретаря:

– Босс! Тут к вам Галиар Шенски рвётся, говорит, очень важно. Дело касается операции «Гвоздь». Просит напомнить, что вы давали указание ему ввести вас в курс дела, когда события выйдут на финишную прямую.

Ответ последовал не сразу, словно боссу не удавалось вспомнить о собственном распоряжении. Потом всё-таки прозвучало милостивое:

– Ну да, помню… Пусть войдёт.

После чего в помещение энергичной походкой ворвался безупречно одетый мужчина смазливой наружности и с ослепляющей белоснежной улыбкой истинного дамского искусителя. Чернявый, с томным взглядом, он скорей походил на записного жиголо, чем на директора отдела спецопераций громадной корпорации. Так о нём и думало большинство людей, его знающих. Ведь в тридцать два года сложно занять высокий пост. И считаные единицы знали, насколько Галиар жесток, циничен, коварен, настойчив и непредсказуем.

На ходу раскрывая ноутбук, директор отдела приступил к докладу:

– Началось. Примерно полчаса до итогов. Вампир – на подходе. Все наши люди на постах. Мы готовы к любой ситуации. Решения – за вами.

Одной из отличительных особенностей господина Шенски являлась его речь. Старался он всегда говорить короткими рублеными фразами. А то и вообще умещать целое предложение в одно слово. И каждое такое слово великолепно дополнялось мимикой, тоном, жестами и всей осанкой. Обычно это нравилось начальству.

Но сегодня он был встречен с раздражением:

– Что-то быстро у вас всё сложилось. Гал, ты ведь знаешь о моей занятости. И если ты поспешил с выводами…

– Знаю. Боюсь. Надеюсь. Жду.

При этом пантомима сопровождения и постороннему человеку помогла бы понять каждое слово во всей его полноте. При первом слове вежливый кивок. Мол, кому как не мне знать о легендарной занятости главы корпорации. При втором – лёгкое содрогание плеч, словно при ознобе, явно притворном. Третье слово сопровождалось взглядом уверенного в себе хищника. Ну и последнее предложение прозвучало под вытянутую лодочкой ладонь и потиранием большого пальца об указательный. То есть открыто упоминалось о большой премии, которая ему была обещана за отлично проделанную работу и которая вскоре окажется на счету Галиара.

Хотя само по себе сокращение имени при обращении к нему звучало предостерегающе. Обычно такое фамильярное обращение со стороны босса предшествовало жестокой взбучке:

– Хорошо… Гал. Показывай, что у тебя получилось.

– Наши расчёты оправдались. Подставы сработали. Вампир повёлся на клиента. Вышел на охоту. Вот диспозиция на данный момент…

Он стал тыкать в экран раскрытого ноутбука, попутно продолжая принимать информацию через наушник правого уха:

– Всё правильно, данные сходятся. Эта точка на схеме – приближающийся охотник. Он – в соседнем здании, через дорогу от цитадели «гвоздя». При установке вспомогательных средств он потоптался по рассыпанным кристаллам и отныне нами помечен. Вот эта его жертва – сам «гвоздь» собственной персоной. Как только они окажутся рядышком друг с другом, приговорённого вами человека можно списывать со счетов.

Палец босса в недоумении ткнул в экран:

– Неужели атака будет вестись непосредственно на главный офис «Пангирро»?

– Именно!

– Но кто, будучи в здравом уме, решит туда прорываться?

– Кровопийца не имеет здравого ума. Все в этом уверены. Хотя его действия в последние дни, когда он аккуратно разведывал все подступы к «Пангирро», выходя на единственно возможную лазейку, заставили меня очень насторожиться. Вампир крайне ушлый и сообразительный тип. Несколько раз наша система наблюдения оказывалась на пороге своего разоблачения. Приходилось выкручиваться на грани фола. Мало того, он сумел узнать заранее, что в данный момент половина всей личной гвардии Ромы Грэйхемцена брошена на сопровождение крупнейшей партии алмазов. Мы и то пронюхали об этом лишь сегодняшним утром. Но сейчас охотник вооружён до зубов и движется к единственно возможной лазейке внешнего периметра. Только там он…

Крупный бриллиант кольца на пальце босса дал отблеск, прерывая докладчика:

– Как же вы узнаёте о точном положении охотника и жертвы?

– С камерами не получилось. Как и с прочими спецсредствами. Зато удалось обнаружить буквально час назад место, как я уже упомянул, откуда Вампир решил проникнуть в «Пангирро». Мы там насыпали особый порошок, который вонзился в подошвы охотника особыми кристаллами «трония-413». И там прорастёт. Подобные кристаллы – уже давно в обуви Ромы. Благодаря этому мы сможем отслеживаем местоположение обоих фигурантов операции. Огрехи – не более дециметра.

– И слышать их можете?

– Увы. Нет. Разве что они попадут в радиус действия иных внутренних устройств наблюдения. Ибо в связи с намечаемой акцией я убрал с пути Вампира всё наше, что может навести на наш след. Выполнял ваше указание.

– Как же мы проследим за развитием событий в самом офисе?

– Два внедрённых нами техника великолепно сумели присоединиться к внутренней системе безопасности! – Когда надо было, Шенски умел и сложноподчинёнными предложениями изъясняться. – Так что с началом заварушки вся информация будет перед вами на экране. В том числе просмотр помещения видеокамерами. Скорей всего.

Вопросы со стороны босса не прекращались:

– Есть шансы у «охотника» остаться в живых после мести или скрыться с места событий?

– Почти нет. Но мы знаем, на что способен Вампир. Судя по легендам и прежним его жертвам. Так что…

– Но как же наши техники?

– Они в любом случае сейчас на пути охотника, ибо пополнили ряды охранников. К тому же им приказано ценой своих жизней защищать Рому Грэйхемцена. В том числе сеансом гипновнушения над ними поработали. Так что их судьба предрешена. Мы останемся чисты.

– А сам Рома, если ускользнёт или спасётся?

– Отсрочка. Не больше. Тогда уже мы сами организуем на него покушение. Через подставных лиц, конечно. Или уберём сегодня же, во время эвакуации.

– Хм! Нежелательно… Вампир – самый идеальный вариант…

– Потому мы так и старались. Но на всякий случай разместили в пяти наиболее важных точках лучших снайперов. Их действия будут зависеть от ваших непосредственных приказов. В том числе вы сами решите в конце: убирать Вампира или нет… О! Сейчас начнётся!.. Он уже внутри главного корпуса.

И два человека с азартом голодных гончих склонились к экрану ноутбука.

Глава 1

Оправданная жестокость

Внутрь главного офиса удалось проскользнуть на удивление просто. Ещё заранее Финк присмотрел на углу небоскрёба постоянно открытые в дневное время окна кофейного бара, устроенного внутри для инженерного корпуса корпорации. Шестой этаж, правда, и всё здание снаружи покрыто отражающим зеркальным экраном. Но этот экран местами приоткрывался, создавая щели для добавочной вентиляции. Посетители бара этим пользовались, устраивая в простенке между окнами место для перекура. Нарушали запрет о курении, так сказать, потакали своим низменным привычкам.

«За что и пострадают! – нисколько не злорадствовал, а скорей даже сочувствовал Финк. – И ведь все знают, что курение – вред, но себя не берегут».

С этими мыслями глянул на часы: 11.20. Самое лучшее время. Именно сейчас в баре минимум возможных посетителей. Проследил, пока троица курильщиков покинет простенок, выждал на всякий случай десяток секунд и оттолкнулся от подоконника соседнего здания. Тот же уровень позволял рассчитать прыжок идеально, а помогал в плавном выносе тела в нужную точку закреплённый на максимальной высоте линь. Причём сам линь, сделанный из прозрачного, сверхпрочного капрона, крепился на такой же прозрачной балке, выдвинутой с крыши используемого здания до середины разделяющего пространства.

Ну и сам охотник, укутанный в плащ-хамелеон, постороннему наблюдателю со стороны казался размытым, непонятным пятном в пространстве. Да и то следовало знать, куда и как присматриваться.

Вот пятно промелькнуло над улицей, прилипло к противоположному зданию, принадлежащему могущественной корпорации, да там и зависло на короткое время. Потом словно впиталось в раскрытую щель.

В самом баре диверсант действовал быстро и жестоко. Пяток посетителей, бармен за стойкой и официантка тихо полегли под градом усыпляющих капсул. Каждому хватило бы и по одной, но следовало перестраховаться. Рано поднятый крик или тревога многократно усложняли стоящую перед Финком задачу. Две капсулы, а тем более три или четыре могли спровоцировать смерть усыплённого человека. Передозировка, она всегда остаётся передозировкой. Но в данном случае все имели шанс на выживание, если им окажут помощь в течение ближайших двух часов. А сюда за такое время в любом случае съедутся все бригады «Скорой помощи» доброй трети города.

Поиск ключей не занял много времени, как и таблички с надписью: «Закрыто до 12.00». Свёрнутый плащ пристроился во внутреннем кармане, открывая взору штатную форму внутренней охраны. Но оказавшись в коридоре, охотник чуть не столкнулся с двумя девицами, спешащими напиться кофе. Причём одна из них ещё и недовольство выразила:

– Чего это вы? Здесь только для инженеров!

– Вот потому и не пустили! – печально пожаловался мнимый охранник. – Прошу вас, богини всех моих мечтаний! – и галантно раскрыл перед дамами дверь.

Те скривили свои смазливые мордочки в презрительных ухмылках и сделали шаг вперёд. В следующий момент получили одновременно с пинками ускорения по ампуле в свои точёные шейки и, не успев пискнуть, завалились на пол.

– Кофе – тоже вреден! – бормотал мечтатель о богинях, запирая дверь и вешая табличку о закрытии. – Только труд продлевает жизнь, позволяя дожить до пенсии. И хорошее питание… И море… И секс…

Дальше Финк двинулся на нужный этаж, прекрасно ориентируясь во внутренностях громадного здания. Благо изучил всё заранее и чувствовал себя здесь как дома. Несмотря на драконовские меры контроля и надзора, царившие в «Пангирро» на входах-выходах, достаточно было попасть внутрь, чтобы затеряться среди двух тысяч сотрудников. Ненадолго, естественно. И лишь до определённого места.

Тот же этаж, где находился офис главы корпорации Ромы Грэйхемцена, посещали лишь особо доверенные лица и те, кого вызывали туда по надобности. Ну и каждый квадратный сантиметр пространства там просматривался видеокамерами. Стояли самые современные датчики движения, не позволявшие даже прозрачной бабочке пролететь незаметно. Ну и вся эта информация сводилась в бронированный центр безопасности, где три постоянно просиживающих стулья оператора могли задействовать всеобщую тревогу.

Дополнительно на этаже имелось два поста у лифтов и два – у пожарных лестниц. Именно с лестницы и появился ложный охранник, волокущий два стула, нагло спионеренных из какого-то пустующего ниже офиса.

– Тебе чего тут надо? – прищурился охранник на посту, пытаясь узнать служащего.

– Мне – ничего! Господин Валич приказал отнести эту мебель сюда…

Речь шла о начальнике внутренней охраны. Это замедлило шквал событий всего лишь на секунду. Но порой и секунда много значит: лишний шаг, движение в сторону, лишний выстрел, второй.

– Стой на месте! – гаркнул охранник, уже доставая оружие. Но не успел.

И сам упал, и его товарищ, сражённый боевыми пулями. Здесь уже посторонних или невинных не было, одни враги, которых нельзя было оставлять в живых. Следующими пали мордовороты у лифтов, хоть и успели сделать по нескольку выстрелов в мечущуюся по всему коридору тень. Уже ревела сирена, и щёлкали замки перекрываемых дверей, когда в последнюю пару вояк, засевших за углом, прилетела мощная граната. Чуть позже несколько выстрелов завершили агонию израненных тел.

Двинувшись по коридору к нужной двери, Финк всюду щедро разбрасывал квадратные, прозрачные насквозь коробки, не больше спичечных. Десяток подобных он успел разложить и на лестнице, по которой поднимался. Страшное оружие, убивающее взрывом любого, кто приблизится на расстояние полутора метров. Причём вначале безопасное для сеятеля, оно становилось на боевой взвод через две минуты после падения.

Вроде мало для несущихся сюда по тревоге подразделений. Но в то же время много. Или, иначе говоря, достаточно для последнего рывка и завершения дел, которые можно назвать «прикрытием и задержкой погони». Прямо на ходу охотник приклеил более массивный коробок на стенку. Второй такой же прилепил к иному участку ничем не примечательного коридорного пространства и рыбкой нырнул в самое безопасное место под нужной стеной.

Два взрыва раздалось почти одновременно, разнося кусок стены со скрытой за ней разводкой энергокабелей всего этажа, а также проламывая дыру прямо в кабинет главы корпорации. Основной свет погас, остался только аварийный. Сирена убавилась по громкости втрое. Бронированные двери вначале к секретарю, а потом и в сам кабинет, которые считалось трудно и тараном вышибить, просто остались нетронутыми.

Возмутитель спокойствия обошёл, казалось бы, непреодолимые преграды, сразу прорываясь к своей цели. Разве что сама цель оказалась слишком кусачей. От неё неслось две очереди пистолетных пуль, пытавшихся срезать метнувшуюся из коридора тень.

Ответных выстрелов от нападающего не последовало. Он легко уходил, сбивая прицел, и чуть ли не со спокойствием Сфинкса просто дождался, пока у стреляющего с обеих рук господина Грэйхемцена не кончатся патроны.

Вообще-то Рома, имевший некогда кличку Вездеход, славился своей меткой стрельбой, особенно в молодости. Воевал, и не только на войне, но и за интересы своей корпорации. Да и раз в неделю как минимум посещал тир, поддерживая себя в нужной форме. Поэтому сейчас выглядел крайне растерянным безрезультатностью своей стрельбы, когда затворы его восемнадцатизарядных пистолетов остались во взведённом состоянии, а патронов уже не было. И хуже всего, что перед ним стоял целёхонький, не получивший ни единого ранения террорист, нагло улыбаясь и говоря полным ехидства голосом:

– Старость, пьянство и курение – вот причины дрожи в руках и коленках.

– Курить я бросил, – выдохнул Грэйхемцен, медленно опуская пистолеты и лихорадочно соображая, как протянуть время до прихода охраны. – Ибо вредно. С чем пожаловали? Поговорить о старении клеток в организме?

Для данной обстановки, фактически в последние секунды перед надвигающимся адом, знаменитый миллионер держался великолепно. Очень хотелось ему порвать врага голыми руками, и он готов был вот-вот ринуться в последнюю, отчаянную схватку. Но так и не решился на это.

Ибо наряду с бешенством и злобой остро чувствовал: одно неверное движение, и гость свернёт ему шею. Или сделает всё иное, что только пожелает. Обстановка у него под строгим контролем. А почему? Казалось бы: что может такому монстру, как Вездеход, противопоставить стоящий напротив молодой парень лет двадцати, с очень простеньким, незапоминающимся лицом? Да потому и замер Вездеход, что прекрасно узнал нежданного гостя по многочисленным рисункам и фотороботам. Или Вампира, как его в последнее время называли средства массовой информации всего мира. Безжалостный убийца, который казался бессмертным, мог проникать в окружение любой намеченной жертвы, после чего оставлял её умирать в страшных мучениях. Порой убивал сразу. Но такое человеколюбие фиксировалось крайне редко. Действовал всегда нагло, с невероятной для живого существа скоростью, и никогда не задерживался на месте преступления дольше нужного для налёта времени.

С жертвами он не общался. Только предъявлял обвинения в тяжких грехах да порой перечислял самые яркие из них. Об этом узнавали от самих жертв. Потому что те не сразу умирали, а покидали этот мир дня через четыре, а то и через пять. Но при этом они всегда умоляли их убить и завидовали жутко тем, кто умер сразу. Потому что никакие лекарства или сильнейшие наркотики не годились для облегчения страданий. Жертву укуса Вампира крутило, ломало болью и выворачивало наизнанку уже со вторых суток начавшихся преобразований в теле. Опухшая кожа местами рвалась, внутренности вываливались, вытекали глаза, выпадали зубы, крошились пересохшие суставы. И до последней минуты умирающий находился в полном сознании, испытывая всю гамму ужасных ощущений.

Напоследок распухшее и обезображенное чудовище не просто умирало, а окончательно растекалось вонючей слизью, которую и для похорон нельзя было толком собрать в баночку.

Всё это промелькнуло в сознании главы корпорации за сотую долю секунды. Как и тот факт, он осознал прекрасно, что Вампир не начал сразу с укуса и с перечисления выдвигаемых обвинений. Хотя чаще он всё обвинение сводил к простой фразе:

– Да ты и сам (сама) знаешь, за что тебя следовало уничтожить.

Сейчас этого не было, и разговор начался со странного упоминания о старости.

«Неужели у меня есть какой-то шанс? – мелькнула новая мысль. И тут же краем глаза Рома-Вездеход рассмотрел, как дверь, ведущая к секретарше, стала медленно приоткрываться: – Она ведь здорово стреляет! Неужели попытается…»

Своей секретаршей он не только пользовался для снятия стресса в интимном плане, но ещё и гордился. Суперкрасотка, бывшая «Мисс страны» и каких-то там галактик, она вводила в исступление и в сексуальное вожделение почти любого мужчину одним своим видом. К тому же считалась умницей, вполне толково справляющейся со своими официальными обязанностями.

Но сегодня явно был не её день для подвига: даже не повернувшись в ту сторону, Вампир выстрелил всего раз, из-под локтя левой руки. Не иначе как у него глаза на затылке!

Двумя мгновением позже дверь распахнулась, и мёртвое уже тело, роняя пистолет, свалилось на ковёр. Вместо правого глаза на кукольном личике виднелось пулевое отверстие.

– Она была сразу перекуплена, – ровным голосом проинформировал убийца. – И работала без малейшего зазрения совести на троих твоих конкурентов.

Рома судорожно сглотнул, не в силах адекватно оценить ситуацию.

Тогда как посланник смерти стал производить странные манипуляции со своей одеждой, попутно перейдя на скороговорку:

– У меня всего несколько минут, не больше. Так что слушай внимательно. Тебя подставили, подбросив сфальсифицированные материалы о страшных преступлениях твоими руками. Подобное случается, и я тогда просто предупреждаю жертву, чтобы он принял дополнительные меры безопасности. Твой случай – исключение. Ты нужен миру живой и здоровый. И должен прожить хотя бы с десяток лет. Но ты смертельно болен… И о своей болезни узнал три дня назад.

Несмотря на сложившуюся обстановку и умение себя держать, Рома заметно побледнел. Да и говорить смог лишь после попытки облизнуть пересохшие губы и прокашляться:

– Об этом никто не мог знать…

Потому что он прошёл все обследования, прикрываясь чужим именем и под иным обликом. Заподозрив в себе неладное, заранее и тщательно приготовился к скрытному уходу даже от своей охраны. Об этом не знал никто на свете, даже нынешняя супруга, дети и бухгалтер, самый доверенный человек в корпорации.

– Кроме меня! – заверил Вампир. – Я тебя видел довольно близко позавчера и успел просканировать. Есть у меня такой дар, вижу человека насквозь. Именно поэтому я здесь. Тебя надо спасать. И не только от болезни. Вокруг тебя одни враги и предатели, которых я значительно проредил. Не верь никому… э-э-э, кроме бухгалтера и её напарницы. Если бы не я сегодня к тебе пришёл, тебя сняли бы снайпера при выходе из корпорации. Поэтому ты должен панически орать, что я тебя укусил, но требовать при этом доставки в госпиталь своего имени. Ну тот, который в дальнем пригороде… Оттуда я тебя постараюсь послезавтра утром умыкнуть. Тебе только и надо устроить официальный вывоз своего якобы тела, а самому спрятаться в подсобном помещении первого этажа, под семнадцатым номером. И не переживай по поводу внешних признаков начавшегося процесса. При этом старайся чаще орать, словно тебе больно. Но не давай колоть себя морфием или иным наркотиком.

– Э-э-э… так ты меня будешь кусать?

– Обязательно. Иначе до вечера не доживёшь. Но при этом мой укус позволит твоей усилившейся регенерации справиться за неделю с болезнью. И ещё…

Со стороны лестницы послышались хлопки взрывов. Местная охрана уже собиралась ворваться на этаж. Но охотник прервался лишь на мгновение:

– …пока будешь первые часы в больнице, постарайся сменить все коды своих счетов. Причём делай это под видом распределения наследства. Никому не доверяй, делай всё лично, только не забывай притворно орать при этом от боли. На твоей обуви – маяк, постарайся от неё избавиться вместе с бутафорным телом. Всё… мне пора!

Не успел Рома отстраниться, как Вампир метнулся к нему и довольно грубо укусил за шею. Причём всегда укус после него на телах жертв оставался вполне себе человеческий, никаких вампирских дырочек с обезболивающей слюной, а потому достаточно обширный и болезненный.

Дёрнувшаяся жертва на какой-то момент потеряла сознание, а пришла в себя, уже развалившись в кресле для посетителей. Руки сложены на коленях, пистолетов нет. Успел открыть глаза и еле слышно прошипеть в спину уходящего существа:

– А кто меня подставил?

– Об этом ты и сам догадаешься при свидании с первыми же посетителями твоей палаты… или со вторыми. – Теперь уже взрывы гремели в самом коридоре. Но выглядывающий туда охотник не торопился и успел дать совет: – В палате сразу установи три камеры, на которые тщательно запиши визиты всех соболезнующих, попытаемся вычислить позже твоего главного недоброжелателя. Можешь даже спровоцировать визитёров, пусть сорвутся и в порыве злорадства выговорятся перед тобой.

После чего кинул нечто справа по коридору, а сам рванул влево. Затрещала серия микровзрывов, послышались вопли брани и боли, а чуть позже ещё более мощный взрыв послышался, но уже слева.

Снова ругань, топот, промчавшиеся в боевом облачении фигуры охранников, а потом и отчаянный вопль-команда:

– Уходит! Он уходит по внутренним лестницам дальнего крыла! За ним! «Наружка», встречайте его на крыше!

А в сам кабинет через провал в стене уже вбегали обеспокоенные, раскрасневшиеся, а то и жутко побледневшие подчинённые. И после взгляда на окровавленную шею своего босса они сразу начинали догадываться, что несокрушимый прежде мир «Пангирро» рухнул, как колосс на глиняных ногах.

Глава 2

Неудачная победа?

Две личности, склонившиеся к экрану ноутбука, заволновались несколько раньше удачного побега Вампира с места событий.

– Почему они так долго находятся рядом? – Палец босса попытался раздвинуть стоящие вплотную зелёные точки. – О чём они общаются?

– Да как обычно: охотник зачитывает своей жертве все её прегрешения! – нервно хохотнул Галиар Шенски. – Дескать: «Как смел, козёл, немытым рылом мутить моё законное питьё?!»

– Перевираешь басню-то… Но если Рома успеет отмежеваться от собранного на него компромата?

– Хо! Не было ещё такого. Вначале Вампир кусает и лишь затем может снизойти до объяснений. Ну и самое главное: словами от нашей липучей и едкой напраслины не отделаешься.

– И всё-таки! – Босса явно терзали тяжкие сомнения. – Если Грэйхемцен поймёт из обвинений, кто его подставил, он может успеть отомстить. Иначе говоря, сам издохнет, но отправит своего палача на нас.

И опять директор отдела спецопераций позволил себе бесшабашный смешок:

– А на нас нет подобного компромата. Мы – истинные святоши. Разве что сам факт… – он коротко задумался, формулируя свою мысль, – …нашего не совсем благовидного поступка подвигнет убийцу на некие действия против вашей корпорации. В этом – да, у нас нет никакой гарантии. Потому что разговор мы их не слышим.

– Тогда… – пальцы второй ладони босса выбили ногтями барабанную дробь по столешнице, – …лучше этого Вампира уничтожить! Смогут?..

– Конечно! Мы ведь ждали его там, поэтому всецело успели подготовиться. Напомню, что наши лучшие снайперы на самых ключевых позициях. Решение – только за вами…

– Оно принято: уничтожить!

Галиар шепнул всего два слова в микрофон на своей гарнитуре и пустился в дальнейшие объяснения:

– Вампир невероятно быстр для простого человека. Но вне стен «Пангирро» он обязан будет смешаться с толпой и вести себя как обычный горожанин. Вот тогда его и настигнут пули большого калибра. От их разрывной мощи ничего не спасёт.

Одна из точек, наблюдаемых на экране, наконец пришла в движение. Ещё чуть позже стала быстро двигаться к краю здания. Затем схема изменилась, показывая быстрое смещение точки вверх.

– Вот это скорость! Но почему он уходит на крышу? – недоумевал босс. – Неужели использует вертолёт для эвакуации?

Шенски внимательно прислушивался к докладам, несущимся ему прямо в наушник. Тут же дублировал услышанное вслух:

– Нет, небо чистое… С противоположного края здания появилась группа наружной охраны… Они готовятся ударить со всех стволов по охотнику… Вряд ли теперь он вырвется… Есть! Мелькнул на крыше!.. И… Хм! Утверждают, что спрыгнул вниз… Иной наблюдатель утверждает, что скорость перед прыжком уже была огромная, у него одежда оказалась для планирования, упорхнул за угол соседнего небоскрёба, словно белка-летяга.

– Ты утверждал, что он не уйдёт! – Голос босса зазвенел от ярости и неприкрытой угрозы. Но это нисколько не смутило внешне красавчика Галиара:

– Не надо забывать о нашей метке с помощью трония-413. Все наши силы уже начали смещаться к месту примерного приземления Вампира. Далеко он от нас не уйдёт.

– А если сменит обувь?

Шенски на это шумно, с досадой выдохнул, но признал откровенно:

– Тогда будет очень сложно его захватить в прицел. А то и вообще может временно от нас скрыться. Но потом мы его всё равно достанем.

– То есть вины за собой ты не чувствуешь?

– Нет, конечно! Ничего лучше сделать не получилось бы и у государственных служб. И только мы нащупали его каналы информации, только мы сумели вычислить его и заметить в толпе горожан, и только мы имели шанс убить его буквально полчаса назад, когда он, прикрываясь обычными людьми, приближался к «Пангирро». Но задача ставилась: уничтожить «гвоздь». Что и было выполнено.

– Да? Ты уже имеешь гарантии, что Вампир укусил Грэйхемцена?

– Гарантии?.. – словно задумался Галиар. И тут же довольно оскалился: – Уже имею! Перехвачены приказы самого «гвоздя» приготовить ему реанимационную палату в госпитале его имени. И принять там все меры безопасности. Сейчас его эвакуируют на крышу и ждут срочно вызванный вертолёт. Так же личный состав охраны в переговорах между собой откровенно ужасается случившемуся. Мелькнуло пару раз слово «укушенный», а также словосочетания «кровь на шее», «здоровенный укус» и «отмеченный Вампиром». По городу объявлена всеобщая полицейская тревога…

Пока директор отдела вёл подробное перечисление всех действий полиции, глаза босса неотступно следили за оставшейся в здании точкой. Она довольно медленно тоже смещалась на крышу. Затем рот раскрылся, выпуская наружу слова, полные злорадства и торжествующей мстительности:

– Ну что, Рома, допрыгался? И много тебе помогли твои миллиарды? Хе! И много они тебе помогут при лечении? Теперь будешь гнить последние часы своей жизни и корячиться от нестерпимой боли. Тогда и посмотрим, на кого ты молиться станешь. Тогда и узнаем, поддержит ли толпа своего кумира, которого ещё сегодня утром готова была носить на руках. Всё течёт, Рома, всё меняется…

Тогда как Шенски чувствовал себя совсем неуютно. Не желал он слушать такие откровения, пусть и в виде неразборчивого бормотания. Поэтому прибавил громкости своему рассказу, всем телом делая вид, что буквально заслушался потоком новостей, несущихся в его правое ухо. Ещё и левое ухо прикрыл ладонью, и от стола отвернулся, чтобы ни единого важного слова не пропустить. Якобы такой весь деловой! Такой весь активный!

Только вот начальство не оценило все его усилия. Голос скрипнул, переходя на окрик:

– Хватит паясничать! И не надо кормить меня чепухой! Мне плевать, что делает полиция, эти недоумки чёрта лысого поймают, но никак не Вампира. Лучше доложи о действиях снайперов. Ну?

– Да правильно они действовали, – защищал директор своих подчинённых. Но его артистическая мимика уже говорила о неутешительном итоге: – Гад. Ботинки сбросил. Одежду сменил. Пока к месту приземления наши примчались, от Вампира уже и след простыл. Сволочь. Шустрый. Хитрый. Дальновидный. Перестраховщик.

Он вроде и не ругался, а просто констатировал очевидное ровным тоном, и это как-то разрядило обстановку в кабинете. Потом Галиар замолк, послушал чуток и сообщил новости:

– Прибыло три вертолёта. Один из госпиталя. Второй шефа полиции. Третий – помощника президента. Как только все на крыше уместились…

– И что?

– Оба высоких гостя обступили лежащего на носилках «гвоздя». Что-то оживлённо у него выспрашивают… Помощник президента сочувственно пожимает руку пострадавшему… О! Возле них корреспондент, снимающий всё это на камеру…

– Ну да! Разве упустит этот баран шанс засветиться на публике?! – негодовал босс. – Да ещё в данном случае?

– Политика. Низость. Двуличность.

За эти слова Шенски был удостоен жёсткого взгляда, полного подозрительности и строгости. А потом ещё и слов порицающим тоном:

– Ханжа. Демагог. – Но тут же тон сменился на заинтересованный: – Иначе говоря, уже сейчас эта новость выплеснулась в эфир и обсасывается всеми средствами массовой информации?

– Несомненно!

– О-о! Это хорошо! Значит, все сейчас ринутся к Роме со своими соболезнованиями. А в этой толпе и мы будем выглядеть вполне естественно. Правильно?

– Я бы не стал на вашем месте так спешить, – пустился в объяснения директор отдела. – Господин Грэйхемцен изначально будет окружён теми, кто претендует на долю от его наследства. Именно среди них он и может заподозрить тех, кто возвёл на него напраслину. А вот завтра с утра, когда он уже начнёт покрываться краснотой, вспухать и корчиться от боли – и настанет самое время для визита и соболезнований. Тогда у него уже и не возникнет мысли наслать предсмертное проклятие именно на вашу персону.

– Ну да, верно рассуждаешь… Пожалуй, так и сделаем. Распорядись, чтобы всё устроили что надо и подготовили… И подтверди секретарю, что я дальше остаюсь в непомерной занятости. Никто до вечера меня не должен беспокоить.

– Понял. Могу уходить?

И столько лицедейства прозвучало и проскользнуло в облике и словах чернявого красавца, что в ответ послышался смех:

– Конечно, можешь! И не надо так скорбно изгибаться всем телом и с укором заглядывать мне в глаза. Награду ты заслужил, и сейчас я её переведу на твой счёт.

– Да я и не сомневался!..

– Топай, топай! – Вновь отблеск алмазов на кольцах мигнул многозначительно и внушительно. – Мне и в самом деле некогда… – А когда дверь за ушедшим плотно прикрылась, в кабинете прозвучало издевательски-насмешливое брюзжание: – Пусть поломают головы, чем это можно заниматься в такой момент! Ха! А я попросту возьму и напьюсь! Имею право. И выпью за самую мучительную кончину этого ублюдка… чтоб ты издох, Рома!

Глава 3

Мирские забавы

– Эй, девочки! Вы всегда такие очаровательные или со съёмок в кино прямо сюда явились? Присаживайтесь! Угощаю любым коктейлем!

Две длинноногие, семнадцатилетние девицы осмотрели меня оценивающе с ног до головы, еле заметно улыбнулись, и одна из них выдала:

– Дядя, сейчас твоя жена подойдёт, придётся для тебя «Скорую» вызывать. Оно тебе надо?.. Так что мы лучше пойдём…

Понятно, не прошёл фейсконтроль. Мужчины моего возраста им ещё не интересны. Слишком молоды и глупы, ищут принца на белом коне, который их одним взглядом или пинком забросит на седьмое небо.

Но я здесь для того, чтобы проверить все шансы, предоставляемые мне фортуной. Я настойчив, азартен и нисколько не комплексую после отказов, даже самых резких и не всегда тактичных. Благодаря этому мне везёт всегда.

Вот и сейчас, только проводив взглядом задиристых малолеток, но так и не погасив мечтательную улыбку на лице, вновь поворачиваю голову на поле ведущейся охоты. И сердце ёкнуло в предвкушении: она! Девушка лет двадцати пяти несколько растерянно оглядывает данный зал в поисках кого-то. А я вовремя привлекаю её взгляд к себе вскинутой кверху рукой и радостной мимикой. Ещё и голосом не стесняюсь в меру громко добавить:

– Здесь я! Давай ко мне!

Умею я выбирать место, давно учусь этой стратегии. Посредине изогнутого бананом зала барная стойка, и я на самом удобном стуле. Если кто кого ищет, обязательно до этой точки добирается, чтобы окинуть взглядом весь зал. Вот тут и надо вовремя подсуетиться, каждый раз напрягая свою фантазию на что-нибудь новенькое или изменив нечто забытое старенькое. Иначе часто сидящие здесь завсегдатаи, друзья, подруги и прочие знакомые уважать перестанут, коль я часто начну повторяться. А так делают вид, что меня не слышат и не видят, но позже обязательно перемывают мне косточки с перцем, потому что личность я в здешней тусовке всё-таки известная, заслуженная и (хочу в это верить) весьма востребованная.

Девушка в недоумении уставилась на меня, прищурилась, пытаясь припомнить, где и когда мы с ней могли познакомиться. Следовало поднажать:

– Недавно видел Кати, она вскоре к нам подойдёт.

Названное мною имя в последние месяцы самое популярное в центре. И не потому, что разные Кэт, Катерины или Катхен собрались в наш город со всего мира как мухи на мёд. Нет, здесь просто принято раз на квартал или полквартала вводить моду на конкретное мужское и женское имя. Чаще они совпадают с именами истинных «Мисс» или «Мистер» красоты, побеждающих на весёлом ежемесячном конкурсе, и ими представляются потом все кому не лень. Путаница, конечно, огромная, зато всем весело, традиция понравилась и всегда можно обозначить время, ссылаясь на: «Когда я был Фредди, а ты Мари́…»

– Будешь коктейль или свой любимый сок?

Взгляд красотки на меня стал более заинтересованным. С упомянутой Кати могло не прокатить, но вот раз я знаю её любимый сок, это уже говорит о многом. Вдруг она и сама позабыла о знакомстве с приятным, моложавым мужчиной? И ведь можно легко проверить, благосклонно разрешив заказать именно тот, самый любимый напиток. К тому же мужчина (это обо мне!) одет весьма прилично, высокий, подтянутый, не уродливое лицо блондина, не хамит, совершенно трезв и ни на что, кроме общего трёпа об общих знакомых, не претендует. Да и себе взял один из самых дорогих коктейлей.

Всё это промелькнуло наверняка в сознании незнакомки, когда она шагнула в мою сторону со словами:

– Ладно, давай мой сок.

Дальше на первое место выходил фактор удачи вкупе с соучастием и наблюдательностью. Можно было перехватить избирательный взгляд, брошенный посетительницей на громадные бутыли с красочной наклейкой именно нужного сока. Ведь недаром я сижу на этом месте, прекрасно зная, что у меня за спиной и в какой именно точке зеркальной витрины. Вот и ловлю внимательно тот момент, где взгляд соискательницы озарится удовлетворением узнавания. Это получается – если не моргну в самый ответственный момент.

Можно ещё сказать бармену: «Ей как обычно!» И тот даст безошибочный вариант. Они тут не только знают всех, но и обладают истинным даром предвидения, заранее угадывая все прихоти клиента. Жаль, что не всегда.

Ну и банальная удача, отталкивающаяся от умения проводить молниеносный анализ ситуации. Девушки непроизвольно подбирают камни на серьгах, поясе или сумочки с туфлями именно под цвет своего любимого сока. При этом он должен быть дорогой, вкусный и сладкий. Правда, встречаются и оригиналки, употребляющие морковный, свекольный или томатный сок. Но и в таком случае остаётся свобода для манёвра словами.

На девушке был поясок яркого апельсинового цвета и такого же цвета сумочка. Но при этом она выглядела персоной, одетой более чем изысканно. Значит, не апельсиновый, а…

– Один манго для моей подружки! – Судя по дернувшейся вверх брови и расширившимся зрачкам, я попал с заказом в яблочко.

Теперь следовало развить успех, делая при этом что угодно, лишь бы незнакомка не начала задавать вопросы. Для этого надо сделать три вещи: поразить, рассмешить и сделать всё возможное для создания впечатления о себе как о человеке равнодушном к женским прелестям. Иначе говоря, просто веселиться, словно ты проводишь время, встретившись со своим старым товарищем.

Конечно, любая дама может обидеться, если джентльмен не станет восхищаться её красотой и сыпать комплиментами. Особенно дама, знающая себе цену. Но тут особый случай: я намного старше незнакомки; она не в игривом настроении; явно не ищет богатого «папочку», годного для соблазнения. А значит, мне придётся изгаляться в поте лица.

– А ты помнишь, почему толстокожие лимоны не рекомендуются к употреблению? – И тут же перехожу к сути: – Да потому что поспевающий лимон, если его не сорвать в конце осени, на зиму вновь становится зелёным. А в следующем году желтеет повторно. Но при этом у него толстая кожура и втрое меньшее количество нужных витаминов!

Уже явное движение бровей, говорящее, что она не знала. Значит, пора пускать в ход анекдоты. А их у меня с избытком, на все случаи жизни. Пусть и старые, но рассказчик я неплохой, и вот уже девушка фыркает в бокал с соком, а потом и вообще заливается звонким смехом. Второй анекдот, вдогонку первому, и тут же самые последние местные новости:

– На втором этаже любители сегвея устроили кучу-малу, в которой Элен-малая (знаешь её, такая, в очках?) сломала ногу. Вот криков-то было!

Анекдот. Ещё анекдот! Попытка вскользь заинтересовать новым роялем на пятом этаже. Очередная сплетня про самого крутого здесь диджея. Анекдот. Вопросы на засыпку по выставкам художников. Смешная история о талантах кисти и палитры. Очередной анекдот. И после вопроса о разминочке в кегельбане получаю неопределённый ответ:

– Да я и пришла часик-полтора посбивать кегли…

Ну чем не подарок судьбы? И я его моментально использовал. Заверил, что надо мчаться на этаж с кегельбаном немедленно, пока там свободно. Иначе потом придётся ждать очереди. Да и сам я, мол, только и ждал кого-нибудь в напарники:

– А остальные друзья вместе с Кати потом сразу туда подтянутся.

И довольно удачно увлёк очаровашку за собой, заливаясь соловьём и заговаривая зубы. Теперь бы только не обломилось!

Не скрою, бывали и в такие вот минуты начинающейся близости срывы и досадные промахи. То подруга вдруг заявится, то прежний любовник кандидатки на ночь встретится, то сам что не так ляпнешь, но…

Но всё-таки! В данный момент я чувствую, как во мне поднимается и крепнет уверенность, что именно сегодня я опробую этот великолепный персик! Жизнь прекрасна! И как не радоваться…

Только что это? Что здесь делает столько полиции? И почему они у всех поголовно проверяют документы и сканируют отпечатки?

Я замер на месте, непроизвольно заслоняя собой свою новую знакомую, имя которой так и не удосужился выяснить. А может, и специально заслонил? Пытаясь при этом обнять… Как бы непроизвольно…

Причём свои вопросы умудрился задать вслух.

На что тут же получил приправленный иронией ответ:

– Ты что, не в курсе? По всему городу ищут Вампира, который укусил Рому Грэйхемцена.

– Ух ты! Это который глава корпорации «Пангирро»?

– Он самый. И ты ведь знаешь, насколько он популярен в массах.

– Ещё бы! Но если ищут Вампира, то почему проверяют и всех подряд женщин?

– Так в последние часы стало известно, что в главном офисе находились две сообщницы кровожадного убийцы. Они помогли ему проникнуть внутрь, а потом и сами успели скрыться из здания. При этом сумели выкрасть все секретные счета корпорации и какие-то ценные бумаги господина Грэйхемцена.

Рассказывая это, девушка достала и свой документ из сумочки, готовясь его предъявить приближающейся цепи полицейских.

– Жуть-то какая! – возмущался я, доставая свои документы и стараясь выбрать самую выгодную позицию во время предстоящего действа. – Как же он мог держать возле себя таких предательниц?

– Говорят, что они были его любовницами.

– А-а-а… вон оно что! – Отсутствием логики я не страдал и всегда при случае не стеснялся ею похвастаться. – Так ведь вся собака зарыта в другом месте. Верно? Эти женщины имели доступ к счетам своего шефа, и пока того пытались спасти после метки кровопийцы, они преспокойно украли всё самое ценное. И смылись! Правильно?

– Не знаю, но слухи такие пронеслись. Хотя большинство утверждает, что девицы – всё-таки сообщницы неуловимого преступника. Вот бы у полицейских спросить…

– Ага, так они тебе и скажут! – понизил я голос до шёпота. – Только то говорят, что им выгодно…

В общем, народ, даже будучи слегка навеселе, с большим пониманием отнёсся к неожиданной проверке документов. Никто не роптал, даже те, кто оказался ни с чем и как-то подпадал под критерии разыскиваемых преступников. Они просто молча, со смирением выходили из зала, будучи уверенными, что после более тщательной проверки личности в специальной машине их отпустят на все четыре стороны.

Нам тем более бояться было нечего, и я первым протянул документ идентификации подошедшему к нам лейтенанту. Он его проверил, подставил сканер под мой указательный палец. Вернул, проворчав:

– Приятного отдыха!..

Хотелось злобно рыкнуть, что у меня с крючка может сорваться золотая рыбка по его вине, но я промолчал. Мне в тот момент было не до того. А вот та самая рыбка не побоялась возмутиться безобразием:

– Неужели преступники, после того как украли миллиарды, посмеют прийти в такое вот публичное заведение? Да здесь же видеокамер натыкано больше, чем людей и сотрудников.

– Наше дело маленькое, мадам, – вроде как с ленцой отвечал лейтенант. Но глаза его не хуже рентгена осмотрели женскую фигурку. – Нам приказали – мы выполняем.

Потом опять сосредоточился на вычитке карточки. И я наконец-то рассмотрел всё, что мне требовалось. А конкретнее имя стоящей возле меня красотки:

«Хм! «Моника М. Чамзини»! Надо же, горячих южных кровей девица, хотя, если присмотреться, в самом деле на итальянку похожа… Но теперь-то у меня козырь в рукаве появился. Работаем!»

И мы двинулись дальше, скорей всего к одной цели. Ведь для соблазнения женщины самое главное, что надо – это время и умение говорить. И за полтора часа предстоящей игры я уговорю кого угодно. Ну… в подавляющем большинстве случаев мне подобное удавалось.

А уж в такой обстановке!..

Обожаю это место! И чаще всего спешу отдохнуть после работы именно здесь. А мэру нашего города, за постройку этого Молодёжного Развлекательного Центра Искусств (МеРЦИ, как мы его называем сокращённо) готов и руку пожать, и выпивкой угостить, и свечку поставить, и даже в нашу компашку пригласить.

Кажется, подобного центра, размером с гигантский стадион, ни у кого нет, только у нас. Громадный, на шесть этажей, с постоянно действующими выставочными залами, дискотеками, мини-барами, кинотеатрами, СПА, саунами и небольшими бассейнами, мини-бутиками, кегельбаном и даже кёрлингом. Причём на двух этажах можно ездить на сигвеях, арендуемых за сущие центы. Да что там говорить, всё остальное тоже стоит символические деньги, а кое-что предоставляется бесплатно, за счёт города. В общем, легче перечислить, чего здесь нет, чем то, что есть.

Народа здесь вращается тучи. Большинство молодёжь, а то и дети с десятилетнего возраста. Но и людей моего возраста завались, и постарше меня обретаются с удовольствием. Ибо здесь отыщется всё, кроме Интернета и электронных игр. Занятие, спорт, развлечение, викторины, забавы и подвижные игры – на любой вкус и для каждого. В эпоху засилья Интернета, когда каждый теряет себя как личность в игровых баталиях всяких «стрелялок-убивалок», даже удивительно становится от такой посещаемости. Кто раз, а тем более два раза побывал здесь, уже тянется сюда инстинктивно. Потому что обязательно отыщет себе увлекательное занятие, досуг или развлечение.

И общение! Здесь любой посетитель быстро отыскивает свою компанию по интересам.

По вопросам внутренней безопасности наша МеРЦИ, как мы в обиходе называем центр, впереди планеты всей. Камерами утыкано всё, и просматривается буквально каждый сантиметр пространства, кроме кабинок в туалетах. Вначале это кажется несколько странным, даже смущает, но уже к концу первого посещения об этом забываешь напрочь, настолько тут интересно и разнообразно. Да и чего скрываться честному человеку, который ничего преступного не совершает? Этот вопрос муссируется и подчёркивается во всех рекламных плакатах, информативных бюллетенях и висящих возле входов вывесках.

Правильно! Нечего ему скрывать.

Потому здесь и не крутятся распространители наркоты, химической гадости, ядовитых галлюциногенов или мерзко действующих на умы таблеток. Потому здесь и чувствуют себя очень некомфортно любители похулиганить, подраться или упиться вусмерть. Ради этого наш мэр (опять хвала ему до небес!) протолкнул специальные суровые законы, которыми внутренняя служба безопасности центра пользуется с невероятной эффективностью.

Другой вопрос, что за эти весьма популярные в народе нововведения нашего славного мэра пытаются сожрать иные чиновники. Да ещё как пытаются! Мол, нецелевое расходование казённых средств, нечеловеческие законы, нетолерантные строгости… которые мешают воровать рвущимся к власти дегенератам.

Судебные тяжбы идут постоянно. Кляузы и доносы льются Ниагарой. Сражения, в которых на стороне нашего мэра выступают самые искренние его почитатели, а с другой – всё подлое, гадкое и грязное, своими отголосками на всю страну разлетаются. Доходит порой до крайностей…

Но сейчас мне об этом вспоминать не хотелось, отдых всё-таки. И очаровательная нимфа рядом, которой следует уделить всё своё внимание, сосредоточить на ней максимум умственного потенциала и задействовать всю глубину моего жизненного опыта. Желаемый, вожделенный результат того стоил.

Я старался. Что надо – задействовал. Где следовало – льстил и сыпал комплиментами. Когда удавалось – блистал своим остроумием и удивлял тонкой иронией. При всём при этом старался показать себя человеком серьёзным, не нарушающим данное слово и никогда не позволяющим пренебрежительно относиться к прекрасной половине человечества. Истинные, настоящие женщины подобное ценят. Ну а глупые овцы, так от тех я сразу сбегаю, как только раскрываться начинает их гнилая сущность.

Все мои старания новой знакомой были подмечены с нарастающим интересом. Я был одарен возросшей благосклонностью. А в финале оказался награждён высочайшим доверием и допущен к прекрасному телу.

И вот мы с Моникой в постели. Где после часа интенсивного кувыркания, не прекращая поглаживать эрогенные зоны любовницы, я начинаю серию своих, давно спланированных и выверенных вопросов:

– А как тебе нравится больше всего?.. А если вот так?.. Или вот так и так?..

Естественно, что и Моника не стала скрывать недоумения:

– Не поняла… А как это? Подобное невозможно!..

– Конечно, невозможно, – соглашался я, продолжая чувственно ласкать расслабленное женское тело. – Подобное возможно, когда там, внизу, будет ещё один партнёр. Или партнёрша. Ты только представь себе, что сейчас вместо моего пальчика там чей-то язычок…

Никогда не забивал себе голову обывательской моралью. Или косным ханжеством некоторых религий. Особенно в той части, где утверждалось о бережном, джентльменском отношении к женщинам. И где утверждалось, что, однажды совратив прекрасную незнакомку, мужчина прямо-таки обязан на ней жениться. Моё кредо выражается в старом, но достойном каждого истинного мужчины выражении: «Всех женщин мира перепробовать не получится, но стремиться к этому надо всю жизнь!»

Кстати, многие нимфы придерживаются того же, только в отношении мужчин.

Вот потому я и не женат в свои сорок лет, хотя и выгляжу не старше тридцати пяти. Вот потому и предаюсь оголтелому разврату чуть ли не каждую ночь, утро, вечер, а порой и весь день (если выпадает выходной или не надо тащиться на обязательную работу). Оно того стоит, чтобы наслаждаться прелестными женскими телами, ни о чём не думая, ничем не заморачиваясь и никуда не спеша.

А уж сам процесс знакомства! Да со сладким предвкушением предстоящего коитуса! О-о! Сказка! Вулкан свежих чувств, ярких эмоций, таинственности и каждый раз новых ощущений! Только сама фаза знакомства, сближения и первого поцелуя – сродни всем последующим страстным безумствам.

Причём мои широкие, современные взгляды позволяют один и тот же персик сорвать как минимум дважды. Первый раз – при индивидуальном коитусе с почти незнакомкой. И второй – когда мы предаёмся бурным сексуальным утехам уже в компании с иными партнёрами и партнёршами. Ибо именно тогда, как правило, женщина раскрывается более полно во всей своей чувственности, фантазии, искренности и резвости скрываемого прежде темперамента.

Главное перед вторым разом суметь убедить представительницу прекрасной половины человечества, что стесняться не надо, комплексовать – тем более и что её в тесной компании никто и словом не обидит. И доказать словами, что предстоящее действо – самое то, чего не хватало в её жизни. По поводу обид для женщин особенно важно: ведь они всегда опасаются розыгрыша, едких насмешек и надуманного чаще всего позора. А вот когда понимают, что их приглашают расслабиться искренне, от всей души, и будут при этом относиться как к лучшему другу, сохранив все тонкости отношений в тайне, соглашаются почти на всё.

Вот и Моника ломалась и возмущалась недолго. После моего отработанного комплекса разъяснений всё-таки поинтересовалась:

– Неужели тебе меня одной мало? Обязательно ещё и подругу брать?

Подобный вопрос сразу значил, что она уже согласна на трио, где двое мужчин и одна женщина. Но и не против позвать в нашу компанию свою или мою подругу. Тут уже зависело от наличия у неё именно нужной знакомой, которая пойдёт на подобную забаву.

Но на вопрос следовало ответить, и я вновь повторил уже не раз сказанное:

– Количество поз для оргазма при наличии ещё одного партнёра или партнёрши сразу удваивается. К примеру…

Примеров у меня всегда хватало с излишком.

– А если нас будет четверо?

– При наличии двух дополнительных партнёров количество поз возрастает в геометрической прогрессии. Иначе говоря – вчетверо.

После чего с воодушевлением, не забывая при этом ласкать и поглаживать где следует (очень важно!), перешёл к описанию иных примеров.

Подействовало. Принципиальное согласие Моники было получено. И мы уже вдвоём приступили к обсуждению возможной кандидатуры и выбору пола предстоящего партнёра. Кстати – тоже весьма приятный и полный предвкушения момент. В особенности если девушка всё-таки решает привести свою подругу.

Следующий вечерний отдых представлялся ещё более насыщенным бурными и страстными эмоциями. Вот она – настоящая жизнь!

Глава 4

Ожидание покаяния

По всем признакам бедняге Грэйхемцену грозила печальная, мучительная смерть в ближайшие дни. Потому что подобных прецедентов уже имелось намного более двадцати. Конкретно: двадцать восемь. Именно столько жертв насчитывала прежняя статистика, учитывающая всех людей, укушенных Вампиром.

Лечения от этого не существовало. Наркотики, даже самые сильные, тоже не помогали убрать болезненные ощущения. Медицина, знахарство и даже нетрадиционные методы оказывались бессильны.

Первые сутки после укуса человек покрывался краснотой и синюшными разводами, начинал опухать. Уже тогда у него возникали порой ощущения, что его кожу рвут на части, протыкая её при этом тысячами иголок. И страх! Сознание человека сковывал жуткий, леденящий страх. В перерывах между всплесками боли он вздрагивал от каждого громкого звука, морщился от говора родных и раздражался от яркого света.

Вторые сутки проходили под усиливающиеся болевые ощущения. Кожа вспухала ещё больше, начинала трескаться и кровоточить. Уже тогда, в большинстве случаев, пациент прекращал всякие самостоятельные работы с клавиатурой, не мог писать, у него всё двоилось перед глазами во время чтения. Ну и паузы некоторого облегчения наступали гораздо реже, доходя постепенно всего лишь до пяти минут в течение часа.

Третьи сутки – начинало вздуваться всё тело. Боли становились постоянными и лишь разнообразились по силе или по месту на теле. Орущая от боли жертва приходила в осмысленное сознание очень редко.

На четвёртые сутки пострадавший, как правило, начинал сходить с ума.

В конце пятых суток вздувшееся чудовище, никоим образом не похожее на человека, с растворившимися в гнили внутренностями и костями умирало.

Никаких врачебных рекомендаций не существовало. Любое вмешательство или попытка облегчить страдание лишь многократно усиливали боли и приближали смерть, сводили в могилу всего лишь за трое суток.

Но одно спасение от болезненных кошмаров всё-таки существовало. Хотя о нём никто из первого десятка «укушенных» не признался даже перед лицом мученической смерти. Называлось оно просто и не витиевато: покаяние. Лишь двенадцатый по счёту, сенатор Чарли Бузинский, на вторые сутки после укуса собрал вокруг себя представителей прокуратуры, нескольких следователей, самых прославленных корреспондентов и операторов ведущих телеканалов. После чего устроил свою предсмертную пресс-конференцию. И начал с самого страшного, но не сразу оценённого для присутствующих предупреждения:

– Если вы утаите хоть слово из моего покаяния, то вас настигнет в течение месяца смерть от руки Вампира. Если кто сомневается в своей совести, ещё имеет возможность уйти.

Тогда никто из тридцати не ушёл, все были взбудоражены предстоящим заявлением и думали примерно одинаково:

«Предвидится сенсация! Сейчас я услышу великие откровения и стану знатоком великих тайн! И чего мне бояться? Тем более что у меня есть начальство, и не от меня всё в этом мире зависит».

Чарли Бузинский частил словами более часа. О том, кого и как он убил лично в своей молодости, кого приказал убить впоследствии, у кого где и сколько украл, какими махинациями занимался в последнее время и прочее, прочее, прочее… И к концу его исповеди очень многие из присутствующих пожалели, что остались и всё это выслушали. Ведь чаще всего от многих знаний – многая печали.

Нет, сенатор всё равно умер в начале шестых суток. Точно так же сгнил и превратился в вонючую жижу, как ранее «укушенные». Только вот последние трое суток он не метался и не орал от боли, а просто тихо умирал с блаженной улыбкой идиота на расползающемся подобии лица. Но с тех пор сразу по всей стране и за её пределами вошло в жизнь многозначительное выражение:

«Покаялся, как Бузинский!» или «Покайся, как Бузинский, иначе…» – и много куч производных словосочетаний от этих, ставших нарицательными.

А вот с теми, кто выслушал исповедь, оказалось ох как не просто. Половина из них затаила материалы или кардинально извратила их. А потом ещё и начала поливать грязью тех коллег, которые донесли миру всё услышанное дословно. Вот эти пятнадцать человек и пали первыми жертвами начавшего убивать Вампира. Он их не кусал, он им просто и весьма показательно сворачивал головы. Невзирая на пол, старость, инвалидность, многодетность или прежние заслуги перед обществом.

Ещё шестерых, оказавшихся честными, принципиальными и начавших раскручивать маховик следствия, убили типы, заинтересованные в их молчании. Но было поздно, всё равно правда стала известна всем. Волна последствий прокатилась по всему миру. Начались аресты, многие лишились своих высоких должностей, многие сменили роскошные пентхаусы или приморские виллы на одиночные камеры. Многих банально растерзали разгневанные мстители, узнавшие, от чьих рук погибли их ближайшие родственники или по чьей вине рухнуло дело всей их жизни.

Но именно с Чарли Бузинского сугубо криминальный характер жутких убийств резко преобразовался в сонм острополитических, экономических и личностных проблем. И вот уже более чем три года каждый «укус Вампира» сопровождался всесокрушающим интересом и пристальным вниманием почти всего мирового сообщества. Потому что порой на свет всплывали такие информационные бомбы, что впору было говорить о резкой смене курса развития всей цивилизации.

А «укушения» с последующими жуткими смертями каждого «укушенного» продолжались довольно регулярно, примерно раз в два месяца. Или чуть реже.

Но это не значило, что каялись все. Тринадцатая по счёту жертва заявила о своей невиновности и умерла в жёстких мучениях. Четырнадцатую жертву попросту взорвали вместе с госпиталем.

Пятнадцатый человек покаялся, умирая затем в блаженстве и покое и проклинаемый всеми своими подельниками и соучастниками преступлений.

Шестнадцатый и семнадцатый покаялись. Следующих троих добили, чуть ли не в первый же день после «укуса». Причём старались больше всех, как это было ни прискорбно, их ближайшие родственники.

Последних восемь жертв охраняли со всем тщанием, не сумев уберечь только одного. Из них покаялись трое, четверо заслужили некоторое уважение своим мужественным молчанием. Но в глазах народа они остались банальными, так и не покаявшимися преступниками. Потому что, сколько бы ни ловили Вампира, в чём бы его ни обвиняли и что бы ему ни инкриминировали, уже сложилось чёткое мнение о жертвах:

«Если его или её укусили, значит, оно: редчайшая тварь, кровавый убийца, мерзкий преступник и циничный ублюдок. И оно полностью заслужило такую смерть!»

Порой добавляли: «Не такую, а ещё худшую смерть!» А убийцу, убивающего таким экзотическим способом явных преступников, называть стали по-разному, начиная от «посланника небес» и заканчивая «палачом геенны огненной». Но больше всего прижилось в народе определение «посланник высшей справедливости». И даже сокращение появилось в быту, звучащее примерно так: ПВС.

То есть Вампир в мыслях обывателей занял весьма почётное и уважаемое место.

На кухнях домохозяйки частенько говаривали:

– Интересно, кто следующий попадёт на зуб к ПэВээСу?

– Да-а… Что-то давно наш ПВС никого не кусал. Зажрался? Или…

– …или все такими честными стали?

Увы, честными становиться никто из преступников не спешил. Пока…

Рома Грэйхемцен оказался в этом списке двадцать девятым. И с первых же минут, после распространения этой новости, реакция всколыхнувшейся общественности оказалась весьма и весьма неоднозначной.

Одни громко вопили и откровенно радовались. Возносили молитвы своим богам и рьяно доказывали, что высшая справедливость на свете всё-таки существует. При этом проклинали Рому и желали ему мучиться годами, а не пять дней.

Другие банально не верили поначалу в случившуюся трагедию. Возмущались поведению первых, самых злорадствующих. Недоумевали странному выбору Вампира и совершенно не верили в виновность Грэйхемцена. Даже начались на второй день стихийные митинги и демонстрации, декларирующие немедленного разбирательства инцидента, поиска виновных, которые явно подстроили покушение, сымитировали, нападение ПВС и таким образом убрали с арены наиболее популярного и наиболее честного миллионера в истории планеты.

Потому что Грэйхемцен таковым и являлся по всем опросам, оценкам, статистикам и общественным мнениям. Вся его биография, каждый его шаг описывался и освещался неоднократно. Его перепроверяли, изучали и пытались поймать на лжи многократно. Ему много раз инкриминировали разные преступления, кражи, даже убийства, но после судебных разбирательств всё это оказывалось наветами. Ему не верили, когда он вкладывал заработанные миллионы в благотворительность. Его презирали, когда он создавал рабочие места для своих соотечественников, теряя при этом очередные миллионы. Созданную им корпорацию пытались разрушить всегда, ежедневно, а то и ежечасно. На него постоянно лилась грязь со страниц газет и со страниц периодических изданий. Его старательно оплёвывали, стараясь порой вообще умалчивать любые позитивные начинания.

Народ в своём большинстве его любил. Народ за него сражался. Роме посвящали не только стихи и песни, ему преподносили великие произведения искусств художники и скульпторы. Его одаривали своим вниманием самые прославленные спортсмены и артисты. К нему стремились попасть на работу лучшие учёные и самые талантливые практики. Да и завидовали ему не со злостью, а с восторгом, приговаривая:

– Вот он какой! Не то что остальные!..

Грэйхемцен создал всемирно известную корпорацию «Пангирро». Только в ней непосредственно работало сорок три тысячи человек. А если считать смежников и прочих им подобных, цифра завязанных на него людей легко перескакивала за миллион. На его миллиарды поддерживались разные общественные программы. Существовали сотни благотворительных фондов. Его силами и влиянием прикрывались и пользовались честные чиновники, борцы с наркотиками, противники военного противостояния, разоблачители воровства и обмана во всех сферах бизнеса, политики и деятели межконфессиональных отношений.

И прочее, и так далее, и тому подобное…

Но в то же самое время господин Грэйхемцен никак не был святым. У него тоже имелись некие человеческие пороки, за которые его нещадно колотила судьба, высмеивали средства массовой информации и со скрежетом зубов выслушивали поклонники и последователи. Общая харизма и эти пороки переваривала и обращала во благо своему носителю, но… Всё равно не справлялась с некоторым негативным мнением.

А именно: Рома оказался совершенно не приспособлен к семейной жизни. Только официально он женился одиннадцать раз, имел от этих браков девятнадцать детей, и спасало его от полного, тотального разорения при разводах лишь скрупулёзное и верное составление брачных контрактов. Иначе его никакие организаторские таланты не спасли бы от нищеты и забвения.

Помимо жен он и кратковременных сожительниц менял регулярно, не удерживая возле себя больше месяца. В итоге частые скандалы, дрязги, склоки, основанные лишь на одной теме супружеской неверности.

О каждой рассказывать – долго и муторно.

И вот всё это кончилось. Слава, богатство, всемирная популярность, развратное сожительство с королевами красоты…

Рома оказался в госпитале своего имени, построенном на его деньги, и готовился к смерти. А вся страна, да и весь мир замерли в ожидании. Всех волновал только один-единственный вопрос: состоится покаяние или нет?

И когда на вторые сутки после «укушения» пронеслась весть, что вскоре в прямом эфире состоится выступление жертвы Вампира, все ринулись к экранам телевизоров. Кто не успевал – собрались перед общественными телеэкранами на площадях. Кто мог – задержался на работе и в офисах, где имелось телевидение. Кто имел – уставились на экраны своих персональных коммуникаторов и телефонов.

Все вздрогнули непроизвольно, когда увидели на экранах ужасно изменившееся лицо всем известного человека. Именно все: и кто любил его, и кто ненавидел, и кто сомневался в нём.

И прежде чем услышать первое слово, каждый подумал:

«Не жилец…»

Глава 5

Покаяние или обвинение?

Внешний вид миллионера вызывал страх, неприязнь и омерзение. Но говорил Рома, как ни странно, твёрдым, решительным голосом, в своей привычной, полной харизмы манере. Ну разве что иногда кривился, видимо, от сдерживаемой с трудом боли:

– Ждёте моего покаяния? Так его нет у меня! Потому что ни в чём себя виноватым не ощущаю. Зато твёрдо уверен: гнев высшей справедливости, которая направляет руку Вампира, на меня обратили специально. Причём сделали это самым подлым и коварным способом, извратив все факты и существующие реалии. А раз мне всё равно умирать, то я постараюсь обрисовать вам всех тех, кто очень и очень заинтересован в моей смерти. А также высветить все мотивы их ко мне ненависти. Итак…

Когда он выговорился, некоторые сильные мира сего пожалели, что ещё вчера не взорвали госпиталь вместе с фундаментом. Ранее они считали себя в отношении Ромы практически безгрешными, ведь конкурентная борьба никогда, по их понятиям, не считалась преступлением. Но это лишь срабатывало в случае двойных стандартов. Зато если смотреть на всю возню и палки в колёсах с точки зрения непредвзятого закона, то если уж не тюрьма, то общественное порицание грозило многим, с кем пересекались пути-дорожки господина Грэйхемцена.

К тому же на само покаяние собирались самые оголтелые, самые фанатично настроенные корреспонденты. Вместе с последними жертвами уже сложился этакий взвод самых отчаянных правдолюбов. Они не только каждое слово «укушенного» доводили до сознания своих читателей, слушателей и телезрителей, они ещё и сопровождали это каждое слово таким потоком развёрнутых комментариев, что некоторым фигурантам впору было стреляться. Или вешаться. Или из окна выпадать, как бы случайно. В последнем случае родственники погибшего имели возможность получить хоть какую-то страховку. Или помощь.

Мало того, в специально выделенном для пресс-конференции зале госпиталя господина Грэйхемцена внимательно слушали с десяток его самых рьяных сторонников и последователей. Присутствовал также контингент представителей прокуратуры, коих пригласили из числа лиц, наиболее непримиримых к несправедливости во всех её проявлениях.

Иначе говоря, уже к середине речи умирающего миллионера становилось понятным: он попытается захватить на «тот свет» как можно больше недоброжелателей. А если и не получится отомстить смертью, то уж седые волосы и погибающие стаями нервные клетки гарантированы большинству упомянутых «незлым, тихим словом».

Не погнушался Рома потоптаться и по государственным чиновникам, замешанным в коррупции, покрытии наркоторговцев и крышевании крупных преступных группировок. Досталось и сенаторам некоторым на орехи. Много, очень много появилось обиженных на жертву вампирского террора.

А ему и плевать было, всё равно недолго осталось мучиться. Как бы…

Потому что перед разрешением задать ему несколько вопросов Грэйхемцен заявил:

– И умирать просто так я не собираюсь. Верные друзья отыскали для меня один из редчайших вариантов излечения. Непроверенный вариант, правда, и не совсем изученный. Но у меня не остаётся выбора, когда остальная медицина бессильна. Поэтому отправляюсь уже сегодня вечером в Непал, в один из древнейших монастырей, где тамошние монахи применят ко мне исцеление, дошедшее к ним из глубины веков. Никаких гарантий мне в полном излечении не дают. Но обещают растянуть предсмертную агонию на некоторое время. И болезненные ощущения в теле у меня постараются убрать до такого уровня, что я смогу продолжить работу посредством Интернета. Если это удастся, то данное моё общение с вами, уважаемые друзья, соратники и поборники за справедливость, не останется последним. Вот… А теперь несколько вопросов, пока у меня ещё осталось чуточку сил давить раздирающие меня болевые ощущения…

Сразу и последовал первый вопрос:

– Но ведь одного из пострадавших, укушенных Вампиром, уже отвозили в Непал. Ему нетрадиционная медицина не помогла. Почему вы согласились?

– Разве у меня есть выбор? – с сарказмом фыркнул Рома. – Подскажете какой? И куда мне обращаться?

– А что с вашими доверенными работницами, которые сбежали? – тут же затараторила известная на всю страну телеведущая. – И много ли они у вас украли?

– Увы… Очень много! Мне только и остаётся надеяться, что полиция проявит ожидаемый профессионализм и отыщет преступниц с минуты на минуту. Пока же их местонахождение неизвестно.

Далее разрешение на вопрос получил один из самых маститых журналистов:

– Господин Грэйхемцен, вы назвали очень многих лиц, которые совершали в отношении вас неблаговидные поступки. Но вы так и не упомянули конкретно того человека, который умудрился направить на вас (по вашим же словам) руку возмездия в виде Вампира. Не говорит ли это о том, что вы оправдываете все преступные деяния Вампира и в то же время продолжаете бояться своего главного врага настолько, что не упомянете его на данной встрече?

– Сложный вопрос… – Рома страдальчески скривился от боли. – И отвечать на него долго… Но я попробую…

Сделал паузу, выпив громадную кружку не то чая, не то травяного настоя, и только потом продолжил отвечать:

– Врагов я не боюсь. Знал бы имя самого главного – объявил бы его во всеуслышание. Да и он себя ничем не раскрыл, хоть я очень и надеялся на его злорадство вчера вечером или сегодня с утра. Но в любом случае судьба его или её обязательно накажет. От возмездия никому не уйти. Потому что понял важную вещь: Вампир – это не просто мститель или посланник некоей масонской ложи, проповедующей справедливость. Нет, он непосредственный исполнитель воли нашей планеты, нашей колыбели всего человечества, нашей великой Матери, называемой чаще всего Природой, вездесущим полем энтропии, неведомой субстанцией разума или тем же Богом.

Подобное откровение вызвало шквал новых вопросов, но состояние пациента резко ухудшилось. Его тело буквально выгнулось дугой от навалившейся боли, затем стало трястись от судорог, и врачи тут же увезли каталку во внутренние покои госпиталя.

Тогда как оставшиеся в зале, начав подниматься со своих мест, вздыхали с сочувствием и жалостью. Какие бы они ни услышали сенсационные заявления от Грэйхемцена, в его печальной участи никто не сомневался. Обращение к монахам какого-то монастыря – не более чем жалкая попытка отсрочить неизбежное. Все признаки гибельных мутаций и начавшегося разложения организма налицо. И двадцать девятый «укушенный» закончит жизнь так же страшно, как и его предшественники.

Да и сомневались многие, что отправка пациента в Непал состоится вообще.

Тем не менее, пока общественность всколыхнулась, резво обсуждая в течение оставшегося дня состоявшуюся пресс-конференцию, упакованное в громадный контейнер тело доставили на личный самолёт владельца корпорации «Пангирро». Причём меры безопасности при этом были предприняты не меньшие, чем при полёте самого президента в очаг международной напряжённости. Самолёт сопровождали во время всего пути не менее чем четыре истребителя ВВС.

Вначале этот факт вызвал резкий всплеск озлобленных насмешек со стороны врагов Грэйхемцена и его недоброжелателей. Дескать, труп боится умереть на пару часов раньше и для этого подкупил чуть ли не всё правительство. Иначе с какой стати такое заинтересованное участие военных коршунов? Ожидалась от них скорей противоположная реакция, ибо много генералов оказались «…причастны, замешаны, измазаны и дискредитированы» после выступления Ромы. Так чего им защищать и прикрывать жертву Вампира? Причина только одна: подкуплены!

Но не успели оппоненты толком «распеться», как мир облетела очередная новость. Да ещё и с видеокадрами воздушного сражения. Когда самолёт с логотипом «Пангирро» пролетал рядом с территорией одной скандально известной державы, его атаковало восемь истребителей. Практически весь воздушный флот той державы, который оказался в тот момент исправен. Правда, качество техники нападавших оставляло желать лучшего – явно устаревшая и годная только к списанию.

Вот истребители сопровождения и порезвились, выпуская антиракеты по вражеским ракетам и лихо сшибая обнаглевших преступников. В итоге многострадальное тело Грэйхемцена всё-таки было доставлено в Непал в относительной целостности и в контейнерной сохранности.

А с державой стали разбираться. И с его руководителями – тоже. Фактически прирученное есть с руки правительство, живущее на финансовые подачки от мощных государств, и виляющая задом военная элита, вели политику профашистского толка. Но при этом нападали всегда на соседей по указке «перста дающего» и ни разу до сих пор не осмелились лаять в другую сторону. Имелся, правда, случай сравнительно недавно: сбили пассажирский лайнер и в ту же секунду подняли вой, что это дело рук соседей. Мол, те только и мечтают насолить новоявленным фашистам, вот и устроили провокацию.

Но сейчас-то подобные отговорки никак не проходили. Требовались повинные головы, чтобы замять международный скандал. Стали выяснять. Полетели первые оправдания: ошибка! Оказывается, самолёт и союзные истребители были приняты за агрессоров. На вопрос: зачем их потребовалось сбивать в чужом воздушном пространстве, тут же объяснили: «Виноват командир эскадрильи!» Оказался под воздействием наркотиков, потому и спутал карты. Начато следствие, ведётся поиск виновных и главного злодея.

А чего его искать-то? Погиб командир эскадрильи весьма бесславно, точнее, с позором. Только два его товарища и спаслись, успев катапультироваться. Остальные пять «виновных» так и остались среди обломков.

Беда. Фатальная ошибка. Истинная трагедия.

Но всем стало сразу понятно: враги попытались уничтожить Грэйхемцена любой ценой и немедленно. Потому и дали команду «Фас!» прикормленным фашистам.

Так что на следующее утро общественность волновало два вопроса: «Дадут ли по сопелкам обнаглевшим фашистам?» и «В каком именно монастыре окажется умирающий от укуса миллионер?».

На первый вопрос от правительства последовало твёрдое заверение:

«Разбираемся! От наказания никто не уйдёт!» Президенту ещё сравнительно верили, так что и тут решили подождать. Да и справиться с фашистской двуличной державой казалось простейшим делом.

А вот на второй вопрос последовало совсем неожиданное заявление:

«Пострадавший глава корпорации «Пангирро» предпринял невероятные усилия по сохранению в тайне места своего пребывания. Этому также способствовали и особые условия монахов, решившихся взяться за лечение пациента. Они категорически не желают сообщать миру о местонахождении своей обители. Но в ближайшие дни это выяснится. Потому что если Роман Грэйхемцен не выйдет на связь в ближайшие часы, то…»

Предположений было много, предсказаний – не меньше. Но час проходил за часом, а от жертвы не поступало никакой информации. Как и о состоянии его здоровья никто ничего не сообщал.

Глава 6

Иллюзия выбора

Наверное, меня можно и нужно называть метаморфом. Потому что данное прозвище Вампир мне страшно не нравится. Да и не соответствует действительности. Кровь я не пью и уж тем более ею не питаюсь. Ведь после моего укуса ни один человек не переродился до сих пор и не стал таким, как я. Хотя в этом, если положить руку на сердце и говорить откровенно, я бы ручаться не стал. Всё течёт, всё меняется, даже мои уникальные способности претерпевают изменения. Порой настолько резко, что мне самому становится страшно.

Ведь ещё совсем недавно я и лечить-то не умел, а сейчас вон какие таланты прорезались. Не только в лечении, но и в определении болезней стал лучше любого консилиума академиков. Могу не только в проходящем мимо меня человеке рассмотреть легкий насморк, но и от запущенного сифилиса вылечить страдальца, от цирроза печени спасти да и от раковой опухоли избавить. Не всегда и не каждого, ибо и тут для меня часто существуют определённые ограничения. Но… Очень приятственно ощущать себя иногда сродни некоей божественной сущности.

Другой вопрос, что вот так просто, по собственному хотению или по доброте душевной, взять и избавить любого человека от болезни мне запрещено. Этому должна предшествовать целая цепочка условий, подготовительных мероприятий, накопления информации, просмотр вариаций и получения сразу нескольких разрешений.

Ну и всю эту цепочку так долго и нудно разжёвывать надо, что сам стараюсь о ней вспоминать только в крайнем случае. Так что расскажу о ней подробней как-нибудь уже в самом процессе преодоления.

Что ещё меня в себе удивляет, так это постоянно растущая скорость передвижения. Пусть и не надолго, пусть и не на огромные расстояния, но у меня получается перемещаться со скоростью хорошо разогнавшегося гепарда. Для нормального человека, да ещё и в замкнутом помещении, все мои метания кажутся не более чем странным мельтешением воздуха.

Слух идеальный, позволяющий при определённой перенастройке услышать, как растёт трава. Зрение – дай бог каждому, в том числе и сказочному вампиру. Зрю в темноте без всякой навороченной техники в виде приборов ночного видения. При желании могу с расстояния ста метров читать газету. Или по отражению в зрачках стоящего напротив человека подсмотреть его карты, рассмотреть документы, а то и целую страничку сфотографировать в память, а потом неспешно разобраться с текстом.

Ну и ещё несколько ценнейших умений для комплекта.

Но самое главное, я умею меняться внешне. То есть становлюсь при необходимости молодым парнем, лет девятнадцати на вид, щуплым, даже излишне простецким и несолидным. Точнее – со стороны простецким. Потому как лицо моё настораживает каждого, кто его начинает рассматривать, а уж если мы встречаемся взглядами, любой человек начинает чувствовать себя неуютно.

Метаморфоза моего превращения лишает меня почти двадцати пяти килограммов веса и десяти сантиметров роста. Почему так происходит, понятия до сих пор не имею. Скорей всего мышцы и кости уплотняются, становясь многократно крепче, сильней и выносливей. Зато при этом я добавочно могу менять оттенок собственной кожи, цвет и длину волос, цвет глаз и структуру ногтей. Нет, в тигриные или медвежьи мои ногти не превращаются, но становятся на сантиметр-полтора длинней и приобретают при этом прочность пружинной стали. Стекло резать сложно, но зато ущипнуть, вырывая клок кожи, получится даже толстокожего бегемота или бронированного носорога.

Что ещё касается превращения, так это мои странные сны. Мне весьма часто в них видится, как я становлюсь иным человеком, иногда превращаюсь в птицу, совсем редко – в змея. Последнее – очень неприятно, противно, вызывает тошноту даже во сне, и я стараюсь вернуться как можно быстрей в действительность. То есть проснуться. Потом в продолжение всего дня у меня плохое настроение и пронзающая всё тело нервозность. При этом надо мной тяготеет чёткое ощущение (или предвидение с предчувствием?), что при желании и определённых тренировках я и в реале смогу превращаться в птицу или в змея. Или в человека с иной внешностью.

Но всё это следует делать комплексно, начав во сне именно с ипостаси холоднокровного, ползучего гада. А надо ли? Ведь стоит лишь вспомнить неприятные ощущения, как пропадает любое желание проводить над собой дальнейшие эксперименты. Умом как бы понимаю, что не зря оно мне снится, и для дела очень пригодились бы такие умения, но вот на уровне внутреннего естества ничего не могу с собой поделать. И так тошно кусать всяких уродов, слюнявя их при этом и делая вид удовлетворения от выполненной работы.

Мне хватает и тех бонусов, что уже имею. Гадом быть не желаю.

Всё остальное время остаюсь сорокалетним мужчиной, который выглядит на тридцать пять. Причём великолепно выглядит. Хоть и не записной красавчик. Зовут мужчину Валентин Ф. Годвори. «Ф» – это второе имя Финк, с которым я связываю себя в ином теле. Основная профессия – художник. Побочная, в виде хобби – музыкант и звукорежиссёр. Официальная работа – при холдинге нашего столичного кинопроката. Рисую, монтирую в фотошопе банальные плакаты с рекламами фильмов. Их потом вывешивают не только по всему нашему городу, но и по стране, и за её пределами.

Честно говоря, работа не бей лежачего. Главное, раз в два-три дня появиться до одиннадцати утра на глаза шефа и получить от него задание. Или отчитаться по сути ведущейся деятельности. Ну и когда-никогда сдавать уже готовый плакат. А там хоть трава не расти. Всё равно я на чистой сдельщине. Мог бы вообще дома сидеть и в нашем холдинге не появляться.

Но я обожаю общение. Боготворю живопись. Жить не могу без нашей тусовки. Млею от самого процесса коллективного подбора сюжета, обсуждений цветов, установки титров. Подобная атмосфера незаменима домашней индивидуальной работой. Ну и второй аспект – это знакомства. С кем я только не столкнулся в жизни благодаря своей работе, с кем только не познакомился и не подружился! И главное – каких только красоток я в нашем холдинге и вокруг него не встречал! Что есть для моей натуры прожжённого бабника – высшее жизненное удовольствие. Да и до сих пор лучший повод познакомиться с понравившейся нимфой – это наехать со строгим вопросом:

– Ну сколько можно вас ждать, принцесса?! Давайте проходите в студию, буду делать первые наброски!

Как бы женщина ни спешила и как бы презрительно ни относилась к нашей братии, шанс увековечить себя на портрете (и уж тем более на рекламе выходящего в прокат кинофильма!) её как минимум остановит на месте. Да и как не замереть в некотором раздумье после таких претензий? Женщина по природе своей теряется, когда незнакомый ей мужчина начинает пенять за опоздание на рабочее место.

Только жалкие несколько процентов после моих наглых притязаний проходят мимо с гордо поднятой головой. Ещё реже звучит нечто этакое:

– Ничего с тобой не случится! Ждал двадцать лет – и ещё восемьдесят подождёшь!

О! Таких дам, с юморком и особо строптивых, я готов на руках носить. Потому что чем больше они сопротивляются, строя из себя высокомерных недотрог, тем слаще потом кажется одержанная победа. За такими экземплярами я готов бегать и увиваться до посинения. Ну и бегаю… ну и увиваюсь. Слава богу, вроде ещё не посинел.

Сегодня в нашем холдинге почти никто не работал. Вначале все активно обсуждали вчерашнее событие: как Вампир укусил Рому Грэйхемцена. А уж сколько версий прозвучало о кровавом побоище в здании концерна «Пангирро» – только оставалось поражаться! И откуда только взялись такие цифры, подобные детали и вообще такие сведения?

– Все первые этажи концерна залиты кровью! – с круглыми от ужаса глазами утверждал смазливый Брикс Мелон, наш специалист по шрифтам и мой главный конкурент по совращению всего прекрасного, что заманчиво шевелится. – Всю ночь ошмётки тел специальными машинами вывозили!

– А внутренние переборки верхних этажей начисто сметены взрывами! – заявила Мэтт Бьюрни, технический редактор нашего отдела. – Там трупы несчастных вообще опознать не могут. Так ошмётки тел вкупе с каменным крошевом и сметают.

Тут я не выдержал и поинтересовался:

– Как же тогда сам Рома спасся, если там всё взорвалось?

– А он в бункере стальном прятался, – снисходительно, со знанием всех тайн мира пояснил Брикс. – Но Вампир его и там достал, выломав три бронированные двери.

Тут вмешалась, показав своё умение логично мыслить, и Юлия Санд:

– Так уж и выломал? Или всё-таки подорвал? – Это наша новенькая сотрудница, пришедшая только две недели назад на должность дизайнера.

Я старался на неё вообще не смотреть, ибо в противном случае начинал пялиться как на богиню, а мозги при этом сразу падали куда-то в паховую область. Кратко о её внешности следовало говорить, только сюсюкая и сглатывая после каждого слова слюну вожделения: Секс-бомба. Супердевочка. Синеглазка-дюймовочка. Сахаринка медовая. Сладкоголосая сирена. Соблазнительница-совратительница. И так далее, и тому подобное… Разве что в конце следовало добавить с шипением очевидное и самое неприятное: С-с-стерва.

Потому что, по пронёсшимся слухам, Юлия являлась личной подстилкой генерального директора.

Хотя тут я немного кривлю душой. Ибо стерва она – не потому что подстилка, а потому что в самом деле вреднющая, наглющая, с завышенным самомнением девица. Двадцать три года бабе, а так отвечает мужчинам на вполне невинные комплименты, словно сотню лет пробыла в элите общества феминисток. Или все эти сто лет развивала в себе ненависть к сильной половине человечества. Подобное для женщины вообще неприемлемо, а уж при такой ангельской да сексапильной внешности и подавно в голове не умещается. Уж на что я равнодушно и философски отношусь к отказам, но и то получил шок от первых минут общения. С тех пор стараюсь на неё не смотреть, не слышать и не думать о ней.

Наверное, какой-то во мне предохранительный механизм на эту Санд включился, раз она сразу оказалась вычеркнутой из списка объектов моего ухаживания.

Да и не только у меня. Вон Брикс Мелон, которому больше всех досталось вначале от стервочки, тоже отвернулся в сторону, шумно выдохнул через нос и проворчал:

– За что купил, за то и продал! – И тут же сменил тему, отводя внимание от себя: – Метт, а ты от кого про взрывы слышала? И что конкретно?

– Так у моей подружки брат в полиции работает, – пустилась в объяснения редактор Бьюрни, гордо поглядывая на нас, всех присутствующих. – Вот он и явился домой лишь под утро, а уж его сестра мне сразу же позвонила, как только сама всё выпытала. Взрывов было много, разбитые стёкла вылетали наружу со страшной силой. Есть пострадавшие среди прохожих. Хотя все сразу стали от здания разбегаться, но не все успели. Но зато многие навели на здание камеры, успев зафиксировать летящее с крыши тело Вампира. Всё снять не удалось, помешали здания по соседству с «Пангирро», но засекли его почти до самой земли. Он использовал вингсьют для полёта…

– И это неправда! – умудрилась Юлия проскрипеть своим ангельским голоском, словно какая-то престарелая ведьма. – «Костюм-крыло» будет мешать во время боя, и это во-первых. Во-вторых, для начала горизонтального полёта с вингсьютом надо набрать скорость семьдесят-девяносто километров в час. При свободном падении на это уйдёт несколько секунд. Как раз достаточно, чтобы с невысокого здания корпорации «Пангирро» приблизиться к земле, а то и приложиться об неё. Ну и в-третьих: в завершающей стадии прыжка нужен парашют. Иначе такой прыгун попросту разобьётся.

Изрекла и с видом крайнего превосходства улыбнулась.

Наши коллеги женского пола и прочие сотрудницы тоже эту «куклу» Санд невзлюбили, мягко говоря. А точнее – возненавидели с первого дня. Старались её вообще игнорировать и не обращать внимания. Но если уж приходилось заговаривать, то делали это с глубокой язвительностью и нескрываемой толикой презрения. И почему так происходило, сложно было понять, ведь с ними Юлия общалась в охотку и чуть ли не заискивала перед каждой в отдельности. Может, завидовали невероятной красоте дизайнера и её сексапильности?

Вот и сейчас наша сорокатрёхлетняя Бьюрни великолепно разыграла сценку, в которой вначале удивилась услышанному тексту, потом с недоумением стала искать источник звука, затем как бы не сразу узнала новенькую в коллективе. И только напоследок, после паузы с нахмуренными бровями и сморщенным лбом, её лицо разгладилось в озарении. Но первую фразу она явно произнесла про себя: «Ах, это ты тут вякаешь, овца стриженая?!» Начала со второй:

– Видите ли, милая… – ещё и сделала вид, что не может вспомнить имя любовницы главного нашего шефа. – Э-э… я всегда говорю только правду. Просто надо всегда выслушивать меня до конца. А я недоговорила… – вновь повернулась к нам с Бриксом, – …на записи отчётливо видно, что Вампир сиганул с края крыши, успев разогнаться до нужных ему ста километров в час. А?! Каково?! Вы только представьте его скорость передвижения, и сразу станет ясно, почему он неуловим.

Толстый Фрэд Куппо, наш лучший счетовод, бухгалтер, знаток всех цифр-значений и шахматный гений, умеющий считать в уме без всякого калькулятора, чуть ли не сразу поднял палец вверх, оглашая результаты:

– Ну да, при такой скорости, да учитывая высоту здания «Пангирро» свыше шестидесяти метров, прыгун мог пролететь расстояние в сторону более ста пятидесяти метров. Учитывая легендарную, уникальную личность прыгуна, не удивлюсь, если он и все триста преодолел.

– Можешь удивляться смело, – продолжила довольная Мэтт, – ибо точку приземления отыскали в трёхстах двадцати метрах от здания.

– И он не разбился? – Юлия кривила своё прекрасное личико в сомнении.

– Нет, милая, – тоном, которым обращаются к душевнобольным, ответила технический редактор. – Трупа на месте падения не нашли. Как и парашюта. Пуховых перин там тоже не отыскали, хоть и очень старались. Зато нашли в мусорном баке сам вингсьют и обувь, которую использовал Вампир. Так что теперь у полиции появились неплохие шансы отыскать виновного в смертельных укусах.

Брикс тоже не отставал в общих познаниях о нынешнем экстриме:

– Ну да, я слышал, что каждый подобный костюм номерной и создаётся индивидуально под каждого человека. И по этому следу…

– Не обязательно, – перебил его наш толстяк-всезнайка Фрэд. – Гораздо больше полиция определит по обуви. Сейчас научились синтезировать и консервировать любые запахи с образца. Уже не говорю о таком огромном и важном следе человека, как пот. Если его зафиксируют и если Вампир не является сюда из иного мира, то обязательно разыщут даже в условиях всей страны.

– Выдумал всё небось только что? – вставил свои пять центов в разговор Лентяй. Так прямо в глаза все называли моего коллегу-художника Саву Митчелла. Вторым прозвищем у него было Провокатор. Очень уж любил наш Митчелл Лентяй-Провокатор что-нибудь брякнуть этакое, от чего все спорщики могли перессориться между собой.

Вот и сейчас Фрэд Куппо завёлся с полоборота, начав сыпать ссылками, именами и названиями нужных статей. Он всегда болезненно относился к фактам недоверия к его знаниям.

Тогда как я мысленно себя озадачил:

«Напрасно я так с обувью поступил, теперь и в самом деле могут на «хвост» присесть. Конечно, следовало от неё избавиться из-за «трония-413», но зря оставил такую улику в лапах полиции. Надо было обувку куда-то в бензин макнуть да поджечь…»

Но это сейчас хорошо думается о бензине и легко сообразить, где его отыскать. А когда не знаешь, в какой именно точке приземлишься, да с погоней в тылах, все нюансы не просчитаешь, ведёрки с напалмом, где надо, не расставишь. А нужной подсказки по моим информканалам так и не поступило.

В то же время я вспомнил, точнее – очень надеялся, что запах мой после метаморфозы в иного человека меняется. Судил я по тому факту, что в данном моём состоянии знакомые собаки с кошками ко мне относились всегда ровно, спокойно, а то и дружественно. Зато при боевой трансформации моего тела что собаки, что коты всячески спешили убраться с моей дороги. А уж если не успевали это сделать, попросту замирали лёжа, да ещё и с закрытыми глазами.

Странно? Ещё как! И это ли не подтверждение тому, что наши ближайшие друзья человека обладают разумом? Пусть и на непонятном нам пока уровне.

Опять же, странное поведение собак и котов, которые пытаются вырваться от хозяев, а потом замирают, словно умерли, меня уже два раза чуть не привело к крупным неприятностям. Теперь приходится учитывать этот фактор постоянно, когда я нахожусь в облике Вампира. Стоит о нём выведать полиции или простым обывателям, как меня быстро вычислят. Один раз-то я сбегу, а вот на второй могут и нафаршировать свинцом. Или ещё какую пакость подстроят.

Теперь вот ещё надо будет проверить утверждения нашего толстяка. Запах – запахом, а вот капли пота и микрочастички тела в самом деле могут в будущем обернуться мне во вред.

Тогда как Фрэд закончил вываливать свои доказательства и напомнил очевидное:

– До «покаяния» осталось несколько минут, включаем визор! – Это он так неверно называл наш большой, настенный телевизор.

Вообще-то в рабочее время просмотр телепрограмм не приветствовался шефом нашего отдела. От более вышестоящего начальства тоже могло влететь, коль оно заметит нецелевое использование громадного экрана, занимающего полстены. Но мы никогда не злоупотребляли своими вольностями, тем более речь идёт о крайне исключительном случае. Вон ведь, в коридорах ни души не осталось, все сейчас пялятся в экраны, ожидая сенсационных заявлений от укушенного Грэйхемцена.

Только остальным легче, с ними рядом нет сейчас вреднющего соглядатая. Потому что мы все без исключения были уверены: Юлия докладывает своему любовнику обо всём, что творится в отделе. Иное поведение с её характером невозможно.

Поэтому Мэтт Бьюрни выразила сомнение вслух:

– Как бы нам не влетело…

– Как бы кто-то не улетел в окно без вингсьюта! – довольно жёстко пригрозил Сава Митчелл. – Если о нарушении узнает начальство, виновник стукачества известен заранее.

И безбоязненно посмотрел прямо в огромные глаза Юлии Санд. Он и в самом деле ничего не боялся. При своей лености да неуёмном ёрничестве он считался у нас гением от плакатной рекламы, рисовал лучше меня и считался незаменимым работником нашего холдинга. Ещё у него имелась иная беда: однолюб. А жена его бросила лет шесть назад. Вот с тех пор Сава и ненавидит всех женщин. Единственное исключение в данном списке имеют просто подруги, собутыльницы и коллеги по работе.

Уж не знаю, как он обходится со своими желаниями плоти? Скорей всего утром и на ночь занимается рукоблудием. Может, и в обед успевает?.. Потому как на вид мужик-то совершенно здоровый, либидо крепкое и с органами всё в порядке. Есть у меня такие данные, поступившие от его бывшей. Да и сам я его насквозь видел.

Угрозу в свой адрес Юлия проигнорировала, сделав вид, что не поняла, о ком речь. Зато весьма живо потребовала:

– В самом деле, включайте… визор! Давно пора!

Включили. Посмотрели. Оценили все последовавшие затем комментарии. Да и сами затеяли очередную дискуссию.

В самом деле, стоило увидеть весь этот сыр-бор. Тем более что информация о недругах, вброшенная Ромой в водоворот нарастающей бури, оказалась сенсационной. Если всё сказанное – правда и ничего нигде не напутано, мне придётся опять «выть на луну». Так я называю то своё состояние, когда приходится волей-неволей выполнять складывающееся задание по устранению «попутных пассажиров», идущих порой прицепом к приговорённой жертве. И все подобные задания, как правило, муторные, неприятные, кровавые. Что самое обидное: они меня сильно отвлекают от поклонения женскому полу.

А ведь сегодня, например, мне предстоит вторая ночь с Моникой Чамзини. Мне её почти удалось склонить к желаемому действу, потому что отказом она не ответила. Так как сегодняшним утром она с милым смущением прошептала просьбу:

– Не торопи меня, я должна всё обдумать… до вечера.

В девяноста девяти случаях из ста подобная просьба означала согласие. Надо будет только при встрече с красоткой сразу определиться, куда идти: в одну из компаний или пригласить кого-нибудь третьим к себе. Благо есть куда и кого.

Мысленно представив себе предстоящее блаженство, я чуть ли не застонал в предвкушении. Ещё и глаза прикрыл. Потому и был вырван из сладких грёз восклицанием Мэтт:

– Валентин! Дорогуша! Ты что, заснул?

– А?.. Что? – попытался я припомнить смысл последних предложений в споре. – Нет, просто задумался…

– Наверное, как всегда, думает о проститутках и о том, хватит ли ему денег на очередную подстилку, – скривился в презрении наш штатный Провокатор. Ну я и не стал его разочаровывать:

– Угадал, Сава. Можешь переводиться на работу оракула. Мне в самом деле предстоит свидание сегодня с такой цыпочкой, с такой лапочкой, с такой распрекрасной нимфой…

– Ну как всегда, – облизнулся завистливо Брикс Мелон. – Наш Годвори в своём репертуаре!

Тогда как престарелая Мэтт Бьюрни поджала недовольно губы:

– Доведут тебя девки до могилы, Валентин, на ваших оргиях! Вот попомнишь мои слова! Да и на работе мог бы к коллегам уважительнее относиться. Ведь серьёзный разговор ведётся, нас всех касающийся, а ты слюни распустил, мысленно уже развратом занимаешься.

– Ладно, виноват. Простите, уже исправился! – так проще, чем переть против коллектива. – Что за тема? И почему именно всех касается?

– Да вот тему подняли: «Алиби – каждому!» Прикинули на себя, оно у нас есть. А у тебя? Где ты вчера находился в 11.20? Ведь на работу ты заявился только к часу дня…

После этих слов нашего технического редактора все остальные уставились на меня взглядами прирождённых Пинкертонов. А я посматривал на них со снисходительной, саркастической улыбкой и задавал себе сакраментальный вопрос: «Если бы я сейчас находился в полицейском участке, какое алиби огласил бы?»

Глава 7

Рассуждения о себе

А может, я никакой не метаморф? Может, я робот? Точнее, киборг, сделанный в виде человека и использующий общедоступную пищу для энергии движения?

Такие мысли возникали часто, как только у меня на сетчатке глаза начинали появляться циферки, буковки, рисунки и прочая графическая дребедень. Нет, по сути, она мне не мешала, стоило закрыть глаза, как всё исчезало. Да и сосредоточившись до определённой степени, можно было продолжать беседу, вести спор, смотреть телевизор или продолжать тренировку. Но… всё-таки мешало. В любом случае неконтролируемое поступление информации раздражало и не давало покоя до тех пор, пока я не вчитывался в неё и не принимал решение. А потом уже отправлялся на «укус». Или на прочие отмщения тем, кто ослушался моего предупреждения.

Иначе говоря, некие неведомые силы таким диким, нечеловеческим образом давали мне очередное задание. Но как? Почему? И почему именно я?

В этом была главная для меня загадка. И ответов в подаваемой информации я не находил. Но думал и анализировал много. Ибо количество противоречий зашкаливало.

Непосредственные сведения, передаваемые мне, не несли в себе божественного откровения. Скрытые за семью печатями тайны мне не открывались. Преступления, после которых не осталось свидетелей, мне не становились понятными. Совершённые маньяками убийства, пугающие своей кровавой сутью, являлись такой же загадкой, как и для напряжённо работающих следователей. Так что помочь полиции в решении чисто уголовных проблем я не мог при всём своём желании.

То, что подавалось мне в виде мысленных картинок, скорей классифицировалось как работа некоего (или нескольких?) аналитика. Он как бы собирал сведения с существующих вполне официально источников. Проще говоря, то, что появлялось в прессе, на радио и телевидении, в сетях Интернета и тому подобное. Порой приводились данные банальных объявлений. Слово там, предложение оттуда; сценка из теленовостей годичной давности или злобный комментарий обывателя у себя на сайте; схема продаж с биржи ценных бумаг – и вот уже огромный массив обвинения сконцентрировался на одной персоне.

Помню, что первый раз, начав вчитываться в плывущие строчки и цифры, я никак не мог понять, что от меня требуется. Ну удостоверился я, что такой-то капиталист, политик или главарь мафии – истинное зло в квадрате. А что дальше? Таких, как я, знающих и всеведущих – хватает. Ведь любой нормальный индивидуум, умеющий читать и мыслить, прекрасно соображает, откуда вся окружающая нас мерзость берётся. Но при этом понимает, что ничего он против вселенского зла сделать не может, а потому смиряется и ничтоже сумняшеся пытается укрепиться на своём месте под солнцем. Или в тени, но на самом солнечном побережье, если преступника не грызёт совесть.

Меня совесть грызла с самого детства. Не могу сказать, что я рос пай-мальчиком, хоть меня и заставляли чуть ли не насильно ходить на музыку, посещать спортивные секции и заниматься в художественной студии. Как и большинство моих сверстников, хулиганил, бунтовал, горел от прущей из меня энергии. За что получал частенько по полной программе наказаний. Но в то же время родители сумели воспитать во мне главные постулаты справедливости: не воруй, не лги, не завидуй, не притесняй, не рвись к власти над другими ради власти или для обогащения, уважай чужое мнение и цени человеческий разум.

И вот уже тогда я интересовался не раз у отца: почему же вокруг столько несправедливости? Почему действительность так жестока? И почему мы не боремся с этой жестокостью?

На что получал один и тот же ответ: каждый человек сам по себе бессилен перед злом. Но чтобы сообща одержать победу, надо объединиться. А чтобы объединиться – надо стать одинаковыми. Только вот одинаково быть хорошими люди не могут по умолчанию, потому что в каждом из нас таится сугубо индивидуальная частичка вселенского зла. Именно эта частичка не даёт шагнуть на новую ступень своего развития, оставляя каждого индивидуума нашей цивилизации в виртуальном одиночестве. А одиночке – не объединиться с остальными.

Замкнутый круг, суть которого я понял не сразу.

Чтобы разорвать этот круг, каждому из нас следует раскрыться, показать себя во всей внутренней красоте. Но в первую очередь показать всем свою индивидуальную частичку зла. То есть что во мне плохого? Зависть? Так вот она, знайте о ней! Стыдите меня, поругивайте!

Клептомания? Всё, отныне о ней не скрываю, хожу с табличкой «Ворую!». Будьте бдительны, следите за своими карманами, проверяйте сдачу от меня, перепроверяйте свои счета. Да и профилактически, раз в неделю отправляйте меня ночевать в тюремную камеру, чтобы я перевоспитывался, искоренял в себе жажду неправедной наживы.

Тянет убивать? И это нельзя скрывать! Примерно такую же табличку на спину и на грудь (и на лбу наклеить!), что я – «Потенциальный убийца. Будьте осторожны!». И загрузить такой работой, чтобы и мыслей в голове не оставалось кому-то кровь пустить. Ещё лучше запроторить в такую глушь, где и убивать некого из разумных. А вот самому придётся рвать когти, чтобы выжить среди дикой природы.

Ну и так далее, примеров можно приводить множество, в которых каждый стал бы открыто бороться со своими пороками.

Увы! Подобное средство перевоспитания всей цивилизации – чистой воды утопия! Люди с детства приучаются врать, притворяться, скрывать свою зависть и злобу, лелея их внутри и вскармливая до величины кошмарных чудовищ. После чего ради бессмысленной наживы или глупого тщеславия продолжаются грабежи, ведутся войны, уничтожаются целые народы.

Вот и получалось, что справедливости мне очень хотелось, но приземлённые реалии заставляли оставаться таким, как все. И таким я оставался практически до последнего курса художественной академии. Именно в тот трагический год вначале погибли в автокатастрофе мои родители, а за ними, так и не пережив этой потери, ушли в иной мир бабушка с дедушкой со стороны мамы. Мой папа своих родителей не знал, вырос и воспитывался в семейном детском доме. Надолго там не прижился, ушёл в большой мир, как только возраст позволил.

Особым достатком наша семья никогда не выделялась, потому что никогда к этому и не стремилась. Но оставшись один, я смог вести довольно безбедное существование, только немного, так сказать для спортивного интереса, подрабатывая. Потому что небольшой домик стариков я сдавал, как и квартиру, оставшуюся от родителей. А всего лишь пятой части от получаемых с аренды средств мне хватало на удобные апартаменты: гостиная с кухней в американском стиле и с одной просторной спальней. Зато все оставшиеся денежки я мог со спокойной совестью тратить на своё хобби, страсть и увлечение. Иначе говоря – на женщин.

Честно говоря, меня не раз и очень многие пытались убедить, что моя развратная жизнь грешна, неправедна и даже преступна. Дескать, мои многочисленные связи и участие в групповых забавах – это повод для общественного порицания, отторжения от общества, а то и повод для тюремного наказания.

Но ничего у них не получилось, потому что в наших спорах, которые я ещё в молодости вёл в охотку, победа всегда оставалась за мной. И начинал я наши диспуты с вопроса: «А у тебя как обвинителя всё ли чисто с совестью? Нет ли у тебя каких грехов? А если есть, то как ты с ними собираешься бороться?»

Грехи имелись у всех, следовало только хорошенько в них покопаться и выбрать самые яркие. Копался, выбирал, выпячивал и вопрошал: «Что хуже? Моя приверженность к женщинам или твоя страсть к золотому тельцу? Или твоя зависть? Или твоё ханжество, основанное на неумении сделать даме комплимент? Или твой постыдный страх всё перед теми же красотками? И чем моя слабость к слабому полу – хуже твоей злобы, кощунственных устремлений или жажды наживы любой ценой?» Короче, я побеждал, но у меня при этом становилось на одного врага и ненавистника больше.

Со временем я перестал вступать в подобные дискуссии, осознав, что своего оппонента я в течение спора не перевоспитаю. А возиться с ним дольше – упаси господь от такого метания бисера перед хрюшками. Ну разве что отваживал от себя особо приставучих морализаторов ссылкой из Библии, в которой нам было завещано любить и размножаться. Так что за последние пятнадцать лет количество врагов у меня не прибавилось, да и прежние незаметно рассосались по эгрегору нашего города и всей планеты.

Но к чему я это всё вёл?.. Ага!..

Первые буковки с картинками у меня перед глазами появились пять с половиной лет назад. Или чуточку больше, не столь важно. В одной из ссылок было упомянуто имя моего виртуального экрана: логфэй. Так я его чаще всего и называю с той поры.

Аналитическая информация мне стала подаваться сразу двумя потоками. Первый: о махинациях и преступлениях некоего магната, обозначенного как «Y-1», одного из двуногих представителей вида «гнида кровожадная, особо противная, максимально замаранная в преступлениях». Второй поток знаний подсказывал: как превращаться в иную особь, обладающую небывалой скоростью, ночным зрением, владеющую уникальными методами самообороны и получающую при этом уникальное оружие. Сразу отмечалось, что выбранное оружие и прочие вспомогательные средства не превышают пятнадцати килограммов.

Естественно, что как романтически настроенный человек, я немедля бросил все свои силы на обучение и тренировки способности метаморфа. Ушло на это год и два месяца, после которых я уже мог сносно пользоваться новым телом и прилагаемыми к нему девайсами.

Но пока учился, хоть и старался игнорировать первый поток информации, всё-таки постепенно впитал нужную инфу, проникся, так сказать, и осознал крайний вред того самого вурдалака для истории нашей цивилизации. Ну и на третий месяц поток про человека, обозначенного как «Y-1», стал единственным и втрое более насыщенным.

Вот как раз на пике собранной информации передо мной появился не исчезающий, постоянно мерцающий вопрос крупными буквами: «Каков будет приговор этому человеку?» А в самом низу моего виртуального экрана виднелось два варианта ответов после квадратиков для заполнения: «Уничтожить» и «Помиловать».

Само собой разумеется, что недрогнувшим в сомнениях разумом поставил птичку в квадратике возле первого слова. Ибо заочное знакомство с упомянутым существом ничего, кроме омерзения и ненависти, к себе не вызывало.

Но только я принял решение, как выполнение приговора тут же взвалили на меня:

«Приступить к подготовке операции по уничтожению объекта «Y-1»!

С чего, спрашивается, и почему? Ведь я-то был уверен, что сейчас с неба грянет молния, испепеляющая преступника. Ну, в крайнем случае, он тихо загнётся от несварения желудка или от банального переедания. Не тут-то было! Появившиеся надписи сразу чётко обозначили меня в роли главного и единственного исполнителя.

И это я ещё тогда представить себе не мог, что уничтожить ту самую гниду придётся не выстрелом из дальнобойной снайперской винтовки, а собственноручно… точнее, собственнозубно укусив его в шею. Его! Этого мерзкого и заведомо противного, потного и грязного магната!

Фу, какая гадость!

До сих пор тянет на рвоту, как вспоминаю главное действо, предваряющее и обрекающее на казнь. А вначале меня рвало только от одной мысли, что мне предлагают укусить нечто подобное. Знать бы ещё, кто предлагает?..

Так что вполне понятны причины, по которым я решил проигнорировать поступившее ко мне… предложение, скажем так. Потому что сразу обозначил читаемые строчки именно так: предложение к сотрудничеству. Ни в коем случае не приказ! Потому что я не в армии служу и не в полиции работаю. Фиг заставишь меня стоять перед кем-нибудь по стойке смирно.

Но! Проигнорировать-то я попытался, но не более чем. Так как дальше пошла информация крупными буквами и мерцающими кадрами о том зле, которое продолжает свершаться по вине объекта «Y-1». Гибли люди, проваливались в пропасть нищеты сотни семей, оставались сиротами дети, творилась жестокая несправедливость. И всё это вливалось потоком в моё сознание, стоило мне лишь приоткрыть глаза.

И что делать? Лечиться? Так я сразу и чётко понял, что от этого дара небес не излечиваются. Ну разве что меня разберут на запчасти в какой-нибудь клинике и окончательно докажут, что я киборг, которого подбросили моим родителям (выкрав истинного ребёнка) ещё в колыбели. Надо ли мне такое? Ни за что!

Когда я начал сходить с ума от мельтешащих передо мной несколько месяцев картинок, сдался. Потому что уже ни работать не мог, ни своими пассиями увлекаться. Всё мне стало немило. Взял да и поставил птичку возле самой нижней, постоянно мерцающей строчки: «Приступаю к исполнению приговора».

Противно вспоминать, как оно всё прошло в первый раз. До сих пор всего выворачивает наизнанку. Но как-то справился, пересилил себя, укусил… И два месяца меня неведомые силы не беспокоили. Затем всё началось снова, посыпалась информация по неприглядным делишкам и преступлениям объекта «Y-2».

Тогда я решил схитрить, выбрал опцию «Помиловать».

А что, разве не имел на такое право? Ещё как имел! Я ведь сам становиться невесть кем не собирался, на роль судьи не рвался и уж тем более работать палачом никогда не мечтал. Даже по здравом размышлении решил отказаться от данных мне умений метаморфа. Мол – не моё это! «Дико извиняюсь, но подыщите себе для такой работы кого-нибудь другого!»

Вся беда заключалась в том, что меня выслушивать никто не собирался. Со мной никто не беседовал. Душещипательные тары-бары-растабары не вёл. Да мне вообще никто на глаза не показался!

Зато про объект «Y-2» мне стали показывать ни много ни мало настоящие фантастические фильмы. Не в том смысле, что яркие, цветные и высшего качества. Скорей, графические и чёрно-белые, иногда – в виде простой, рисованной мультипликации. Но в каждом этом фильме делали попытку заглянуть в будущее. А может, и в самом деле заглядывали?

Вот во время этого подглядывания и рисовали мне, что будет с миром, если помилованная мною особь продолжит жить. И так правдиво показывали, что верилось в каждый кадр. Да и логика шептала постоянно: «Если эта гнида не издохнет показательно в жёстких муках, то страшные кадры претворятся в жизнь! И по следам этого ублюдка пойдут подобные ему гнилые ублюдки». Потому что «Y-2» оказался на диво изобретательной сволочью, можно сказать – новатор в деле несправедливого высасывания средств и крови из себе подобных.

Так или иначе, шантажом ли, уговорами ли, но меня на укус и второй жертвы подрядили. А дальше оно как-то легче пошло.

К тому же мою деятельность сильно скрасила работа и познания с объектами, коих стали обозначать латинской буквой «W». Они своими деяниями резко отличались в положительную сторону. Правильнее их было бы назвать наиболее прогрессивными, самыми честными и крайне справедливыми во всех отношениях. Их место в истории трудно было бы переоценить. Про них тоже давали весьма правдивую и достаточно полную информацию. Хотя… если уж говорить честно, у каждого имелся небольшой, но всё равно изрядно компрометирующий грешок. Не знаю, по какой причине, но я о грешке тоже узнавал.

И только затем мне задавался иной вопрос: «Достойна ли сия личность защиты?» Если я отвечал: «Да», то на меня вываливали списки уголовных элементов, от коих опекаемому «W» грозила смерть. А также перечень средств давался и способов, коими следовало это самые элементы прижать, запугать, прищучить, наказать, покалечить, а то и воспользоваться высшей мерой наказания. Кстати, здесь уже кусать было нельзя, да и во всём остальном тщательно скрывать связь или сходство с делами, творимыми Вампиром. То есть Вампир как бы сам по себе, а вот опека людей категории «W» проводится совсем иными силами. Или опекаемому просто сильно «везёт». Или сильно «не везёт» его недоброжелателям. Тут уже всё зависело только от моей фантазии.

Вот я и старался, устраивая несчастные случаи, неожиданные заболевания со смертельным исходом или имитации банальных ограблений. Получалось превосходно, если судить по результатам. И пример тому случай с объектом «W-2». Потому что им оказался Стив Врокс Чакли, мэр нашего города, который к тому времени как раз заканчивал строительство нашего МеРЦИ (Молодёжный Развлекательный Центр Искусств). Удивительный человек, не берущий взяток, не требующий откатов и радеющий за город как за собственные органы. Он переформировал полицейские силы, поднял на борьбу с наркотиками всю общественность, навёл на улицах идеальный порядок, вдохнул новую жизнь в театры, парки, кинотеатры и музеи.

Но хуже всего, по мнению его врагов, что Стив Чакли не давал воровать другим. Поменяв законы, он стал не просто с позором снимать воров и взяточников с должностей, а банально сажать их в тюрьмы, без права смягчения приговоров. Это сразу сделало его белой вороной в стае чёрного, оголтелого жулья. Как следствие это самое жульё попыталось учудить всё возможное для физического (да и не только физического) устранения самого популярного человека нашего города.

У меня на сетчатке пошли данные не только о преступниках, замышляющих недоброе. Но и про господина Чакли информация пришла – полнее не бывает. В том числе и про его грешки так называемые. Наш мэр оказался расистом, он ненавидел негров. Но, понимая, насколько это неправильно для нормального человека, всячески скрывал свою ненависть.

Только вот делами скрыть у него получалось плохо. Все должности, которые оказывались в досягаемости его власти, были отобраны у чернокожих граждан. Все начинания бизнес-плана, которые пытались претворить в жизнь афроамериканцы, оказались задавлены на корню. Закрылись почти все молельные дома чернокожих пасторов, разгонялись за малейшие провинности клубы для африканцев, ставились палки в колёса разным собраниям, демонстрациям и даже банальным празднествам. Преступников с чёрной кожей преследовали втройне жестче, чем остальных, а в крайних случаях стреляли на поражение сразу, убивая на месте. Ну и самое главное: разрешение на ношение оружия неграм практически не выдавали.

В итоге Стив Врокс Чакли попал в списки сторонников апартеида, оголтелых расистов и куклуксклановцев. Хотя к упомянутым организациям не имел малейшего отношения. Но наши темнокожие братья, рвущиеся к власти и ведущие свой бизнес, чувствовали себя в городе и его пригородах крайне неуютно.

Огромный грех. Антигуманный. Античеловеческий.

Тем более что я сам к неграм относился прекрасно, у меня среди них было достаточно друзей, и я не делал никаких различий между людьми с разным цветом кожи. А с женщинами-шоколадками мне даже нравилось регулярно разнообразить секс не только лично, но и в наших групповых развлечениях. Нормальные люди всё-таки, ничем не хуже нас, европейцев, азиатов или индусов.

Так что я реально и крепко задумался, выбирая опцию «Помочь в спасении» или «Проигнорировать опасность». Старался рассматривать оба варианта, сообразуя их не только с логикой, анализом и с массой данных. Включал сердце, чувство справедливости и полученное воспитание. Выслушивал разные мнения, читал статьи и комментарии. Взвешивал все «за» и «против».

Потом всё-таки пришёл к выводу: мэр никого из простых негров никогда не трогал и не ущемлял, если они не собирались в банду. Не важно, какую банду: религиозную, торговую, политическую или криминальную. А таких оказалось подавляющее большинство в общности людей с кожей чёрного цвета. Вот именно их-то никто ничем не притеснял по указкам нашего мэра.

И когда я это понял, мотивы помочь перевесили доводы, толкающие «Проигнорировать опасность». Тем более я и об этом говорю постоянно на каждом углу по поводу и без повода: наш МеРЦИ мне очень нравится. И моим друзьям. И всем горожанам. И нам завидует вся страна и полмира. Так что какие могут быть сомнения?

Стиву я помог тогда. И помогаю до сих пор. В том числе и средствами. Но это уже совсем иная тема, для иного раза.

Глава 8

В погоне за прекрасным

Наши посиделки на работе продолжились без перерыва на обед. Хотя моё алиби все приняли с явным недоверием. Но я настаивал, что ушёл от девушки только в полдень и что этот момент видело несколько соседей. Но отстали от меня с неохотой, желание спорить у них не иссякло.

Затем наконец-то заскочил наш шеф, кому-то дал мелкие поручения и умчался. Со мной только поздоровался. Сие означало, что мне здесь больше делать нечего и на сегодня я свободен как вольный ветер.

А так как времени у меня до встречи с Моникой оказался целый вагон, то я подался в центральную студию нашего холдинга к знакомым звукооператорам. Следовало у них набрать разных плагинов и синтезаторов. Самому всё это выискивать в Интернете, крякать и выстраивать в нужной цепочке – откровенно лень. А тут пришёл, взял всё готовое, да ещё и в самых лучших вариантах, самое отборное, лицензионное. Потом сиди себе и спокойно работай с музыкой собственного сочинения.

Мало того, сразу два звукорежиссера из пяти являлись моими отменными приятелями и входили на правах партнёров в наше общество фривольных развлечений. Так что нам всегда хватало тем для обсуждения по поводу планируемых вечеринок. А с кем ещё можно оговорить количество девочек, их качество, их особенности, темперамент, ладно скроенные фигурки, кураж, горячую страсть, готовность к новинкам… и прочее, прочее, прочее, как не с фанатами такого времяпрепровождения?

Другой вопрос, что мои приятели обычно были загружены работой не в пример мне. Не по самые уши, а с головой как минимум. Вот и сегодня на разговор со мной отвлёкся лишь Николя Мэтрюс. Ему ещё и тридцати годиков не исполнилось, блондин с чёрными глазами (редчайшее, но зато убойное сочетание!), умеющий и любящий знакомиться с красотками и тоже отыскивающий настоящие алмазы среди прекрасной половины человечества. По сути, он и жену свою отыскал таким романтическим образом, и вот уже года три как семейный человек. Но ни он, ни его супруга до сих пор не упускают малейшей возможности побывать в хорошей компании.

Как оказалось, они вдвоём вчера тоже были в МеРЦИ и заметили, как я возле дорожек кегельбана убалтывал новую знакомую.

– А она симпатюля! – с ходу заявил не только о своём интересе Николя. – И моей Лианке тоже весьма понравилась. Как тебе только удаётся на старости лет снимать таких прелестниц?

– Прайд опытного льва как раз отличается наибольшим количеством львиц! – с заслуженным пафосом ответил я. – А молодняку только и остаётся, что завидовать и учиться.

Наши пикировки о разнице в возрасте были постоянными, но нисколько не напрягали. Скорей настраивали на позитив и вечерние посиделки. Точнее, полежалки-кувыркалки. Ко всему прочему Николя успел со своей супругой Лианой построить за первый год совместной жизни восхитительный дом. Большой, просторный, ещё не занятый детьми и родственниками-приживалами, он великолепно подходил для компании любого количества. Так что мы собирались у Мэтрюсов как минимум раз в неделю, и обстановка там всегда получалась праздничная.

Единственное ограничение, существующее для гостей, заключалось в одном правиле: они должны были внешне понравиться хозяевам. Совсем посторонних, да ещё и с неадекватными фигурами, к Мэтрюсам приводить запрещалось. Так что, зная все мои склонности и умения уговаривать быстро, Николя сразу деловито поинтересовался:

– Придёшь с ней на ночь к нам?

– Вроде всё к этому идёт! – Приятные воспоминания заставили меня непроизвольно улыбнуться. – Так что нагрянем к вам после звонка.

– А кто она такая и как её зовут?

– Моника Чамзини. Род деятельности не выяснил, не до того было. А с чего такой интерес к данным?

– Чёткое ощущение, что я её уже раньше где-то видел, – признался приятель. – Но никак не могу вспомнить конкретно…

– Да в МеРЦИ ты её и видел. Она туда уже не первый раз зашла.

– Вполне может быть… А что она для первого раза предпочтёт? Партнёра или партнёршу? Или сразу на всё её потянет?

– Обещала всё обдумать в течение дня и вечером меня проинформирует. Так что во время звонка сразу обо всём и договоримся.

– Хорошо. Только учитывай, если она захочет женщину – Лиана первой в очереди.

Супруга Николя просто обожала оказаться «первой» у иных женщин, любила «раскрывать» новую партнёршу. При этом мастерски умела расслабить женщину до нужной кондиции, лишить всякого стеснения и в финале лично довести до продолжительного оргазма.

Другой вопрос, что я сам всегда обожал новое тело. И если кто иной участвовал в нашей близости, то желательно и сам должен был входить в когорту новичков. Или, по крайней мере, оставаться в категории «не надоевшие». Тогда как Лиана, при всём к ней тёплом отношении, мне уже давненько приелась. Особенно в роли «первой». Так что я поспешил сразу оставить место в возможном трио незабронированным:

– Моника больше предпочтения отдавала мужчине. Причём сразу требовала, что, попав в большую компанию, она сама будет выбирать партнёра.

Соврал. Ничего такого Чамзини не выдвигала в условиях. Только и пообещала с милой улыбкой подумать. Но Николя тяжело вздохнул и с огорчением пригладил свои русые патлы:

– Жаль, есть в ней что-то этакое… – он тоже любил бывать первым в «раскрытии». – Тогда постараюсь напроситься на вторую ступеньку.

На второй встрече выбор всё равно оставался за новенькой, но Николя верил в свою неотразимость. Посмотрим, как оно получится на самом деле.

В нашей компании, да и в иных, подобных нам группах, давно сложился свой особый языковой сленг, позволяющий обсудить или понять любые тонкости наших взаимоотношений. Ещё больше имелось условных сигналов методом касания, которыми мы во время самого коитуса давали партнёршам знать о том, как лучше или что предпочтительнее делать дальше. Как и партнёрши нам подсказывали, когда прерваться, когда ускориться или когда и как сменить позу. Тем более что слова порой неуместны или невозможны, а пальцы-то чаще всего свободны.

А я вспомнил о другом:

– Что-то давно не видно на вечерах твоей старой подружки Софийки. Или ты с ней поссорился?

– Я-то с ней не ссорился, – погрустнел приятель. – Это всё Лиана ее в конце концов выжила. Как начала с первого дня ревновать, так и не смогла успокоиться…

– М-да, жаль… Девочка незабываемая. Может, дашь мне её телефон? Позвоню в случае чего…

Мэтрюс в сомнении покрутил носом, но телефон Софийки мне всё-таки сбросил. Видимо, сам чуток ревновал свою первую любовь к компаниям без своего участия. Вот он, главный минус супружеской жизни: не всё получается, как хочется. И это ещё ничего! Мы с ним знаем несколько случаев, когда молодожёны из-за ревности одной из сторон вообще покидали компанию. Обзаводились сразу детьми, меняли место жительства, номера телефонов и надолго бросали наши шумные вечеринки.

Потом, естественно, некоторые из них возвращались, но…

Обговорив напоследок способы связи и условные пароли при новенькой, мы распрощались с Николя до вечера, и я поспешил сразу на место встречи с Моникой. Чего-то разволновался даже, подумав, что она не придёт. Или ещё что случится нежданное.

Красотка пришла, а вот предчувствие меня не обмануло. Потому что сразу от девушки поступило предложение:

– Валентин! Давай после ужина поедем к тебе. Сначала… А то я ещё окончательно не решилась.

Ладно, коль так. Тем более я надеялся, что мы всё успеем: и сами наедине побаловаться, и в дом семейства Мэтрюс заскочить. К тому же разогретая женщина, как правило, быстрее соглашается на продолжение уже совсем иного по качеству и по насыщенности удовольствия.

Поужинали в одном уютном ресторанчике, недалеко от моей обители, и минут десять прогулялись пешком. Вечерний променад всегда полезен. Общались мы уже как старые и добрые друзья, веселились, рассказывали анекдоты на любую тему и любого жанра. Ну разве что Моника слишком часто заглядывала на экран своего смартфона. Кто-то ей чуть ли не каждые две минуты слал разные сообщения.

– Кто это тебе всё покоя не даёт? – возмутился я, когда наш затяжной поцелуй у меня дома, по пути к кровати, прервался очередным пиликаньем.

– Да сестра всё со своими делами не разберётся и по каждой мелочи моё благословение получить пытается.

Меня подобное не устраивало, поэтому я незаметно сделал маленькую пакость. Включил негромкую музыку, а на сумочку Моники с телефоном, якобы нечаянно, набросил толстое одеяло. Так что добрый час нас никто не отрывал от вожделенного священнодействия. Партнёрше я удовольствие доставил в полной мере, а вот сам не спешил с последним аккордом.

Это не осталось незамеченным:

– Почему сам не кончаешь?

– Хочется растянуть удовольствие. А уж когда мы в компанию попадём, там покажу себя в полной мере.

– И сколько тебе лет? – неожиданно сменила тему разговора Моника. – Потому что тебе явно не тридцать четыре. Для такого возраста ты слишком опытен. Тебе не меньше сорока… а то и больше. Угадала?

Я откровенно обиделся:

– Мне и сорок-то никто не давал никогда! Но уж чтобы больше?!. Шуточки у тебя, однако! И откуда у тебя такой опыт, чтобы судить о моём опыте? – И вновь стал поворачивать русло беседы в нужную сторону: – Ты лучше признавайся, всё ли тебя сегодня устроило? И не хочешь ли ты… вот так?.. Или вот так?..

Она вроде и расслабилась, и задышала учащённо от удовольствия. Но не успел я продолжить ласки, как спохватилась, словно со сна открыв глаза:

– А где мой телефон?

– Понятия не имею, – прошептал я, продолжая свои действия. – Какая у тебя нежная кожа… Мм! А запах…

Только красотка уже совсем не реагировала на мои прикосновения и нежные поцелуи. Выскользнув из объятий, приступила к поиску телефона. Затем с недовольно сдвинутыми бровями минут пять читала накопившиеся сообщения. Причём прочитанное уже сразу стирала. Честно говоря, я мог легко подсмотреть переписку, хоть угол отражения и не был идеальный для этого. Но накатившее раздражение заставляло думать об ином:

«Внутренний голос шепчет, что сегодня золотая рыбка срывается с крючка. К моим приятелям она явно не поедет. А завтра?.. Завтра у меня самого может пропасть азарт. Хороша ложка к обеду…»

И не стоило забывать данного господину Грэйхемцену обещания: вытащить его завтра утром, незаметно от всех из госпиталя его имени. А потом и помочь вычислить его главного врага. Та ещё морока предстоит. И для надлежащей формы следовало хотя бы часть ночи нормально поспать. При этом желательно Монику от меня спровадить, а то вдруг ей никуда утром спешить не надо?

С этого я и начал:

– Сладенькая моя, мы отправляемся к моим друзьям, или?..

– Я всё ещё не готова сразу вливаться в большую компанию, – отвлеклась девушка от телефона. – Но ты ведь предлагал, что можно начать с минимума?

– Да… Но в каком именно составе?

– Согласна, если сюда к тебе приедет твоя подруга, – неожиданно заявила красавица, опять ныряя ко мне в постель. Но телефон при этом положила на пол, возле изголовья. – Хотя сейчас уже вечер, у всех свои планы. Так ведь?..

Она была права, и я вполне легко раскусил задумку: затянуть время, а потом беззаботно остаться у меня на ночь без каких-либо повышенных для себя обязательств. Но Моника плохо обо мне думала, подруг у меня хватало. Даже таких, которые ради предстоящего трио в моей квартирке сбегут из уже собравшейся компании. И первой в моём мысленном списке мелькнуло имя Софийки.

Не факт, что она вообще отзовётся, но первый звонок я сделал давней знакомой Николя Мэтрюса. И – о, чудо – Софийка откликнулась на звонок. Три минуты ничего не значащего трёпа, сожалений, что так долго не виделись и общих фраз про общих друзей, пролетели как миг. А потом я сразу перешёл к делу:

– Софи́, я тут с возлюбленной девушкой, но нам не хватает напарницы. Можешь ко мне приехать?

Пауза перед ответом длилась не более пяти секунд:

– Говори адрес! – Пока я наговаривал свой адрес, успел заметить гримасу неудовольствия на личике Моники. Кажется, моя новая любовница не ожидала от меня подобной прыти или рассчитывала на нечто другое. Может, дожидалась более продолжительных уговоров? Или вообще решила сбежать? Бывало и такое в моей биографии.

Ну вот, опять пялится в свой телефон, словно там для неё парни голые танцуют!

Ничего, разберусь. Главное, что вечер и предстоящие полночи не пропадут даром.

Глава 9

Работники ножа и топора…

Директор отдела спецопераций, Галиар Шенски, особо ценил двух человек из когорты своих подчинённых. И даже гордился, что учёные такого уровня работают в их лаборатории и выполняют его заказы. Причём постоянные прозвища этой парочки, употреблявшиеся в тайной документации и в быту, никак не соответствовали официальным знаниям, пристрастиям и умениям.

Первого звали Лестин Гук, его научная степень была доктор наук. К этой же учёной степени прилагалось помимо звания академика ещё десяток всяких членств, титулов и мудрёных званий в иных академиях и не только родной страны обитания. Тогда как в простом обращении этот гений охотно откликался на прозвище Лажа. Причём сам академик, обладая весьма извращённой фантазией, даже гордился таким уголовным прозвищем, иногда объясняя это с точки зрения собственной философии:

– Если я творю лажу – то кто, по сравнению со мной, остальные? Таких-то и слов в природе не существует. И собственное величие доказывается не именем, а делами.

В общем, дядька со своими тараканами в голове. Зато без принципов, крови не боялся, почти на любое научное преступление шёл с азартом малолетнего сицилианца, а забрать у ребёнка конфету считал нормальной воспитательной добродетелью. Единственное, что было для него неприемлемо – это пытать, орудовать ножом в подворотне или пользоваться огнестрельным оружием. Мол, до такого он, существо высокоинтеллектуальное, не опустится никогда. Тогда как процесс растворения тела человека в щёлочи проходил по категории «нормальный научный опыт».

Внешне Лестин Гук выглядел худощавым, подвижным мужчиной среднего роста, с лысой, как бильярдный шар, головой. Ну и недавно отметил свой пятидесятипятилетний юбилей.

Второго звали Бэрк Ганди, и отзывался он охотно на прозвище Магистр. Вот у этого гиганта, под два метра роста, руки были испачканы в крови уже по самые плечи. Натуральный зверь, которому прикажи вырезать просеку в любой толпе – не остановится, даже натолкнувшись на мать родную. Ну а прозвище своё он выбрал ещё в юности, когда подвизался помощником у факира в цирке. Кстати, любовь к трюкам и разным фокусам Магистр пронёс через всю свою жизнь, полную опасностей, смертей и лихого куража. И до сих пор любил учудить, ошарашить фокусом высшего класса, ставя этим в тупик своих противников.

И в то же время Бэрк Ганди не был лишён некоего благородства в общении, присущего здоровякам веселья и всегда твёрдо держал данное слово. Это помимо того, что являлся уникальным химиком.

Разное и полярное чаще всего притягивается друг к другу. Наверное, по этой причине оба «сотрудника» отдела в своё время очень близко сошлись между собой, предпочитали работать в паре и, без всяких сомнений, считались закадычными друзьями. Хотя академику уже исполнилось пятьдесят пять, а уголовнику с замашками фокусника и талантливого химика – сорок пять.

Сам Галиар Шенски относился к данному тандему с максимальными мерами предосторожности. Так холят, лелеют и подкармливают хищников типа белого медведя, крокодила или ядовитой кобры. Зевать возле таких подопечных нельзя, ибо враз напичкают кровь ядом, откусят пальцы, а потом ещё и голову голыми руками оторвут. В местах работы парочки, в местах их обитания и отдыха всегда располагались действующие камеры с микрофонами, ведущие круглосуточную запись. Так что Шенски знал, чем дышат его подопечные, и даже, что они думают, мог предугадать. Но всё равно изрядно осторожничал. Точнее: потому и осторожничал, что слишком хорошо знал этих типов.

Полученные от босса указания следовало выполнить немедленно, поэтому поздним вечером второго дня после покушения на Рому Грэйхемцена директор буквально не отходил от Лажи в его лаборатории, требуя только одного:

– Как можно скорей выясни местонахождение сбежавшего покойника!

Академик, метущийся между своими многочисленными приборами и осциллографами, в раздражении отмахивался:

– Не стой над душой, Гал! Быстрей всё равно не будет… Неужели не видишь, что медицинский контейнер до сих пор в движении?

– Допустим, вижу. Но хоть куда он движется? К какому монастырю? Хоть это определить можно?

– Не так всё просто… Да и к чему такая спешка-то?

– Надо немедленно слить эту информацию тем, кто мечется от бешенства после состоявшегося покаяния Ромы. Они готовы нашему боссу заплатить любые средства за указанную на карте точку.

– Любые, говоришь? – Это вмешался в разговор Магистр, восседающий возле вытяжного шкафа и обильно пыхтящий сигарой. – И нам что-то перепадёт?

– Академику точно достанется пай, а вот ты чего варежку разеваешь? – обозлился директор. Подчинённый нагло фыркнул, укутываясь дымным облаком:

– Есть и моя доля умственного труда в попытках усовершенствовать «троний-413». Так что заслужил. Хе-хе!

Крыть на такое было нечем. Фокусник и в самом деле благодаря своим связям среди факиров предоставил некие особые химикаты, о которые доктор наук только догадывался. Сопряжение разных векторов и в разных отраслях как раз и дало нужный результат. А уж выцарапать своё Магистр умел из глотки даже своего кормильца.

Поэтому Шенски только жестом показал уголовнику, что и ему достанется. Но в воспитательных целях следовало и пугнуть малость подчинённых. Вот он и заявил с хмурой озлобленностью:

– Босс выразил гигантское неудовольствие тем, что Вампир скрылся в неизвестном направлении. А вы оба знаете, чем чревато такое недовольство.

Странная парочка в самом деле хорошо знала. Потому что косвенно помогала устранять многие известные личности, перешедшие дорогу боссу. В том числе и родственников своих эта гнида не жалела. К тому же наиболее приближённые к верхнему эшелону власти концерна порой неожиданно исчезали. Да не просто исчезали, а перед своей долгой, мучительной смертью отдавали всё и вся. Один Галиар только удерживался на своём рабочем месте почти пять лет, многих удивляя живучестью, удачливостью и наглостью.

И теперь вот Шенски с удовлетворением наблюдал, как его подчинённые заметно сникли и побледнели. И решил их чуточку «успокоить»:

– Я вас постарался выгородить, но… Постарайтесь некоторое время о себе не напоминать, здоровей будете! – Хотя чего там было выгораживать? Обычная практика многих киллеров, уходящих с места преступления: сменить одежду и обувь. Но попугать-то надо! После чего вновь насел на Лажу: – Так что с координатами? Уже можно давать хотя бы примерные?

Академик ответил не сразу, всё сверяя, что-то высчитывая и тщательно просматривая. Только потом начал осторожно формулировать свои выводы:

– Если данные со спутников не дают погрешностей… И если нас монументально не разыграли… То контейнер сейчас вот на этой дороге! – Он вывел на большой настенный экран карту Непала. Затем увеличил нужный участок Гималаев и стал водить по нему указкой: – Они сейчас выехали вот на эту дорогу. А она – тупиковая. Ведёт к одному из древних жилищ, расположенному глубоко в недрах, внутри большой пещеры. По той информации, что уже собрана, – монастырь не действующий и шесть лет назад покинут монахами.

– С какой стати?

– Начались частые обвалы внутри пещеры, человек двадцать погибло, и разрушения продолжаются. Трещины растут, со свода регулярно обрушиваются глыбы.

– И это точные данные?

– Не ко мне вопрос, не был я в той пещере, – хихикнул Лажа.

– Я о точности координат и движении по дороге! – вспылил Шенски.

– А-а-а… Ну, в этом да, я уверен на все сто. Контейнер именно там и движется именно в том направлении.

– Давай данные! – приказал директор. И как только запоминающее устройство оказалось у него в руках, бегом вылетел из лаборатории. Ну разве что крикнуть успел:

– Скоро вернусь! Если что изменится, сразу мне сообщить!

Посмотрев ему вслед, а потом и сплюнув, академик апеллировал к приятелю:

– Что-то меня этот жиголо раздражать начал в последнее время.

– И меня, – признался Магистр. – Артист, а не директор. В цирк бы его… Запугивать нас решил тем фактом, что кто-то ботинки потерял…

– Ага, ага… Тьфу на него!

– Но меня поражает иная недалёкость. Ты ведь ему чётко высветил главное, но весьма возможное несоответствие. Я по поводу «монументального розыгрыша».

– Ну и повторно плевать! – хмыкнул академик. – Я сказал, он услышал. А что не принял во внимание возможное отсутствие Грэйхемцена в контейнере – это уже его проблема.

– Да и зачем умирающему человеку обувь? Ещё и распухшему?

– Вроде верно спрашиваешь, – кивнул отстранённо доктор, подкручивая какие-то верньеры на приборах. – Но с другой стороны, куда миллионер без части лучшей одежды двинется? Пусть даже умирающий и распухший? Там ведь помимо медицинского контейнера его телохранители гору одежды волокут. Конечно, если знать о нашем «тронии-413», можно легко ввести в заблуждение наши системы поиска. Этот Рома мог бы спрятаться где угодно, хоть в Антарктиде, а его сейчас начнут искать в указанном нами квадрате…

– Искать? Или сразу какой-нибудь на него гостинец сбросят?

– Сам-то как думаешь?

– Легче сбросить, – размышлял Магистр, так осматривая окурок сигары со всех сторон, словно тот стал вдруг ядовитым. – Или ракетами ахнуть. Но там ведь горы, да и пещера глубоко… Поди до неё достань.

– Достанут. Сейчас такие ракеты делают, что на глубину до полукилометра в скальную породу вгрызаются. А уже потом ка-а-ак рванут!.. Одновременно ещё и группу зачистки пошлют после взрыва под видом спасателей. Да не одну…

– Мало таких групп. Почитай и нет почти. Остальные уж точно под обвалами погибнут. Вот знавал я одного типа…

И много повидавший уголовник затеял дискуссию о том, как надо и как не надо себя вести в горах после серьёзного землетрясения. Академик лишь порой соглашался, но чаще скептически хмыкал, утверждая, что всё это байки.

Тем временем цель, ведомая висящими в космосе спутниками, постепенно доползла до цели своего назначения, заброшенного монастыря. А так как безоблачная погода позволяла, наблюдение оказалось идеальным для просмотра каждого сантиметра в тупичке долины. И вскоре никаких сомнений не осталось: внутренности недр обитаемы!

Около двадцати человек встретили колонну и споро начали помогать в разгрузке прибывшего контейнера с телом Грэйхемцена. Наблюдая это, Лажа забеспокоился:

– Хорош дымить как паровоз! Вызывай Шенски и сообщи, что монастырь полон паломников. Пусть поторопит недругов этого вспухающего бедняжки…

После доклада директору уголовник ухмыльнулся:

– Неужели ты сочувствуешь этому зажравшемуся миллионеру?

– Ни капельки! Мне лишь интересно: там укушенный или нет? Ну и премия удвоенная ни тебе, ни мне не повредит.

И довольно захихикал, подавая пример своему приятелю-компаньону.

Глава 10

Неприятности из прошлого

Софийка примчалась довольно быстро. Не одеваясь, мы с Моникой распили с гостьей бутылочку шампанского и без особых проволочек сместились на громадную кровать моей спаленки. Всё получилось шикарно, особенно для меня, оголтелого любителя подобной близости. Получил удовольствие по максимуму.

Но в то же время старался следить за действиями девицы Чамзини, за её реакцией и за финальными аккордами этой реакции. Всё-таки изначально прозвучало утверждение:

– Для меня это впервые, и я сильно стесняюсь.

Понятно. Сам первый раз чуть с ума не сошёл от переживаний. Но в сегодняшней забаве сумел рассмотреть очень много настораживающих моментов. Первый: как Моника ни старалась выглядеть новичком в групповом сексе, по некоторым действиям просматривался немалый опыт в этих делах. Уж меня-то в таких вещах не проведёшь. Вроде по отдельности каждая деталь сущая мелочь, но вот в совокупности дают полную картину глубокого притворства. Да и Софи́, когда наша напарница отправилась в ванную, шепотом высказалась однозначно:

– Свистит девочка! Ей всё это не впервой.

Это подтверждало и второе наблюдение: притворные оргазмы. Ещё и целых три раза. На самом деле Моника ни разу не дошла до пика своих удовольствий, попросту сдерживала себя. И разоблачить её, с моими умениями постановки любого диагноза для любого человека, оказалось элементарно.

И это косвенно подтверждало огромную опытность моей новой пассии. Только не отвечало на вопрос: зачем ей это? Да ещё и три раза? И ладно бы не могла, оставалась зажатой или неподготовленной морально. А ведь получала удовольствие, наслаждалась действом, легко и без возражений принимала любые позы и влезала язычком куда следует. Или у неё табу? Или какие-то обеты? Тогда почему сразу не предупредила?

Эта нелогичность получила продолжение во время наших коротких или длительных передышек. Моника в любую возможную паузу вставляла свои вопросы, которые, по сути, звучали одинаково:

– Как и с кем у вас ещё было нечто подобное? Как эти люди внешне выглядели? И часто ли бывают в ваших компаниях более молодые мальчики?

При последнем вопросе имелись в виду мужчины, которым ещё и двадцати не исполнилось. После нашего удивления она даже пояснила:

– Да было у меня год назад бурное сношение с пареньком восемнадцати лет. Так я оказалась на истинном Олимпе удовольствий, настолько он меня поразил, обласкал и удовлетворил. И вот я себе представила: а если сразу с двумя такими классными парнишками покувыркаться в кровати?

– Подобное и с одним-то редко случается, – стала делиться своим богатым опытом Софийка. – Они в таком возрасте ещё слишком ревнивы, суперактивны, эгоистичны и чрезмерно агрессивны. Спаренных действий от таких партнёров, переходящих в чувственное удовольствие, не дождёшься. Нужные умения приходят к мужчине, когда ему за двадцать, ещё лучше – за двадцать пять.

– И всё-таки! – настаивала Моника. – Бывают такие ребята? – Пока мы морщили лбы, пытаясь понять, как ответить, она продолжила: – Я ведь год назад только два раза успела взлететь на вершину оргазма с тем парнем. А потом мы глупо расстались… Вот я и пытаюсь его вновь отыскать. Или таких же, как он.

Если бы она так не настаивала, я бы так и не вышел из неги, да и не обратил бы внимания на весь разговор в целом. А так интуиция заворочалась, просыпаясь и стряхивая с себя глыбы недавнего извержения чувств. Да и моей паранойе очень не понравилась возникшая в сознании параллель между неведомым молодым парнем и девятнадцатилетней внешностью самого Вампира.

Вроде бы при чём здесь одно к другому?

А вот имелось у меня в памяти одно неприятное воспоминание. Как раз связанное с самым началом моего существования как метаморфа. Я в то время ещё только проходил обучение, только первые разы сумел трансформироваться в молодого парня. Естественно, что тогда и понятия такого не существовало, как «Вампир». И я и в страшном сне не предполагал, что мне предстоит высокая миссия очистки нашей цивилизации от разных уродов.

Поэтому первым делом решил испытать новое тело в самом главном моём увлечении. К собственной чести, стоило признаться, что не наобум помчался знакомиться с девочками. Вначале осмотрел новое тело тщательно в зеркале, опробовал резко возросшие физические данные и даже проверил свой детородный орган, включив на экране фильм соответствующего эротического содержания.

Всё работало как часы. К тому же, несмотря на мой уменьшившийся резко рост и вес, само мужское достоинство соразмерно выросло на тридцать (примерно) процентов. Я тогда ещё немало порадовался этому факту: «Так вот куда мои тридцать пять килограмм веса ушли и восемнадцать сантиметров роста – в корень!» Тогда я ещё не знал, что пятнадцать килограммов ко мне могут прибавиться в виде оружия и экипировки.

После осмотра и проверок оделся прилично и помчался в наше МеРЦИ с самыми томными предвкушениями. И что с того, что в свои тридцать с копейками я считал себя завидным мужчиной, невероятно развитым, в полном расцвете сил? Любой человек и в любое время с радостью сбросит с себя двенадцать-пятнадцать лет, омолаживаясь до состояния, с ума сводящего своей кипящей бесшабашностью.

Компания наша уже тогда существовала, но я решил в неё не торопиться, вначале порыскать самостоятельно, собрать хотя бы несколько новеньких партнёрш, а уже потом вместе с ними примкнуть к старой, проверенной гвардии.

И мне сразу же повезло. Познакомился с двумя сестричками-двойняшками. Им оказалось двадцать лет, истинные прелестницы, хоть и выглядели весьма капризными да разбалованными. И мнили о себе необычайно много. Но мой напор, страстное вожделение и несомненный опыт сломали высокомерное сопротивление недотрог, растопили их ледяное недоверие и преодолели их показную стыдливость. В свою скромную, хоть и весьма удобную обитель я их не повёл, а снял отличный номер в одном из уютных отелей. Куда мы и забурились на всю ночь.

А вот там меня судьба и обломала весьма жестоко. Начал-то я девочек заводить весьма активно, откровенно и бесстыже. Это им понравилось: лежать на спине и поочерёдно вздрагивать от удовольствия, ощущая то мои пальчики, то язычок в наиболее эрогенных местах. Но вот когда подошло время использовать самый главный инструмент постельной баталии, он вдруг, к огромному моему стыду и смущению, оказался бездейственным. И в дальнейшие часы, что я только не делал, так мой дружок и не поднялся решительно на правый бой.

То, что я старался хоть как-то спасти ночь, нас всех мало утешило. Как и мои горячие оправдания, что подобное со мной впервые. Не помогли и обещания, что случившаяся напасть никогда больше не повторится. Двойняшки мило улыбались, заверяли, что ничего страшного, но перекидывались такими взглядами, словно вот-вот разразятся смехом.

Утром они от меня спрыснули, и мы больше в таком варианте моего омоложенного тела никогда не встречались.

Конечно, у меня сложилось противоположное мнение, чем у девочек. Я без всякого зазрения совести приписал вину им. И тут же помчался в один шикарный публичный дом для подтверждения своего достойного либидо. Вот там и выяснилось окончательно: либидо в наличии, ибо хочется до зубовного скрежета, а вот главное оружие истинного мачо – недейственно. Причём член отказывал именно в момент сближения с женским телом. Стоило мне выйти в соседнюю, пустую комнату и там полюбоваться на кадры эротического фильма, как мой дружок моментально поднимался и оказывался готов к бою. А стоило вернуться к любой из роскошных женщин – случался облом.

Ещё несколько раз, проведя эксперименты, пришёл к неутешительному выводу: полноценный секс в обличье Вампира мне недоступен! Окончательное доказательство этому поступило во время парочки оргий в нашей компании, куда уже знакомых мне близняшек привёл кто-то из знакомых. У меня тогда (но уже в теле Валентина Годвори) все прекрасно с девочками сложилось. Жаль только они быстро и оттуда исчезли, так что я не успел задать им весьма интересующий вопрос: «Имелись ли у вас парни, опозорившиеся со своим членом?»

Беда? Ещё и какая!

Но я смирился. Не стал комплексовать по этому поводу. Чуть позже стал Вампиром. И моё лицо в новой ипостаси стало известно каждому, кто интересовался жертвами моего укуса и связанными с этим скандалами. Пришло сожаление о неадекватности моих поступков. Но теплилась большая надежда, что ни двойняшки, ни женщины публичного дома не вспомнят о моих мужских проблемах, разглядывая мои портреты в ипостаси Вампира, сделанные фотороботом. И до сих пор эта надежда ни разу не давала трещин сомнения.

А вот только что получила первый удар от заворочавшейся интуиции. В любом случае мой тогдашний явный просчёт с теми двойняшками следовало обязательно учитывать. К примеру, мысленно сопоставят как-нибудь обе мои сущности и спросят, как это сделали коллеги по работе: «Валентин! Есть у тебя алиби?»

Вот потому вопросы Моники меня изрядно напрягли, и я стал анализировать каждое её слово. А она, томно улыбаясь и поглаживая то грудь, то животик Софи, перешла в своих воспоминаниях к противоположностям:

– Конечно, не каждый молодой парень может и умеет доставить удовольствие. Тут ты права… Каких только слабаков, больных или импотентов не встретишь… Тебе такие попадались?

Моя старая партнёрша задумалась, прикрыв глаза в расслабленной неге:

– Среди парней? Или мужчин постарше?..

– О тех, кто постарше, вообще речь не идёт, – хихикнула мадемуазель Чамзини. – Сегодня и вчера я впервые в жизни попробовала с таким вот старым, как Валентин… – её ножка дотянулась до моих бёдер и стала поглаживать вполне возбуждающе и эротично. – Но с ними-то всё понятно: старость – не радость. А я именно про случаи с молодыми партнёрами, которым ещё и двадцати не исполнилось. Вот мне, например, два раза такие неврастеники попадались. И ладно бы умели язычком работать…

– Вспомнила! – оживилась Софийка. – И мне такой парнишка попадался. Мм… лет пять назад это было. Так он, бедненький, даже плакал надо мной. Так ему хотелось… А не смог, как ни старался…

– Надо было ему помочь, – проявил я мужскую солидарность.

– Помогала. Старалась. Что только не делала… Всё равно не помогло.

Моника стала проявлять повышенный интерес:

– Ну и как он выглядел? Наверняка смотрелся худющим глистом-переростком?

– С чего ты взяла?

– Да все худые переростки плохо питаются, вот у них и не стоит. Мне как раз такие болезные и встретились на любовном ложе.

– Нет, тот был не такой, – возразила моя старая партнёрша со снисходительным смешком. Но, ощутив, что поглаживания по груди стали требовательными и излишне резкими, продолжила приоткрывать дела давно минувших дней: – Скорей наоборот, страдал парнишка от избыточного веса. Этакий упругий колобок… Хотя во всём остальном он мне нравился, умный, эрудированный, заботливый, романтик…

– Фи-и! – излишне разочарованно протянула Чамзини. – Терпеть толстых не могу! Ничего, кроме отвращения, не вызывают. Особенно если молодой, но уже выглядит, словно жирная свинья.

Тут же она прекратила поглаживать Софи, словно невзначай сменив позу. Зато её ступня продолжала поглаживать мои бёдра. Да и следующий вопрос адресовался именно мне:

– Валентин, а в твоей компании есть молодые ребята?

– А как же! Если заранее всех предупредить да собрать, человек пять соберётся. Все – на твой вкус. Хочешь бешеного удовольствия? Тогда я всё устрою, договорюсь и уже послезавтра соберёмся в одном прекрасном доме.

Моя новая знакомая задумалась, тогда как старая партнёрша откровенно удивилась:

– Ты о семействе Мэтрюсов говоришь? – Я кивнул. – Так там не только Лиана ревнивая, и сам Николя жену к слишком молодым парням не подпускает.

– Это он раньше копытом бил, – пустился я в пояснения, в то же время внимательно присматриваясь к задумавшейся Монике. – А сейчас уже привык и даже получает удовольствие от некоторых, особо эротичных сценок с участием Лианы.

Тут на телефон Чамзини пришло очередное сообщение, и она склонилась по другую сторону кровати, вчитываясь. Мы же со старой подругой обменялись несколькими жестами и касаниями, которые нормальными словами прозвучали бы так:

– Какая-то она странная.

– Тоже заметил. Зато фигурка и всё остальное – класс!

– Да уж не лучше моей.

– О-о! Несомненно!

– И это её пристрастие к телефону…

– Согласен. Так что лучше в её присутствии много не болтай и не спрашивай. А то ещё спугнём, и она в большую компанию не пойдёт.

Моника вновь отложила телефон и повернулась к нам с огромным сожалением:

– Не хочется уходить, но придётся. Сестра на новой квартире и далековато, а матери опять плохо. Так что срочно придётся мне ехать домой.

– Жаль… – пробормотали мы синхронно в ответ.

– Но по поводу мальчиков я согласна. Договаривайся на послезавтра! – После этого заявления Чамзини коротко с нами поцеловалась, вскочила с кровати и оделась в мгновение ока. – Всё, бегу! Не провожай!

И умчалась. А я, уже было вставший на ноги, вновь рухнул на кровать.

– Странно… – протянула Софи.

– Что она убежала? Так это даже лучше, выспимся спокойно…

– Нет, странно, что она согласилась, – пояснила подруга. – Я ведь видела, что ей очень не хочется заявляться в компанию. Ну, очень не хочется. А согласилась… прочитав что-то у себя в телефоне.

– Ну-у… может, это её парень написал, что «…расстаёмся окончательно»? – сделал я предположение. – Или в самом деле что-то с матерью неважно. Ведь такими вещами не шутят.

Хотя я и сам был уверен в правильности сделанного Софийкой вывода. Новая знакомая явно не хотела откликаться на моё предложение. Она усиленно подбирала правильные слова для отказа, но тут пришло сообщение. Она его прочитала. И совершенно против своей воли согласилась побывать в большой компании.

Странно? Более чем!

И теперь уже моя паранойя обеспокоилась не на шутку. Попытавшись найти связь и проверяя все варианты, я затеял с подругой час воспоминаний о наших прежних разгульных вечеринках. Припоминая разных партнёров, я постепенно подвёл разговор к интересующим меня персонам:

– А помнишь парочку милых двойняшек, которых в нашу компанию уже и не помню кто привёл? Года четыре назад это было.

– Это такие две куколки кучерявые? Чёрненькие?

– Они! Потом они куда-то пропали, а я их так толком и не распробовал…

– А ты разве не слышал?.. Пропали девочки куда-то. Говорят, какие-то твари их выкрали, чуть ли не среди белого дня. Полиция с ног сбилась, разыскивая пропажу, но всё без толку. Так и не нашли…

Она тяжело вздохнула, а я только и смог выдохнуть короткое:

– Жаль…

«Вот оно как получается! – заметались мысли в сознании. – Ведь явно девочки из-за меня пострадали. Если бы их взяли полицейские в оборот – это одно. Подержали, порасспросили да и выпустили бы. Никакими необычными знаниями двойняшки о Вампире не обладали. Тем более что в особых случаях следователи имеют право использовать довольно эффективные химические средства. Под их воздействием простой человек всё расскажет. Хочет он этого или не хочет. А тут явно кто-то кровожадный действовал… Знать бы ещё, кто именно?.. И почему в потоке поступающей ко мне информации ни словечка об этом не проскользнуло?.. Или я не обратил должного внимания?.. А может, всё-таки несчастный случай? Или разборки уголовных группировок, ни в коей мере меня не касающиеся?»

В любом случае мне следовало выяснить судьбу двойняшек. Всякое бывает в жизни. К примеру, нашли себе достойного жениха, богатого, щедрого, да и уехали с ним жить на банановые острова. Но вот если с ними что-то плохое случилось, то виновников следовало покарать обязательно. Я к женщинам и так относился с пиететом, а уж с которыми был в интимной близости – тех вообще вспоминал с особенным трепетом. Возникала привязанность и чёткое ощущение, что я за них несу ответственность, должен защищать и прикрывать от напастей.

Пока я обдумывал шаги, которые следовало предпринять для выяснения, наш разговор с Софийкой увял сам собой, а она тут же заявила:

– Ладно, очень рада была с тобой свидеться, поеду домой…

– Чего ты? И так скоро утро, досыпай у меня.

– Нет, я до обеда люблю дрыхнуть, и чтобы дома, где никто не мешает. Да и самое главное, забыла включить стирку. Только ты позвонил, сразу сорвалась.

– Так давай я тебя отвезу? Или такси вызову?

– Да я на своей машине, не переживай! Звони, всегда рада тебя видеть.

Чмокнула на прощанье и умчалась.

А я, расслабленно потянувшись на кровати, попытался собрать засыпающие мысли в кучку и проанализировать весь прошедший день. Заодно прогнать перед собой план посещения госпиталя имени Ромы Грэйхемцена.

Шум ночного города в такое время всегда был наиболее минимальный, поэтому засыпающее сознание вздрогнуло, услышав резкий визг шин по асфальту, громкий сигнал клаксона, а потом и звук столкнувшихся автомобилей. Вроде ничего интересного в ночной аварии, но сердце как-то неприятно защемило. Не поленился, вскочил к окну и выглянул на улицу. На ближайшем перекрёстке лежал на крыше автомобиль среднего класса, одно колесо ещё продолжало крутиться. Вдали виднелись габариты уносящегося прочь на большой скорости джипа. Ещё два автомобиля остановилось обок аварии, и водители с пассажирами уже спешили на помощь пострадавшим.

Я не стал дальше рассматривать, а накинув на ходу халат и комнатные тапочки, бросился на выход. Пока спускался в лифте, пытался экстренно дозвониться к Софийке. Но её телефон не отвечал.

Как ни спешил, к месту проишествия прибыл немного позже, чем туда примчались «Скорая» и машина технической помощи. Удивительно быстро они среагировали. Полиция, и та прибыла позже всех. Но когда я протолкался к аварийному автомобилю, мою подругу уже погрузили на носилки и поднимали в машину «Скорой помощи».

Узнал я подругу по её причёске и успел броситься, чуть ли не отталкивая склонившихся над нею врачей:

– Софи! Что с ней?!

– Да ничего страшного, жива! – прикрикнул на меня дюжий фельдшер, пытаясь меня оттереть в сторону могучим плечом. Но я уже навис над побледневшей девушкой, которая как раз открыла глаза:

– Ты как? И что случилось?

– Да этот козёл промчался на красный… А мне больно…

Меня всё-таки оттолкнули в сторону, возмущённо укоряя:

– У пострадавшей наверняка рёбра сломаны! Ей нельзя разговаривать! Навестите её уже в больнице!

Что одно ребро сломано, я и сам успел рассмотреть. Как и то, что ничего угрожающего для жизни подруги не случилось. Но сам факт покушения на неё меня взбесил до такой степени, что хотелось куда-то бежать, что-то ломать и при этом сворачивать шеи всем виновным. А уж если бы я знал адрес виновника аварии, немедленно, прямо с места умчался бы для свершения кровавой мести.

Тем более что покушение выглядело явно преднамеренным, заказным, каким-то образом связанным именно со мной.

Хорошо, вовремя сообразил, что действовать надо иначе, и поспешил к нескольким полицейским. Те как раз опрашивали тех самых добровольных помощников из остановившихся автомобилей и бросившихся на помощь Софийке.

А чтобы меня сразу не отогнали в сторону, с напором представился:

– Я жених пострадавшей! Кто с ней столкнулся?

Ничего, для хорошего дела можно и соврать. Лишь бы получить максимум информации.

Глава 11

Чёрная полоса

Рабочий день давно закончился. Да и над Гималаями зависла небольшая облачность, вкупе с ночным временем обнулившая любые наблюдения. Поэтому Лажа со спокойной душой отключил добрую часть устройств и расслабленно присел к столу. Там уже красовались разложенные Магистром приличные закуски и стояло две литровые бутылки отличного шотландского виски.

Они и так уже приговорили «по чуть-чуть» более чем полбутылки. Но сейчас засели основательно, собираясь не просто расслабиться, а хорошенько так напиться. Приятели устраивали подобную пьянку регулярно, в один и тот же день недели, и казалось бы, никакие всемирные катаклизмы не смогут им помешать соблюсти устоявшуюся традицию.

Но лишь только оба прогрели внутренности солидной порцией виски и потянулись вилками к копченой сёмге, как примчался растрёпанный директор Шенски. И уже только один его неаккуратный вид, выпадающий из повседневного шаблона, говорил о необычности происходящего:

– Что это вы творите? Да ещё прямо в лаборатории?! – заорал он, делая первые шаги в помещение.

– День рабочий позади, нас ты лучше не дразни! – бесшабашно срифмовал массивный уголовник и демонстративно разлил остатки первой бутылки по фужерам. – У нас день и так был ненормированный.

– Прекратить! – перешёл Галиар чуть ли не на визг. – Для вас есть срочное задание от босса!

– Ну, если от босса… – уважительно кивнул Лестин-Лажа, уже слегка осоловевший от употреблённого алкоголя. – То мы готовы…

И махом опрокинул содержимое фужера в себя. Магистр последовал его примеру и, резко втянув воздух, проигнорировав закуску, потребовал у задохнувшегося от возмущения директора:

– Галиар, не тяни! Говори, что надо сделать! Или кого конкретно убить? Я любого на клочья готов порвать за испорченный вечер!

И демонстративно постучал своим кулачищем по раскрытой ладони. При этом так злобно посмотрел на начальство, что тот сразу припомнил, с кем имеет дело, чуть сдулся и четко, только чуть подрагивающим голосом сообщил:

– Босс отправляет вас в Гималаи, на место катастрофы. Официальная версия такова: произошёл несчастный случай, военные пускали ракеты, и все три «случайно» рухнули в одну точку. Срочно туда отправляется мирная миссия для выяснения обстоятельств. Вы включены в её официальный состав как видные учёные. Внизу вас уже ждёт машина. Личный самолёт босса спешно готовится к вылету.

Начавший трезветь Лажа явно растерялся от такого приказа:

– А как же… – он в недоумении развел руками по лаборатории. – Тут у меня столько…

– Всё отключай немедленно! И не тяни. Босс очень, ну вот очень в неописуемом бешенстве. По накалу оно не меньше, чем накануне катастрофы в научно-исследовательской лаборатории «Шелюан».

Упоминания о катастрофе хватило приятелям, чтобы понять крайнюю серьёзность создавшегося положения и полную неизбежность своего немедленного отлёта. Потому что в своё время сами приложили руки к уничтожению практически целого научно-исследовательского института. «Шелюан» сильно мешала родному концерну, за что и была уничтожена вместе с большим количеством учёных и вспомогательного состава. Скандал тогда охватил весь мир, но никто так и не проследил ту ниточку, которая привела бы к злоумышленникам.

Мало того, парочке приятелей пришлось тогда плотно действовать с несколькими гориллами-боевиками из воинской элиты, о существовании которых они ранее только смутно догадывались. Их называли «невидимками» за умение скрытно жить и убивать. Тогда они всей сборной группой, как говорится, плечом к плечу двигались к цели совместно, прикрывая босса, идущего в первом ряду. И лично видели, как от рук высшего начальства разлетаются в кровавых брызгах головы конкурентов. Тогда и поняли всю садистскую сущность босса, его кровожадность и цинизм, на фоне которых даже Магистр смотрелся невинным ягнёнком.

Лажа метнулся по вверенному ему объекту, отключая, что надо, а что следует, вводя в режимы самостоятельной работы. При этом поинтересовался:

– А что с кормёжкой и с прочими сопутствующими проблемами?

– В самолёте вас накормят. Да и в остальном ни в чём отказа не будет, – убеждал Галиар, провожая академика взглядом. Потому и не заметил, как Магистр ловко спрятал бутылку виски в карман своего объёмного пиджака. – Распоряжения уже пошли, вас обеспечат всем. Главное, найдите подтверждение тому, что Рома Грэйхемцен уничтожен.

Академик вначале уточнил тип ракет и силу несомого в глубь породы заряда. Потом попытался прогнозировать итог предстоящих поисков:

– Вряд ли что можно отыскать в точке взрыва трёх специальных ракет. Там многие тела попросту выгорят в топке невероятного давления и адской температуры, не оставляя после себя следов. Да и второй вариант не следует сбрасывать со счетов: докопаться завтра к пещере – вряд ли получится. А уже послезавтра от тела нашего клиента останется только невзрачная жижа, которую, кстати, мне до сих пор для анализа так и не предоставили.

– Саму жижу не удалось купить. Зато все данные по ней должны подвезти прямо к трапу самолёта, – пообещал Шенски. Но заметив, как доктор складывает в сумку ноутбук, остановил его: – Ничего с собой не брать! Вполне возможно, что непальские власти будут проводить тщательный обыск, и желательно не показывать связь с корпорацией. У вас будет совсем иное прикрытие.

– Ну нет так нет, – легко согласился учёный, оставляя сумку на отдельном столике. – Тогда я готов!

Директор скрупулёзно проводил своих подчинённых до самой машины, не поленившись напутствовать водителя:

– Подвезёшь к самому трапу и, как только господа войдут в самолёт, немедленно возвращаешься сюда!

Магистр тоже прекрасно знал водителя, поэтому сразу после отъезда начал с ним оживлённый треп словами:

– Вижу, братец, тебя тоже сегодня припахали?..

Пока они оживлённо переговаривались, Лажа угрюмо молчал и раза два в минуту посматривал на циферблат своих роскошных часов. Потом вскинулся, вспомнив о чём-то важном, и заявил:

– Ты знаешь, в месте нашей командировки нет сигар. А что мы курить будем?

– Правда? – поразился его приятель, ощупывая карманы. – Так нам вроде как обещали…

– Забудь! Нас всегда в этом плане подводят!

– Так ведь ты…

– Какая разница, что редко курю? – фыркал академик. – Всё равно надо купить хотя бы по коробке.

После чего показал подельнику условный знак двумя пальцами, обозначающий: «Не спорь! Выполняй!» Тот сразу же обратился к водителю:

– Братуха, останавливайся возле круглосуточного супермаркета, мы на минутку заскочим…

– Так ведь велено сразу к самолёту…

– Да ладно тебе! Никого две минуты не спасут! А мы ни в чём не признаемся.

Минут через пять автомобиль остановился в нужном месте, и оба курильщика поспешили в ярко освещённый магазин за предметами своего пагубного пристрастия. Но буквально через три шага Магистр рассерженно зашипел:

– Ты чего?! Что случилось?

– Если моё устройство работает правильно, – бормотал академик, почти не раскрывая рта, – то в машине бомба. И минуты через три она взорвётся.

Больше они не переговаривались. Ну разве что у кассы несколько дольше обещанного задержались, перебирая предложенный товар и споря о его качестве. При этом старались держать машину в поле зрения. Водитель вёл себя вполне естественно. Слушал музыку, достал сигарету, начал прикуривать…

Вот тут и рвануло! Да так, что вся стенка из стекла, открывающая вид из зала на улицу, осыпалась мелким крошевом. От самой машины остались только кузов с горящим мотором да дымящиеся колёса. Зато вся ночная улица наполнилась рёвом сирен и противоугонной сигнализации. С десяток иных машин невдалеке тоже изрядно пострадало, но случайных жертв вроде не было.

Зато в самом магазине продавец сразу же уставился на единственных покупателей с подозрением. Но те уже выходили наружу, а массивный отдавал распоряжение щуплому:

– Немедленно звони в полицию! Нас чуть не убили!

Но выйдя наружу и отойдя немного в сторону, приятели стали переговариваться совсем иным голосом, пытаясь догадаться о самом главном:

– Кому мы стали не нужны?

– Боссу или Шенскому?

– Или обоим сразу? Хотя и прочих гадов хватает…

– И что делать будем? Кому позвоним?

– Да вот Шенски и звоню… Ибо имеем право теперь спрятаться куда поглубже до поры до времени.

Лажа отошёл за угол ближайшего здания, а затем со своим приятелем углубился в небольшой парк с несколькими спортивными площадками. Там они прошли в домик-раздевалку и только оттуда дозвонились директору отдела. При этом академик весь обратился в слух, стараясь по интонациям собеседника определить его позицию в плане уже состоявшегося преступления:

– Галиар, привет! Я тут забыл кое-что…

– Если ты о бутылке виски, то её забрал в карман твой дружок! – язвительно прервал его Шенски. – И пусть не думает, что я ничего не вижу! Поэтому сразу предупреждаю: прилетите на место, будучи «в дрова», неприятности вам обоим гарантированы!

– Зря пугаешь, – со смешком продолжал академик, – у нас уже неприятности. Мы с Магистром только не можем понять: кто именно нам их устроил? Ты или босс?

– Слушай, Лажа! – Тон директора стал резким и раздражительным, полным угрозы. – Если вам не нравится ваша работа – только скажите!

– Да вроде нравится…

– Вот и выполняйте все данные вам поручения! – уже в полный голос орало начальство. Учёный даже телефон от себя отставил на полметра, чтобы не оглохнуть. – И перестаньте меня доставать дурацкими звонками в этот сложный для корпорации час!

– Так мы бы с радостью выполняли, господин Шенски. – Голос Лажи стал вкрадчивым и приторно-почтительным. – Да только никак не получается. Предоставленная нам машина не может отвезти нас в аэропорт.

На это раздалась совсем уж матерная тирада, подобную которой приятели от директора ещё ни разу прежде не слышали. Хотя в ней и проскользнуло несколько слов, которые можно было сформировать в вопрос:

– Так почему водитель мне ещё не отзвонился? – За ним следующий: – И почему вы ещё не мчитесь на такси в аэропорт?

– В аэропорт мы не мчимся по весьма уважительной причине, – говоря это, академик уже обменялся жестами со своим товарищем и двинулся по ночной улице в глубь данного квартала. – И причина эта проистекает из первой. А та – ещё более уважительная. Ибо водитель сейчас мелкими кусочками после взрыва раскидан на громадной площади. Позвонить он может разве что с того света. Ну и сам транспорт превратился в обломок дымящейся рамы. Соответственно наши подозрения, что мы вдруг кому-то стали очень ненужными, никак не назвать безосновательными. Поэтому мы приняли решение некоторое время пересидеть где-нибудь в тихом и укромном месте.

– Стоп, стоп! – попытался Галиар остановить подчинённого. – Толком объясните, что и где произошло?

Лажа начал с названия адреса, после чего и причину остановки якобы случайной назвал:

– Мы остановились по пути сигар купить, так что спаслись воистину чудом. И пока ты нам не предоставишь стопроцентных обвинений против покушавшихся на нас людей – оправдываясь этим, мы считаем себя вправе находиться в оплачиваемом отпуске. Время от времени буду тебе позванивать, чтобы находиться в курсе дела. Чао!

Отключил телефон и стал его разбирать. Сломал сим-карту – выбросил, затем расшиб сам аппарат об стенку и напоследок раскидал обломки ногами в разные стороны. На своего приятеля, который с тоской крутил телефон в громадных ладонях, насмешливо фыркнул:

– Пошевеливайся! И не мелочись! Иначе через пять минут (возможно!) нам на голову свалятся те самые невидимки. Может, ты с ними и справишься, но зачем привлекать к себе внимание?

Уголовник-химик и сам понимал, что от любой зацепки, указывающей на их местоположение, следует срочно избавляться. Та же полиция уже наверняка срисовала с камер супермаркета физиономии спасшихся пассажиров авто и уже начала поиск. Но ещё хуже, если покушение дело рук Шенски. Тогда по следам дружного тандема уже мчатся хорошо знакомые боевики корпорации, называемые невидимками.

Но от ворчания не удержался, начав курочить своё устройство связи:

– Жаль… Тут у меня столько нужных телефонов накопилось… Не успел сделать резервный список…

Казалось бы, обстановка складывается совсем не радостная, но академик выглядел чуть ли не счастливым:

– Плевать! Потом восстановишь! Главное сейчас – залечь на дно и отпраздновать наш неожиданный отпуск. Хе-хе! А то мне так не хотелось переться в эти чёртовы Гималаи!.. Ха! Но вот доживёшь ли ты до утра без своих сигар?..

Так и продолжая подтрунивать друг над другом, друзья поспешили в только им известное местечко, где надеялись провести несколько дней в безделье и сдавшись в плен Бахусу. Как говорится, нет худа без добра.

Глава 12

Душевные терзания

Оставшаяся часть ночи не принесла мне покоя или физического отдыха. И не только по причине переживаний за Софийку. Позвонив в госпиталь, узнал, что с ней всё в порядке, трещина ребра – пустяк для такой аварии. Скорей причина недовольства была в том, что никто из свидетелей не заметил номера машины скрывшегося с места событий преступника. Только и дали несколько противоречивые показания о цвете джипа и о его модели.

Полицейские пообещали разыскать по этим скудным данным да плюс ещё просмотреть все ведущиеся в околице записи. Авось где и промелькнёт несущийся джип нужного, тёмно-синего цвета.

Но это у меня просто такое впечатление сложилось о своих переживаниях, которые мешали мне заснуть. На самом деле слишком уж странными мне виделись кошмары, слишком несуразные слышались призывы и слишком часто я переходил со сна в явь и обратно. Словно моё желание немедленной мести наслоилось на мои способности и обязанности метаморфа и породили тем самым некий фильм, доносящийся до сознания из динамиков телевизора. Кто-то за кем-то гонялся, где-то скрежетало нечто и взрывалось, и чей-то настойчивый голос прорывался сквозь эту всю какофонию шумов странными призывами:

– Вызываем корректора! Требуется срочное вмешательство!

Поднявшись в восемь, я, злой и хмурый, стал делать себе двойной кофе, чтобы хоть чуть-чуть прочистить мозги, прогнать вялость и правильно осмыслить химерные видения. По логике получалось, что услышанное не могло прийти ко мне извне, а генерировалось сознанием внутри себя. Это я как бы возомнил себя мстителем-спасителем и сам себя призывал от лица пострадавшей подруги.

«Тогда почему взывающий голос был мужским? – пытался я мысленно сформулировать появляющиеся вопросы. – И почему взрывы никак не соответствовали звукам автомобильного столкновения? С чего такие странные сны? Или это меня пытается одолеть банальная шизофрения? Ну и самое главное: почему на мой внутренний логфэй уже вторые сутки не поступает никакой информации?»

В самом деле, в кошмарных снах чего только не приснится. А вот молчанием моих неведомых осведомителей я озаботился всерьёз. Обычно мне после выполнения казни давали этакий отпуск на недельку-две. Это если всё проходило штатно, укушенная жертва умирала, а его покаяние было дословно доведено средствами массовой информации до обывателя. Штатным считался и тот случай, когда казнённый запирался в себе, не ломался при мучениях и не совершал покаяния.

Но вот когда что-то шло не так, информация о злостных лгунах поступала мне прямо с пылу с жару. Лишь только кто-то из корреспондентов начинал менять, сглаживать суть покаяния или замалчивать отдельные фразы, мне становилось об этом известно. И тотчас напротив нужного имени с адресом его проживания появлялась короткая запись: «Уничтожить!»

Тотчас же указывались многочисленные варианты устранения нечестных представителей «пятой власти», пути подходов и отходов, перечень необходимых для акции средств и оружия. Причём в таких ситуациях моего согласия на казнь не спрашивали. Мне попросту давали приказ, который никак не получалось игнорировать. Я и попытался-то всего раз, так у меня в наказание стали отниматься руки и ноги. Причём с такими болезненными ощущениями, что я не смог удержаться от крика.

Не удивлюсь, если я испытал те же боли, которые испытывают перед смертью непокаявшиеся жертвы моего укуса. Если так, то подобное наказание в самом деле хуже смерти.

С тех пор я только и позволяю себе самостоятельность, что в выборе места, относительного времени и способа умерщвления. Удобнее всего и чище оказалось сворачивать провинившимся корреспондентам шеи, потому что к виду крови я так и не смог толком привыкнуть.

Ждал я подобной информации и сейчас.

Ибо в деле Ромы Грэйхемцена проявились сразу же новые особенности. Ещё вчера утром, в преддверии покаяния, некоторые писаки и телеведущие с особой яростью набросились на биографию миллионера, ворочая, развешивая грязное бельё всей его личной жизни. А сразу после отказа Ромы в чём-то каяться и прозвучавшего заявления о возможном исцелении его ещё больше обгадили в прессе и на телевидении. Не все, конечно, а только четверть особо ярых и скандальных представителей жёлтой прессы. Но уж слишком нагло и вызывающе они себя вели: явно и много привирали. По моему мнению, их следовало резко присмирить в назидание иным.

Увы! Меня не только ни о чём не спрашивали неведомые информаторы, но даже буковкой или циферкой на моём внутреннем экране себя не обозначили. Почему? Их всё устраивало? Или они ждали от меня проявления личной инициативы?

И тут я понял:

«Мне следует часа через два вытащить Грэйхемцена в иное, безопасное место. Подобной миссии тоже ведь ещё ни разу не было. Значит, меня просто оставили в покое, не отвлекая на второстепенные задачи. Но! Опять-таки! Могли бы и по нужному госпиталю дать добавочную информацию. А у меня ничего нет, кроме ранее данного блока рекомендаций. Неужели всё так складно получается и без изменений?»

Получалось, что изменений не предвидится.

В этом я разобрался. Но всё больше меня бесила выборность поступающей информации. Этак получается, что я близких мне людей ни защитить не смогу, ни оградить от новых покушений? Нечестно как-то… И здесь двойной стандарт?.. Или авария всё-таки оказалась чисто случайной и для истории совершенно незначительной?

Всё могло быть. Вряд ли на всё отыщется ответ в ближайшие часы. Как и слишком зацикливаться мне не стоило на данной проблеме. Следовало отправляться «на работу». Доделывать обещанное миллионеру чудо.

Вот я и поспешил, уже минут через десять двигаясь по оживлённому, утреннему городу. Правда, плохое настроение, вчерашние события и ночные кошмары сказывались: паранойю усыпить не удавалось. Поэтому я сделал всё возможное, чтобы сбить со следа возможную слежку. Отправился в иную сторону. Проскочил парочку интересных мест, где можно оторваться от кого угодно. Три раза сменил такси. И лишь через час оказался на окраине, у цели своей зигзагообразной перебежки.

Внутренний двор прачечной, которая обстирывала госпиталь имени почти святого Грэйхемцена. Ворота в это время всегда открыты, сторож тут восседает только ночью. Несколько машин, для развозки стираного белья, униформы, полотенец и прочего. На бортах яркие логотипы прачечной. Одна из машин, среднего размера фургон, непосредственно под окнами начальства. Используется редко, и чаще самим директором. Сегодня его не будет до обеда. А ключи всегда лежат в бардачке. Главное, не попасться кому-нибудь любопытному на глаза во время приближения к авто да не нарваться с ним на разговор.

Но уже непосредственно во двор я захожу в обличье Вампира, хоть и сильно изменённом. Фирменное кепи с большим козырьком скрывает пол-лица, такая же курточка с брюками, небольшой тюк на плече обезличивают меня до уровня тех, кто здесь трудится.

Закинул тюк внутрь фургона, уселся за руль. Подождал чуток, пока выедет уже загруженная чуть раньше такая же машина на улицу. А через минуту и сам выехал. Хорошо, когда есть вот такая полная информация! Точно следуй инструкциям, и будет тебе рай. Э-э-э… точнее, рай готовится для владельца корпорации «Пангирро», но он вроде его точно заслужил.

От прачечной до госпиталя – всего ничего. Десять минут, и мою машину уже пропустили на внутреннее подворье. А там ещё проще: с тючком на плече прохожу в одну из хозяйственных каморок на первом этаже здания. Причём открыл мне дверь прячущийся там в гордом одиночестве господин Грэйхемцен. Что сразу бросалось в глаза по его внешности: почти полное отсутствие опухлостей, красноты и прочих признаков «укушенных». Зато имелась в наличии идеальная лысина и удивляла неожиданно резкая худоба.

Последний фактор больше всего и самого пострадавшего смущал:

– С чего это я так резко похудел? За неполные сутки вдвое тоньше стал. И волосы все выпали!

– Это так организм включает регенерацию и борется со смертельной болезнью, – объяснил я, вытряхивая одежду из тючка, аналогичную моей. – Со временем и волосы отрастут! Быстрей одевайся, времени у нас в обрез!

Ещё и пакет с аксессуарами для преображения артистов достал, начав раскладывать его содержимое на маленьком столике.

– Будешь меня гримировать? – сразу догадался мой подопечный. Получив утвердительный кивок, заметил: – Но здесь почти полная темень. Не напортачишь?

– Да уж, не гримёрная Ла Скалы, – согласно хмыкнул я. – Но и ты не Каррузо, перед миллионами телезрителей не выступать. Сойдёт для роли носильщика…

Пока я ему менял личико да клеил парик на голову, разговор наш продолжился по теме предателей в окружении Ромы. Тем более что он сам начал:

– Ох и много гнид вокруг меня затесалось! А ведь каждый из них от меня ничего, кроме добра, не видел.

– Человеку оступиться в грязь легче, чем идти к цели, выбирая идеальные, но дальние дороги, – не упустил я момента для философствования, – и он всегда уверен, что сумет отмыться от любой грязи. А религия ещё и поддерживает его в этом заблуждении, заверяя, что любой грех может быть при должном покаянии прощён. Но удалось ли высчитать главного заказчика твоей смерти?

– Нет, не удалось, – скривился с досадой миллионер. – Хотя думал последнюю ночь так много и усиленно, что чуть голова не лопнула. Поэтому сразу говорю, что сдаюсь и жду от тебя подсказку.

– Не будет подсказки, я и сам твоего главного врага не знаю. Разве что уже вместе думать будем, кто из особо к тебе приближённых или близких обладает такими гигантскими средствами и умениями, чтобы подставить тебя под мой укус?

– И родные входят в список подозреваемых?

– Они – в первую очередь, если имеют власть и деньги.

– Да нет таких перевёртышей среди моих родственников. Кто-то из детей?.. Не хочется об этом даже думать. Сестра?.. Тем более! Племянница?.. Лучше уж самого себя сразу в петлю сунуть. А больше и некому, кто ко мне в семью вхож и близко меня знает. Ну а что касается остальных – то есть у меня несколько сомнений. Особенно учитывая, как люди из этого списка отреагировали на случившуюся трагедию встречи с Вампиром.

– Надеюсь, ты сделал полные записи их реакций? – уточнил я.

– Всё здесь, – он кивнул на лежащий осторонь ноутбук. – Сделать-то сделал, но разве это поможет?

– Очень на это надеюсь. Неспешно и тщательно проанализируем каждое дрожание век, любое мимическое движение, каждое словечко и обязательно докопаемся до твоего главного недоброжелателя. Так… вроде сойдёт…

Отстранившись, я осмотрел итог своих манипуляций с гримёрными аксессуарами и удовлетворённо хмыкнул. Теперь бывшего блондина, ставшего чернявым, весьма исхудавшим мужчиной, и мать родная не узнала бы. А дурацкие усики и жиденькая бородёнка создавали о лице совсем уж неприятное, отталкивающее впечатление. От такого непроизвольно хочется отвести взгляд, чтобы не портить себе настроение.

Свой тючок я дополнил ноутбуком и несколькими рабочими халатами. Миллионеру достались для соответствия избранному облику ведро и несколько щёток. Так мы и двинулись неспешно к машине, продолжая переговариваться, словно говорили о вчерашней погоде. Ну разве что когда уже выехали на улицу, Рома поинтересовался:

– И где ты меня будешь прятать?

– Есть одна небольшая квартирка со специальным каналом связи и с отменной системой наружного наблюдения. Там тебе будет хорошо. Ну и оттуда можно потихоньку готовить мир к твоему возвращению.

Только после этого Грэйхемцен каким-то особым тоном поинтересовался:

– Почему ты ни словом не обмолвился о злоключениях моих людей?

– Каких именно? – без задних мыслей улыбнулся я. – Тех двух девиц, которые твои бухгалтера́? А разве с ними что-то случилось?

– Да нет, слава богу, с ними всё в порядке. Сидят по моему приказу в одной из потайных квартир. Утка, что они меня обокрали, запущена специально. А спрашиваю я о той группе людей, которые якобы моё тело в саркофаге доставили в Гималаи.

– Понятия не имею! А с ними что не так?

Миллионер тщательно всматривался в моё лицо, и моя искренность у него вроде не вызвала сомнений. Из этого он сделал весьма верный вывод:

– Получается, что ты не настолько всемогущ в познании всего и вся?

– Конечно! Я и не утверждал, что знаю о нашем мире всё. Мне только и подаётся информация о тех, кого надо либо уничтожить, либо… вот как тебя. Но что всё-таки с группой?

– За час до твоего появления в госпитале мне пришло сообщение, что люди спаслись только благодаря паранойе своего командира. Это мой лучший и проверенный товарищ, который в момент твоего нападения позавчера на «Пангирро» занимался доставкой партии алмазов…

– Знаю.

– Вот он и не стал отсиживаться в старом, ненадёжном храме, а двинулся вместе со всеми по лабиринту ходов сквозь горный кряж в иную долину. Не успели они ещё толком наружу выбраться, как в точку их предполагаемого расположения (непосредственно в храме) ударили друг за другом специальные ракеты. Такие есть на вооружении всего у двух стран, и они могут разрушать пещеры на глубине до километра.

– Слышал о таких, – кивнул я. – И страны эти знаю: вроде к нам они отношения не имеют. Не так ли?

Рома горестно улыбнулся:

– Для всемирного капитала нет ни границ между странами, ни врагов в иных правительствах. Только партнёры по бизнесу.

Ну это и я знал. Где замешаны большие деньги, военные отработают на «ять!», даже не спрашивая мнение своего президента, князя, диктатора или вшивого королька. Судя по мощи применённого оружия, в числе заинтересованных в смерти Грэйхемцена оказались истинные правители нашей планеты. Такие циники ни перед чем не остановятся.

И причина их такой ненасытной ярости только в одном: те самые обвинения, которые прозвучали вчера вместо покаяния. О чём я и упомянул:

– Получается, что ты вчера перед всем миром наступил на очень и очень болезненные мозоли?

– Хе! Не просто наступил, а растоптал до крови! – самодовольно похвастался миллионер. – Давно ждал такой идеальной возможности, чтобы меня услышали сразу и во всём мире.

Судя по его тону, он чувствовал себя чуть ли не счастливым, приоткрыв самые грязные и мерзкие тайны мирового капитализма. Вызывало только недоумение его отношение к собственной жизни. Ведь теперь уже точно Роме лучше не появляться обратно в миру и заявлять о своём исцелении. В противном случае его и сотня таких Вампиров, как я, не спасёт от разъярённых банкиров.

Или он это прекрасно понимает и уже смирился со своей ролью великомученика?

Но сейчас меня заинтересовал иной след:

– Получается, что твой изначальный недоброжелатель (назовём его условно Гюрза) продал информацию о тебе всем остальным типам с «отдавленными мозолями»?

– С чего ты взял?

– Обувь. В подошве твоей обуви находились специальные кристаллы, которые через спутники указывали твоё местоположение. А так как Гюрза вряд ли имеет настолько огромное влияние на весь мир, чтобы отправить по твою душу подобные ракеты, он банально поделился информацией о твоём местонахождении.

– Слишком всё притянуто за уши, – не согласился с моими выводами Рома. – За моим саркофагом просто могли следить с самого начала. Да и после высадки из самолёта не упускали из вида. Слишком большая группа. Или тебе всё-таки что-то конкретное известно?

– Увы, пока никакой информации, – досадовал я. – Но данный след мы обязаны отработать в первую очередь. В противном случае, если ты вновь покажешься всему миру, Гюрза с тобой расправится иным способом. И я уже ничем не смогу помочь.

Грэйхемцен шумно фыркнул и стал с раздражением срывать с себя жутко мешающие ему усики и бородку. Мы въезжали в подземный гараж того самого здания, где Роме предстояло прожить как минимум ближайшую неделю.

Глава 13

Неотвратимость возмездия

Резонанс после выступления Грэйхемцена получился невероятный. И большинство населения только и делало, что пялилось в телевизор, в новостной Интернет и вчитывались в газеты. Это ведь только я весь вечер и всю ночь провёл во фривольной манере, поэтому ничего в этом плане не знал. Новостей не смотрел и не слушал, что творится в мире – не подозревал.

Рома тоже не слишком накапливал новостную информацию, у него своих проблем хватало: спасал финансы и некоторые активы своей империи «Пангирро». Акции концерна сейчас обесценились невероятно и не выкупить их было бы глупым пижонством. Так что первым делом, как мы дорвались до компьютеров, стали разбираться в творящихся событиях.

Конечно, все крупные каналы теленовостей, главные издания и новости радио старались нивелировать поднявшуюся волну народного возмущения. И это им почти удавалось. Чувствовалась сильная рука и общее понимание в среде элиты, что сейчас не до дрязг между собой.

Но вся беда в том, что полного согласия среди сильных мира сего тоже не существовало. В своих обвинениях «укушенный» миллионер коснулся очень и очень деликатных вопросов, касающихся нескольких персон. И получалось, что некоторые из них приложили свои руки к физическому устранению соратников, а то и родственников своих оппонентов. А подобное даже акулы мирового бизнеса, продающие ради наживы мать родную, не всегда прощают.

Так что в некоторых локальных точках, а то и в целых регионах вдруг полилась кровь, загрохотали взрывы и общая температура отношений сравнялась с температурой магмы в жерле действующего вулкана.

Взрывоопасной стала ситуация и с некоторыми банковскими вложениями. Вкладчики, услышав про скандальные афёры и поняв, насколько их жестоко обманывают, стали изымать свои деньги со счетов. Биржи залихорадило. Наметились первые банкротства фирм-пузырей и разных финансовых пирамид. Финансовые империи обеспокоенно вздрогнули, начав принимать срочные антикризисные меры.

Хорошо так досталось. Всем!..

И было отчего. Даже я удивлялся необычной информированности Грэйхемцена, когда мы смотрели телевизор с коллегами по работе. Сейчас же получил возможность спросить об этом напрямую:

– Рома, откуда тебе вообще известны подобные тайны? Среди обвиняемых тобой людишек имеются явные кандидаты на укус Вампира, а мне о них ничего не известно.

– Поделюсь источниками, – вроде как легко согласился мой подопечный. – Но только после подобного откровения с твоей стороны. Как и от кого к тебе поступает информация?

Невыполнимое условие. Не стану же я ему признаваться, что некие циферки и строчки у меня продуцируются только на внутреннем экране зрения. Поделюсь этим секретом, и Рому уже не убедишь в том, что я человек. Сто процентов подумает, что я – андроид. Или робот какой-нибудь. Вроде и плевать на его мнение в этом вопросе, но всё равно не хочется выглядеть бездушным, да ещё искусственно созданным монстром.

Так что я решил взять своего временного соратника на пушку:

– Всё тайное для меня всё равно становится явным. Пусть и не сразу. Но хочу напомнить, что в нашем временном тандеме – я главный, и для твоего же блага следует делиться со мной любой, известной тебе информацией.

– Что случится, если не поделюсь? – Сарказм в его тоне зашкаливал. – Укусишь меня по-настоящему?

– Ага… Потом зажарю… и съем, – несколько отстранённо проворчал я, уже начиная просмотр записей, сделанных во время визитов родни и друзей Ромы в его палату. – Но сейчас ты мне кратко характеризуешь каждого вошедшего, потом молча слушаем, смотрим, меняем ракурсы… Работаем!

Скрупулёзная работа растянулась на несколько часов. Осматривали и обсуждали мы каждого визитёра по мере очерёдности их прихода в палату. Служивых и телохранителей, которых миллионер сам вызвал к себе, ещё будучи на пути в госпиталь, можно было не считать. А вот поведение многих родственников и близких Грэйхемцена мне показалось подозрительным.

Первой примчалась нынешняя супруга, одиннадцатая по счёту в списке официальных жён миллионера. Заламывая от порога руки, вся в слезах и в соплях, она бросилась со стенаниями к кровати:

– Ромочка, какой ужас! Какой ужас! – причитала она, словно муж уже умер. – Как же мы без тебя-а-а-а!..

Тогда ещё тело укушенного не стало ни напухать, ни краснеть особо, поэтому она даже рухнула на него с разгона, чуть не добив болезного. По своей красоте молодая, двадцатилетняя женщина законно носила звание секс-бомбы. Женой являлась полтора года, и их совместному ребёнку было уже восемь месяцев. Правда, умом, по всеобщему мнению, она не блистала, но эффектные телесные данные затмевали всё остальное.

Но что сразу удивляло, так это последующие фразы молодой супруги:

– Мы теперь умрём с голоду из-за этих подлых бухгалтерш! А ведь я тебя просила, умоляла выгнать их взашей! И что, что теперь будет кушать наш маленький сынишка?!

– Не волнуйся, дорогая, – пытался успокоить её Рома. – И тебе, и ребёнку хватит до безбедной старости.

– Всего лишь?! – возопила возмущённая секс-бомба. – И это после того, как я тебе отдала всю свою красоту и молодость?!

В общем, она и сама толком ещё не знала, сколько ей может достаться в наследство, но ей уже не хватало. Она хотела всё. Ну и сам факт, что она быстрей всех узнала о пропавших вместе со счетами доверенных бухгалтершах, говорил о многом.

Естественно, она меня заинтересовала:

– Мадам знает о тебе очень много. Если не сама главный заказчик твоего убийства, то могла принимать в этом непосредственное участие.

Грэйхемцен на мои заявления только скривился пренебрежительно:

– Пусть и очень красивая, но она – банальная тупая самка. Причём генетически верная самка. Так что замышлять против меня пакости – не для неё.

– Ты так уверен? Ведь порой высший пилотаж для умной и коварной женщины – это выглядеть наивной глупышкой.

На что мой подопечный лишь отчаянно мотал головой и фыркал смехом. Словно восклицал: «…уж я-то знаю, что говорю! Не первый раз женат!» Кажется, ему мой внешний вид молодого паренька не внушал должного уважения.

Но я для себя сразу вынес нынешнюю супругу Ромы в особый список. И не только её. Туда, к примеру, вошли вторая и пятая жёны, которые до сих пор поддерживали с бывшим супругом удивительно дружные и доверительные отношения. Также: старший сын от первого брака; две дочери-двойняшки от третьего; нынешний супруг восьмой жены, являющийся крупнейшим деловым партнёром «Пангирро»; племянница со стороны умершего давно старшего брата; ну и сама родная сестра, на шесть лет старшая от своего непутёвого братца.

Хотя последняя особа из вышеперечисленного списка мне в первую очередь не понравилась своим ханжеством, неуместным морализаторством и жёлчной душонкой старой девственницы. Ну, может, и не девственницы, но личная жизнь у Сары Грэйхемцен сильно не сложилась. Она до зубовного скрежета ненавидела мужчин вообще и греховную любвеобильность своего братца в частности.

Поэтому Сара с порога начала ругать пациента, не выбирая выражений и отпуская порой словечки, приличествующие лишь пьяному боцману:

– Говорила я тебе, жалкому выродку, что все эти путаны тебя до добра не доведут! Как ты ещё раньше не издох от какого-нибудь сифилиса или СПИДа? Мать с отцом в гробах переворачиваются, видя, каким ты стал ублюдком! Так что Вампир…

– Я тут тебя тоже в завещание вписал, – прервал сестру хозяин палаты и всего госпиталя. – Ну, разве что с суммой ещё точно не определился…

Мужененавистница замолкла на минуту, продолжая в инерции размахивать руками. Потом всё-таки выдавила из себя:

– Не нужны мне твои деньги, отдающие смрадом похоти и разврата!

– Вот и я подумал, что два миллиона – это несолидно для единственной сестры.

Та резко дёрнулась, как от удара, и неожиданно всхлипнула:

– Ром, отдай их лучше своим детям…

– Вот я и решил: прибавлю-ка я тебе ещё два миллиона. А ты уж сама будешь присматривать за моими детками и подкидывать им на карманные расходы в случае чего. А? Договорились?

– Нет! Не договорились! – После чего Сара укорила брата: – Я хотела с тобой по-родственному поговорить, а ты… Прощай!

Шумно выдохнула, развернулась и ушла с гордо поднятой головой.

Просмотрев эти кадры, я цокнул языком и озадаченно покачал головой:

– Ого, сколько ненависти и злобы! Такая мадам ни перед чем не остановится. Не удивлюсь, если она окажется той самой Гюрзой.

Рома на это лишь грустно улыбнулся:

– Забудь. Сара – не такая. На самом деле она добрейшая и всепрощающая. А что у неё в жизни не сложилось, так тут её личный физический недостаток виноват. По-женски у неё что-то не в порядке. Зато всех моих детей, все восемнадцать, невзирая на их мамаш, любит, лелеет и готова защищать собственной жизнью. Она единственный человек, который поддерживает хорошие отношения со всем моим семейством, невзирая на мои солидные разногласия с некоторыми детьми или с бывшими жёнами.

Мне оставалось на такие утверждения лишь пожать плечами да продолжить просмотры. Позволил себе кричать на отца и старший сын от первого брака. Они не сходились в едином мнении по основным капиталовложениям. Дочери-двойняшки от третьего брака умудрялись плакать, но при этом постоянно засыпать отца весьма грамотными вопросами по поводу вращения денежных средств.

Обе бывшие жёны, навестившие страдальца, нагло требовали большую долю наследства, не стесняясь при этом угрожать раскрытием тайн некого морального плана. На что их бывший супруг только рассмеялся:

– Раскрытия этих тайн я и при жизни не боялся, а уж после смерти мне на них тем более плевать. А вот как вы себя будете чувствовать при повышенном внимании к себе прессы?

Обе женщины выглядели слишком умными и сообразительными. Давить они больше не стали и вроде как от всей души только сочувствовали. Но у меня они сразу продвинулись на верхнюю строчку списка подозреваемых. У таких ума и сноровки хватить объединиться не только между собой, но и с остальными «бывшими», а перед такой командой никакие преграды не устоят. А уж если объединяются отверженные и брошенные… о-о! Гасите свет! Спасайтесь кто может!

По себе знаю… Имелся опыт…

С племянницей оказалось проще всего. Её отец, старший брат Ромы, оставил ей громадное наследство. Так что она ни в чём не нуждалась, да и то, чем обладала, всё пыталась раздать по благотворительным фондам. Заинтриговало меня только её несколько вульгарное поведение в отношении дяди. Довольно симпатичная мадам, тридцати пяти лет (а на вид не более двадцати восьми!), закрыла дверь палаты изнутри, затем уселась на кровать пациента и нагло, несмотря на его непрезентабельный вид, попыталась с ним расцеловаться в губы.

Потом ещё и заявила:

– Ну вот, глупенький, до чего ты докатился. Сейчас, наверное, уже и сожалеешь, что три дня тому не согласился меня попробовать?

После этих кадров я нажал паузу на просмотре и требовательно уставился на подопечного. Тот кривился и фыркал, не желая ничего объяснять, но потом всё-таки начал, предварив вступительной фразой:

– Только зная, что ты Вампир, делюсь с тобой этими сведениями…

– Дальше меня это всяко не уйдёт! – заверил я.

– Племянница хорошая девчонка, умная, со всеми нормальными понятиями. Но ещё в юности у неё пунктик появился: обязательно меня соблазнить. Опробовать, так сказать, сексуальную близость со мной. Уж и не знаю, как, по какой причине ей это пришло в прекрасную головку. Наверное, моя слишком бурная молодость и нескончаемые романы с первыми красотками нашего города. Ну а я по глупости своей всё принимал за шутки или за какую-то игру. Когда приставания стали настойчивыми, разозлился, поскандалил и на полном серьёзе всё расставил по местам в наших отношениях. Только вот Джессика Бастин (это её фамилия по первому мужу) до сих пор не отбросила своих детских притязаний и порой ведёт себя просто несносно. Хорошо хоть соблюдает правила внешнего приличия и позволяет дурачиться только наедине со мной.

– Ага, то есть это у вас такая игра родственная?

– Вроде того… И ты не подумай, у нас с ней ничего так и не было…

Я только фыркнул на это, показывая, насколько глубоко равнобедренно отношусь к подобным тайнам чужих постелей. И продолжил просмотр:

– Ты лучше скажи, – требовал от неё умирающий, – почему только сегодня утром ко мне наведалась?

– Да завела себе нового любовника и полностью отстранилась от всего мира, – томно промурлыкала Алла. – Шикарный мужик, никак не могла от него оторваться! Только сегодня и узнала о твоей беде, и то случайно.

Но даже мне было понятно, что племянница каждым словом, движением и тоном пытается вызвать у дяди хоть какую-то ревность. В самом деле глупышка, не сумевшая превозмочь в себе юношескую увлечённость дядюшкой-сердцеедом и знаменитым бабником.

Но с другой стороны, мне эта Аллочка весьма и весьма понравилась внешне. И я даже прикинул: было бы неплохо мне, но не как Вампиру, конечно, а как Валентину Годвори, приударить за такой красоткой.

«Почему бы и нет? Кажется, она – истинная нимфа чувственного блаженства. Вдруг когда и выпадет оказия?..» – Наверное, поэтому мадам Бастин попала в список подозреваемых и осталась на самой нижней строке.

При последующем просмотре мы ещё нескольких человек выделили, достойных для более тщательного рассмотрения их в качестве главного злоумышленника. А в финале нашей кропотливой работы перешли к обсуждению запланированного мероприятия, которое получило у нас титул «Чудесное исцеление».

Пришла пора дать для всего мира первую весточку о том, что, дескать, излечение от укуса Вампира существует. И у Ромы Грэйхемцена появились первые обнадёживающие признаки выздоровления. Не сразу это сообщение попадёт в мир, а только завтра, ближе к вечеру, но готовиться следовало загодя.

– Вот уж кто-то обрадуется! – именно с таким восклицанием мы и приступили к дальнейшей работе. А вот кто именно обрадуется и насколько сильно, нам и предстояло выяснить в скором времени.

Глава 14

Непреднамеренные случайности

Что Лажа, что Магистр не переживали о надёжности своего временного убежища. Оно у них было готово давно, ни разу не использовано, а потому никак не могло быть засвечено перед ищейками директора Шенски или тем более самого босса.

К покушению на себя они отнеслись на удивление спокойно и философски. Мол, всё равно умирать. Даже азарт некоторый появился: достанут нас или не достанут? Выкрутимся ли мы, размышляли товарищи, и сумеем ли сами в ответ отомстить недоброжелателям? Но в любом случае они решили сутки ничего не предпринимать, выждать, осмотреться, а уже потом…

Ну и тот факт, что у них как бы получился небольшой отпуск, ещё больше вскружил приятелям голову. Внутри тайной квартирки имелось всё необходимое для отдыха, работы, и уже через несколько часов после вселения что тщедушный академик, что здоровенный химик упились до состояния полного нестояния. Шуметь сильно они не шумели, пьяные глотки песнопениями не драли, но несколько досадных промахов в плане полной конспирации всё-таки совершили.

Вернее, один промах. Когда под утро Лажа не удержался и свалился со стула на пол, его друг решил перенести почти бесчувственное тело на кровать. А так как и сам ничего уже толком не соображал, то по дороге пнул подвернувшийся ящик с виски. Тот отлетел под стенку, и несколько бутылок в нём разбилось. Затуманенный алкоголем мозг Магистра на это не обратил внимания и вскоре оба приятеля уже спали, посвятив этому благому процессу весь божий день.

Вроде бы ерунда, несколько пролитых литров подкрашенного, вредного для печени самогона. Тем более что дом считался приличным, с солидными стенами и толстыми межэтажными перекрытиями. Но далее пошла череда мелких случайностей и неожиданных совпадений. Именно под стенкой в паркете оказалась солидная щель. Именно под этой щелью отсутствовала в должной мере клеевая подложка. И как раз под этим местом на потолке у соседки снизу уже давно отстал толстый кусок штукатурки. От капающего на него виски он намок и свалился вниз, оголяя тем самым кусок бетонного перекрытия. Ну и кусок этот продолжал выжимать из себя капли популярного алкоголя на не повинную ни в чём мебель соседки.

А той самой соседки дома не было, по весьма уважительным причинам.

Приятели этого не знали и отсыпались вполне себе чинно, без неуместных душевных терзаний. Уже под вечер первым проснулся академик. Долго пытался навести резкость в глазах, потом пытался вспомнить, где это он, а потом, кое-как раскрыв пересохший рот, попытался выпросить воды:

– Пить!.. Магистр?!. Мать твою за ногу! Дай чего-нибудь попить! Не то умру…

Угроза умереть пропала втуне. Ну разве что приятель промычал в ответ что-то неразборчивое. Пришлось вставать самому и, пошатываясь, ударяясь об стенки, двигаться в поисках живительной влаги. И опять на пути идущего человека оказался злополучный ящик, по которому он заехал смачно, так и не снятым с ноги ботинком. Ещё парочка бутылок разбилась, и уже было иссякшая череда капель к соседке возобновилась с новым энтузиазмом.

Кое-как остудив в организме маленькую Сахару, Лажа ещё и мокрое полотенце на голову намотал, пытаясь унять пульсирующую боль в висках:

– К чертям собачим такие отпуска, – ворчал он, смачивая обильно и второе полотенце, – так и умереть недолго… Правда, мы и хотели напиться, но не до такой же степени!..

Вернулся к приятелю и стал довольно деликатно его будить. Полотенцем ему вначале лоб смочил, потом лицо увлажнил, приговаривая при этом:

– Вставай, кабан, вставай… Надо нам чего-нибудь горячего сообразить, а то язву желудка заработаем на этих фастфудах.

Магистр перехватил полотенце своей ручищей и довольно ловко выжал струйку воды прямо в рот. После чего вполне осмысленно открыл глаза и укорил товарища:

– Ну вот чего тебе не спится? Договаривались ведь сутки отдыхать!..

– Кушать хочется, – признался учёный. – А на то, что на столе у нас осталось, смотреть противно. Сготовь чего-то, а?

Сам он не умел даже яичницу поджарить. Тогда как Магистр, прошедший совсем иную жизненную школу, готовить умел прекрасно и весьма разнообразно. И никогда не отказывался похвастаться своими умениями кулинара. Но не в данном состоянии, о чём и было заявлено:

– Влом… Разве что пару глотков виски меня на ноги поставит… Принесёшь?

Морщась от боли в висках, Лажа отправился к столу и принёс бутылку с остатками виски на самом дне.

– Тебе должно хватить, – постарался говорить строго, но своего отвращения не скрывал: – И как ты можешь в данном состоянии снова пить?

– Я не пью, я лечусь! – заявил мастер иллюзий, так лёжа и допивая порцию алкоголя грамм под сто. – Воистину лекарство!.. Да и тебе советую глоток сделать. Сразу человеком станешь… может быть.

Сам он и в самом деле стал меняться довольно быстро. В течение всего лишь одной минуты бледное, синюшное лицо порозовело, глаза заблестели, голос стал громкий и уверенный. Да и тело довольно ловко, с хищной грацией соскользнуло с кровати на пол и сделало несколько отжиманий. А когда Магистр встал на ноги, то уже совсем иным, воодушевлённым тоном воскликнул:

– Вспомнил, чего нам этой ночью не хватало! Девок! Надо было вызвать парочку проституток!

– Свихнулся, что ли? – зафыркал его приятель. – Нас ищут все, от полиции до неведомых убийц и босса, а тебе засветиться через проституток захотелось?

– Ладно, – покладисто согласился Магистр. – Попытаемся снять дамочек попроще. Как стемнеет, так и отправимся на охоту. Или ты уже так постарел в своей науке, что у тебя не стои́т?

– Я ещё тебе фору дам, сопляк! – обиделся доктор многочисленных наук, переходя на повышенный тон: – О какой охоте речь?! Нам вообще наружу показываться нельзя!

– Не истери. Замаскируемся, поменяем внешность да и сделаем короткий променад по ближайшим барам. Обязательно кого-нибудь подцепим при полной безопасности. Вот послушай, как мы сделаем…

После чего друзья перешли к пререканиям и спорам на разные темы. При этом младший по возрасту, не прерывая оживлённый диалог, довольно проворно стал готовить горячее блюдо из консервированных продуктов.

Но при этом они, понадеявшись на двойную, бронированную, наружную дверь квартиры, даже подумать не могли, что их кто-то подслушивает.

Глава 15

Паника на всех уровнях

Шенски чувствовал себя растерянным, что было с ним крайне редко. А всему причиной стали последние события. Странное покушение на Лажу и Магистра, их наглое исчезновение и ещё более наглый отказ от сотрудничества; некая паника, которая захлестнула все силовые подразделения силовой поддержки корпорации; и совсем уж странные распоряжения босса, намекающие на то, что директор службы безопасности не справляется со своими обязанностями.

И вот сейчас Галиар отправлялся по вызову босса с какими-то нехорошими предчувствиями:

«То ли что-то случится, то ли меня вообще попрут с должности, – переживал он. – А выпереть меня могут только в сторону кладбища. Однозначно. И никакие прекрасные, почти родственные отношения с боссом меня не спасут. Понять бы ещё, что вокруг творится?.. И где я упустил самое главное?.. Или следовало сразу же после звонка Лажи подаваться в бега?.. Нет, подобное событие никак не тянет на повод скрываться мне в неизвестном направлении. Тут что-то совсем другое… Неужели виной всему ускользнувший от наших снайперов Вампир?.. Или нечто новое приоткрылось в деле умирающего «гвоздя»?.. Тогда почему мне об этом ничего не известно?»

В любом случае всё должно было решиться в ближайшее время. Шенски расправил плечи, придал лицу максимум уверенности и чуточку подобострастия да и вошёл в помещение операторской. Именно там его ждало высшее начальство, изменив своей привычке восседать в кабинете и оттуда дёргать за ниточки паутины, плотно оплетавшей маленькую, но всё-таки весьма мощную финансовую империю.

В операторской никого больше, кроме босса, не было, и от него к вошедшему сразу полетел первый вопрос:

– Удалось найти место, где скрывается эта парочка закадычных приятелей?

– Пока никаких зацепок, хоть и задействованы все возможности. Остаётся уверенность, что они до сих пор в городе и с часу на час вновь выйдут на связь. Всё-таки лояльность к корпорации у них в головах настоящая.

– Да? Уверенность у тебя? – В тоне босса лязгнул металл. – Но ты и раньше верил, что каждый чих этой парочки у тебя под контролем! А что теперь? В какую именно щель они забились?

– Сложно сказать… но вряд ли у них имелось заранее приготовленное место для лёжки. С их фантазиями и умениями они могли уговорить любого встречного приютить, накормить и обеспечить ночлегом. А то и убить кого-нибудь.

– Хорошо, если так. Ну а если они сейчас уже перекинулись к нашим недоброжелателям и работают на них?

От высказанного предположения Шенски непроизвольно вспотел, но логику рассуждений не потерял:

– Они ведь не враги самим себе. И нет, наверное, таких людей, которые оставят их в живых, получив от нас кое-какую информацию. Даже часа после этого голубчики не протянут.

Минуты две пальцы босса слишком громко и нервно ударяли по невинной клавиатуре. И всё это время Галиар старался не дёрнуться от неприятных ощущений: стекающий по спине пот уже изрядно подмочил нижнее бельё.

Наконец последовал новый вопрос:

– Что показывает следствие по поводу взорванного автомобиля?

– Такое складывается впечатление, что водитель сам лично установил взрывное устройство. – Галиар постарался сдержать вздох облегчения, тщась при этом непроизвольно сменить позу и словно невзначай расстегнуть пуговицу пиджака. – Потому что до того авто два раза проверяли планово специалисты из охраны. Возможность имелась лишь у водителя, скорей всего он носил устройство во время проверок на себе. Так как он на самоубийцу или шахида никак не походил, то скорей его в чём-то обманули. Или не предупредили о точном времени взрыва. Сейчас, при полном содействии полиции, проверяем все его контакты за последнее время.

На его пространный доклад последовало лишь несколько кивков. По прошествии ещё парочки минут раздался доклад по переговорному устройству:

– Босс, все мои люди на местах, можно начинать.

– Хорошо, приступайте!

И опять по спине Шенски потекли капли пота. Он узнал голос командира невидимок, которые привлекались для решения лишь архисложных вопросов. Иначе говоря, сейчас службой безопасности всей корпорации как раз и руководили именно те самые элитные воины, которые могли организовать локальную войну в любой отдельно взятой стране. Небольшой, конечно, но всё в этом мире относительно.

А с другой стороны, Галиар понимал: если он уже не в игре, то и бояться нечего, в любом случае его участь предрешена. Поэтому он довольно бесшабашно поинтересовался:

– Ко мне уже нет доверия? – И тут же получил довольно мягкий ответ:

– Да ладно тебе, расслабься! Если бы лимит доверия к тебе истёк, то сам понимаешь, где бы ты сейчас находился… – Затем, после небольшой паузы, и объяснения пошли: – По моим очень личным каналам получено весомое предупреждение. Так что мне не хотелось бы впоследствии хоть на капельку в ком-то сомневаться. А так у меня сейчас всё под контролем. Да и ты сейчас и сам всё увидишь… Смотри!

Приглашающий жест руки позволил сесть в соседнее кресло, а потом и смотреть во все глаза на творящееся представление. Хотя изначально и внешне ничего особенного не происходило. Из подвальных гаражей в город выезжал бронированный лимузин главы корпорации. Всегда именно на нём вывозили драгоценное тело босса на деловые встречи самого высочайшего уровня. Сзади и спереди – по джипу с охраной. Стекла на всех машинах напрочь тонированы, кто и в каком количестве едет изнутри – не видно. До сих пор ни разу ещё не было зафиксировано даже попыток покушения.

А сегодня всё было как-то иначе. Маленькую кавалькаду сопровождало отдельно несколько автомобилей и мотоциклов. Вдобавок ещё и сверху, с крыш небоскрёбов, порой давались крупные кадры улицы, лимузина и всего окружающего ландшафта. Помимо этого, на одном из экранов имелась картинка, снимаемая явно с летящего где-то сравнительно недалеко вертолёта.

Всё это скорей успокоило Шенски, чем заставило нервничать ещё больше. Раз от него ничего не зависит, то можно и в самом деле расслабиться. Он даже не постеснялся уточнить:

– Предполагалось ваше личное участие в данной поездке?

– Да. Встреча в верхах. И о ней знало строго ограниченное количество людей.

– То есть при данном покушении…

– Да. Надо обязательно взять живыми исполнителей. Поэтому и задействованы невидимки.

– А если тревога ложная? Если пришла дезинформация?

– Значит, я вылечу через пять минут на постороннем вертолёте.

Директор службы безопасности согласно кивнул. Наверное, он и сам бы попытался организовать нечто подобное. Хотя в любом случае участие элитных воинов в данной операции «на живца» выглядело предпочтительнее.

Да и долго ждать развития событий не пришлось. Установленные на машинах сопровождения радары обнаружили опасность сразу, в момент её запуска. Не успел ракетный снаряд пролететь ещё и полпути к лимузину, как он резко вильнул в сторону, снёс ограждение вдоль дороги и, пробив стенку каких-то складов, ввалился внутрь.

Видимо, у него были для этого трюка специальные инструкции и рекомендации. Потому что невинных жертв при таких кульбитах вряд ли удастся избежать. Ну и место нападения, скорей всего, было известно заранее.

Снаряд оказался с самонаведением, так что нырнул следом за бронированным автомобилем, сталкиваясь с рушащимися обломками крыши и тут же взрываясь. Следом за ним в тот же ад взрыва пронеслось ещё два снаряда, отправленных уже с несколько иных позиций. Так что сразу становилось ясно: в покушении задействована очень большая группа людей. И уж никак тут не замешан какой-нибудь маньяк-одиночка.

Подобные гранатомёты, имеющие самонаводящиеся снаряды, вообще секретны, используются только армией и уж никак не группой террористов. Что уже сразу говорило: заказчик убийства – птица очень высокого полёта. Именно поэтому следовало как можно быстрей отыскать любую, ведущую к нему тропинку. А подобный поиск по горячим следам лучше всего получался у «невидимок». Эти звери миндальничать с пойманными исполнителями не станут. Сразу все кости переломают, а потом на глазах у пленников ещё и всю их родню до пятого колена превратят в окровавленные куски разорванной плоти.

Да и в остальном они умеют действовать на порядок лучше, чем самые проворные подчинённые господина Шенски. Не успел ещё первый снаряд взорваться, как все силы прикрытия и сопровождения кавалькады атаковали террористов. Вертолётов сопровождения оказалось целых три, а не один, и все они стали передавать кадры событий в режиме онлайн. Вспухали клубы слезоточивого и парализующего газа. Сверкали вспышки ослепляющих гранат. Грохотали оглушающие взрывы специальных пиропатронов. То есть при невероятном преимуществе в количестве «невидимки» прикладывали максимум умений для взятия противника живым.

Причём делали они это с намерением убраться с места событий ещё до прибытия туда полиции. Что ещё сумел рассмотреть Галиар, так это невероятное, по его понятиям, число элитных воинов. Никогда раньше такого количества не было, да и не подозревал он, что у босса настолько мощная, несокрушимая поддержка от армии. Одно дело привлечь десяток, максимум два бывших сослуживцев, а совсем другое, задействовать в операции почти сотню бойцов. И это не считая тех, кто остался невидимым за кадром.

Только и выдохнул ошарашенно:

– Откуда их столько?! – И получил расплывчатое объяснение в ответ:

– Оттуда!..

Действовали группы задержки великолепно. Короткий бой, взорванные машины на обочинах, короткие перестрелки, и вот уже окровавленных, скованных и оглушенных исполнителей покушения переносят в специальные фургоны и сразу грузят в кабины вертолётов. При этом сразу же начинается жесточайший допрос с применением самых крайних мер. То есть ни отдышаться пленникам, ни подумать о своей судьбе, а уж тем более поторговаться не давали. Вопли, летящая по сторонам кровь с зубами, треск костей, перекошенные лица задыхающихся людей, череда настойчивых вопросов и бессвязная, но вполне понятная информация в ответ.

Тут же поступающая информация о замешанных в это дело личностях неслась дальше. Практически через пять минут после начала допросов уже выламывались двери по нужным адресам, били мордой об стол иных соучастников покушения и прямо на месте начинали новые допросы. В противном случае, если бы пошли непредвиденные задержки, до главного заказчика было бы не добраться.

Да и так силы захвата вдруг стали нести довольно серьёзные потери в своих рядах. В двух из четырёх иных мест после крайне жёсткого сопротивления произошли страшные взрывы, уничтожившие как защищающихся, так и добрую треть нападающих. Причём сами защищающиеся скорей всего и не знали, что они давно сидят на минах. В двух иных случаях пленённых сразу оттаскивали в сравнительно безопасное место. И правильно делали. Одно место удалось сохранить от взрыва, а вот второе пусть и запоздало, но взлетело на воздух.

Опять новые жертвы. Причём большинство в этой массовой бойне оказались люди совершенно посторонние. Иначе говоря, простые городские обыватели.

Зато сразу два допрашиваемых источника, независимо друг от друга, указали на виновника. Или, правильнее сказать, на заказчика неудавшегося покушения.

Услыхав имя, Галиар Шенски замер с самыми нехорошими предчувствиями. После чего уставился в ожидании на босса. Потому что даже примерно не мог предугадать реакцию высшего начальства на случившееся. И уж сам никогда не взвалил бы на себя подобную ответственность при таком выборе.

Глава 16

Делу – время, потехе – ночь

С Ромой Грэйхемценом я расстался уже ближе к концу рабочего дня. Но не потому, что вспомнил об официальной работе. Мысли не мелькнуло помчаться в свой холдинг и потрепаться с коллегами по работе. Ну их… И так хлопот полный рот.

И одна – наиболее актуальная. Тем более что мне уже пару раз звонила в течение дня Софийка и просила забрать её из больницы. Ехать домой на такси она не хотела, да и я заранее согласился её сопроводить.

Поэтому, как только в укромном месте принял данный мне от рождения облик, помчался к подруге. Как по мне, то ей стоило ещё день-два полежать в тепличных условиях. Выглядела бледненькой, дышала аккуратно, смеяться громко не могла, как и резко взмахнуть руками не пыталась. Увы, в наших больницах долго не залежишься: можешь ходить? Значит, топай домой! Пусть даже ты на костылях и весь в гипсе.

Зато настроение у подруги оказалось вполне бодрое, под стать привычному для неё фонтанирующему оптимизму. С первого момента нашей встречи её ротик не закрывался, эмоционально исторгая на меня кучу информации и вопросов:

– Нет, ну ты видел мою машину? Она же всмятку! Такая разве подлежит ремонту? Вот и я думаю, что, получив страховку, куплю себе новую. Мне цвет этой уже поднадоел. И отныне у меня есть возможность хвастаться, что я пережила автокатастрофу. И почти не пострадала! Разве трещина ребра – большая проблема? Ведь такой удар был сильный, что мне показалось, я сразу погибла!..

Радовало, что она так простецки отнеслась к аварии и не получила при этом моральную травму. Но в то же время мне следовало уточнить все мелкие детали события, чтобы в дальнейшем было меньше сомнений:

– Софи, очень тебя прошу: вспомни все детали происшествия. Особенно в отношении ударившего тебя джипа. Это очень важно.

– Джип?.. Ну да, там водитель точно был пьяным, – пустилась она в воспоминания. – Жаль, что я не наблюдала за ним специально, не то обязательно успела бы свернуть в сторону, а то и остановиться. Но он вроде подъезжал к перекрёстку на красный свет и как бы собирался остановиться. Потом вильнул разок, прижимаясь к тротуару, и вдруг рванул с невероятной скоростью. Словно прыгнул… Больше ничего не помню… Весь мир перевернулся с ног на голову, и я даже потеряла сознание на короткое время. Дальше осознала себя уже укладываемой на носилки. Ну и тебя увидела…

Конечно, один-два процента ещё оставалось на то, что за рулём таранившей машины находился пьяный или обкуренный наркотой недоносок. Но все остальные данные говорили о том, что Софийку атаковали преднамеренно. Теперь бы мне ещё понять причину такой атаки, и вполне легко будет догадаться о том, кто именно это сделал. Или кто заказал подобный наезд.

Поэтому следующими вопросами я озадачил подругу на иную тему:

– Постарайся припомнить всех, с кем ты поссорилась в последнее время. И хорошенько подумай: есть ли у тебя враги?

– Ну что ты, Валентин! – искренне поразилась она. – Откуда у меня могут враги взяться? Я и ссорилась за последние месяцы всего один раз, в мясной лавке, когда мне попытались подсунуть несвежую вырезку. Но тот продавец, хоть и сволочь позорная, вряд ли осмелится муху прихлопнуть. Куда ему людей давить-то?..

– М-да! Не знаешь ты людей, не знаешь… Особенно мясников! – Это я уже бормотал, паркуясь возле дома Софийки. Но в самом деле я не подозревал продавца подпорченной вырезки, ну разве что на него полпроцента давал, потому что чего только в этой жизни не случается.

Помогая выйти подруге из машины, сразу потребовал:

– Думай, что надо купить тебе на кухню из продуктов. Самой тебе ещё с неделю дома сидеть, а заказывать по телефону – не стоит.

– С какой такой стати? – поразилась она.

– Пока не выяснится, кто тебя ударил и по какой причине, лучше тебе поостеречься. – Мне вспомнились пропавшие девочки-двойняшки, и я добавил в голос строгости: – Пожалуйста, отнесись к этому серьёзно!

– Ладно, раз ты настаиваешь, – согласилась Софи с довольной улыбкой. – Но неужели ты сам собираешься заниматься расследованием? И тебя для этого отпустят с работы?

По рассказам Николя Мэтрюса она знала, где и кем я работаю, потому и относилась к моим заявлениям несколько скептически. И уже в магазине, набирая продукты в тележку, я несколько приоткрыл перед ней свои, якобы немалые, связи:

– В полиции у меня достаточно знакомых, чтобы придать этому расследованию наибольший приоритет. По моей просьбе дело на заметке у самого высокого начальства, а посему виновник твоего несчастья будет найден в ближайшие часы. Если уже не сидит в камере предварительного задержания.

– Хм! И чем ты будешь со своими знакомыми расплачиваться?

– Не беспокойся, взяток они не берут. Разве что придётся мне портрет жены одного капитана нарисовать. Она уже давно просит.

– Ага! – засмеялась Софи. – Теперь мне понятно, на кого, чем и как ты будешь давить. А меня увековечишь для истории? Или хотя бы лёгкую карандашную зарисовку сделаешь?

– Конечно! Для художника просто грех не запечатлеть такую великолепную фигурку, как у тебя! – не пожадничал я на комплимент.

Ну и когда мы уже поднимались по лестнице в квартиру подруги, я услышал от неё предупреждение:

– Ты сейчас за Моникой помчишься… Но будь с ней поосторожнее. Слишком она не искренняя, с двойным дном. Вот просто женской интуицией чувствую, что она готова на любое коварство и обман.

Я вначале лишь пожал плечами, хотя и сам прекрасно засёк вчерашние притворства мадемуазель Чамзини. Но тут же припомнил и её странный интерес к молодым парням девятнадцатилетнего возраста и мысленно принял решение выяснить о Монике всё, что удастся.

Ну а вслух отделался рифмованной строчкой:

– Коварство и обман присущи каждой даме, но что меня дурить, коль нет гроша в кармане?

– Не знаю, не знаю… – Доставая ключи от квартиры, Софийка покосилась на пакеты у меня в руках. – Продукты ты мне купил самые дорогие, машина у тебя неброская, но весьма солидная, одеваешься ты вполне изысканно и со стилем. Да и вообще, мужчина очень видный, импозантный, такого большинство женщин мечтают поймать в сети семейных отношений.

– Ну нет, со мной это бесполезно! – рассмеялся я. – Закоренелые холостяки ни в какие сети не ловятся. В крайнем случае могу созреть для семейной жизни только годам к пятидесяти. Хе-хе!

Мы вошли в небольшую прихожую, из которой виднелась гостиная с открытой кухней. Туда меня и увлекла хозяйка квартиры, указывая на два высоких стула возле узкого стола барного типа:

– Ставь пакеты сюда! – Но пока я это делал, она оглянулась по сторонам и резко воскликнула: – Ой! Кошмар какой!

Даже у меня сердце дрогнуло и заколотилось быстрей, столько эмоций выплеснулось в этих возгласах:

– Что случилось? – При этом я никакой опасности не видел, но вслед бросившейся внутрь комнаты девушке смотрел с напряжением.

– Моя мебель! – причитала она на ходу. – Бабушкин комод!.. Он поцарапан!.. И вздулся от влаги!.. Сволочи!..

Удалось только через минуту вклиниться в её монолог с коротким вопросом:

– Кто сволочи?

К тому моменту я и сам рассмотрел, что случилось. Банально соседи сверху затопили соседей снизу. Штукатурка на потолке намокла и отвалилась. Упала на мебель двухвековой давности, оцарапала её, и если бы только это! Жидкость цвета мочи, с весьма специфическим для алкоголя запахом, продолжала капать с потолка вниз. Это привело к тому, что покрытый лаком шпон на мебели вздулся и пошёл волдырями.

Ничего смертельного, всё можно восстановить, но неприятно.

Так что я скорей действовал, чем утешал. Легко сдвинул здоровенный комод в сторону, метнулся к кухне и подставил под падающие капли таз.

Зато Софи, продолжавшая ругаться, к тому моменту завелась ещё больше:

– Странно, что наверху хозяин появился! За столько лет только один раз какого-то старого сморчка видела. Но я ему сейчас зенки-то выцарапаю!

– Стой, не горячись! – остановил я её за локоток. – В жизни всякие неприятности случаются, причём часто совсем нечаянно. Так зачем ругаться и лишать соседа зрения? Скорей всего он и так добровольно покроет всё твои убытки. Да и наверняка страховка у него есть. Не волнуйся, я сейчас схожу наверх и всё улажу.

Подруга моя затихла, хмурясь в раздумье. А я, благодаря своему уникальному слуху, расслышал ведущийся наверху разговор. Двое мужчин общались довольно громко, чуть ли не ругались. Вполне возможно, что и по поводу пролитого на пол алкоголя. Хотя я представить себе не мог: сколько надо было вылить, чтобы он вниз пролился?

Будучи в теле Вампира, я не боялся никого и ничего. Действовал быстро, резко, ни на что не оглядываясь. Но вот возвращаясь в свою исконную ипостась, утраивал осторожность по сравнению с прежними временами. Слишком уж нежелательно было к себе привлекать какое бы то ни было внимание. В диспуты не вступал, в драки не влезал, в демонстрациях не участвовал, баррикады не строил и вообще вёл себя как примерный паинька.

Поэтому сразу понял, что встревать в некий скандал, да ещё и с упившимися соседями, совсем неугодное занятие. Для улаживания претензий достаточно сейчас вызвать президента дома, который выбирается среди жильцов, да ещё кого-то из соседей позвать свидетелем. Этого достаточно, чтобы и без полиции обойтись.

Я уже и собирался так сделать, как удалось разобрать несколько слов из диалога мужчин. Они меня настолько заинтриговали, что я шёпотом спросил у подруги:

– У тебя есть стремянка?

Она кивнула и указала рукой в сторону кладовки. Так что уже через полминуты я прислонил ухо почти к самому потолку и внимательно прислушивался к каждому слову. Там оказалась щель в перекрытии, по которой и виски стекало, и для подслушивания она казалась идеальной.

Говорили о господине Шенски, с именем Галиар. Пару раз вскользь проскочило слово «босс». Основные обсуждения касались случившегося ночью покушения, в котором оба собеседника чуть не были взорваны. Спасло их лишь то, что он имели при себе какой-то сложнейший прибор, которое не только определило наличие в машине взрывного устройства, но и обозначило скорое время подрыва. Назывался прибор несколько странно – тинигл. И теперь вот мужчины вынуждены были прятаться на этой квартире до момента выяснения имени своего главного недоброжелателя. Вариантов имени у них было несколько: упомянутый Шенски, таинственный босс, личные враги босса и… сторонники (вот это меня больше всего и заинтриговало!) или враги (а эти откуда упали?!) Ромы Грэйхемцена.

Почему именно последние, не оговаривалось, просто приводилось как данность. Но мужчины рассуждали, как им надавить на того самого Шенского и выяснить всё, что надо.

Ещё они на полном серьёзе оговаривали возможность расслабиться с какими-то женщинами. Один бас настаивал на проститутках, второй соглашался лишь на кратковременный флирт в ближайшем баре. Уж очень оба хотели снять напряжение женской лаской и отметить свой неожиданный отпуск.

Мне было плевать на их предпочтения в амурных делах, но вот сами люди, каким-то образом касающиеся моего подопечного, вызвали во мне бурю самых разнообразных эмоций. И я даже вначале не знал, какие действия предпринять.

С одной стороны, показываться на глаза этим мужчинам не стоило. А с другой – через них я мог приблизиться к разгадке иных тайн, над которыми мы с таким тщанием трудились сегодня вместе с Грэйхемценом. И уже чисто попутно заинтриговало неведомое устройство, с которым можно обнаружить возле себя бомбу да ещё и время подрыва узнать. Возможно ли такое? Ха! Если есть такое чудо, как я, в ипостаси Вампира, то почему бы не существовать техническим разработкам, о которых в мире ничего не известно? Вот и я о том же…

Так же очень захотелось срисовать соседей сверху, после чего выяснить, кто они и где работали и кто такой Шенски, подчинённых которого могут убить как сторонники Ромы, так и его ярые враги. Это же что надо натворить, чтобы так подставиться и оказаться между двумя сходящимися линиями фронта? А то и тремя, если учитывать некоего босса. Получается, что неизвестные мужчины всем успели не угодить. И вот как с такими не познакомиться?

Как я понял по разговору, оба страдальца, истомившиеся по дамской ласке, как раз собрались отправиться на променад. И вдруг они сюда не вернутся? Канут в бездну времени и пространства, а я жалеть потом буду из-за своей нерасторопности.

Софийке я строго-настрого приказал сидеть в спальне и оттуда не высовываться, а сам кабанчиком метнулся на верхний этаж.

Открыл мне не то чтобы дедуля, а так, дядька далеко за пятьдесят. Причём его парик, накладная борода с усами, вставки расширения скул и изменения носа легко ввели бы в заблуждение большинство обывателей. Ну а я легко рассмотрел мишуру актёрской бутафории, пусть и довольно грамотно наложенную. То есть дядька не только устройства разные имел да врагов полгорода накопил, но и в театре, видимо, успевал подрабатывать.

– Что вам угодно, молодой человек? – Хоть мужчина и обращался ко мне вежливо, я отчётливо уловил идущий от него перегар. Даже шаг назад сделал, прежде чем вводить в курс дела:

– Видите ли, уважаемый, мы живём под вами, и с потолка капает нечто жёлтое, с резким запахом удушливого самогона. Испорчен потолок и старинная, дорогая мебель. Если верите на слово, готов сразу обсудить с вами размер денежной компенсации за ущерб. Если сомневаетесь, можете пройти и глянуть на случившееся непотребство. Если вы слишком заняты или не хотите отвлекаться на подобные мелочи, мы просто немедленно вызовем свидетелей и представителя страховой компании. Что для вас предпочтительнее?

Почти всё время моего монолога ряженый тип внимательно пялился на свои наручные часы, словно засекал каждую мою фразу и соизмерял каждое слово с утекающими мгновениями. Показалось, что он сейчас скажет: «Вызывайте представителя, а я сейчас вызову своего. Пусть они себе голову морочат!»

Но он лишь покровительственно хмыкнул и неожиданно согласился:

– Конечно, гляну! И если проблема не слишком разорительна для моего бумажника, решим дело на месте.

– Тогда прошу за мной! – Я и повёл показывать ему масштабы нанесённого ущерба.

Оказавшись в квартире Софийки, сосед присмотрелся к мебели, потрогал жидкость в тазике и даже не погнушался понюхать её. После чего с досадой ударил себя по лбу так, что чуть парик не слетел:

– Виски! Ящик! – восклицал он с чувством, словно после таких слов я должен был всё понять и простить. Но я только вежливо поинтересовался:

– Вы предлагаете возместить ущерб ящиком виски?

– Что вы, что вы! – замахал он руками, но уже с явным облегчением. – Это я понял, отчего в моей квартире такая вонь стоит. Ящик с виски… упал, а я и не присмотрелся к нему. Вот несколько бутылок там и разбилось… Хе-хе! Ну ничего… это легко решается…

Он достал из кармана бумажник и собрался отсчитывать из него деньги:

– Четыреста, вас устроит?

– Э-э-э… – Вроде как хватало на всё и вся, но я хотел перестраховаться и взять ещё сотню: – Мебель очень старинная, видите ли, фамильная…

– Тогда вот вам… восемьсот! Этого уже точно хватит на всё!

И у меня в руке оказалось восемь сотенных бумажек. После такого явного аттракциона щедрости и покладистости приставать к человеку было бы чрезмерным хамством. Хоть я и желал с ним пообщаться как можно плотнее. Поэтому мне только и оставалось сказать:

– Не сомневайтесь, чеки за работу, а также остаток денег я вам занесу сразу же после оплаты специалистам.

– Нет, нет, не стоит волноваться! – Посмеиваясь, сосед уже пытался смыться с моих глаз. – Я – врач и в делах реставрации мало что понимаю. Так что сдачу можете смело оставить себе, в знак компенсации за причинённые неудобства.

– Хорошо, как скажете! – Я кивнул, уже открывая входную дверь. – Но если этих средств не хватит?

Добродушие с мужчины словно ветром сдуло. Уже хмурясь, он достал ещё две сотенные банкноты и, вручая их мне, с нажимом добавил:

– Дома я бываю редко, ежечасно спасая людей от смерти, и очень не люблю, когда меня отвлекают от практики и от научной работы. Так что постарайтесь уложиться в выделенную вам сумму.

– Хорошо. Постараюсь.

Он потопал на свой этаж, а я бросился к стремянке. Опять залез под потолок и стал прислушиваться. Наверху вскоре послышался шорох, хруст убираемого стекла, вновь забубнили два голоса, но я расслышал каждое слово:

– Что там случилось? Я все краны просмотрел…

– Виски! Вон тот ящик… Видишь всё мокрое снизу…

Следующие слова нельзя было никак назвать литературными. Переругиваясь, оба приятеля стали выбирать стекло, затирать место пролива, корить друг друга в невнимательности и неуклюжести. Но довольно быстро успокоились. Незнакомый, но более грубый голос уже с иными интонациями стал выговаривать:

– Вообще не стоило туда идти. Могли ведь устроить для нас ловушку. А у меня и оружия толком нет.

– Всё было под контролем. Я проверил ти́ниглем пространство в коридоре и на иных уровнях: ничего взрывчатого. Обычный тюфяк-интиллигентишка, которого баба заставила идти на разборки. А сама в спальне спряталась небось…

И оба вновь съехали на тему женщин, напрочь отбросив обсуждения неприятного инцидента. Чуть позже, видимо собравшись и загримировавшись окончательно, ушли. Разве что приняли-таки решение вначале слегка перекусить в ближайшем кафе, а потом всё-таки идти к проституткам.

Вышедшая из спальни Софийка пересчитала лежащие на комоде деньги, озадачилась не на шутку и стала канючить:

– Ты сейчас уйдёшь, я останусь одна, а через несколько дней этот дедуля-доктор, узнав цены на ремонт, заявится ко мне за сдачей. Что я буду делать?

– Не переживай, не заявится! – убеждал я отстранённо, мысленно катая в памяти слово «ти́нигл» и прикидывая, есть ли такое вообще в энциклопедии. – В крайнем случае звони сразу мне и в полицию.

– Думаешь, такие богатые перцы испугаются полиции?

– О-о, милая, ещё как испугаются! – заверил я её, прекрасно понимая, что подслушанные мною личности в любом случае станут держаться подальше от разборок с блюстителями общественного порядка. – Можно я воспользуюсь твоим компом и просмотрю последние новости?

– Конечно, пользуйся.

Получив разрешение, я придирчиво, но быстро просмотрел все колонки о новостях нашего города. Особенно те, что случились ночью. И ведь вроде недавно вычитывал это всё вместе с Ромой, а на взорванный автомобиль не обратил внимания. Заметка короткая, всего в несколько строк.

«Там-то в такое-то время взорвался автомобиль такой-то. Владелец-водитель (имя и возраст) погиб. Два пассажира, покинувшие авто за несколько минут до взрыва, испугались и скрылись с места событий. Описание их внешностей прилагается. Всех, кто видел этих пассажиров или знает причины взрыва, просим сообщить в полицию по телефону такому-то. Предполагается разборка между бандитами, следствие ведётся».

Больше никаких данных. Продолжать поиск через Интернет тоже времени не осталось. Я распрощался спешно с Софийкой и помчался на свидание с Моникой. Но уже спускаясь по лестнице, рассуждал, как воспользоваться случайным разоблачением странных соседей. Не промелькни в их разговорах имя Грэйхемцена, я бы без неуместных колебаний сдал свидетелей преступления полиции. Она у нас самая честная в стране и самая активная (благодаря Стиву Чакли, нашему мэру), быстро разберётся, кто прав, кто виновен. Но очень хотелось самому докопаться до истины, понять, в чём дело, где как стыкуется и что на ком замыкается.

К тому же меня сильно заинтересовало устройство, которым щедрый на деньги тип определял не только взрывающиеся бомбы и часовые таймеры на них, но и внутри помещений, несмотря на несколько стенок вокруг, засекал взрывчатку, патроны любого типа. Судя по тому, что я увидел, подслушал и понял, ряженый дедуля использовал для визуального осмотра свои часы. Или на циферблате часов имелся экран вывода данных.

Честно говоря, захотелось и лично для себя разжиться подобным уникальным устройством. Порой оно может сослужить бесценную службу, особенно при выполнении моей работы. Готов купить заинтересовавшие меня часики за любые (по здравом размышлении) деньги. А если не купить, то почему бы не упросить дедулю просто подарить мне интересующий прибор? Тем более что у меня два варианта: могу шантажировать, а могу забыть о нашей встрече. До определённого момента, естественно.

Ну и судьба продолжала меня баловать благоприятными моментами. Или это моя наблюдательность не подвела? Но в самом ближайшем к дому Софийки кафе мне в глаза бросился уже знакомый парик. Он! Тот самый сосед сверху! Дедуля чинно и с достоинством восседал за столиком, вчитываясь в поданное меню. Вместе с ним возвышался там же и его массивный приятель, обладатель более густого баса. Его лицо тоже не соответствовало внешности, описанной в ночных новостях. Значит, тоже умело замаскировано с помощью пышных усов.

Только как они собираются есть с пластиковыми вставками во рту? Хотя… если заказать мороженое или пудинг…

Оставаясь на улице, уже лихорадочно вел переговоры с шефом одного частного сыскного агентства. За хорошие деньги его ребята очень хорошо работали. А так как я сам не мог объять необъятное, то частенько сбрасывал рутину поиска и слежения на подобных детективов. Ибо не всегда и не вся информация от неизвестных мне покровителей поступала на мой внутренний экран. Порой следовало добирать мелкие детали, нанимая для этого частных детективов. Расплатился с ними с неименного счёта да и получил нужную информацию.

Вот и сейчас их шеф быстро выяснил, что два агента находятся сравнительно рядом с кафе. Тут же я стал описывать соседей Софийки и мои пожелания об аккуратной слежке за ними в течение ближайших суток. Потому что отчётливо рассмотрел: клиенты сделали заказ чего-то горячего, а первые ударные порции спиртного официант им подал в первую очередь. Уже спеша к месту встречи с Моникой, получил сообщение от шефа детективов, что его агенты на месте, клиентов опознали, приступили к работе.

Мне ещё метров пятьсот оставалось идти до места свидания, и я позвонил в иное сыскное агентство, занимающееся архивными данными и имеющее к ним доступ. Здесь заказ был более конкретным:

– Выясните, пожалуйста, всё что можно о Монике М. Чамзини, дата рождения такая-то. Вдобавок, скорей всего с середины ночи или с утра надо будет приставить к даме троих агентов для слежки. Где она к тому моменту появится, я сообщу дополнительно.

– Принято! – ответил мне хорошо знакомый голос. – Ждём аванса на сумму…

Уже стоя на месте и оглядываясь по сторонам, я перевёл затребованную сумму. Сам опоздал на десять минут, но моя новая возлюбленная опоздала на двадцать. Так что я всё успел, даже принять вид насмерть истосковавшегося в ожидании мужчины.

– Я чуть не поседел, переживая, не случилось бы чего с тобой! – начал я с восклицаний. – Можешь опоздать немного, это нормально, не обижусь. Но ради бога, умоляю тебя: всегда мне звони и предупреждай, что задерживаешься. Иначе я могу начать обзванивать морги, госпитали и полицейские участки…

– А в полицию зачем? – напряжённо смеясь, поинтересовалась красотка. – Я ведь не гангстер какой-то и не взломщик сейфов.

– Никто не застрахован от ошибки в расследовании, – пустился я в рассуждения. – Порой случайного свидетеля могут так подставить обстоятельства, что он идёт на каторгу вместо истинного преступника. Да и от личной ошибки никто не застрахован. Представь, человек задумался за рулём, проскочил на красный свет и убил другого человека. И если отягчающие условия имеются, то порой никакая страховка от тюрьмы не спасёт.

Умение видеть почти все болезни человека помогало мне ещё и его внутреннюю реакцию отслеживать. Давление крови, сокращения мышц, учащённое сердцебиение и прочее. Особенно если он не умеет «держать себя в руках». И по всем параметрам, мною наблюдаемым, моя новая подружка изрядно испугалась и занервничала. Хотя внешне выглядела чуть ли не равнодушной:

– Мне подобное не грозит: пользуюсь такси и общественным транспортом.

– А вот бедняжке Софи́ не повезло! – посочувствовал я и сжато пересказал о столкновении автомобилей и его последствиях.

Теперь уже красотка не стала скрывать своей растерянности и нервного сопереживания и успокоилась лишь после моих заверений, что с нашей общей знакомой всё в порядке, она идёт на поправку. Недели через две уже сможет продолжить с нами интимные игрища в постели.

Всё это я проделал, не забывая попутно угощать Монику лёгким подобием ужина и уже сидя в такси, которое везло нас к дому семейства Мэтрюс. А к концу пути девушка позабыла о своих страхах и постаралась засыпать меня вопросами о предстоящем фривольном действе. Начала с самого главного:

– Меня там никто не обидит?

– Можешь быть совершенно спокойна в этом плане, – убеждал я её. – Говорил ведь уже: никто к тебе даже пальцем не притронется без предварительного твоего согласия. Да и открыто его можешь не высказывать, а вначале посоветоваться со мной, выясняя всё, что тебя интересует.

Несколько странно, но такого вот короткого инструктажа ей вполне хватило. Зато она очень скрупулёзно стала интересоваться всеми молодыми парнями до двадцатилетнего возраста. Как их зовут, часто ли бывают, кто они вообще такие и чем занимаются?

На последний вопрос было принято отвечать расплывчато, что я и делал:

– Мы собираемся совсем по иному поводу, касающемуся лишь удовольствия. Так что ни о какой работе, политике и прочих делах разговоры не ведутся. Всё это разрешается спрашивать лично и только у состоявшегося партнёра или партнёрши. В остальном же внешняя жизнь наших приятелей и приятельниц – табу. Некоторые даже имена свои настоящие скрывают, пользуясь иными или ласкательными прозвищами. Да и те частенько меняют. Так даже интересней получается.

– Но ведь ты мне можешь чуточку приоткрыть тайны хотя бы имён? – всерьёз обиделась вспыльчивая Чамзини. – Роста? Полноты или худобы? Должна же я как-то заранее сориентироваться в своих предпочтениях и выбрать самого перспективного, отвечающего всем моим понятиям и стандартам!

Тут я кочевряжиться не стал, описав несколько членов нашей компании, только-только вошедших в возраст совершеннолетия и получивших право бывать в компаниях, подобных нашим. При этом несколько однобоко расписывал их внешние характеристики, подгоняя чуточку под облик Вампира. И этому было несколько причин.

Я не знал, кто из них сегодня придёт конкретно, не успел созвониться с Николя или с Лианой и всё выяснить. Монику следовало как можно сильнее заинтриговать и попутно привязать к нашей компании. И самое главное: хотелось выяснить всю подноготную такого странного интереса именно к типажу парней, соответствующему Вампиру. Потому что всё больше приходил к выводу, что подобный интерес весьма и весьма не прост. Ну а если моя паранойя ошибается в своих подозрениях, то тем приятней будет убедиться в случайности сложившихся обстоятельств.

На пиршество удовольствий мы прибыли почти без опоздания. Все собравшиеся ещё никуда по спальням не разбредались, прогуливаясь в слабоосвещённой большой гостиной, обнимаясь в медленных танцах под негромкую музыку, флиртуя друг с другом и попивая разные напитки. В основном всегда и все предпочитали соки или просто воду. Изредка, если имелся особый повод, баловались белым вином или шампанским. Наедаться тоже было не принято, хотя тарелки с бутербродами да со сладким десертом стояли то там, то здесь по всему дому.

Первым делом я представил Монику хозяевам. Лиана отнеслась к новенькой с вежливым радушием, но не больше. По крайней мере набиваться к ней в лучшие подруги и настаивать на участие в «раскрытии» не торопилась.

А вот Николя загорелся как мальчишка. Выпятил грудь колесом и попытался надавить всей мощью своего интеллекта и талантом утончённого искусителя. Опыта ему для подобного дела хватало. Да и повод у него имелся прекрасный: показ всего дома и попутное ознакомление со всеми присутствующими.

Только вот своим присутствием и желанием угодить он мне изрядно мешал. Этак Моника и без меня всё троекратно быстрей выведает и все секреты узнает. Мне следовало от него избавиться. Благо что у нас и для таких случаев имеются определённые жесты и необходимые словосочетания, применяемые среди старых приятелей. Так что минут через пять Николя нас оставил сравнительно одних, напоследок жарко пообещав присоединиться к нам по первому зову.

О нём я и завёл речь, указывая глазами в спину:

– И как тебе душа всей компании? У женщин Николя пользуется огромным успехом, может, и мы его возьмём для твоего первого «раскрытия»?

– Красавчик, и довольно приятный во всех отношениях, – согласилась Чамзини. – Но я всё-таки предпочла бы кого-нибудь помоложе… Вот тот парнишка, кто он? Начинай нас знакомить.

– Его имя я тебе уже называл…

С этими словами мы и двинулись знакомиться. Тоже, вынужден признать, довольно сложная церемония в нашей компании. Так вот просто подвести к кому-то нового человека и начать знакомство, с близкого расстояния рассматривая друг друга, считалось моветоном. Подобную привилегию запросто предложить себя или выяснить предпочтения гостя имели только хозяева дома. Все остальные даже откровенно пялиться, пусть и в спину, не имели права.

Вначале следовало на расстоянии обменяться приветственными кивками друг с другом. То есть мне с заинтересовавшим мою даму человеком. Если после этого мужчина или женщина продолжат на меня смотреть, то это означало разрешение подойти и пообщаться. Но ни в коем случае не на тему возможной близости. Вначале просто лёгкий, ничего не значащий треп:

– Музыка сегодня подобрана великолепно.

– Верно. Можно просто стоять и наслаждаться. И напитки получились отменно.

– Согласен. Мне, к примеру, грушёвый сок с лимоном понравился.

– Бесподобно! Особенно с дольками мармелада.

Только после этого, если у обеих сторон остаётся предрасположенность к знакомству, старожилы компании представляются первыми. Тогда уже и я представляю свою партнёршу:

– Моника! В нашей компании впервые, пока осматривается…

Затем ещё минутка ничего не значащего трепа, после которой обычно можно и рекомендуется потанцевать. Парень, который издали заинтересовал мою подругу, начал танцевать с ней, а я с женщиной, с которой он общался до того. Мы-то с ней были знакомы давно, поэтому могли говорить более откровенно:

– Она хочет с парой или просто с дополнительным партнёром?

– Пока присматривается, но вроде предпочитает на сегодня двух мужчин.

После танца Моника прильнула к моему локтю, что тоже переводилось на языке жестов, как «Хочу ещё с кем-то познакомиться!». Вполне оправданное желание, хотя мы только отошли чуть в сторону, как красотка мне прошептала вполне однозначно:

– Нет, этот парень не по мне. Представь мне следующего.

Мне несложно. Хотя паранойя внутри меня уже хмыкала весьма многозначительно. А когда и второй парень оказался безжалостно отшит после продолжительного танца, подозрения во мне лишь окрепли: новая подруга ищет нечто очень определённое. Поэтому перед знакомством с последним кандидатом на роль нашего сегодняшнего партнёра я постарался его с помощью жестов и мимики настроить на максимальную таинственность.

И парень меня не подвёл, умудрился за два танца настолько заинтриговать Монику, что та приняла решение:

– Если и будем пробовать, то вот с ним. Но только давай всё это не сразу форсируем и не резко, обставим это дополнительной беседой и долгими предварительными ласками.

Согласно кивнул на это предложение, ничего не имея против. Тем более что и остальные гости стали постепенно просачиваться в спальни, организовавшись в компании, трио или в квартеты. Заинтересовавший Монику парень тоже не возражал против наметившегося состава, предложил локоть свой для второй ладошки и посоветовал:

– Тогда давайте поспешим во вторую малую спальню верхнего этажа. Пока её никто не занял. Согласны?

Ну мы и двинулись к лестнице. Только вот в последний момент меня перехватил хозяин дома:

– Валентин, можно тебя на два слова?

– Конечно, Николя! – Образовавшуюся парочку я отпустил наверх со словами: – Займите спальню, пока я тут пообщаюсь, и можете не стесняться! – И только потом развернулся к приятелю: – Что-то срочное? – Хотя не сомневался, молодой, возбуждённый парнишка меня ждать не станет, сразу набросится на привлекательную и сексапильную самку.

– Сам решай, – зашептал Мэтрюс, оглядываясь на свою супругу, уходящую в иную комнату: – Но Лиана чётко опознала твою красотку и мне напомнила. Мы её однажды видели и вместе развлекались в доме Варны Коттомби, что в городке Вичбург. Это было семь лет назад, твоей Монике только исполнилось восемнадцать и она была со своей старшей сестрой.

– Мм? И что в этом такого?

– Ничего. Лишь имя старшей сестры: Юлия Санд.

– Э-э-э… Не понял! Речь о «нашей» Санд? Которая моя коллега и интимная подружка главного шефа? – Получив утвердительный кивок, всё равно не поверил: – Но нашей стервочке Юлечке сейчас всего лишь двадцать три, как она могла быть семь лет назад на вашей тусовке в Вичбурге?

– Это ты уже сам разбирайся, – развёл руками приятель. – Я сказал, ты услышал.

– Спасибо, буду разбираться.

Но не успели мы с ним разбежаться, как у меня в кармане завибрировал телефон. Обычно на таких мероприятиях собравшиеся гости свои телефоны отключали, в крайнем случае убирали громкость звонка. Вот и я оставил, потому как не мог полностью отгородиться от окружающих меня проблем.

Тем более что звонили из того самого агентства, которое следило за мужчинами, затопившими сегодня потоками виски квартиру Софийки. И сообщение для меня прозвучало весьма неожиданное, можно сказать, экстренное:

– Наблюдаемых нами объектов весьма ловко и браво спеленали какие-то типы прямо в публичном доме. Мои специалисты при этом не попали под раздачу буквально чудом. Пленённых мужчин уволокли сравнительно недалеко, в подвал соседнего дома, и чего-то или кого-то ждут. Что делать нам?

Глава 17

Наперегонки со временем

Первым моим побуждением после услышанного сообщения было громко ругнуться. Всё-таки ночные удовольствия для меня – это святое. Раз уж настроился на фривольную близость, меня ничто не собьёт с выбранного пути.

Но ведь бывают в жизни исключения?

Вот я и сдержался от ругани, потребовав вначале адрес заточения парочки странных визави. Потом порадовал директора агентства:

– Через пять минут вы получите от меня всю оговоренную сумму с удвоенными премиальными. Но уже сейчас вы снимаете своих агентов и все вместе забываете всё о моём заказе.

– Уже и снимаю и забываю! – последовали заверения от моего собеседника. Платил я ему слишком хорошо, чтобы он решился на проявление неуместной инициативы.

Я же догнал Николя практически в самой спальне, куда он спешил к образовавшейся группе:

– Дружище, ты меня должен срочно заменить! – с ходу сделал я заявление. Видя, как хозяин дома обрадованно кивнул, поспешив за мной, даже разрешил ему не совсем деликатный ход: – Если Моника будет возражать или много спрашивать обо мне, отговаривайся тем, что тут вдруг объявилась моя первая жена…

– Так ведь нет такой…

– …И я не удержался от ласк с ней. Мало того, для усиления давления можешь припомнить девочке её игрища с сестрой Юлей в Вичбурге. Разрешаю этот маленький шантаж. А я тут выбрал иную компашку…

Какую именно компашку, Николя совсем не интересовало. Воспользовавшись отсутствием рядом Лианы, он умчался на верхний этаж.

Тогда как я проворно и незаметно покинул дом, сменил свою нынешнюю ипостась на ипостась Вампира и рванул на максимальной скорости к нужному дому. Благо что тот находился сравнительно недалеко, всего в нескольких кварталах.

Информацию о расположении таинственных похитителей я получил весьма толковую. Так что вскоре уже стоял прикрытый плащом-хамелеоном возле двери подъезда и внимательно прислушивался к звукам, доносящимся из-за неё. Там находились двое, в самом деле поджидающие приезда кого-то и вполголоса между собой переговаривающиеся:

– Вроде должен быть… Тем более пробок нет, ночь всё-таки.

– При чём здесь пробки? Они ему не помеха…

– Ну да, примчится как подорванный…

Из чего я сделал ошибочный вывод: ожидается некто, либо на вертолёте, либо на специально оборудованной мигалками машине. Так имеют право передвигаться полицейские или высшие правительственные бонзы. Вполне возможно, что именно полиция произвела арест, не привлекая к этому излишнего внимания. И сейчас сюда спешит то ли главный следователь, то ли искушённый специалист по дознанию. Причём дознание может проводиться не совсем законными способами. В противном случае арестованных типов сразу бы уволокли в ближайший полицейский участок.

Действительность оказалась совсем иной. Некая личность в самом деле примчалась на огромной скорости, нарушая все правила и нормы дорожного движения. Только вот транспортным средством оказался довольно скромный на вид мотороллер. Такой можно припарковать где угодно, не боясь воришек, да и пробки для него, что сито для воды.

Соскочивший с железного коня довольно тучный на вид мужчина так и двинулся в подъезд, не снимая шлема и не сомневаясь, что дверь сама перед ним распахнётся. Она и в самом деле раскрылась, видимо, с той стороны бдели за улицей не моргая.

Ну и мне было грех не воспользоваться удобным моментом для проникновения внутрь здания. Когда прибывший мотоциклист проходил в створ двери, я мастерски сделал ему подножку. Здорово получилось: тип грохнулся на пузо, а из шлема глухо последовал поток ругательств. Встречающий его угрюмый брюнет, придерживающий полотно двери, недоумённо оглянулся на упавшего гостя, чем я и воспользовался. Аккуратно юркнул вовнутрь и по стеночке проскользнул дальше в вестибюль.

Упавшему визитёру сразу вскочить на ноги мешал внушительный живот, вставал он несуразно, злился от этого ещё больше и сразу же отыскал причину своей неуклюжести:

– Скотина, ты чего ножку подставил?! – На мотороллере он ездил стократно лучше, чем вставал, и в любом случае лучше, чем соображал.

Брюнет вначале всё-таки закрыл дверь и только потом стал уточнять:

– Это вы кому, мистер Кегля? – Ни помогать упавшему, ни сочувствовать он явно не собирался. Тогда как я еле удержался от неуместного смеха. Уж слишком прозвище для тучного мотоциклиста оказалось гротескным, но идеально подходящим для данной ситуации. Или это встречающий тип так пошутил?

Вроде нет, лицо серьёзное. Да и его коллега, стоящий чуть в глубине коридора, и тени улыбки на лице себе не позволил после прозвучавшего имени. Или всё-таки прозвища?

– Тебе, Брова, тебе! – отдувался с трудом вставший на ноги Кегля. И я понял, что всё-таки тут не используют настоящих имён. – Или ты осмелишься врать, что не подставлял мне ногу?

– Ты чего?! – уже стал злиться и встречающий. – Снежка[1] нанюхался? Сам копытами шевелить не можешь, так других виноватыми делаешь?

– Господа, у нас мало времени, – тусклым голосом напомнил о деле третий участник событий. – Наших птичек уже достаточно разогрели, и они готовы петь. Слышите, как чирикают?

Все, в том числе и я, непроизвольно прислушались. Со стороны лестницы, ведущей в подвалы, донеслись еле слышные вопли. Там кого-то изрядно мучили, правильнее сказать, пытали. И не составило особого труда догадаться, кого именно.

Кегля сразу устремился к лестнице, с раздражением отдавая приказ:

– Оставайтесь здесь! И присматривайте за моей лошадкой.

Неужели он всё-таки здесь главный? И уже аккуратно спускаясь по лестнице следом, я расслышал отчётливо, как угрюмый брюнет Брова проворчал:

– Когда-нибудь я этого жирдяя прибью с одного удара!

Но уже хорошо, что они оставались в вестибюле. Оглушать их было рано, ещё имелись шансы, что здесь действуют некие силы тайной полиции. Следовало вначале выяснить вся и всё обо всех здесь находящихся людях. А уже потом действовать по обстановке.

Тем более что срок моей временной невидимости подходил к концу. Плащ-хамелеон, как чудо неведомой мне цивилизации, помогает невероятно. Только вот недолго, всего лишь двенадцать минут. Затем мне надо вновь дважды менять ипостась, выдерживая интервал в два часа.

Так что в подвал мы спустились вовремя. Плащ пришлось снять, из-за его полной бесполезности, и двигаться за мотоциклистом, так и не снявшим шлем, на должном расстоянии. Уровень оказался вторым по счёту вниз, ну и комната за прочными дверьми находилась в срединной его части. Видимо, здесь когда-то находились кладовые прежних жильцов, потому что вряд ли здание изначально строилось с тюремными камерами и помещениями для пыток.

Сколько человек находилось внутри помещения, я никак рассмотреть не мог. Но подразумевалось, что не меньше двух. Потому что кричали или стонали сразу два пытаемых человека. Как только Кегля открыл дверь, пытки прекратились. Дверь вновь оказалась плотно закрыта, и внутри начался оживлённый диалог. Естественно, что я сразу ринулся к двери и стал внимательно вслушиваться в каждое слово.

– …в какой заднице они оказались! – возмущался кто-то противным, гнусавым голосом. – И до сих пор прикидываются недоумками, не понимающими суть наших вопросов!

Про себя я его мысленно сразу окрестил Гнусом и теперь с гораздо большим сочувствием относился к пленникам. Вполне возможно, что они довольно славные ребята, просто попали не в то время и не в то место. Или слишком много знают. Но жалко мне их или не жалко, вмешиваться я не спешил: пусть вначале хотя бы толково выскажутся их мучители.

– Ничего! – жизнерадостно отвечал мотоциклист. – Сейчас я им вколю что следует, и они всё расскажут. Даром я, что ли, сюда мчался среди ночи?

– После твоей химии они станут полными дебилами, – вдруг раздался женский, довольно приятный, а потому и совсем неуместный голос. – А этот академик – уникальный кадр. Учёный с мировым именем и почти гений. Рано ему умирать. Да и дед крайне заинтересован в его сотрудничестве.

– Ладно, рвите ему и дальше ногти, – покладисто согласился Кегля. – А я пока этой большой тушей займусь.

– Тоже не стоит спешить, – возразила женщина. – Часик у нас есть в запасе. А данный Магистр – весьма многогранная личность, имеющая таланты не только головы сворачивать. Так что надо лишь немножко на них надавить и доказать, что у них нет иного выхода, как начать с нами полное сотрудничество. Верно, мои хорошие?

Вместо ответа раздался непроизвольный крик боли, переходящий в стон. Похоже, кричал тот самый здоровяк, который сопровождал дедулю и которого назвали Магистром.

Это мне крайне не понравилось: женщина ведёт допрос? Чудовищно! Не женское это дело! Таким садисткам сразу надо ломать руки и ноги. И никакой жалости к ним не испытывать. Потому что нельзя представительницам прекрасной половины человечества пачкаться в грязных делах и уж тем более марать свои пальчики в крови беззащитных пленников.

Может, и странными могли показаться для кого-то мои понятия и моральные принципы, но такой вот я, давно сложившийся и закоснелый в своих догмах прагматик. Дамы созданы лишь для любви, нежности, украшения домашнего очага, поклонения и материнства. Всё остальное – не для них. А уж если их деятельность связана со злом, то это уже особи совсем иного пола и сразу же выпадают из категории священных реликвий, созданных то ли Богом, то ли Природой.

А в помещении пытки продолжились, применяемые сразу к двум пленным. Правда, уже с третьим криком из академика вырвалось вымученное согласие:

– Мы скажем… Хватит над нами издеваться!.. Раз уж вы и в самом деле заинтересованы в сотрудничестве с нами, то…

– Не сомневайтесь! – заверила женщина. – Причём оплата будет вполовину больше прежней. Обещаю!

– Но сможете ли вы нам гарантировать безопасность?

– Со стопроцентной гарантией! – Получалось, что она тут, да и не только, главная. Тогда какого деда упоминала? Родственника или ещё одно прозвище?

– Тогда зачем вы хотели нас взорвать по пути в аэропорт? – с пристрастием выпытывал дедуля.

– Включайте логику, милейший! – вдруг раздался за дверью ещё один мужской голос в помещении. – Пожелай мы вас убить, данной беседы с вами бы не вели.

– Это вы называете беседой? – хрипло выдавил из себя второй пленник.

– Сами виноваты, что не ответили на первые же вопросы!

– А как нам не сомневаться? – Теперь уже академик позволил себе сарказм. – Вы ведь знаете, кто наш босс. И если мы окажемся хоть ноготком замешаны в предательстве, нас из-под земли достанут и вывернут наизнанку.

– Ха-ха! – рассмеялся обладатель гнусавого голоса. – Вы слишком высокого мнения о своём бывшем начальстве! И будь оно в соседней комнате, ваша лесть пролилась бы бальзамом на их раскрытые раны.

– Ну не знаю, не знаю… – всё ещё сомневался дедуля. – А будет ли предоставлена мне лаборатория с полной комплектацией и возможность продолжать свои исследования?

– Тоже не сомневайтесь! – душевно и уверенно звучал женский голос. – Любой ваш каприз научного плана будет выполнен незамедлительно.

– В том числе и мой приятель останется в ранге моего научного соратника?

– Научного? Хм! Не смешите пробирки и реторты! Но мы готовы терпеть возле вас и присутствие Магистра. Итоговому результату это не повредит.

Кажется, пленник выяснил всё, что хотел. Возможно, и со своим товарищем переглянулся, обмениваясь кивками. Потому что лишь после паузы, прокашлявшись, академик поинтересовался:

– Что вы хотите узнать в первую очередь?

Но тут зазвонил мобильный телефон, хозяйкой которого оказалась женщина. Сразу отвечать она не стала, двинувшись к двери и говоря на ходу:

– Я на минутку выйду… А ты, Стив, угости наших гостей водичкой…

Благодаря своей скорости я тенью успел метнуться на лестницу, не рискнув прятаться за какой-либо дверью. Ну и затаив дыхание, прислушался к переговорам. Усиленный слух помогал слышать почти каждое слово неведомого мне абонента, на фоне которого женщина говорила излишне громко:

– Да, я тебя слушаю.

– Выпотрошили этих шавок?

– Как раз начали конструктивную беседу. Немножко их помяли, и вдобавок я пообещала академику собственную лабораторию.

– Ну и зря. Кончай их, а трупы пусть выбросят где-нибудь в глухом переулке.

– Да ты что?! – возмутилась дама. – Мы с ними столько провозились, они столько знают, да и таланты ученого и химика…

– Плевать на их таланты! – грубо оборвал её собеседник. – Всё, что от них ожидалось, получено по другим каналам. А пригревать таких гадов на груди нельзя, слишком толерантны к своему боссу и слишком хитры. Хуже всего, что оба амбициозны и мстительны. Такие не ломаются. Со временем припомнят наши пытки и насилие и обязательно устроят какую-нибудь гадость.

– Жаль…

– Нечего жалеть, действуйте! И поторопись, ты срочно нужна на фабрике.

– Поняла, скоро буду.

Короткое «пи-ик» отбоя, и я в этот момент стараюсь выглянуть на этаж. Вполне себе эффектная, с ярко-рыжей гривой волос дамочка прячет телефон в карман делового костюма, доставая при этом миниатюрный «Глок-26». Так как пистолет стрелял самовзводом, она лишь убедилась в опрятном внешнем виде своего оружия, сдула пылинку со ствола и с предвкушающей улыбкой шагнула в сторону двери. Если у меня раньше и могли оставаться сомнения по поводу этой женщины, то сейчас они рассеялись окончательно. С такой садисткой панькаться не стоило, хотя и убивать её я не собирался.

Метнулся к ней за спину, слегка ударяя по шее в нужном месте. Тело тут же обмякло, готовое рухнуть на пол, но я его придержал, левой рукой прижимая к себе и намереваясь уложить аккуратно и беззвучно. Правой рукой перехватил чуть не обронённый пистолет.

Обезвредил. Тихо и бескровно.

Глава 18

Стрельба на поражение

Дальше события понеслись вскачь совсем не по моей воле. Жутко взревел Магистр, находящийся в пыточной. Раздался грохот падающей мебели, скрежет бьющейся посуды, стон, крики, отборные ругательства из уст Гнусавого и Кегли, злобные угрозы от дедули, звуки ударов, несколько пистолетных выстрелов и сиплый хрип. И ладно бы только это. Но пока я прислушивался, соображая, как поступить дальше, со стороны лестницы без всякого окрика в мой адрес или вежливого предупреждения начали стрелять.

Хорошо, что я хоть краем глаза уловил некое движение и начал ускоряться в развороте. Стрелял тот самый угрюмый брюнет, которого называли Брова. А где-то с третьего выстрела у него из-за спины выскочил его коллега и тоже открыл огонь.

В такой ситуации мне ничего не оставалось, как, прикрываясь женским телом, присесть ну и самому пустить в ход трофейное оружие. Хватило всего четыре выстрела из «Глока-26», чтобы с гарантией повредить нападающих, после чего я, толкнув дверь плечом, ввалился в пыточную. При этом тело рыжей красотки, словившее несколько пуль, так и оставил за порогом.

А внутри было на что полюбоваться. Хотя там оказалась вполне приличная, меблированная комната, ничем не напоминающая тюремную камеру. Пленников изначально привязали крепко за руки и ноги к креслам, приземистым, несокрушимым, с массивными подлокотниками. Но Магистр лишний раз доказал, что не существует мебели, которую нельзя разломать при желании, при достаточной силе и надлежащем времени. Может, он и заработал при этом грыжу или разрыв связок, но на пределе своих сил он вскочил на ноги, разламывая своё кресло и с ходу нанося удар самому опасному из оставшихся противников.

Тот, видимо, стоял с ним совсем рядом, а скорей всего выполнял распоряжение вышедшей дамы: давал пленнику пить. Автомат-пистолет у него на боку так и остался висеть, но сам мужчина пролетел через всю комнату, врезался спиной в некое подобие серванта, да там и затих, добиваемый падающими на голову тарелками и фужерами. То есть одного соперника пленный сумел устранить на время с шахматной доски.

А вот дальше ему не повезло. Потому что оставшаяся пара мучителей оказалась на удивление активной и боеспособной. Гнусавый не только успел выстрелить по ногам громадного узника, но ещё и удачно врезал ему рукояткой пистолета в районе виска, практически оглушив. Да и одутловатый с виду Кегля оказался весьма ловок в рукопашной. Он сумел сбить великана с ног, оседлать его и захватить руку соперника на болевой.

Академик в потасовке никак не смог участвовать, оставаясь привязанным. Только и пытался подпрыгивать вместе с креслом, пытаясь его опрокинуть, да угрожать вслух всеми карами небесными.

Вот тут и я ввалился. Гнусавый стоял ко мне уже лицом, видимо, услышал выстрелы в коридоре, и сразу открыл пальбу по мне. Хорошо, что я катился слишком быстро, смещаясь в сторону и не забывая о пистолете у меня в руке. Успел из неудобного положения выстрелить два раза. С моей скоростью даже очень опытный стрелок для меня не соперник.

Тогда как Кегля допустил ошибку: потянулся одной рукой к подмышечной кобуре за пистолетом. Зато Магистр уже второй раз доказал, что он не сломлен и никакие пули его не берут. Вьюном вывернувшись из ослабевшего захвата, он настолько мощно наподдал коленками Кегле под зад, что тот, пролетев полтора метра, торпедой врезался в стену. Да так и упал на пол с неестественно свёрнутой в сторону головой.

Дальше мы все замерли в полном молчании, пытаясь осмотреться и прислушаться. Ну разве что следили за стоящим на ногах, но пошатывающимся Гнусом. Пистолет свой он выронил сразу, и оставалось только поражаться, почему он до сих пор сам не упал: во лбу у него отчётливо виднелась кровоточащая дырка от пули. Неужели в его черепной коробке оказались лишь одни крепкие мускулы?

Всё-таки рухнул. После чего и сразу я одним слитным движением оказался на ногах. А первым в происходящем сориентировался дедуля-академик.

– Вампир?! – выдохнул он в изумлении. – И ты ранен? – У меня вся грудь и живот оказались залиты кровью, так что пришлось скосить глаза на рыжеволосую дамочку:

– Это с неё накапало…

– А почему ты вмешался? – Ну сразу видно, ботаник какой-то, всё у него должно быть разложено по полочкам, всё классифицировано. – И как вообще тут оказался?

– Дело есть! – последовал мой краткий ответ.

– Э-э-э?.. – вопросительно протянул заворочавшийся на полу гигант. – К кому дело-то? Мы с приятелем уже давно прикрыли свой цех по производству сосисок.

После чего стал вполне проворно освобождать свои руки и ноги от обломков разломанного кресла. Причём обломки складывал рядом с собой, видимо, собираясь их применить для метания. То есть действовал и говорил, опровергая прижившееся мнение: сила есть – ума не надо. Опасный соперник!

Прежде чем продолжить беседу, я коротко выглянул в коридор. Оба стрелка лежали бездыханными кучами плоти и никоим образом не угрожали мне со спины. Рыжеволосая тоже отошла к своим праотцам, не переварив пули от своих подельников. С Гнусом было понятно сразу, как и с Кеглей. Поэтому я бочком отправился глянуть на автоматчика, разлёгшегося в обломках мебели и под осколками посуды. Именно один из осколков, торчащий из щеки лежащего типа, убедил в его полной безобидности. Отжил свою порцию уготованной ему судьбы.

И я не удержался от небольшого комментария:

– Здорово ты его приложил!

Магистр уже полностью освободился от верёвок и обломков, перекатился к академику и теперь быстро его отвязывал. На ноги, имея как минимум два ранения, он не вставал. Хотя мне казалось это явно притворным действом, от такого опаснейшего типа следовало ожидать чего угодно.

– Что за дело-то? – невероятно дружелюбно поинтересовался дедуля.

– Проще не бывает, – пустился я в объяснения. – Эта рыжая успела получить по телефону приказ о вашем немедленном уничтожении. Утверждалось, что вы уже не нужны, необходимые сведения получены из других источников.

– Но нам вроде как работу обещали… – засомневался учёный.

– Рыжая красотка была вполне искренняя в своём обещании. А вот её патрон напомнил, что вы оба «…слишком амбициозны и мстительны. Обязательно отомстите». Потому и приказал убрать. Не вмешайся я, девица с этим вот пистолетом уже вас упокоила бы. Да и в любом случае после вашей безуспешной попытки освободиться… – стволом дамского пистолетика я ткнул в сторону трупа, лежащего среди обломков мебели и посуды, – …ваша участь была решена.

– Ага! Возразить нечем, всё верно! – Дедуля встал, разминая ноги и растирая руки. Но тут же присел над приятелем, начав рвать брюки с лежащего рядом Гнуса, а затем интенсивно обихаживать огнестрельные раны на ногах. – И я так понял, что мы отныне твои должники до гроба?

– Правильно понял, – улыбнулся я поощрительно, – хотя клятву верности я могу и не принимать. Обойдёмся для начала сущими мелочами. Вначале я приму от тебя устройство по обнаружению любого взрывчатого вещества и фиксации таймера на бомбах. Ну и проинструктируй меня, как тиниглом надлежаще пользоваться.

Не прерывая работы санитара, дедуля укоризненно покачал головой:

– Так у тебя такой штуковины нет? Как тебя до сих пор в ловушку не заманили и не подорвали к чёртовой бабушке?

Пришлось на это пожать плечами:

– На риторические вопросы не отвечаю.

– М-да? – Учёный глазами показал на столик в углу. – Вон там все наши вещи. Часы мои тоже там… Дарю!

– Не-а! Не даришь, – последовало от меня справедливое возражение. – А только начинаешь оплачивать спасение вашей жизни.

– Ах да! Прошу меня простить, господин благодетель! – Причём просьба прозвучала вежливо, без капли ёрничества. – Устройство весьма удобно, функционально в обращении. Вначале…

Он меня подробно и доходчиво проинструктировал. А я не только рассматривал часы, но и опробовал действие разных кнопочек, присмотрелся к экрану и поводил удивительной штуковиной по сторонам. Всё действовало великолепно! Мне удалось рассмотреть любое оружие в комнате, в коридоре и кое-что из взрывчатого, огнестрельного, хранящееся в соседних комнатах.

Если устройство и дальше будет действовать так же надёжно и бесперебойно, то моё вмешательство оправданно на все сто. Другой вопрос, что следует узнать об этой парочке приятелей максимум возможного. Видать, в самом деле великие учёные, раз сумели создать такое чудо. Таких бы гениев заставить на себя работать, но как?..

Затем и вопросы задать нужные на тему их здесь пребывания и по поводу их странной причастности к Роме Грэйхемцену.

К чему я и приступил, не откладывая дело в долгий ящик. Спасённых мужчин заставил усесться в противоположный от меня угол на небольшую скамейку. Как раз им двоим и хватило. Ну и, просматривая лежавшие на том же столике документы, засыпал своих новых знакомых вопросами. Вначале отвлечёнными, ну и первым делом предупредив:

– Времени у нас мало, сюда могут заявиться хозяева этого дома и помешать нашей беседе. И первый вопрос: Почему ты, Магистр, называешь уважаемого учёного Лажа?

– Об этом многие знают… – заговорил гигант, но был товарищем прерван:

– Потому что я никогда не зазнаюсь и очень самокритичен к себе. Если что-то у меня получается великолепно, достойное для истории, я этим законно горжусь. Всё остальное – лажа. Или подгонка результатов. Или словоблудие. Как говорится – от лукавого.

– Тогда рассказывайте, чем вы насолили Шенскому?

Приятели многозначительно переглянулись, прежде чем ответить:

– Да ничем…

– Скорей всего он ничего не имеет общего с подрывом машины.

– Тогда почему вы от него прячетесь? – давил я.

– Не прячемся, а просто выжидаем, – проворчал Магистр.

– Не боитесь, что вас первыми отыщут друзья господина Грэйхемцена?

– Разве они нас ищут? – искренне удивился Лажа.

– Хм! Ну а кто же, по-вашему, подложил взрывное устройство в вашу машину?

По всем ужимкам, мимике и моим глубинным наблюдениям собеседники как бы без слов утверждали: «Понятия не имеем!»

Из таких типов лишнего слова клещами не вытянешь, тем более хорошее обращение для них не стимул для откровений. Документы их у меня имелись, и я обязательно вскоре выясню, что они за перцы и с какого огорода упали. Но хотелось бы уже знать и понять о сути их деятельности, чтобы разобраться в их дальнейшей судьбе. Поэтому жёстко потребовал:

– Теперь хочу услышать ваше мнение о Шенском. Причём интересует всё: привычки, привязанности, грешки, черты характера и интересные подробности из его биографии. Приступайте, я слушаю.

Опять дедуля, аккуратно подбирая слова, взял на себя смелость по подаче материала:

– Для начала я расскажу чуточку о нас. Я – учёный широкого профиля. Мой товарищ – глубоко, но несколько односторонне разбирается в химии. Но расходы по нашей лаборатории никак не позволяют нам работать самостоятельно. Вот нам и приходится работать в первую очередь на заказы нашего главного спонсора, этого самого Шенски. А человек он мелочный, завистливый и сам в науке – полный неудачник. Ему постоянно кажется, что мы его обворовываем, завышаем сметы работ, ленимся с выполнением его заказов, а то и вообще саботируем подолгу их выполнение. Уже не раз было, что пытался присвоить себе плоды наших разработок, и мы не удивимся, если он как минимум порадовался бы нашей смерти. Так что мы и в самом деле пошли на откровенный саботаж, уйдя в самовольный отпуск и потребовав от Шенски отыскать вначале злоумышленников, взорвавших машину. Ну и сам Галиар, как человек…

Была сделана вполне нелицеприятная критика Галиара, который в моих глазах стал выглядеть скорей бабником или Жигало, чем администратором от науки.

И что характерно, ведь говорил академик чистую правду, я это чувствовал и верил в каждое слово. Но в то же время чётко осознавал, что самое важное мне недоговаривают. Или попросту правду подают в несколько перекрученном, одиозном виде. Лучше бы я не терял сейчас время, а выяснил биографию Шенского по своим каналам.

Потому и перешёл к следующим вопросам:

– Почему друзья и враги Грэйхемцена могут желать вашей смерти?

– Всему виной грязная политика и большие деньги, – буквально жаловался мне дедуля, учёный высокого уровня. – Ведь Рому уже все похоронили, а тут я попытался вякнуть, что некое средство для спасения его жизни существует. Надо только его опробовать, и есть шанс, что укус… э-э-э, что твой укус, станет не более чем рана. По всеобщим новостям стало известно, что Рому увезли куда-то в Гималаи, вот я и приложил все усилия, чтобы немедленно улететь следом. Потому мы и ехали в аэропорт, что вознамерились отыскать Грэйхемцена во что бы то ни стало.

Здесь уже лжи улавливалось не в пример больше. Но чтобы её вычленить, следовало погонять вопросами обоих приятелей не в пример дольше. А у меня есть время? Да и место, в котором их следовало спрятать, светить не хотелось. Квартир и точек у меня достаточно, но не для таких вот случаев. Тем более они и сами неплохо спрячутся, если не будут шляться по проституткам. И место их лёжки мне уже известно.

И я задал последний вопрос:

– Что от вас хотели данные похитители? – и обвёл взглядом лежащие в комнате трупы. Пострадавшие повторили мои действия, словно сами первый раз увидали окровавленные тела. И отвечать стал Магистр, по ходу дела ощупывая наложенные ему на ноги тугие повязки:

– Мнение у нас одно: хотели заставить работать на себя. Причём скорей всего за жалкие гроши. Шантажируя тем, что лишат нас жизни.

Ещё и носом шмыгнул настолько демонстративно и жалостливо, что я рассмеялся:

– Надоело от вас слушать враньё и отговорки! Не хотите со мной сотрудничать? Вам же хуже. Последний раз спрашиваю: чего от вас хотели?

– Мы и в самом деле затрудняемся ответить, – остановил своего товарища Лажа, сам став отвечать: – До выяснения их истинного интереса наш разговор так и не дошёл. Сразу стали мучить, ничего толком не спрашивая. Разве что могу догадаться: их интересовали наши научные разработки в отрасли помещения гигантского объема информации на химически выращенных кристаллах. По сути наше открытие тянет на Нобелевскую премию, а то и чего поболее. И если к ним в руки попали наши записи и все результаты лабораторных исследователей, то нас могли ликвидировать. Наверняка ошибочно посчитали, что дальше и без нас справятся.

– И у них получилось бы?

– Никогда! – с апломбом и с пафосом воскликнул академик. – Результаты нами специально подтасованы так, что другие лаборатории будут биться годами, но нашего результата не достигнут!

И опять он горячо говорил только правду. Что меня немало заинтриговало: неужели я тут спас от смерти воистину уникальных учёных? И лекарство они от моего укуса изобретают, и тинигл создали, и разработки с кристаллами ведут таинственные. В вопросах накопления информации в каких-то кристаллах я откровенно плавал, поспорить на эту тему не мог. Зато имел полное право интересоваться другим:

– И как же можно вылечить человека от моего укуса?

– Да всё тот же химический процесс кристаллизации, – с удовольствием объяснил дедуля. – Мы на сотую долю секунды направляем лучи на человека. Его кровь становится как бы песчинками, любой яд уничтожается. Затем кровь вновь становится нормальной, и человек продолжает жить, избавившись практически от всех болезней. Остаётся только найти… добровольца и провести на нём эксперимент. Не хотите ли поучаствовать?

Такая новость меня неожиданно вывела из себя. Я тут, понимаешь, всякую сволочь кусаю, приговаривая к мучительной смерти, а его возьмут вот такие умники да и вылечат походя. И что им за такое сделать? По справедливости их и наказать-то нельзя. А что можно? Кроме личного присутствия при таком интересном эксперименте? Поместить в иную лабораторию и заставить работать под строгим контролем? Хорошо бы… но как?

Вот и я не знал, как толком отреагировать на последнее предложение. Потому отправился на выход со словами:

– Ладно, пока прячьтесь. Я к вам ещё заскочу для более подробного разговора. Ну и предупреждаю сразу: станет кому-либо известно о нашей встрече, мне придётся вас зачистить. Таковы правила моего существования. Такова моя карма. Всё понятно?

Оба смотрели мне вслед и кивали как китайские болванчики. Но глазами косили на лежащее возле трупов оружие. Боятся меня и не верят своему спасению? Или намереваются проявить агрессию в адрес своего спасителя?

Не стал я ждать ответов на подобные допросы и устраивать на них в коридоре засаду. Мне следовало как можно быстрей вернуться в дом Мэтрюсов. Алиби желательно иметь всегда, чёрт бы его побрал!

Так что я сразу после выхода из помещения ускорился и через минуту находился уже в двух кварталах от места событий.

Глава 19

Чудесное исцеление

Рома всю ночь чувствовал себя великолепно. Сна – ни в одном глазу. И работоспособность зашкаливала. Всё, что наметил, выполнил и даже перевыполнил. С самого раннего утра все упавшие до минимума акции «Пангирро» будут скуплены через подставных лиц и оплаченных брокеров. А когда новости о чудесном исцелении главы корпорации разлетятся по всему миру, те же акции начнут продаваться гораздо дороже, чем они стоили три дня назад.

Смакуя грядущую прибыль, успешный миллионер позволил себе несколько раз от всей души рассмеяться, представляя лица своих недоброжелателей и конкурентов:

– Если бы меня не укусил Вампир, подобный укус следовало бы придумать, – бормотал он себе под нос, продолжая интенсивно работать на клавиатуре. – Скорей всего кто-нибудь додумается до подобного трюка в самом скором времени и удвоит своё состояние. Ха-ха!.. Только как на подобную афёру отреагирует сам Вампир?.. Хм! С него ведь станется добить афериста.

Как бы он ни был занят делами, мысли нет-нет, да и возвращались к вчерашнему общению и к совместной с Вампиром работе. В новом знакомом поражало всё. И сама молодость этого странного существа. Его явная опытность в вопросах общения. Умение поддержать разговор на любую тему. Гигантский объём знаний и накопленной полезной информации. Потому что Рома несколько раз задавал уточняющие вопросы, на которые не каждый специалист мог ответить легко, не задумываясь. А Вампир отвечал именно так, бездумно и без напряжения.

Не вызывало сомнений и умение молодого на вид парня проводить диагностику любого организма. Перед расставанием он обрадовал миллионера заявлением:

– Вижу, что опухоль уже почти рассосалась, и очередной десяток лет полностью здорового существования гарантирую.

Сомнений в его словах не возникло. Да и сам Рома себя чувствовал с каждым часом всё лучше и лучше. И это несмотря на всё ещё остающиеся негативные последствия от укуса: пятна красноты на коже, местами припухлости, так и не прошедшее окончательно раздражение.

– Это таким образом организм избавляется от накопленных токсичных веществ, – объяснил спаситель.

Ну и как таким словам не верить? Но хотелось понять и всё остальное. А именно: чьё это вмешательство в судьбу, дьявольское или божественное? Грэйхемцен слишком хорошо знал свою биографию, чтобы по христианским меркам надеяться на заступничество ангела. И пусть все жизненные грешки совершены не со зла, а по необходимости или с лучшими побуждениями, льстить себе не стоило. За меньшие провинности врата рая останутся закрытыми.

Ну и главный грех, о котором постоянно твердили в СМИ, – это прелюбодеяния, многочисленные разводы и частые новые женитьбы. Как такого многоженца может защищать посланный с небес ангел?

Вот и получалось по всем логическим выкладкам, что Рому уже три дня опекают силы скорей демонического порядка. Теперь бы ещё понять: зачем? И это казалось самым сложным и интригующим.

– На меня у вселенского зла какие-то особые планы? – рассуждал Грэйхемцен, почти не разнимая губ. – Вначале хотят вылечить, повязать обещанием полного сотрудничества, а уж потом… Хм! А ведь он ничего с меня и не требует. Разрешает жить, как и прежде, и ни в чем не собирается сковывать личную инициативу. Неужели они могут видеть будущее и где-то там рассмотрели моё грядущее преступление против всей цивилизации? Вряд ли… Подобное вообще лишено смысла. Пособнику дьявола легче и проще помочь уже существующим, алчным гнидам олимпа власти, которые готовы на любое преступление ради лишнего символа своего могущества или добавочного кусочка к золотому тельцу. Значит?.. Да ничего это не значит!

Естественно, Рома верил в существование и наличие честных людей. Да и себя он старался всегда окружать именно такими. Взять хотя бы нынешнее положение. Он попал в беду, стал фактически живым трупом. Но практически все его старые помощники, соратники и сподвижники остались ему верны. Никто не предал, не сбежал с огромными суммами денег, никто не попытался тем или иным способом нажиться на плачевном, можно сказать предсмертном состоянии главы корпорации «Пангирро».

Пример, те же две весьма молодые бухгалтерши удачно спрятались от толпы репортёров, следователей и просто обывателей. И сейчас грамотно и чётко они претворяли в жизнь данные им директивы. Да и все остальные работали честно, грамотно, с полной самоотдачей. А мог ли подобным похвастаться любой ранее «укушенный» смертник? Все они умирали в апогее начавшейся вокруг них склоки. Скандалы, драки, делёжки и кровавые убийства даже среди родни – вот что им доставалось вместо сочувствия, скорби и искреннего соболезнования.

Сопереживания они не получили.

– А я получил! – не столько восторженно, как умиротворённо констатировал Рома, оставляя клавиатуру в покое и подходя к окну. – Так что могло быть и такое, что меня спас ангел… пусть временами и занимающийся работой палача.

Практически не касаясь плотной шторы, он в щель между ней и стеной выглянул на утренний город, уже гудящий, ревущий, бурлящий полноценной дневной жизнью. Очень захотелось и самому вернуться как можно скорее в эту шумную, жизненную рутину. Пообщаться с детьми, родственниками, с женой, с бывшими жёнами. Порадовать тоскующих в неведении близких, успокоить их.

Хотя до этого момента оставалось совсем недолго. Уже сегодняшним вечером город облетит шокирующая новость: «Жертва Вампира выздоравливает!»

– У-у-у! Что тогда начнётся! – с предвкушением улыбнулся «укушенный». – Не один банкир будет волосы на себе рвать. Хе-хе! И не только на голове…

Очень хотелось заявить о своём выздоровлении раньше, допустим сразу после обеда. Но тогда многие сделки на бирже не удастся довести до логического завершения. А упускать баснословную прибыль было бы глупо и недальновидно. Против прибыли и посланник небес не возражал, потому что не сомневался: заработанные средства так или иначе уйдут на благие дела. Даже обещал посоветовать удачные вложения средств в некие финансовые потоки, которые знающему человеку быстро принесут ещё более значительную прибыль.

Жаль, что Вампир сразу не сказал о конкретных точках вложения. То ли темнил, то ли, как он сам высказался: «Ещё не время!»

Вот тут на столе и завибрировал мобильный телефон, оставленный миллионеру для специальной связи. И когда он его включил, послышался легко узнаваемый голос:

– Дядя, привет! Как здоровье стариковское? Кашель не беспокоит? – заранее договаривались говорить лишь иносказательно, соблюдая максимально возможную конспирацию.

– Привет, дорогой! – Рома сам удивился окутавшей его радости. – Когда уже навестишь старика?

– Никак пока не успеваю, работы по горло, мастер участка ругается, всех грозится уволить. Но сразу после обеда обязательно завезу тебе любую из обещанных книг. Ты уже выбрал, какую именно?

– Конечно, моего любимого автора, – речь иносказательно шла об одном журналисте и телеведущем, которому Грэйхемцен доверял больше всего. – Уже предвкушаю удовольствие от чтения.

– Добро. Книга уже у меня в машине. Тогда ближе к обеду звякну и сообщу время своего приезда. Пока!

На Вампире лежала обязанность не только организовать предстоящее интервью, но и обеспечить его участникам полную безопасность вкупе со строгой конфиденциальностью. В идеале было бы здорово просто передать журналисту запись монолога от миллионера, в которой не только заявить о выздоровлении, но и дать должные инструкции по разглашению этой новости.

Другой вопрос, что опытный профессионал ни за что не поверит никакой даже видеозаписи. Да и телефонный звонок им будет отвергнут по той же причине. Следовало старым, хорошо знающим друг друга приятелям встретиться лично. А это устроить не так просто. Как завлечь архизанятого человека невесть куда? И где гарантия, что он поверит в наличие на месте встречи самого Грэйхемцена?

Хорошо, что некий условный пароль существовал, выводящий на одну из бывших жён миллионера. Им уже однажды пользовались при очень серьёзных обстоятельствах, и сейчас он должен сработать. Только и следовало позвонить журналисту и сказать:

– Госпожа Виктория хотела бы срочно с вами встретиться. Дело касается романа «Прозрачный идол».

Назвать адрес. Присмотреть, чтобы за гостем не увязалась неуместная слежка. Ну и завести непосредственно в нужную квартиру. А раз Вампир заявил, что «…книга у него в машине», значит, согласие на встречу уже получено, и она вскоре состоится.

Удовлетворённо хмыкая по этому поводу, Рома осознал себя стоящим перед зеркалом, теребящим отросшую, жёсткую щетину. Следовало привести себя перед предстоящим интервью в порядок, о чём он пробормотал со смешком:

– Иначе не поверит, что я – это я.

Глава 20

Приятное с полезным

Сегодня я на работе появился раньше своих коллег по отделу. А всё потому, что меня предложил подвезти Николя:

– Всё равно быстрей получится, чем ты будешь добираться к своему авто.

Звучало резонно, отказываться не следовало, и я с ним отправился к нашему холдингу. По пути, естественно, не преминули обсудить наши ночные развлечения:

– Как Моника отнеслась к моему отсутствию? – поинтересовался я вначале.

– Печально вздохнула и заявила, что все мужики одинаковые.

– А на тебя как отреагировала?

– Да вначале и не разобрала толком в полумраке. К тому же парнишка весьма шустрый, сам завёлся и красотку разогрел моментально, – вещал Мэтрюс с довольной улыбкой на личике. – А когда я уже присоединился всем телом, было бы глупо такой опытной девочке напускать на себя вид оскорблённой невинности. Так что не пришлось даже упоминать о её развязной игривости в Вичбурге.

– Хорошо, что всё сложилось так удачно…

– Ну да. Жаль, что часа через три Моника всё-таки вырвалась из наших объятий и поспешила домой.

Этот момент я не только видел из окна, но и умело проконтролировал, как на хвостик уходящей Чамзини сели нанятые мною специалисты из сыскного агентства. Вскоре у меня по данной девушке окажется более полное досье, и тогда будет проще разобраться, чем она дышит.

– Но я с утра слышал, как тебя Лиана разыскивала? – старался я упредить любые вопросы в свой адрес. – Чего это она так резко весь дом перебудила?

– В последнее время моя лапочка становится всё агрессивней, – тяжко вздохнул приятель. – Может, из-за старости? Но у неё вдруг появилась навязчивая идея, что рассвет мы с ней должны встречать в одной кровати. И она настойчиво претворяет свою идею в жизнь. И что это за блажь? А?.. Как бы ты поступил на моём месте?

– Меня это не касается, ибо – холостяк! – заявил я гордо, выходя из машины. – Мою свободу никто не ущемляет… И не надо мне завидовать! Спасибо, что подвёз! Созвонимся!

– До скорого! – крикнул он мне вслед и порулил на дальнее парковочное место.

Я же в отделе успел до прихода коллег создать творческий беспорядок вокруг своего рабочего места, и когда народ поинтересовался, с чего это я стал таким трудоголиком, вдохновенно соврал:

– Спать не хотелось, вот и работал всю ночь.

При этом внимательно отслеживал реакцию нашей стервочки, Юлии Санд. Если она в самом деле сестра Моники и в курсе наших ночных похождений, то обязательно отреагирует по-иному. Так и получилось: презрительно скривившиеся губки и фырканье показали, что новенькая в нашем коллективе знает о моих ночных похождениях.

Это мне не понравилось. Получается, что та же Моника ведает обо мне гораздо больше, чем показывает. Не удивлюсь, если она чётко запрограммировала нашу «случайную» встречу в МеРЦИ. То есть она сама пытается за мной присматривать ночью, а Юлия – днём? Не слишком ли пристальное ко мне внимание обеих красоток? Неспроста это, ох неспроста!

Неужели кто-то умудрился нащупать ту тонкую ниточку, которая связывает Валентина Годвори и Вампира? Даже не представляю, что случится, если меня разоблачат и вся моя основная жизнь пойдёт насмарку. Поймать меня, может, и не поймают, убить – может, и не убьют, но переходить на подпольное существование или сбегать в какую-нибудь иную страну не хотелось категорически.

Конечно, и о таком варианте своего существования я размышлял. Даже наметил определённые пути исчезновения из общества, продумал смену имени, внешности и отпечатков пальцев. Но всегда раньше я рассуждал об этом чисто гипотетически, на всякий случай. Всегда казалось, что могу легко уходить с места событий, как Вампир, и чётко убирать все следы, ведущие к Валентину Годвори. А тут вдруг обозначилась странная связь-ниточка между такими разными, но очень подозрительными женщинами в моей жизни. Повеяло опасностью.

Или всё это случайность? А то и банальное совпадение жизненных коллизий? Тогда почему Юлия скрывает свой истинный возраст? Ну это ладно, а вот как она отреагирует на прямой вопрос о сестре? Попробовать?.. Хм! Вроде ничего при этом не теряю. Или чуток выждать? Всё равно скоро из агентства и архива поступят доклады о Монике М. Чамзини. Наверняка и про семейное положение там будет.

Да и разговор коллег, пока я раздумывал, очень удачно коснулся семейного быта и родственных ценностей. Мэтт Бьюрни, наша технический редактор, с восторгом рассказала о вчерашней встрече со своей старшей сестрой, которая совсем недавно стала бабушкой. И как раз вчера состоялись первые смотрины родившегося младенца.

Да и Брикс Мелон поддержал тему ностальгическим тоном:

– А я вот уже полгода ни брата, ни сестру не видел. Надо будет с ними сегодня же созвониться.

– Какая приятная и глубокая тема, которую мы не затрагиваем, – вмешался и я в разговор. – Это ведь намного интересней для общения, чем надоевшая политика или обсасывание новостей о ДТП или убийствах. Решено! Устраиваем семейный час, и каждый пусть расскажет хотя бы немножко о каждом из своих родственников.

Я уже видел, как наш счетовод-толстяк собрался потребовать рассказ с меня, как инициатора, а потому опередил любые прения на тему очерёдности:

– Обычно первое слово всегда предоставляется самым молодым в коллективе. Таковой у нас является мадемуазель Санд. Вот мы её и попросим первой рассказать о своих сестрах или братьях.

И пока все уставились на Юлию, которая закусила губу и начала хмуриться, я мимикой и весьма интенсивными, понятными жестами попросил Мэтт, как самую старшую из женщин у нас в отделе, меня поддержать. Та не подвела:

– В самом деле, милочка, расскажите, – тон ей удался слащаво-требовательный. – А то мы ничего о вас не знаем, и вы поэтому никак толком не можете влиться в наш коллектив.

Здорово она припёрла к стеночке нашу стервозную художницу-дизайнера. Это на мою просьбу девица промолчала бы или ответила грубостью. А с женщинами она пыталась весьма активно наладить дружеские, доверительные отношения, а потому и не смогла отказаться.

– Да особо и рассказывать нечего, – пожала она плечиками. В то же время продолжала что-то чиркать грифелем по большому листу ватмана у себя на столе. – У меня в семье две сестры старшие, обе были неудачно замужем, развелись. Причём самая старшая настолько со мной похожа, что нас часто путают. Ещё одна сестра, младшая, пока учится на финансиста, мечтает стать банкиром…

– Не замужем? – тут же поинтересовался наш блондин Мелон. – А то я готов на ней жениться, уже предвкушая, насколько она прекрасна, девственна и притягательна!

– Не для тебя цветы растут! – зло на него глянула Санд и вновь вернулась взглядом на свою работу. – Ещё есть младший брат, учится в колледже и пока в своём будущем не определился.

Фрэд Куппо словно у меня с языка сорвал следующий вопрос:

– А чем твои старшие сёстры занимаются? – Как это у нас так мысли сошлись? Но прежде чем ответить, Юлия коротко покосилась в мою сторону и хорошенько подумала над своим ответом:

– Я бы не хотела распространяться про род деятельности моих сестричек.

– Ого! – подал голос и наш главный женоненавистник, Сава Митчелл. – Неужели они у тебя работают в тайной полиции? А то и вообще в службе государственной безопасности?

За что тоже получил злобный взгляд и расплывчатый ответ:

– Вполне возможно.

– А что, вполне нормальная работа! – похвалил Брикс Мелон, начавший прохаживаться по отделу. – Денежная. И очень многие красивые женщины работают на благо нашей страны на невидимом фронте борьбы со шпионами, наркодельцами и прочей преступной шушерой. Так что, Сава, вполне возможно, боевые сестрички и тебя вскоре разоблачат как злостного неплательщика алиментов, дилера по контрабанде детских игрушек и главного поставщика порномультфильмов в сеть Интернета. Ха-ха!

Ударил своим смехом по самому больному месту нашего гения-художника. Жена ему детей не давала по причине неуплаты алиментов, игрушки он детям передавал окольными путями через третьи руки, ну и не было ни для кого секретом, что некоторые герои мультфильмов весьма фривольного содержания принадлежали кисти именно Митчелла.

И он вскипел:

– А тебе не нравятся мои рисунки?! Завидуешь, что сам так не умеешь?!

– Спорим, что не подерётесь? – воспользовался случаем толстяк Куппо, примеряя на себя роль провокатора, обычно принадлежащую Митчеллу. Они сцепились между собой в перебранке, в которой и остальные приняли участие.

Тогда как мне стало понятно, куда передвигался Брикс. На самом деле целью своих перемещений он выбрал меня. И пока все переругивались, наклонился ко мне и взглядом указал на Юлию:

– Врёт она всё. Никакие её сёстры не супервумен. Обычные они, хоть и хорошо оплачиваемые проститутки.

И многозначительно хмыкнув, направился к своему рабочему месту. А мне только и оставалось, что задуматься:

«Он-то откуда знает? И почему со мной этими знаниями поделился? И как теперь смотреть на сложившуюся мозаику?..»

Глава 21

Рыба гниёт с головы

Галиар Шенски с каждым часом нервничал всё больше и больше. Всё у него валилось из рук. Чувствовал, что конкретно теряет бразды управления над складывающейся ситуацией. Конечно, для каждого момента, просчёта или оплошности имелись вполне веские оправдания. Но это они вескими выглядели в глазах самого директора по безопасности, а как на них посмотрит босс? И вообще: захочет ли выслушать эти оправдания?

Могло случиться и так, что его отстранят от дел, даже не пожелав пообщаться напоследок. Уж слишком много стало мелькать за спиной «невидимок», контролирующих каждый шаг и каждое действие директора.

Поэтому очередной срочный вызов «на ковёр», в личный кабинет босса, следовало расценивать двояко и ждать самых противоположных действий в свой адрес. Двойной игры Галиар не вёл, был предельно честен и искренен с нанимателем, и это при должной, беспристрастной проверке обязательно всплывёт. А лояльность ценится больше всего.

Но ведь совсем ничего Шенски не было известно о «друзьях и коллегах» босса. Что, как и за сколько они продавали друг другу, чем конкретно расплачивались и какие неустойки или санкции применяли в случае невыполнения заказов – это оставалось тайной. И спеша по вызову, только и оставалось выдвигать предположения:

«Лажа и Магистр кому-то сильно мешали. Чем и почему? Знанием своим о точке нахождения умирающего тела Грэйхемцена? Так после того, как от босса поступила эта информация покупателям, об этом знали уже десятки, если не сотни людей. И скорей всего учёного и фокусника пытались убрать по каким-то иным причинам. Не факт, что к этому непричастны «невидимки». И если это так, то и меня они уберут довольно скоро. И ведь не сбежишь… Да и бесполезно дёргаться… А вот если тело «укушенного» нашли среди порушенных недр, то всё возвращается на круги своя. Вряд ли меня тогда можно будет обвинить в несоответствии. Только и останется, что отыскать Лажу и Магистра…

Но тогда непонятно, почему устроили покушение непосредственно на босса?..»

Огромный кабинет тонул в полумраке, и только на столе босса светилось сразу несколько экранов. Что ещё напрягало, так это сразу трое «невидимок», расположившиеся в разных углах кабинета. Подобные меры безопасности ещё ни разу здесь, в здании, не предпринимались. Судя по голосу, настроение высшего начальства колебалось на отметке «удовлетворительно».

– Чем порадуешь? – Праздный вопрос. Шенски не сомневался, что и без его доклада босс в курсе всего происходящего. Но смелости или наглости не хватило об этом заявить вслух или грубо послать работодателя в далёкое эротическое путешествие. А ведь порой так хотелось это сделать!..

Увы! Нельзя давать волю собственной злобе и раздражению. Тем более под перекрёстным прицелом сразу четырёх пар глаз. Наоборот, с завидным энтузиазмом и в меру допустимой восторженностью стал вещать о разных несущественных мелочах и о проектах, продвигаемых по стратегическим планам.

Настроение босса не ухудшилось, но пустопорожняя болтовня была прервана уже через две минуты:

– Хватит кормить меня уличными сплетнями! Что с телом этого укушенного ублюдка? Нашли?

– К огромному сожалению, пока до руин храма добраться не удалось. К тому же власти Непала и Китая начали расследование и невероятно мешают работать прибывшим на место спасателям. В версию землетрясения они не поверили, да и радарами засекли моменты пуска ракет и точку их взрыва. От громкого международного скандала спасает лишь целенаправленный зажим любого инакомыслия, отличного от высказанного правительством. Ну и факт причастности умирающего миллионера к списку пострадавших пока не афишируется. Насколько долго такая информация будет утаиваться – пока неизвестно. Но счёт идёт на часы…

– Если не на минуты! – Тон босса стал озлобленный, нервный. – Ты в курсе, что некий известный журналист вот-вот выступит в прямом телеэфире с сенсационным заявлением?

Мысленно директор саркастически хмыкнул. Подобных заявлений – до сотни в день. Но напоминать об этом тоже не следовало. Поэтому Галиар прикинулся крайне взволнованным и озабоченным:

– Оно касается наших дел?

– Точно неизвестно. Но сама личность журналиста – весьма показательна. Некогда он уже создавал сенсации, источником и вдохновителем которых был не кто иной, как Грэйхемцен. И если сейчас он вновь начнёт с упоминания этого имени…

И тут Шенски соображал довольно быстро и логично:

– Это имя может упоминаться в весьма разных концепциях. Например: Рома выжил; Рома погиб; Рома оставил некое мерзкое завещание; Рома вновь успел кому-то нагадить, разглашая очень неприятные тайны.

– И без тебя это знаю! Жаль, что наши люди никак не успевают этого щелкопёра взять за жабры и предварительно поинтересоваться, о чём он баять будет. Если о смерти этого распухшего козла, то бог бы с ним. Хотя о таком скорбном моменте узнать раньше нас он никак не мог. Хуже – если иные варианты, тобой перечисленные. Но есть и самый нежелательный… да не один…

Повисшая пауза как бы намекнула директору, что продолжить должен он. Не хотелось ему озвучивать висевшее в воздухе предположение, но пришлось:

– Вы намекаете, что «укушенный» Вампиром мог в самом деле излечиться? Или как-то иным способом продлить свою мученическую смерть?

– Именно! А уж если его нет… и не было (!) в Гималаях, то последствия этой ошибки могут катастрофически сказаться именно на тебе и на твоих подчинённых. Которых, кстати, уже пора бы давно отыскать и вернуть в наши… подвалы.

– Ищут! – заявил Галиар уверенно, чувствуя тем не менее, как по спине стекают струйки пота. – Все задействованы: полиция, уголовники, наши вневедомственные платные сотрудники и даже многочисленные обыватели. Объявлена солидная премия любому, кто укажет местонахождение пропавших учёных или поделится иной полезной информацией по этой теме. Поднята на эту тему полемика в сегодняшних газетах. Я лично реагирую на каждую искорку полезной информации.

После чего постарался не сжаться под желчным взглядом босса, полным скепсиса и угрозы. И только горячая убеждённость, что он делает всё возможное, поступая единственно правильно, позволила и дальше оставаться под привычной маской интеллигентного, уверенного в себе человека.

– Ладно… – Лоб босса избороздили глубокие складки. – Тогда оставайся возле меня, и мы вместе глянем, с какой такой новостью выступит этот баламут и краснобай. И моли Бога, чтобы он не стал расписывать откровения двух удачно скрывшихся от нас подчинённых.

И унизанная перстнями рука нажала несколько кнопок на клавиатуре. По экрану пошла заставка экстренных новостей с обязательным клише «…которых ждут миллионы!».

А Галиару стало вообще дурно. Только что высказанное предположение он даже в собственных мыслях пытался от себя отогнать. Но оно всё-таки прозвучало. Пара сбежавших приятелей вроде отличалась жизненным реализмом и похвальной лояльностью, но мало ли что могло случиться. Не обязательно было и предавать, испрашивая защиты у полиции. Парочку приятелей та же полиция или конкуренты могли выловить, изуродовать, выяснить всё, что надо, и тут же запустить в свет сенсационное сообщение. Если такое случится, господин Шенски скорей всего будет убит на месте как «попытавшийся скрыться от правосудия». И всех собак на него повесят, обставив дело так, что бос никакого отношения к нелегальной лаборатории не имеет. И воровство припишут, списав на него якобы похищенные миллионы.

Поэтому когда на экране появился известный телеведущий и начал пафосно что-то вещать, директор отдела минуты две не дышал. До него даже суть слов доходила с трудом. Разве что уловил для себя самое главное:

– …самочувствие Ромы Грэйхемцена час от часу улучшается!

Глава 22

Пойманный охотник

Сегодняшний вечер для меня по недельному распорядку считался днём «свободной охоты». Точнее говоря, всегда именно пятница являлась таковым днём. Даже если я только накануне познакомился с многообещающей красоткой, всё равно я старался в пятницу вечером от неё избавиться. Только новые впечатления, только новые эмоции! Может, я и не прав, но ведь у каждого свои недостатки.

Другой вопрос, что из-за последних событий к концу рабочего дня следовало обязательно просмотреть с телеэкрана подготовленную нами с Ромой сенсацию. А потом, хотя бы поверхностно, изучить всплеск общественного мнения по данному вопросу.

Что всплеск состоится, и немалый, мы были уверены заранее. Скорее, ожидалось солидное цунами, под которым противники и недруги постараются погрести не только хорошее впечатление от новости, но и самого телеведущего могли уничтожить. Так что ему были особо даны ценные рекомендации по безопасности и по сотрудничеству с полицией. Может, мы и перестарались, но телестудия охранялась, словно там выступал сейчас сам президент. И у него в гостях было ещё несколько президентов.

Общее впечатление у народа оказалось неоднородным. Одни искренне радовались начавшемуся выздоровлению Ромы. Другие не менее искренне возмущались: «На этих олигархов отныне вообще никакой управы не останется! Коль их даже Вампир умертвить не может!» Третьи твердили как заведённые о пропитавшей нашу цивилизацию лжи и заявляли, что вокруг фарс и спектакль. Четвёртые рвали на себе волосы, подсчитывая убытки от проданных по цене бумаги акций корпорации «Пангирро» и проклинали пройдошного миллионера. Имелись ещё и пятые, шестые и… десятые.

Но что почему-то меня радовало: почти не было равнодушных. Ругались, спорили, дрались, возмущались и бушевали практически все. Подобного состояния общество не знало очень давно. А с другой стороны, оставался всего лишь шаг до массовых волнений, демонстраций протеста, спонтанной революции, бунта или гражданской войны. В подобном экзальтированном состоянии народ на всё способен.

Тут очень помогла полиция города и срочно прибывающие к ним на помощь коллеги из провинции. К тому же мэр города Стив Чакли, пользуясь своим особым положением у власти, сумел прорваться на телестудию несколько заблаговременно и узнал о сути готовящегося заявления на четверть часа раньше остальных горожан. Поэтому поднял по тревоге военных, заставил их патрулировать улицы города и выставить усиленные посты в наиболее неблагополучных районах. Так что когда самые несознательные элементы попытались бузить да под шумок начать погромы в магазинах, у них ничего не вышло. А самые активные из них умылись кровью и оказались на время изолированы от общества.

Никакого комендантского часа или иных временных ограничений не вводилось. Желающие пообщаться в компании ближе к ночи забили все кафешки и бары. Как всегда по пятницам, с перенапряжением работали рестораны, оказались переполненными и самые разнообразные увеселительные заведения.

Так что когда я наконец-то добрался в МеРЦИ, там было не протолкнуться от народа. Очень многие не видели смысла сидеть дома перед телевизорами, лучше уж обсуждать последние новости в компании себе подобных. Да и вообще, пятница всё-таки, конец рабочей недели. Она не только для меня день охоты и новых знакомств, но и для большинства работяг, менеджеров и офисного планктона.

На свой любимый шестой этаж я не пошёл, а решил поискать новых знакомств на танцевальных площадках четвёртого этажа. Было там две по соседству, которые своей спокойной музыкой привлекали туда людей от двадцати до тридцати лет. Ну и я молодился, одеваясь модно и стильно, стараясь при этом попасть в неофициальный возрастной ценз именно этих залов.

Здесь не били по барабанным перепонкам ударами тяжёлого рока, металла или прочей однотонной или дикой какофонии звуков. Каждая третья мелодия – вальс; большинство – медленные, приятные мелодии; иногда – нечто из мировой классики диско, чтобы народ взбодрился, двигаясь более интенсивно. Как раз то, что и требуется для вдумчивого, интеллигентного знакомства с понравившейся представительницей прекрасной половины. Или с представительницами.

Потому что я никогда не комплексовал, присоединяясь к парочке подружек или сразу к трём. Порой и с четырьмя сразу завязывал знакомство, щедро угощая девушек напитками, утончёнными закусками или мороженым. Ведь почти всегда такое вкладывание капиталов и личного времени заканчивалось в итоге интимной близостью. Не обязательно со всеми, но уж с одной – точно. Главное, вовремя выбрать самую податливую, желающую секса симпатяжку и сосредоточить на ней в нужный момент все усилия истинного кабальеро.

Но сегодня мне изначально не повезло. Оба выбранных мною зала оказались переполнены школьницами, как я их называю. Точнее, теми, чей возраст при внимательном рассмотрении не превышал двадцати лет. А это несколько чревато, можно нарваться на акселератку, которой на самом деле шестнадцать, а то и того меньше. По закону, любая женщина уже с шестнадцати лет имеет право выходить замуж по собственному усмотрению. Но то – замуж, а вот её связь с солидным мужчиной может грозить последнему хорошо если штрафом. Возможны и более крупные неприятности, особенно если несовершеннолетняя особь, не достигшая восемнадцати, подаст официальную жалобу в соответствующие органы.

Да и меня самого никогда не тянуло на самочек пубертатного возрастного периода. Ничего нет лучше зрелой женщины, идущей на секс с полным сознанием и пониманием своего либидо.

Так что я больше часа провёл за стойкой бара, потягивая белое вино и стараясь не обращать внимания на особо игривых, ведущих себя весьма смело и заигрывающих малолеток.

А потом появились они, три прекрасных валькирии, из категории «четвертак». Так я называл самых лакомых женщин, которые по возрасту приближались к двадцати пяти годам. Самый цимес, как говорится в еврейских семьях, где любят на десерт это сладкое, оригинальное блюдо.

Любил его и я. Тем более что все три красотки уселись практически рядом со мной, с ходу заказали себе бутылку неплохого, но всё-таки дешёвого шампанского. Прежде чем выпить, внимательно осмотрели зал и всех танцующих. И я прекрасно расслышал, о чём они говорили.

– Да что это творится такое? И здесь потанцевать не с кем! – возмутилась брюнетка.

– Точно, одни озабоченные малолетки, – поддержала её шатенка. А блондинка из этого трио со вздохом жалобно добавила:

– Видимо, нам ничего больше не останется, как наклюкаться! А уж потом…

И они сдвинули свои бокалы. Я же чуть из штанов не выпрыгивал от такого соседства и от таких крамольных речей. В зале и в самом деле не просматривались свободные парни. Те, что имелись, топтались с висящей на шее напарницей, нисколько не собирающейся делиться своим самцом с иными хищницами. Но я-то! Я восседаю рядом, на расстоянии метра, и остаюсь незамеченным?! Жуть! Нонсенс!

Хотя моя природная сообразительность тут же подсказала наилучшую разгадку сего недоразумения: девочки просто выделываются, дразня моё мужское самолюбие. Осознав это, довольно бесшабашно бросился в атаку:

– Вы слышали легенду о Инанне, древней богине Месопотамии? – Собрав на себе внимание всех трёх пар прекрасных глаз, продолжил с ещё большим вдохновением: – Однажды Инанна наведалась в мир людей, в один из храмов своего имени. И застала там судилище, которое вёл верховный жрец храма. Обвинялся молодой, красиво сложенный пастух, который совратил за короткое время трёх женщин, и каждая от него оказалась беременна. По тогдашним законам это считалось неприемлемым, и за отказ от немедленной женитьбы парню грозила смертная казнь. Он и не против был жениться, но по тому же закону имел право только на одну жену. И если выбирал любую из них, обе оставшиеся требовали его смертной казни.

– Дикие люди, – вставила свой комментарий блондинка.

– Меня удивляет, что женщины там вообще такие права имели, – удивлялась шатенка. А брюнетка сделала предположение:

– Наверняка там был матриархат, раз богиня была женщиной.

– Да нет, богов там было много и в основном мужского пола, – просвещал я в охотку тёмные массы. – Но богиня любви и плодородия считалась наиболее значимой из женского контингента. И вот ей подсудимый настолько понравился, что она решила вмешаться в процесс, на котором уже вот-вот собирались оглашать суровый приговор. Поэтому она вселилась в статую, ей посвящённую, потом оживила её и… – Я сделал интригующую паузу и предложил: – Кто догадается, что Инанна сделала, получит от меня вон то шампанское.

После чего ткнул рукой в отдельно стоящую бутылку самого дорогого здесь напитка. Девочки переглянулись, моргнули друг дружке ресницами и начали выдвигать предположения. Правда, я сразу же ограничил им шансы, сказав, что версии принимаю не более двух от особи.

Как ни странно, трио красоток так и не отгадало концовку легенды. Кто казнил парня, кто девушек, кто самого жреца отдельно и вместе с парнем. Мне бы в тот момент обратить внимание на последний вариант, но я уже оказался поглощён азартом истинной охоты и не слишком обращал внимания на очевидное. А потому с шуточками-прибауточками рассказал до конца:

– Инанна разрешила парню иметь сразу трёх жён, и с тех пор шумеры стали практиковать многожёнство. Но раз победителей блицконкурса нет, мы разопьём обещанную бутылку с прекрасными участницами и благодатными слушательницами. Бармен!..

Блондинка оказалась самой ушлой и далеко смотрящей:

– Ну разве что ты угостишь нас как друг и приятель…

– Конечно! Ведь чем больше друзей в компании, тем нам будет веселей.

Мы довольно быстро перезнакомились, и я под это дело заказал ликёр. Потом в ход пошли коктейли с ромом. Девчонок, несомненно, развезло, разговор стал громче, глазки заблестели.

И вот тогда вся моя охота чуть не сорвалась по двум причинам. Вначале у барной стойки я заметил протискивающуюся Монику. Причём она была не одна, а со своей сестрой. Вроде Юлия, а может, и нет, если вспомнить о её заявленном сходстве с самой старшей сестрой их семейства. Обе красотки явно кого-то высматривали в толпе, и я почему-то сразу решил, что меня. Потому соскользнул с высокого стула и присел у стройных ножек брюнетки.

– Ты чего? – удивилась она.

– Да там моя жена меня явно высматривает. Дома ей не сидится!..

В тот момент ничего лучше не придумал. Да и знал, женщины скорей продолжат одноразовую пьянку с замужним, «домашним» мужчиной, чем с одиноким, никому якобы не нужным холостяком.

Моника с сестрой внимательно осмотрели всех сидящих у бара, потом всех танцующих и ушли. А брюнетка высветила и вторую причину, по которой ничего у меня с ней и с её подругами могло не получиться:

– Так ты что, натурал? – И прозвучало это чуть ли не с презрением.

– Естественно. А что в этом плохого?

– Знали бы, не разговаривали с тобой, – откровенничала она с искренностью слегка выпившего человека. – Потому что мы – не по тем делам. Мы сюда сами пришли девочек снять. По пятницам мы так развлекаемся, берём в нашу дружную компашку таких же, как мы.

Вот это я влип! Усевшись обратно на свой стул, я попытался быстро сообразить, что здесь не так. Дело в том, что я уже давно лесбиянок отличаю издалека и сразу. Всё-таки они часто попадают в наши компании, да и в моей постели оказываются довольно регулярно. Но эти, все трое, ну никак на женщин подобной ориентации не походили. Ни жестами, ни замашками, ни мимикой. И что получается? Врут они или заигрывают? Или проверяют на стойкость моих поползновений?

Я решил, что проверяют. И с удвоившимся азартом бросился на штурм возвышающейся передо мной крепости. Тем более что опыта у меня в данном направлении хватало: девушек, увлекающихся друг другом, при правильном подходе соблазнить нетрудно. Надо только мужчине выбрать правильный тон, больше смешить и подпаивать красотку, и она сама не заметит, как окажется в его объятиях. Природа в любом случае восторжествует. А уж дальше…

Главным моим доводом прозвучало заявление:

– Девочки, в вашей дружной компании я готов стать четвёртой подружкой.

Меня вначале высмеяли, но не отторгли. И сами не ушли. Мы смеялись от всей души, продолжая разогреваться разными напитками, много шутили, я их забрасывал анекдотами и часто менял кардинально тему разговора:

– Кстати, пробовали когда-нибудь салат, томлённый на сметане, из кураги с солёными огурцами? Ха! Вы много потеряли!..

Наверное, я в этот вечер превзошёл себя, потому что трио очаровашек всё-таки записало меня в свои подруги, и мы отправились к одной из них домой. Вот дальше-то всё и случилось самое невероятное.

Ехать мы собрались на весьма солидной машине с затемнёнными наглухо стёклами, которой управляла шатенка. Но только мы выехали с многоуровневой стоянки МеРЦИ, как нам дорогу плотно перекрыли две полицейские машины. А два копа направились к водительскому месту, сразу затребовав документы. Шатенка, лишь капельку приоткрыв стекло на своей двери, довольно возмущённо стала переговариваться с полицейскими, выясняя причину остановки.

Причину тоже огласили:

– Проверка на алкоголь и допинг-контроль. Откройте окно и возьмите тестер…

Больше всего меня поразило поведение блондинки и брюнетки, которые восседали по сторонам от меня на заднем сиденье. Веселье с них словно ветром сдуло, и они через маленькие, очень похожие на театральные бинокли стали присматриваться к перегородившим нам движение автомобилям.

Когда шатенка повысила голос во время ругани, сидевшая у неё за спиной чернявая наклонилась к ушку и еле слышно шепнула:

– Прорывайся! Это – хцыри! – Но я-то со своим слухом всё услышал отчётливо. А вот дальнейшие действия блондинки не предусмотрел: она мне на лицо вдруг накинула мокрую и скользкую тряпку, вонь от которой могла соперничать по резкости с аммиаком. Не успел я ещё руками коснуться этой тряпки, как она затвердела, превращаясь в некое подобие неснимаемого шлема. Тогда как автомобиль, ревя мотором, ринулся вперёд, расталкивая собой мешающие нам машины полиции. Об этом я догадался по ударам и скрежету сминающейся стали.

Мы проскочили, начав резко набирать скорость, но нам вслед раздались пистолетные выстрелы. Затем рёв полицейских сирен обозначил ведущуюся за нами погоню. То ли отрава, то ли снотворное на меня пока не подействовало, хоть и вызвало обильное выделение слёз.

Ну а довольная собой блондинка крикнула своим подельникам:

– Должен уснуть сразу, не пойму, почему руками ещё дёргает!..

Ну я и расслабился, делая вид, что окончательно усыплён. Ведь не убили сразу, значит, нужен живой. А в укромном месте я в любом случае от любых недоброжелателей уйду. Ещё меня очень заинтересовало, кто такие хцыри? Где-то я уже слышал или читал это слово, вспомнить бы, где и когда?

А погоня только начинала приближаться к своей трагической кульминации.

Глава 23

Переплетение интересов

Вместо ожидаемой ярости после просмотра сенсационных новостей от босса вдруг последовала волной насмешливая язвительность:

– Ха! Вот уж живчик этот Рома! И тут скотина выкрутился! И всё почему?.. По простой причине: слишком мы понадеялись на пресловутого Вампира. Оказывается, и у кровососа получаются холостые укусы… Или как это он там сплоховал?.. А ведь в тот самый день этого Грэйхемцена могли стопроцентно уложить наши снайперы…

Повисла долгая пауза, которую насквозь пропотевший Шенски осмелился прервать осторожным замечанием:

– Всё было в вашей воле… Но если вы решите, то снайперы второй раз завершат дело до конца.

– Завершат они!.. Как же! – последовало саркастическое хмыканье. – Да и что толку с их выстрелов? Раз – и голова вдребезги. Никаких мучений у расстрелянного, никакой боли. Этот козёл и не поймёт, что его наказали… М-да! Желательно бы нам придумать нечто более существенное… Допустим: посадить Рому на кол… Или попробовать варить его ноги в жидком свинце?.. А может, снять шкуру в пыточном подвале?.. Долго так снимать, недели две, а то и три…

На эти рассуждения и риторические вопросы Галиар предпочёл отмолчаться. Пикнешь хоть слово, и тебя сделают крайним, заставят выполнять одно из этих садистских распоряжений. Другое дело приказ, тогда придётся заниматься архисложным вопросом похищения миллионера или что там ещё в голову босса стрельнет. А вот самому проявлять инициативу? Нет уж, увольте!

Но вторая пауза оказалась не в меру продолжительной. Да и взгляд босса стал припекать. Так что появление в кабинете секретаря было встречено директором отдела безопасности с невероятным облегчением. Хотя приход этого невзрачного на вид человечка мог означать всё, что угодно, вплоть до конца света. Ведь так просто тот не нарушал покой данного кабинета.

– Срочное сообщение от вашего клиента номер два, – последовал доклад бесцветным голосом. – Оно принято и сейчас на девятом канале автоответчика.

Повернулся и вышел. Тогда как пальцы босса не спешили нажать соответствующие кнопки для прослушивания. «Клиентами с номерами» во внутреннем обращении корпорации назывались те самые ближайшие сподвижники (они же враги, покупатели, конкуренты и прочие) босса, которым была продана информация о местонахождении Грэйхемцена в Гималаях. И данный звонок мог означать что угодно, вплоть до начала открытой войны с этими «сподвижниками». Особенно в свете прозвучавшего недавно заявления с экранов телевизоров.

Обычно такие разговоры клиентов с боссом велись сугубо наедине. Тот же Шенски присутствовал редко, хотя и знал невероятно много. Но сегодня и ему оказали немалую честь, прозвучавшую в словах:

– Ребята, покиньте нас, – это было сказано «невидимкам». – А ты, Галиар, останься.

В прослушанном сообщении оказалось всего три фразы: «Четырежды три. Срочно свяжись со мной. Есть возможность прихватить Вампира».

Затем на минуту воцарилось молчание. Высшее начальство раздумывало. И после недовольного хмыканья всё-таки высказалось:

– Ну вот, в кои веки и эти жуки на что-то сгодятся… Хотя не вижу никакой логики в том, чтобы выловить этого «кусальщика». Его следует немедленно уничтожить, при первой же оказии!

И опять Шенски благоразумно промолчал. А мог напомнить, что именно он настойчиво предлагал уничтожить Вампира, когда им чудом удалось заметить путь, по которому Вампир собрался проникать в здание корпорации «Пангирро». Сразу же, как только он чётко попадёт в прицел любого снайпера.

Но тогда у высшего начальства имелись иные планы: понаблюдать за мученической смертью ненавидимого человека. Потворствуя им, и было принято решение уничтожить Вампира уже после совершения укуса. Но шустрый парнишка ускользнул в тот день, оставив снайперов без работы. Как следствие тех ошибок, и миллионер начал выздоравливать, и уникальная личность до сих пор где-то бегает. А ведь не факт, что его следующей жертвой станет кто-то другой, возможно, ему на зуб попадёт именно босс. Потому что грехов на нём, причём весьма кровавых, как блох на бездомной собаке.

Кажется, это чётко осознал не только Галиар, потому что прозвучало вынужденное признание:

– Конечно, месть – это очень сладкое блюдо, но не в ущерб же собственной безопасности. Поэтому… придётся связываться с этим жирным боровом.

Этим обидным прозвищем именовался как раз клиент под вторым номером.

Для связи с ним был задействован особый, кодированный телефон, передающий сигналы через спутник. Подобные имелись лишь у министерства обороны да лично у президента. Но и у богатых людей возможности не меньшие.

Так что Шенски повезло стать свидетелем весьма примечательного разговора.

– Зачем срочная связь? Не мог прислать письменную депешу?

– Тут всё срочно. Надо нам всем объединить усилия для поимки Вампира.

– А если не получится?

– Должно получиться. А если нет, то нам скопом будет проще его уничтожить.

– И как его ловить будем?

– На живца! – «Жирный боров» в предвкушении хихикнул. – Выяснилось, что Вампир – большой бабник и ни одну юбку не пропускает. И след чёткий появился на одну из компаний, занимающихся совместным сексом. Надо плотно и тщательно проверить всех из той компании, и мы наверняка выйдем на интересующую нас личность.

– Как-то всё это звучит несерьёзно… Обычный бабник?

– Не сомневайся, источник – надёжный. Иначе я бы и сам только посмеялся над такой информацией.

– Хорошо, я задействую все свои силы. Давай данные и прочие ориентировки.

Посыпался ворох сведений, которые клиент явно считывал с расположенного перед ним текста. При этом поднятый вверх палец босса мобилизовал Шенского на повышенное внимание. Кому ещё, как не ему, заниматься с этой минуты данным делом и налаживать координацию совместных действий с союзниками?

Но когда разговор босса завершился, Галиар всё-таки решил обозначить своё мнение:

– Как по мне, то Вампира просто так нельзя взять в плен или делать попытки с ним сотрудничать. Надо его сразу уничтожать при первой же малейшей возможности.

– Так-то оно так… – У высшего начальства имелись какие-то сомнения по этому поводу, которое оно не собиралось озвучивать.

Но самое неприятное, что Галиар мог примерно предположить, с чем эти сомнения связаны. Уж слишком хорошо он успел изучить босса и в некоторых моментах мог предсказать появление диковинных мыслей.

Вот и сейчас он скорей всего угадал верно. Потому что прозвучало невероятное предложение:

– Желательно этого Вампира всё-таки поймать. Именно в наши сети поймать. Так что ты уж напрягись, хоть на изнанку вывернись, но сделай это. Если у тебя получится, то и награда будет соответствующая: любого размера ранчо, долина, кусок побережья или личный остров среди тёплых морей; круглая сумма, которой тебе хватит до глубокой старости; и, если пожелаешь, уход на пенсию сразу после завершения этого дела.

Шикарный пряник! О подобном директор и мечтать никогда не смог бы. И это следовало учитывать, что в любом случае он постарался бы выполнить даже самый странный приказ босса. Довольствуясь зарплатой, так сказать. А тут ещё и премиальные обещают, соотносимые с заработком всей карьеры.

«Эк, босса торкнуло! – рассуждал Шенски, получая дальнейшие указания и оценивая самые разные пожелания. – А ведь это явный отрыв от действительности. Если чего хуже не подумать об умственной неполноценности. Или это именно так у человека сносит крышу, когда он имеет неограниченные средства? Но ведь надо же понимать, если ранее Вампиром кусались и умерщвлялись самые негативные особи нашей цивилизации (если смотреть правде в глаза!), то вряд ли он пойдёт на сотрудничество с иными подобными особями. Или тут вступает в силу закон, гласящий «…покупается всё! Даже то, что не продаётся. Надо только дать большую цену»? Но в любом случае надо будет лично мне как-то особенно, по-хитрому перестраховаться. Уж больно не хочется, чтобы неведомые силы свернули мне голову!»

Точных доказательств не существовало, но общее мнение было однозначно. Всем, кто шёл против Вампира, смерть была гарантирована. То есть нечестные журналисты, извращающие последние покаяния «укушенных», скорей всего тоже погибали от рук Вампира. Но если это не так и ему помогают иные силы, то становится ещё страшней. И сама мысль о пленении такого существа – это полный абсурд и нонсенс.

Жаль, что подобное в глаза боссу сказать – сродни подписать себе смертный приговор. И Шенски только усердно кивал, поедая преданным взглядом своего работодателя. Недаром говорил Шекспир: «У каждого есть маска наготове. Вся жизнь – игра, а люди в ней актёры!»

А уже через пару часов сразу несколько мобильных групп, отрядов и целых криминальных группировок включились в игру «найти Вампира!».

Глава 24

На перепутье

Получившие свободу учёные задерживаться на месте своего заточения, полного трупов и принадлежащего невесть кому, и минуты не желали. Но одно дело сбежавший Вампир, от которого поднялся лёгкий ветерок, так он быстро умчался неведомо куда. А другое дело – раненый Магистр, которого нести на себе Лажа не смог бы при всём желании. К тому же гигант обвешался трофейным оружием, как елка новогодними игрушками. Утверждал при этом:

– Лучше сразу умереть, чем выйти на улицу безоружными!

Ещё хорошо, что раненный в обе ноги гигант не истёк кровью и кое-как всё-таки мог ковылять.

Используя под одно плечо обломок мебели, а под другое кряхтящего приятеля, Магистр сумел подняться по лестнице в холл, а там и по улице передвигаться. Но приходилась товарищам изображать собой пьяных, разговаривая громко и время от времени начиная петь, перевирая нещадно слова нового шлягера.

При этом они ещё и спорить успевали, решая, куда идти отлёживаться.

– Мне кажется, на прежнее место возвращаться не стоит, – ворчал изрядно недовольный факир. – Слишком мы там засветились с пролитым виски.

– Ерунда! Я за все неудобства расплатился с соседями сполна! – возражал ему академик. – И если в дальнейшем будем отсиживаться там как мышки, никто про нас и не вспомнит. А вот если тебя опять на проституток потянет…

– Хватит меня уже долбить! Понял. Покаялся. Был неправ. Обещал тебя слушаться. Только не начинай по новой!

– Вот и идём туда, где были прошлую ночь. И не возражай! Тем более это совсем рядышком, как раз по твоим силам. Да и меня изрядно поколотили, коленки дрожат и всё нутро стонет…

Добрались они в потайную свою хазу благополучно, не привлекая излишнего внимания. Уже на месте учёный вытащил пули из ноги приятеля, сделал нужную серию уколов и по всем правилам наложил перевязки. Потом и себя попытался привести в божеский вид, устраняя или камуфлируя следы пыток. К примеру у него было вырвано два ногтя, сломало ребро и практически распластано в кровавую кашу правое ухо.

Напоследок оба приятеля хлопнули по стакану снотворного в виде виски и завалились спать.

Естественно, что пробуждение ближе к обеду, точнее – уже после него, не оказалось радостным и светлым. Раны и ушибы напухли, синяки стали чернеть, отбитые внутренности выворачивались от боли. Ну и настроение превалировало под стать ощущениям.

Кое-как позавтракали, уныло пялясь в телевизор и лениво обсуждая вчерашние события. По всему получалось, что чудесное спасение от рук Вампира выглядело слишком сверхъестественным. И чем больше оно обсуждалось, тем большее количество вопросов возникало.

Почему Вампир оказался в том доме? Почему уничтожил всех его обитателей? Почему ушёл, пообещав в скором времени опять встретиться?

К тому же Магистр возмущался чрезмерной болтовнёй своего приятеля:

– Ну и самое главное: зачем ты рассказал Вампиру о теоретической возможности помещения гигантского объема информации внутри химически выращенных кристаллов? Об этом лишь Шенски знает, и то лишь в общих чертах.

– Ну надо же было его чем-то серьёзным заинтересовать, чтобы он нас не «зачистил».

– И к чему ты соврал, что при определённом облучении можно очистить кровь любого человека?

– Мы же с тобой оговаривали такую возможность. Если припомнить мои теоретические выкладки – и такое возможно.

– Ага! Да за такие умения нас Вампир мог сразу по стенке размазать. Вот сам подумай, зачем такие, как мы, нужны? Он калечит, а кто-то лечит? Смысл тогда его наказаний в чём?

– Не скажи, – блеклым голосом возражал Лажа. – Где мы не видим смысла, там высшие силы работают совсем с иным подходом к вопросу. А что Вампир не человек, это к гадалке не ходи. И если не мы придумаем некое лекарство, то его отыщут другие. Значит, подобные разработки следует держать под постоянным контролем. И наблюдать, что и как у нас получится. Понимаешь, к чему я веду?

– Если с такой стороны смотреть… то понимаю…

Они уже было собрались выключать телевизор и вновь завалиться спать, как проскочило сообщение о готовящемся экстренном выпуске.

Уже попивая ядрёное снотворное, дождались-таки появления на экране известного телеведущего и с большим интересом прослушали новостную бомбу. После чего оживившийся академик воскликнул:

– Ну вот! Что я тебе говорил! Уже кто-то придумал должное лекарство. Значит, мы ни в коей мере не подпадаем под критерии «зачистки».

– И что теперь будем делать? – озадачился его приятель. – Хоть я и сам недавно ратовал на перемещение в иную нашу берлогу для лёжки, но… Мне почему-то кажется, что Вампир нас здесь никак не найдёт. Несмотря на всю его крутость и вездесущность.

– А что ты предлагаешь? Дать объявление в газете?

– Не ёрничай, – нахмурился в задумчивости Магистр. – После прошедшей ночи все трупы из группы рыжеволосой садистки запишут на наш счёт. Иначе говоря, врагов у нас многократно прибавилось. Потому что сюда ещё надо плюсовать минёров нашего автомобиля. На этом фоне нам не мешало бы малость перестраховаться и осторожно дать о себе знать директору Шенски.

– Хм! Ты уверен?

– Ну да. Намекнём, что мы всё его ещё побаиваемся, но остаёмся лояльными. Ждём разрешения недоразумений, а в знак доброй воли намекаем, что имели личный контакт с Вампиром. Также имеется шанс повторной встречи.

Учёный в сомнении покрутил головой:

– И как мы передадим такое сообщение?

– Это уже технические детали, – вальяжно рассуждал его приятель. – С ними ты и сам справишься. Моё дело – подать правильную идею и указать направление в работе.

– Ой!.. Ой!.. Не могу смеяться, ребро болит! – сотрясался от смеха Лажа, никогда не сомневавшийся именно в своём превалировании научного потенциала. – Идеолог ты наш… ох! Вот фокус с разламыванием кресла – у тебя великолепно получился. И то, не появись наш спаситель, нас бы после этого расстреляли.

– Зато того барана я с одного удара насмерть в мебель вколотил! – не преминул похвастаться громила, он же химик-иллюзионист. – Так что мы не даром погибли бы, а хоть частично отомщёнными.

Так или иначе, но настроение у приятелей поднялось. Они принялись готовить себе солидный обед-ужин, попутно рассматривая варианты передачи весточки Галиару Шенски. А там и ночь настала, встреченная ещё более благодушным настроением. Всё-таки живот набит, алкоголь приятно расслабляет, в шею никто никуда не гонит, да и боль избитых тел почти притупилась.

Решили укладываться спать, уже придумав, как удачно, не выдавая место своего нахождения, отправить весточку для Шенского. Уже и на кровати присели, как…

Звонок в прихожей прозвучал совсем неожиданно. Понимание имелось, пришли бы враги – сразу взорвали бы дверь. Значит – не враги. Но только вооружившись до зубов и заняв самые выгодные позиции, Лажа отозвался ворчливым голосом после третьего, настойчивого звонка:

– Кто там?

– Ваш новый знакомый, – послышался узнаваемый голос, – которому вы подарили свои часики. Обещал ведь зайти в гости, так что принимайте.

Переглянувшись со своим приятелем и тяжело вздохнув, академик пошаркал к наружной двери со словами:

– Сейчас, сейчас…

Глава 25

Отчаянная погоня

Как только я расслабился, машина свернула в ближайшие, довольно кривые проулки. Что, в общем-то, могло показаться странным: легче ведь оторваться в мощной машине на широких проспектах. А чем уже улички, тем легче полиции заблокировать нам дорогу.

Меня бросало из стороны в сторону, и лишь усилия девушек по сторонам спасали мою голову от того, чтобы она банально отвалилась. Держали меня в четыре руки крепко и надёжно.

Вот про машину такого сказать было нельзя. На крутейших поворотах она не только жутко визжала всеми покрышками, но и почти постоянно обо что-то ударялась, что-то сшибала, что-то разбивала и разносила вдребезги. Помимо звона стёкол и воплей перепуганных людей, так же за нашей кормой взвывали сирены автомобилей с нарушенной сигнализацией. Доставалось всему, что возникало у нас на пути. Если эти фурии ещё и людей сбивали, то сразу попадали в категорию «оно, желательное к уничтожению».

Как я понял, погоня сзади достаточно приотстала, зато время от времени доносились сирены со сторон, то есть самые приставучие копы неслись по параллельным улицам.

Потом всё-таки наше авто вырвалось, последний раз резко вильнуло под возмущённый рёв клаксонов, во что-то ударилось, и спаренный вопль пронёсся у нас над крышей. Я понял, что надо останавливать эту вакханалию бессмысленных убийств, и собрался попросту отключить вначале брюнетку с блондинкой. Но тут мы вырвались на оперативный простор, скорость была набрана моментально, и сразу же раздался крик сидящей от меня справа блондинки:

– Справа!.. – За мгновение до того я буквально чудом успел ослабить ремень на поясе и скользнул ногами вперёд. То есть втиснул коленки между передними сиденьями, а спиной лежал на заднем сиденье. Попутно при этом трансформировался в тело Вампира. Та ещё поза, даже для уникальной модификации тела, но меня это, наверное, и спасло.

Мощный удар не просто вдавил дверь с правой стороны, а буквально впечатал женщину в меня, разрывая ремни безопасности на ней. То ли шатенка за рулём пронеслась на красный, то ли лихой поли нас так отчаянно протаранил, но на этом наша гонка и закончилась. Зато началось беспорядочное кувыркание, закончившееся ударом о крышу чего-то очень прочного и продольного. Потому что крыша прогнулась вовнутрь настолько, что у нависшей надо мной брюнетки хрустнули кости черепа.

Далее авто вдруг оказалось в свободном полёте. И падало так долго, что даже я, наполовину оглушённый, успел прикинуть, куда это мы так взлетели. Только с моста могли так планировать, который высоченной дугой пересекал акваторию залива. Про отсутствие логики у шатенки, выбравшей именно такой путь, в тот момент и задуматься было некогда.

Удар об воду был не столько страшным, как стремительным. По причине отсутствия лобового стекла и нескольких с бортов, жидкость ударила по всем органам, словно гигантским тараном. И я даже в первый момент порадовался, что на мне некая, плотно облегающая маска. Иначе точно бы барабанные перепонки полопались. Да и погружались мы со скоростью оброненного в воду лома. Насколько я помнил, глубина здесь местами даже возле берега достигала пятидесяти метров.

Вроде ерунда, ныряльщики без всяких дыхательных устройств давно рекорды ставят на глубине за двести метров. А уж с моими физическими данными метаморфа я бы мог побить чуть ли не все официальные рекорды в земном спорте. Только вот сразу же нарисовалось несколько проблем. Первая: два склонившихся надо мной трупа были буквально впрессованы в меня прогнувшейся крышей. Вторая: нечто лопнувшее в приборной доске и вылезшее наружу пронзило икру моей левой ноги чуть ли не до колена. Толкну ногу вперёд, мне разворотит коленку. Тянуть на себя – не могу, некуда. Третья: надо было ещё как-то снять с лица маску, а руки подтянуть туда тоже оказалось проблематично. Четвёртое: воздуха перед ударом о воду я вроде успел вдохнуть, но его при падении из меня выбило, и ничего с этим я поделать не мог.

Паниковать было нельзя, иначе погибну в глупейших и жутко таинственных обстоятельствах.

Поэтому все свои силы направил на отжим передней панели правой ногой. Как ни странно, панель не шелохнулась, видимо, её прижало сдвинувшимся в салон двигателем и передними лонжеронами кузова. Зато со скрипом стала вдавливаться спинка у меня над головой. А когда я довёл усилие до предела, спинка вогнулась в багажник и я получил возможность сдёрнуть ногу с пронзившего её штыря. Затем правая нога нащупала упор о переднее сиденье, и моё протаскивание собственной тушки пошло намного легче. Там и руки освободились, которыми я даже не пытался сорвать прилипшую маску. Всё равно ведь дышать водой – никакого удовольствия. И не видно ничего, вряд ли моё особенное зрение сработает в закрытом багажнике, заполненном водой.

Зато я довольно энергично втиснулся в багажник почти полностью и с одного удара раскрыл крышку. Благо ещё, что машина на дно не упала и погружалась мотором вперёд. Так что мне лишь и пришлось, что свободно вынырнуть в водное пространство и уже там, довольно быстро всплывая, заняться прилипшей на голову гадостью.

Оставалось поражаться её прочности! Я себе ноготь сорвал вампирский (!) и несколько пальцев оцарапал до крови. Но это ерунда, регенерация заживит в течение часа, а вот ощущения в левой ноге мне категорически не нравились. Создавалось впечатление, что мышцы и сосуды вывалились наружу и их прижигали как минимум медицинским спиртом. Настолько пекло.

Большую часть сорванной маски я не бросил. Попросту догадался её развернуть себе на затылок, и она мне теперь не мешала видеть. Ориентируясь по световым пятнам на поверхности и по громадной тени моста, я сразу стал грести в глубине на противоположную сторону, от той, с которой мы свалились.

Добрался до набережной, которая проходила под мостом, и очень аккуратно, медленно всплыл лицом на поверхность. Ух, с каким удовольствием мне дышалось пару минут! Словами не передать!..

Ну и заодно посматривал по сторонам. В эту позднюю пору на набережной оказалось несколько прогуливающихся граждан, двое выгуливало своих собак. Но к счастью, они все устремились поближе к месту падения автомобиля в воду, и ветерок сейчас поддувал с их стороны. Да и все, кто на мосту скопился, светили вниз фонарями на то место, где показалось пятно мазута и бензина. С той же стороны уже поспешно спускались люди в форме.

Не желая привлекать к себе внимания, я быстренько выбрался на набережную и юркнул в кусты. Там оторвал низ рубахи, попросту плотно подвязал распоротую ногу. При этом свисающие мышцы и клочки плоти грубо затолкал внутрь. Боль была ужасная, отключить её никак не удавалось. Да и вообще, рана выглядела настолько неоперабельной, что у меня голова закружилась, её рассматривая. Такого у меня ещё никогда не случалось, но я сразу понял, что никакая регенерация без посторонней помощи с таким повреждением тела не справится.

Тогда пришла вполне здравая мысль, трансформироваться в себя настоящего. Насколько я помнил при этом, все мелкие и средние раны при трансформации заживали без следа. Ну разве что слабость ощущалась вполне приличная после заживления.

Попробовал… И покрылся холодным потом: не работало!

Очередные попытки тоже ни к чему не привели.

Тогда как толпа полицейских и спасателей на набережной совсем от меня неподалёку всё росла и росла. Находиться здесь было глупо и недальновидно. Любая проходящая мимо собака меня учует и постарается сбежать в обязательном порядке. А это действо их хозяев сразу насторожит.

Поэтому, убедившись, что кровь из-под повязки не сочится, я двинулся прочь от моста. Старался не хромать, идти спокойно, размеренно. Мало ли кто здесь в полумраке прогуливается? Хотя фонари местами освещали довольно ярко, так и казалось, что кто-то меня окликнет и прикажет остановиться для проверки документов. Но всё обошлось.

Кое-как выбравшись на улицы, я двинулся инстинктивно к единственному месту, где бы мне в таком вот виде могли помочь: к дому Софийки. Только не к ней лично, потому что она меня и не узнает, и не поймёт, а к её соседям, проживающим этажом выше. Логика мне подсказывала, что оба приятеля учёных тоже будут зализывать раны после вчерашней ночи. И скорей всего залягут на прежнее место своей лёжки.

«А если нет? – проснулся во мне брюзжащий пессимист. – Если эти типы решили спрятаться в какой-либо иной норке? Вроде бы люди запасливые и предусмотрительные на вид».

«Предусмотрительные не попадаются в борделе, лёжа на проститутках! – тут же дал о себе знать оптимист. – Так что здесь они, голубчики, никуда не делись! И помогут безропотно, всё-таки долг платежом красен».

Слушал я их обоих, да и топал себе помаленьку. Всё равно ведь идти больше некуда. Ну разве что плащ-хамелеон держал наготове, который имелся в данной экипировке. Уж больно не хотелось мне бегать с подраненной ногой и привлекать к себе ненужное внимание.

Дошёл. Открыл замок наружной двери подъезда ключами, данными мне Софи. Поднялся пешком по лестнице, скрипя зубами и проклиная своё нежелание столкнуться с кем-нибудь в лифте. А вот уже перед нужной дверью надолго замер, приложив ухо к дверному полотну. Кто другой, не расслышал бы, зато я с огромным удовлетворением уловил знакомые голоса. Даже разобрал несколько слов и понял, что изрядно подвыпившие учёные собрались спать.

Благое дело, естественно, да и грех отрывать людей от заслуженного отдыха. Но и я заслужил помощь и почему-то не сомневался, что починить мне ногу, уложив порванные ткани на место, специалисты такого уровня всяко смогут. Да и зашить жутко рваную рану не помешало бы. А там глядишь, и моя хвалёная регенерация заработает.

Так что я смело нажал клавишу дверного звонка. В квартире забегали, заметались, послышалось бряцание оружия и мягкие щелчки передёрнутых затворов.

И только после третьего звонка академик отозвался излишне старческим, жалобным голосом:

– Кто там?

Глава 25

Комендантский час

Над моей раной Лажа корпел более полутора часов. При этом умудрялся говорить со мной, практически не останавливаясь. Его приятель ассистировал, подавая нужные инструменты и работая зажимами. Обитатели квартиры оказались весьма предусмотрительными, имелся полный набор хирургических инструментов.

Правда, Магистр пошутил со злобным оскалом:

– Мы тут никого лечить не собирались, а вот один вид подобных щипчиков повышает разговорчивость любого человека.

– Вы вчера, – тут же напомнил я, – уже и без инструментов соглашались на любое сотрудничество.

– Зубы заговаривали, – насупился гигант. Но больше к чёрному юмору не прибегал. А вот его приятель всё пытался меня подбить на откровенность, проталкивая самый главный вопрос:

– Как же ты, Флик, оказался такой беззащитный? Ведь вампиры вообще существа бессмертные. И только осиновый кол или солнечные лучи…

– Это не обо мне! – прерывал я его со смешком. И пытался увести разговор в сторону: – Можно сказать, что я специально заявился к вам с раной, чтобы оценить степень вашей ответной благодарности. На самом деле я пришёл по делу: хотелось бы подробно выслушать все ваши выкладки по поводу накопления информации в искусственно выращенных кристаллах.

То есть это я его заставлял говорить не переставая, а не он меня. Честно говоря, не всё до конца понял в поданной теории, но многое в сказанном меня заинтересовало. В конце операции я слез со стола и перешёл к делам сиюминутным:

– Как насчёт кормёжки пациента?

– А чем расплачиваться будешь? – тут же прищурился Магистр.

– Дружбой и сотрудничеством, – последовал от меня ответ.

– Не-ет, так не пойдёт! – отверг моё предложение гигант, смывая руки в умывальнике кухни. – Я дружу только с тем, кто может одним махом выпить со мной по полному стакану моего любимого виски. Согласен на такое условие?

– А куда деваться-то? Наливай!

Всё равно я знал свой организм в данной ипостаси: алкоголь он воспринимал лишь как источник дополнительной энергии, обращая на пользу организму и той же регенерации. Да и пищей не мешало бы подкрепиться основательно перед принятием решения: уходить отсюда или оставаться с ночёвкой.

Оба приятеля к тому моменту почти окончательно протрезвели, а потому причитали, что по моей вине лишились снотворного в желудке. Благо что было чем пополнить, и от меня они не отстали, пока каждый из нас не употребил по три полных стакана. Будь я в облике Валентина Годвори, там и упал бы на пол в кухне, потому что такой дозой можно коня убить.

Но меня поразил иной факт: даже будучи Вампиром, я изрядно опьянел. Видимо, что-то в теле сломалось или до сих пор толком не восстановилось. А потому с неким даже облегчением принял приглашение своих новых знакомых переночевать у них. Дополнительный матрас нашёлся, как и подушка, и вполне удобно расположился в гостиной, рядом с непомерно кривоватым и неудобным диваном.

Про странный кусок не то маски, не то шлема меня никто не спрашивал, она так и осталась лежать на тумбочке в прихожей. Да и я вначале сомневался, стоит ли отдавать её на изучение именно этим специалистам от науки?

Потом всё-таки решил, что отдам этой парочке учёных мой трофей для тщательного исследования. Может, хотя бы подскажут, где производством такой странной, жидкой пластмассы занимаются?

Следовало ещё хорошенько обдумать события истекшего дня, проанализировать свои грубейшие ошибки и прикинуть, как и во сколько отсюда утром незаметно убраться. Но приятное расслабление от виски сломило всякое желание к самокопанию. Провалился в сон, словно в яму, хотя намеревался спать вполглаза, опасаясь предательства со стороны хозяев квартиры.

Часа через два сон стал рваный, неприятный, потому что нога разболелась основательно. Так и казалось, словно в икру ко мне заползли злобные тараканы и стали выгрызать там нечто для них питательное. К тому же мне вновь снился тот дурацкий сон, в котором неведомый и невидимый оператор взывал с мольбой в голосе: «Срочно вызывается куратор истории! Срочно…»

Вот так вот! Раскатал губу на пиршество удовольствий в окружении трёх прекрасных тел, а в итоге спал сам, холодный, никому не нужный. Да и женские тела, ставшие трупами, почему-то не вызывали во мне изначальной симпатии. Правда, я не был уверен в смерти шатенки, остававшейся за рулём, но выжить в сложившихся на дне реки условиях было нереально. Её наверняка сразу поломало вдавившимся в рёбра рулём.

Не выспался. Раздражение утром зашкаливало. Состояние слабости и неприятного похмелья выворачивало внутренности. Лень было подняться и, выйдя на кухню, напиться.

Зато порадовала нога. Осторожно её пошевелив, а потом и пощупав, я с ликованием понял, что регенерация сработала процентов на восемьдесят. Может, и буду прихрамывать, но несущественно. Так что следовало быстренько собираться и сматываться отсюда.

Только вот в каком виде? И стоит ли уходить чисто по-английски, не попрощавшись? Прислушавшись, понял, что учёные лежат на своих кроватях и дышат вполне равномерно для сна и тут же попробовал вернуть себе более привычную форму. Получилось! Как и обратное превращение в Вампира – прошло великолепно. А обрушившаяся на тело дополнительная усталость подсказала, что ногу можно считать полностью исцелённой.

Сел. Снял повязку. Присмотрелся к еле видимому шраму на икре. С удовлетворением его пощупал. И только после этого встал на ноги, окончательно убеждаясь, что готов к новым подвигам.

Но не успел и несколько раз приподняться на носочках, опробуя всё тело, как из спальни друг за дружкой появились мои врачеватели.

– О! – воскликнул академик. – Неужели гимнастикой уже можешь заниматься?

– Да нет, – ответил на его вопрос Магистр. – Это он собрался готовить завтрак на всех. Правда ведь?

И так на меня оба глянули, что я согласно кивнул и добавил:

– Только мне надо знать, какой у вас набор продуктов в наличии.

– Этого у нас хватает, – оживился гигант, первым устремляясь на кухню. – Правда, в большинстве всё промороженное и консервированное… Но есть печь СВЧ, всё что хочешь разморозим за несколько минут.

Тогда как Лажа потянулся требовательно к моей ноге:

– Ну-ка покажи! – И когда начал рассматривать, восхищённо зацокал языком: – Надо же! Вот я какой хирург с золотыми руками! Так зашил, что и шрама почти нет! А? Прям целитель мирового уровня!

С охоткой ему поддакнул:

– Удивляюсь, почему до сих пор не признанный и не увешанный наивысшими регалиями? – Мы вошли в кухню, где я непроизвольно хмыкнул, наблюдая, как три стакана наполняются на треть янтарной жидкостью: – Это что? Те самые замороженные продукты?

– В отпуске можно всё! – пафосно заявил Магистр, не дожидаясь нашего согласия и в один глоток заливая в себя утреннюю порцию. – Давайте присоединяйтесь.

Непроизвольно облизнув пересохшие губы, я попытался найти должный повод для отказа. Всё-таки ещё неприятный привкус после ночного пьянства оставался, да и в желудке что-то возмущённо бурчало и побулькивало.

Мои раздумья прервались короткими звонками в дверь, от которых мы вздрогнули все трое одновременно. К тому же сквозь толстое усиленное полотно слышался нервный женский крик:

– Доктор! Помогите, доктор! Срочно нужна ваша помощь!

И Магистр, потянувшийся к автоматическому пистолету, проворчал с жёлчным недовольством:

– Здесь что, дом свиданий устроили или частную клинику?

Глава 26

Беспредельные женские шалости

Сколько Софийка ни пыталась в течение дня дозвониться Валентину Годвори, тот так ни разу не отозвался. И сам не перезвонил. Из чего стало понятно: либо он занят неимоверно, либо опять наступило долгое расставание с ним. Но потом она вспомнила, что сегодня пятница. В этот день, по утверждениям их общего приятеля Николя Мэтрюс, Валентин всегда стремился к новым знакомствам. Следовательно, можно его сегодня не ждать и не надеяться на случайную встречу.

Софи довольно много знала об этом мужчине, он ей откровенно нравился, она даже видела его несколько картин и втайне ото всех приобрела одну из его впечатляющих акварелей. Она часто, если не постоянно, общалась бы с этим мужчиной и всегда о нём помнила с какой-то томительной грустинкой в сердце. Лишь негативное отношение к ней со стороны Лианы Мэтрюс и отторжение от их дома на долгое время расстроило дружеское общение с художником.

Поэтому когда он позвонил три дня назад, помчалась к нему с огромной радостью и восторгом. И даже когда попала в аварию, не слишком расстроилась. Потому что на следующий день Годвори сам забрал её из клиники, сам отвёз домой, накупил продуктов и, походя, решил вопрос с нежданным затоплением от соседа сверху.

А теперь его нет и по телефону не отвечает.

Ближе к полночи Софийка уже почти собралась выходить в свет. Настолько ей стало грустно и одиноко. И ещё казалось, что если она наведается в МеРЦИ, то обязательно там разыщет Годвори. Что-то подсказывало, что он именно там. Могло ведь такое случиться, что ему ни с кем не удастся познакомиться и тогда на ночь он будет рад остаться со старой знакомой.

Только вот боль в поломанном ребре обрушила все планы. Аккуратно дыша и медленно, ещё можно было передвигаться по квартире, а вот появиться на танцплощадке было бы совсем безрассудным поступком.

Немножко погрустила, пялясь бессмысленно в экран телевизора, да и стала укладываться спать. Но неумирающая надежда заставила дёрнуться, когда запиликал мобильный телефон. Показалось, что звонит он, но в трубке звучал отдалённо знакомый женский голос:

– Привет! И прими сразу мои искренние соболезнования. Как ты там, уже поправилась после аварии?

Только после последних слов пришло узнавание:

– А-а, это ты… Привет, Моника! Самочувствие – так себе…

– Странно, Валентин утверждал, что ты вполне в форме, и если тебя щадить и аккуратно ласкать, годна на всё.

– В каком смысле? – недоумевала Софийка.

– Я тут со своей сестрой. Мы с ней подыскивали, как и с кем нам немножко расслабиться. Вот Годвори и дал нам твой телефон, посоветовав с тобой созвониться, а потом ждать его у тебя. Ты ничего не имеешь против нашего сбора под твоим патронатом?

– Конечно, ничего! – Слова вырвались сами, не успев пройти предварительное обдумывание. Главное, что он скоро будет здесь! – Приезжайте прямо сейчас.

– А что взять из выпивки? – деловито поинтересовалась Моника. – А то мужчины порой такие забывчивые.

– Не знаю даже. Две бутылки вина у меня есть, вроде остатки рома и ликёра в баре стоят…

– Не переживай, мы ещё что-нибудь захватим. Тем более что мы и так почти рядом с твоим домом.

Разговор окончился, и хозяйка квартиры, стараясь резко не дышать, бросилась наводить окончательный марафет. И через полчаса уже встречала нежданных гостей. Моника поражала сияющей улыбкой, задором, струящимся оптимизмом. Сразу же нежно обняла, расцеловала, посочувствовала, окружила заботой. Да и её старшая сестра не отставала в любезностях. Оказалась лапочкой, милой и очень душевной девушкой.

Уже со второй минуты визита гостьи бурно, но весьма деликатно нашли фужеры, налили принесённого шампанского и провозгласили первый тост:

– За твоё скорейшее и полное выздоровление!

Дальше пошло вполне свойское, лёгкое общение, прерываемое лишь тостами, шутками и смехом. Изначально хозяйка подспудно опасалась, что явно склонные к близости гостьи начнут форсировать события. Особенно старшая среди сестёр Чамзини откровенно разглядывала Софийку, раздевала её взглядом и многозначительно облизывалась. Но Моника на это сразу заявила:

– Не будем начинать без Валентина, иначе он обидится. Да и предупреждал он, чтобы мы не торопились, ночь в любом случае длинная.

После таких слов Софийка окончательно расслабилась и, как следствие, наверняка выпила лишку алкоголя. В голове закрутилось, тело перестало слушаться, а потом и некое подобие сна накрыло сознание. Что-то в этом сне было нехорошее, не совсем приятное. Кажется, кто-то настойчиво что-то выспрашивал, требовал ответа на какие-то странные вопросы о сексе с молодыми парнями, уточнял даты и места встреч.

Потом лицо несколько раз обожгло болью и вновь накатило сонное умиротворение. Но ненадолго: во рту стала ощущаться собственная солоноватая кровь, а рвотный рефлекс заставил всё тело изогнуться дугой, резко проснуться и усесться на диване. Что сразу поразило: наступившее за окном утро, а то день. Перед глазами мельтешили красные круги и синие пятна, зато слух работал великолепно, если не сказать, что выше привычного уровня. Потому что негромкий говор девушек с кухни слышался дословно:

– Ну и зачем ты ей надавала пощёчин? – спрашивала у Моники её сестра. – Всё равно ведь она ничего ценного не вспомнит в свои последние пятнадцать минут…

– Слишком меня эта тупая кукла бесит! Да и Валентин к ней почему-то относился слишком участливо. Чем-то эта тварь запала ему в душу!

– Хи-хи! Ты что, ревнуешь?! К этой наивной овце? И кого? Престарелого старпёра?

– Не такой уж он и престарелый! – последовало излишне злое возражение. – Да и к таким, как мы, относится великолепно. Для него все женщины – богини. А это дорогого стоит!

– Ладно, богиня ты наша, – хихикнула сестра. – Средство уже растворилось, вода – как слеза. Неси и поставь поднос поближе к ней. Запах кофе должен её вернуть в сознание минут через пятнадцать…

– Если она вдруг возжелает наш кофе выпить?

– У неё будет настолько вязко во рту, что никакой кофе не полезет. Только вода.

Всё ещё толком не понимая, что вокруг творится, Софийка сообразила улечься обратно и притвориться сонной. Во рту она и в самом деле ощущала бурю в пустыне, пить хотелось всё больше и больше. Прямо-таки до головокружения. И только солоноватый с привкусом металла вкус крови во рту действовал отрезвляюще.

Мысли метались как сумасшедшие:

«Меня хотят отравить?! С какой такой стати?! Именно меня?! Такого просто не может быть!»

Моника прошла в гостиную, поставила поднос на стоящий рядом с диваном стул и застыла, присматриваясь к хозяйке дома. Наверное, в тот момент вмешалась её величество Удача, потому что с кухни послышался голос:

– Ого! Сколько у неё тут сортов печенья! Ты какое будешь? – И Моника устремилась к сестре со словами:

– Сама выберу. Говорила ведь, что эта тварь жадная и скрытная.

В самом-то деле запасов печенья имелось много, но оно было всё старое и подсохшее, так что ставить такое на стол постеснялся бы любой собственник. Эта мысль мелькнула на периферии сознания хозяйки дома, пока она рассматривала поднос, стоящий на стуле. Большой стакан, полный прозрачной, казалось бы, чистейшей воды, и две большие кружки с чёрным, ароматным кофе.

«И в этой воде яд?! Или что ещё хуже?! Ой, мамочка… Что же делать?..»

Пока беспардонные гостьи шуршали пакетами и стучали дверцами шкафчиков, Софийка действовала за гранью своих физических возможностей. Стараясь не расплескать, она примерно по трети стакана долила в кружки с кофе. Затем, сдерживая стон от боли в ребре, метнулась со стаканом к цветам и вылила остатки в горшок. Тут же плеснула в стакан чистой воды из графина, ополоснула, опять вылила. Затем наполнила стакан, поставила его на поднос, где он и стоял, и с колотящимся сердцем, задыхаясь от нехватки воздуха, улеглась опять на диван.

Успела чудом, уже слышались шаги входящих в комнату женщин. А вот скрывать своё изменившееся состояние было бы глупо. Поэтому Софийка вполне правдиво разыграла сценку выхода из кошмарного сна. Задёргалась, часто задышала и с громким стоном попыталась усесться. Её тут же окружили вниманием, заботой и состраданием:

– Как ты себя чувствуешь? Тебе уже легче?

– Ой, Софи́! Мы так испугались за тебя, когда ты заснула!

– Или ты опьянела?

– Но ведь пили совсем немного! Или ты после аварии настолько уставшая?

– Бедненькая! На, попей водички!

Пить хотелось страшно, так что желания всех троих совпали. И лишь когда стакан опустел, хозяйка попыталась определиться:

– А что со мной случилось?

– Да ничего вроде особенного. Ты сидела, моргала глазками и вдруг уснула.

– Ага! Начала падать, и мы тебя еле успели подхватить. Уложили на диван…

– Присмотрелись, а ты спишь, улыбаешься…

– Вот и не стали будить. И сами себе сделали кофе. Может, и тебе хочется?

Но ждать не стали, довольно беспардонно разобрав по кружке. Софийка скривилась:

– Нет… не хочу. Во рту как-то всё вяжет, противно… Может, шампанское попалось испорченное?

– Да ты что! Мы ведь вместе пили, а нам хоть бы хны.

– Почему же у меня такая слабость?

– Это у тебя на фоне лекарств, принятых после аварии, – авторитетно заявила Моника, довольно интенсивно прихлёбывая свой кофе. – Эти врачи чем только не пичкают больных, чтобы те встали, быстрей покинули клинику и умерли дома. Хи-хи! Шутка!

И обе сестры Чамзини пустились в пространные рассуждения о некомпетентности нынешних врачей, несоблюдении клятвы Гиппократа да о плохих условиях содержания для больных. Но минут через десять старшая озадаченно посмотрела на свои часики, и Софийка поняла, что время пришло притворяться дальше:

– Я всё-таки чуть прилягу, а то голова кружится…

– Конечно, конечно! – Гостьи облегчённо вздохнули. – Отдохни чуток. А мы и тебе кофе сварим.

Разлегшись опять на диване, хозяйка квартиры расслабилась и прикрыла глаза. Но из-под опущенных ресниц внимательно наблюдала за происходящим, а ушки ловили каждое слово.

Коварные гостьи ничего варить не стали, а деловито принялись тщательно убирать и уничтожать все следы недавнего застолья. При этом мягкими тряпочками вытирали все возможные места, где могли остаться их отпечатки пальцев. Затем на кухне старшая стала мыть посуду, а младшая вытирала и не могла сдержаться от злобного ворчания:

– Так и хочется глаза напоследок выцарапать!

– Да что с тобой? Возьми себя в руки! Всё должно выглядеть естественно, легла, умерла… без всяких судорог.

– Слишком легко она уходит…

– Ты карту куда дела?

– В унитаз спустила. Телефон зашвырнула из окна далеко по улице.

– Вот и хорошо. Чем позже тело найдут, тем нам спокойнее.

– А почему заказчик потребовал от нас немедленного отъезда в другой город?

– Тебе что, не нравится сменить обстановку? И пожить недельку в полном безделье? Глупышка ты моя, нас ведь для других дел приберечь хотят. И алиби будет, и тут всё без нас успокоится.

От подобных слов Софийке становилось дурно. Тело непроизвольно вздрагивало. Хотелось от ужаса вскочить, прорваться на лестницу и орать истерически, призывая хоть кого-нибудь на помощь. Наверное, так и следовало поступить, но страх начисто парализовал непослушные мышцы.

Да и некая здравая мысль проскальзывала:

«Они ведь тоже яд выпили! Пусть только по трети дозы, но как-то на них это должно сказаться? Или эта гадость действует лишь в комплекте с предыдущим веществом, которое меня превратило в легко допрашиваемое существо?.. Ой, мамочка! А что же они у меня расспрашивали?.. Всё напрочь забыла!»

Уже и солидные опасения появились, что отравительницам хуже не станет, они соберутся уходить и проверят состояние хозяйки. А как только убедятся в её несомненной живости, попросту добьют… Или задушат… Или…

Но и трети дозы хватило. Как говорится, не рой яму другому, не то сам в неё грохнешься. Но вряд ли сёстры Чамзини вспоминали именно эту пословицу, когда старшая вдруг застонала:

– Что-то мне плохо… Слабость нехорошая, и язык стал неметь…

– Ну да, твой язык сегодня массаж надлежащий не получил, – пошлила Моника. – Не было ни мужчин, ни чего-то более нежного! – Но тут же смех её оборвался: – Ой!.. И я себя неважно чувствую…

– Может, мы сами чего хлебнули лишнего по неосторожности?..

– Да что мы, полные дуры, что ли? – Но паника и ужас нарастали с каждым словом:

– Но мне ещё хуже!.. Ноги почти не держат…

– И мне… Неужели мы что-то напутали в самом деле?.. Или кто-то нам специально всё смешал?.. Точно! Эта тварь!..

Софийка поняла, что идут к ней. Вскочила с дивана, прикидывая, что можно взять в руки поувесистей и дорого продать свою жизнь. Но тут же поняла, тяжёлые предметы не понадобятся. Обе отравительницы так и не доползли до своей намеченной жертвы. Старшая из сестёр уткнулась лицом в пол, на пороге комнаты. Моника доползла до середины, несуразно дёргаясь и вытянув перед собой скрюченные пальцы. Они обе ещё оставались в сознании, моргали глазами, что-то неразборчиво сипели и даже пытались улечься на боку в позе зародыша.

Совсем не желая им смерти, Софийка вознамерилась вызывать «Скорую помощь». Но её мобильного телефона не оказалось на месте. Стационарного телефона в квартире не было. Догадалась достать телефоны из сумочек гостий, но те оказались заблокированы паролями, посторонний человек не смог бы ими воспользоваться.

Следовало немедленно бежать к людям, но, выглянув в окно, девушка неожиданно вспомнила, что уже наступил день, и просто так выскочить на лестницу в таком виде…

«Разве что к соседу забежать? – вдруг пришла в голову вполне уместная мысль. – Он ведь врач! Представлялся доктором! Да и вполне вроде интеллигентный старикан…»

Так и побежала этажом выше, полураздетая и босиком.

Глава 27

Враги твоих врагов – кто они?

– Кто это к вам так ломится? – спросил я, хотя прекрасно узнал голос Софийки. Академик нервно пожал плечами, рассуждая при этом вполне логично:

– Никому я здесь не представлялся и никого не знаю. Разве что сосед снизу вчера заходил, мы его залили слегка… И наверное, это его жена-клуша. Больше некому…

Он уже рассматривал лестничную клетку в зрачок двери и часто поглядывал на циферблат своих часов. Ба! Да у него ещё одно такое же устройство, которое он называл ти́ниглом! И не факт, что худшее по качеству, чем реквизированное мною.

Утвердившись, что за дверью нет засады, Лажа сонным голосом стал интересоваться, что случилось. С той стороны неслись сбивчивые объяснения, что у неё в гостях подруги, которые отравились чем-то страшным. А телефон, дескать, не работает.

Тем временем мы с Магистром живо переговаривались шёпотом:

– Ты с нами, если что? – Краткий, но прямой вопрос, на который я ответил:

– Полностью! И если что, сам справлюсь! – В самом деле, если мы влипли в крупные разборки, мне самому надо отсюда сматываться как испуганному воробышку. Новых знакомых тоже придётся вытаскивать. – Но у вас ещё остались накладные бороды? Ах да! Не надо, я на один момент!

И бросился в спальню. Мне и в самом деле не нужны чужие средства изменения внешности. Не всегда правда получается подретушировать правильно лицо, но при смене ипостаси могу помимо снаряжения с оружием ещё и чуток накладными аксессуарами пользоваться.

Воспользовался. Глянул на себя в зеркало. С досадой скривился: как всегда – сущий кошмар! Кустистые брови, изодранная, кустиками бородка и слишком светлые усы. В таком виде я больше привлекал к себе внимания, чем просто в виде молодого парня. Но я ведь и не собирался ходить по городу, а только заглянуть к подруге и выяснить, что у неё произошло.

Ещё через три секунды я уже стоял у двери и командовал пялящемуся на меня в изумлении дедуле:

– Открывай! – Голос я тоже чуток постарался изменить. – И встань сбоку.

Дверь открылась, и я вежливо кивнул отпрянувшей назад Софийке:

– Чем можем быть полезны?

– Доктора… – прошептала она, круглыми глазами рассматривая мой несуразный вид. Я постарался на это дружески улыбнуться:

– Ну да, он уже оделся. Дядюшка, это вас!

Лажа шагнул вперёд, придавая себе вид уверенного и делового человека:

– Что у вас случилось? И где ваш супруг? – Соседка снизу стала подбирать слова:

– Его нет… А у меня ночевали подруги… И такое вот случилось…

– Хорошо, идёмте! – оборвал доктор её лепет. Двинулся решительно на лестницу и уже оттуда бросил через плечо в квартиру: – Племяш – за мной! Ассистент, возьмите чемоданчик номер два!

– Понял, док! – тут же отозвался Магистр. Догнал он нас в нижерасположенной квартире, сразу устанавливая чемоданчик на стол: – Вот!

Лажа уже стоял на коленях в центре гостиной, рассматривая тяжело дышащую женщину. И скороговоркой пытался вытянуть сведения о первых признаках отравления и о поведении несчастных. Перевернул её на спину, закатил веко, заглянул в рот и тут же скомандовал:

– Ассистент! Готовьте инъекцию номер четырнадцать! Сразу четыре кубика.

Тогда как я в огромном недоумении взирал на хорошо знакомых мне женщин. Даже смертельная бледность и синеватая припухлость на их лицах не заставили меня усомниться, что отравленные – это Моника и её сестра. Скорей всего старшая, потому что Юлия Санд выглядела бы всё-таки чуточку моложе.

Хотелось задать Софийке эту и ещё большую кучу вопросов, но та стояла чуть в сторонке и невероятно переживала. Да и смотрела на троих мужчин, оказавшихся в её квартире, слишком напряжённо, в явных сомнениях. Вначале не поняв, в чём дело, я попытался взглянуть на нас со стороны. И чуть не рассмеялся: та ещё компашка. Мой вид карикатурного персонажа – ещё ладно. А вот личики соседей сверху выглядели откровенно бандитскими. Их ведь недавно пытали, а запудрить синяки и лиловые опухлости с утра они попросту не успели. Вот и пугали соседку неприглядным видом, заставляя думать невесть что.

Пришлось вмешиваться, чтобы разрядить обстановку:

– На моего дядюшку и его ассистента вчера напала банда грабителей, так что прошу не обращать внимания на их непритязательный вид. Они люди весьма интеллигентные и сами тяжело перенесли такое вульгарное событие.

– А-а, вот оно что, – потянула она с облегчением. – То-то я смотрю… и бороды нет.

– Пришлось дядюшке сбрить её как раз накануне неприятного инцидента.

Пока мы так общались, Лажа еле слышно бормотал:

– Ну да, как есть ограбили… Часики – и те сняли!..

Но при этом успел профессионально вколоть отравившимся женщинам какого-то снадобья и жестко пристал к хозяйке квартиры:

– Чем они отравились конкретно и какую дозу получили?

После этого вопроса девушка неожиданно разрыдалась. Ещё и пошатываться стала так, словно вот-вот грохнется на пол. Поэтому я непроизвольно шагнул к ней и стал успокаивать. Голову её положил на плечо себе, благо что наш рост почти уравнялся сейчас, обнял и, рукой поглаживая по спине, бормотал некие слова утешения. Но больше напирал на полную откровенность, уже подозревая о чём-то весьма страшном и неприятном.

Мои самые худшие опасения подтвердились, сквозь всхлипы пошли признания:

– Это они меня хотели отравить… Налили в стакан с водой какую-то гадость… А вначале усыпили… Но я воду им в кофе вылила… А треть – в горшок с цветами…

По мере озвучивания произошедшей здесь истории, оба соседа сверху действовали не хуже каких-нибудь оперативников из комиссариата. И землю в цветочном горшке копнули, и остатки кофе в кружках попытались найти (но те были уже вымыты), и по сумочкам отравительниц прошлись с тщательным обыском. Затем не менее профессионально и тела обыскали.

Небольшая ампула с остатками ярко-голубой жидкости была найдена в специальном кармашке бюстгальтера. Вторая – за отворотом стойки блузы. Разве что цвет разнился: ярко-красный.

После чего учёные всё из того же чемоданчика достали пробирки, накапали в них растворы, задействовали лакмусы и вскоре уже примерно определили, с чем имеют дело. Несколько комично было слышать от здоровенного Магистра замысловатые формулы и названия химических соединений. Но если их переводить на нормальный язык, то объясняли они следующее:

– Это красненькое вещество – галлюциноген. Лишает воли. Применяется при допросах. В иной ампуле – полностью растворимый в крови яд. Его трудно обнаружить в теле после вскрытия. Тем более что перед смертью человек проводит в коме до суток. Но! Зная, чем его отравили, можно в течение тех же суток спасти пострадавшего. Тем более что женщины получили примерно половину смертельной дозы.

– То есть они бы не умерли? – поинтересовался я, всё ещё обнимая притихшую Софийку.

– Несомненно, умерли бы! – хмыкнул возящийся с очередными уколами академик. – Разве что на несколько часов позже! Но всё вторично в прозе жизни… что будем дальше делать?

Вопрос прозвучал более чем актуальный. Никому из присутствующих впутывать в это дело полицию было не с руки. Даже ни в чём не виновная хозяйка квартиры могла схлопотать обвинение в попытке умышленного убийства. Особенно в том случае, если выжившие отравительницы станут всё отрицать да ещё и встречные обвинения предъявят.

О скрывающихся от всех и вся соседей-приятелей вообще речи не шло. По их лицам читалось, насколько они проклинают ту минуту, когда решили откликнуться на сегодняшний утренний звонок в дверь.

Со мной дело обстояло ещё сложней. Карикатурная внешность вводила в заблуждение только девушку, находящуюся в истерическом состоянии. Показываться кому-либо мне нельзя. Лучше всего было бы находиться здесь в своей истинной ипостаси Валентина Годвори. Но как это всё сделать, не раскрываясь перед учёными и одновременно перед Софи́?

Ничего не пришло в голову, как импровизировать на ходу и давить авторитетом Вампира на своих невольных подельников:

– Дядюшка! Пострадавшим ещё нужна помощь?

– Наша – нет! – заверил Лажа, укладывая в чемоданчик ранее используемые вещи. – Часа через три женщины очнутся. Потом ещё столько же придётся лежать, вставая только в туалет. При этом крайне обильное питьё.

Ну это, по его мнению, надо три часа. С моими умениями я за пять минут верну женщин в должное для допроса сознание. Да и были у меня в отношении их совсем иные планы. Но говорить об этом пока не стал:

– Тогда не буду забирать твоё драгоценное время, – многозначительно заявил, глядя на учёных и указывая глазами на дверь. После чего отстранился от девушки и бережно усадил её на стул.

– Ну да, пора нам с ассистентом и в клинику наведаться, – сообразил дедуля. Но при этом красноречиво обвёл рукой лежащие на полу тела: – А-а?..

– Да мы тут и сами все вопросы раскатаем, – заверил я, доставая из кармана мобильный телефон и якобы набирая нужный номер: – Мне ведь вчера новый знакомый Валентин Годвори дал свои данные, вот сейчас с ним и переговорю. Пусть он разбирается и принимает окончательное решение. Верно?

Оба приятеля на это лишь недоумённо переглянулись, не понимая, о чём я веду речь. Но портить мне игру не стали, чинно попрощались и ушли.

Тогда как девушка так и задёргалась в нетерпении:

– У вас есть телефон Валентина?! Откуда?! Он мне ничего не говорил!

– Да, он мне дал номер, когда выходил из дому, после разбирательств по поводу пролитого на тебя виски… О! – Я махнул на неё ладошкой, призывая к молчанию, и начал разговор с невидимым собеседником. На самом деле прижимал к щеке молчащий аппарат: – Валентин, привет! Тут такое дело… Но лучше будет, если ты сразу выедешь домой к Софийке… Ага!.. Есть повод. Вот и отлично! А суть дела в том…

После чего минут на десять затянул пересказ всего здесь случившегося. Попутно, жестами, потребовал от хозяйки приготовить мне и себе кофе и вместе с ней сместился на кухню. Уже попивая благородный напиток, обсудил возможные действия Валентина, его степень знакомства с Моникой и её сестрой, сделал некие личные выводы из сложившейся обстановки. Дал несколько советов.

Напоследок, игнорируя умоляющие взгляды и протянутые руки к телефону, обговорил последние детали своего предстоящего замещения:

– Нет, нет, я уже ухожу, раз ты совсем рядом… Встретимся на улице… да, скажу твоей подруге, чтобы она никому, кроме тебя, не открывала. Конечно! Обязательно…

После чего упрятал телефон в карман и потребовал от хозяйки квартиры:

– Никого, кроме Валентина, не впускай. Ну а он уже разберётся в ситуации и примет окончательное решение. Тоже согласился, что полицию сюда лучше не вмешивать. Всё, я побежал… А! Я тоже согласился с Годвори, чтобы ты ни обо мне, ни о дяде моём и его ассистенте никогда не вспоминала. Нам только свидетелями стать не хватает, да по судам таскаться. Договорились?

– Хорошо… Хотя я не понимаю…

– Валентин всё объяснит и всё уладит. Прощай!

Ушёл. Постоял пару минут этажом ниже, уже будучи в виде, данном мне от рождения. Затем поднялся обратно и позвонил. Только одно касание, а дверь раскрылась и встревоженная, взвинченная подруга втянула меня в квартиру:

– Ох, Валентин! Тут такое, такое!..

Переигрывает? Или успела себя накрутить? Ещё три минуты назад она выглядела не в пример спокойнее и сосредоточенней. О чём я и напомнил:

– Этот паренёк, племянник доктора, утверждал, что ты спокойна.

– Да я и так перед ним расклеилась, когда это всё случилось, – обиделась Софи. – Что мне и дальше ему в жилетку плакаться?

– Ладно, не нагнетай, разберёмся…

– Как именно? – Она провела меня в гостиную, показывая тела: – Их никто на диван положить не удосужился даже. Или на кровать…

Без слов стало понятно, насколько она не хочет видеть своих отравительниц на своей кровати. И диван пачкать она брезговала:

– Хотя… Пусть так и лежат… Ты лучше решай окончательно: сдавать их в полицию или что?

У меня прорезалось стремление к чёрному юмору:

– Да нечего с ними возиться: выбросим в окно – и нет проблем!

– Как?!.

– Не бойся, шутка, – ворчал я, делая вид, что внимательно осматриваю тела, но не прикасаясь к ним. – Вдруг кто-то увидит падение? Порежем их лучше в ванне на куски да в контейнер с мусором… Всё, всё, не бледней так, прекращаю ёрничать.

– Тогда ответь конкретно на мой вопрос о полиции.

– Пока мне интересно, кто их послал тебя убивать? – уставился я прямо в глаза подруги. – Кому ты могла настолько перейти дорогу, что на тебя уже второй раз покушение?

– Но ведь Моника – твоя знакомая, – последовало резонное замечание.

Да я уже и сам это понял. Как и тот момент, что отравительниц будут искать. Если уже не ищет человек, давший им задание допросить Софийку, а после уничтожить. Возможно, уже сейчас квартиру окружают враждебные нам силы, а то и спецотряд полиции. В идеале, следовало немедленно убраться отсюда, вместе с бесчувственными телами.

Но как? Да и некоторые детали следовало выяснить дополнительно:

– Ты телефон свой нашла?

– Нет его.

Предположений и вариантов тьма. Ведь по телефонам сестёр Санд (или Чамзини?) их не только здесь вычислить могут, но и нас в данный момент подслушивать. Пока ничего разоблачающего меня или соседей не прозвучало. Позвали доктора, он спас. Племянник вызвал Годвори, тот приехал. А вот если я заикнусь о желании допросить Монику? Или начну допрашивать? Что тогда случится?

Да и само построение допроса может меня скомпрометировать и засветить как Вампира. А допросить девиц крайне необходимо. От них наверняка потянется ниточка к тем силам, которые так рьяно интересуются моей особой. И не те ли это силы, которые устроили моё похищение прошедшей ночью? Но тогда каким боком ко всему этому относятся загадочные хцыри? Они меня хотели освободить или, наоборот, подвергнуть допросу? Ну и самое главное: всегда ли гипотетические враги моих врагов могут оказаться мне полезны?

Над всем этим нависал глобальный вопрос: известна ли кому прямая связь между Валентином Годвори и Вампиром с именем Финк?

Логика подсказывала, что обо мне кто-то знает конкретно. Хотя бы те, кто даёт мне нужную информацию на мой внутренний экран. Потому что явно информация ко мне поступает дозированная, выборочная и не всегда бесстрастная. А кто-то просто догадывается, слепым поиском нащупывая любые возможные контакты или знакомства Финка.

Можно довериться Софийке хотя бы частично. Можно наплести с три короба, но она обязательно поможет. Вот есть у меня такая уверенность. Но зачем подставлять девчонку? Если за неё возьмутся всерьёз, то вывернут наизнанку. А ничего не знает – могут и оставить в покое.

Поэтому я завлёк её в ванную, включил воду и перешёл на шёпот:

– Нас могут подслушивать, поэтому тсс! Скажи мне, можешь ли ты где-то пересидеть несколько часов, где тебя будет трудно достать?

– Могу. У родителей, да и у брата я как за каменной стеной.

– Вот и езжай туда и сиди как мышка, пока я тебе не перезвоню. На, возьми телефон, он новый ещё, ни разу не использованный. Такси возьмёшь только на стоянке, ну и в нужный дом постарайся войти так, чтобы тебя не выследили.

– Поняла. С соседней улицы, возле дома брата, есть проходной двор, я им воспользуюсь, – выглядела она собранной, деловитой, испуг прошёл.

Оба телефона, найденных при отравительницах, я намочил под водой, завернул в мокрую тряпку, а потом ещё и в фольгу, и уже при расставании шепнул:

– Выбросишь как можно дальше от дома в мусорный бак.

Не закрывая плотно дверь, прослушал, как Софийка спустилась вниз и как вышла на улицу. Надеюсь, что доберётся она к месту без приключений.

Глава 28

Негативные эмоции

Сам же я вернулся к делам, весьма неприятным по своей специфике: начал готовить тела сестёр Чамзини к допросу.

В последние часы лишний раз убедился, что информация ко мне на логфэй поступает далеко не полная. Например, по всем прежним «укушенным» оповещение шло феноменальное. Давались сведения по любому из нечестных корреспондентов, которым следовало свернуть голову или каким иным способом уничтожить. Об отказе умирающего преступника от «покаяния» я тоже узнавал чуть ли не самым первым.

А тут вокруг меня лично творятся такие безобразия, и я узнаю о них чисто случайно. Или скорей благодаря собственным инициативам, за которые приходится оплачивать работу не одного детективного агентства.

Ну и самое главное – гнид в нашем мире, подлежащих немедленному уничтожению, остаётся невероятное множество. Тогда почему, спрашивается, уведомления об их преступной деятельности ко мне не поступают? Или не доходят? Коль именно у меня спрашивают настойчиво «казнить или помиловать?», то почему не дают решать судьбу иных преступников? Откуда такая выборочность?

Дают мне отдохнуть? Законный отпуск? Никогда не поверю!

Или здесь собака зарыта намного глубже? К примеру: неведомые силы сами изначально решают, кто смерти достоин, а кто нет? Тогда получается, что некоторые преступники всё-таки полезны для нашей цивилизации? Что-то мне слабо в такое верится. Справедливость – либо она есть и обязательна для всех, либо её нет и о ней понимает каждый по-своему.

Тоже своего рода демагогия? Так я и не претендую на лицо последней инстанции, ещё сравнительно недавно был простым человеком и жил, как все. Кто меня и за что выбрал? Почему именно так? И почему больше таких, как я, нет в нашем обществе? Или они есть, а отголоски моих кошмарных снов – это некоторое соприкосновение моего разума с призывами, несущимися для иных Вампиров?

От засилья вопросов я на какое-то время умственно завис, стоя возле тела Моники. Но меня из ступора вывела случайная сирена «Скорой помощи», раздавшаяся на улице. После чего я вспомнил о срочности решения возникших вопросов и окончательно вернулся в действительность:

«Рассуждать можно и на досуге, сейчас следует поработать!»

Несмотря на красоту тел и невероятную их сексапильность, плотно привязывая их к стульям, я не испытал ни грамма какого-нибудь желания. Просто констатировал без всякого вожделения, что с такой вот парочкой я бы с огромным удовольствием покувыркался в постели. Не больше, чем констатация, без малейшего возбуждения.

Рассадил я их по разным комнатам, вставил кляпы, завязал глаза, наложил глушащие повязки на уши. Предвидел заранее, что некоторые показания придётся сверять, а потом ещё и перепроверять дополнительными вопросами. Уверенность также имелась, что времени для допросов у меня предостаточно. Если сестричек и начнут искать, то вряд ли в течение дня решатся на взлом данной квартиры. Тем более они позвонили своим нанимателям и те им дали команду покинуть город.

Это если Софи правильно поняла подслушанный разговор.

О форме допроса думал недолго. Имелось три варианта: вести его в ипостаси Вампира, оставить всё как есть или изменить голос на грубый, максимально брутальный. Само собой, что дополнительная угроза, в виде моего фирменного «укуса», гораздо быстрей развяжет язычки отравительниц. Но и сам факт, когда человек связан, ничего не видит, а порой ещё и слуха лишён, подталкивает к откровенным признаниям. Ну разве что голос сменить, дабы не возникло ассоциаций с Валентином Годвори.

Провёл нужные манипуляции, надавливая определённые точки на шее женщин и приводя их в полное сознание. И приступил, как говорится, помолясь.

Начал с Моники, негромко, но угрожающе наговаривая ей прямо в ухо:

– За совершённое преступление тебе грозит ад! – Пришлось одной рукой придерживать её затылок, настолько замычавшая преступница задёргалась в панике и страхе. – Поэтому отвечай на все мои вопросы быстро, не задумываясь. Только в этом случае у тебя остаётся небольшой шанс. Итак…

Начатое мною следствие длилось более пяти часов. Девочки знали очень много. Имеющаяся в памяти картотека с досье на иных кандидатов «в укушенные» пополнилась основательно. Но ещё большим изменениям, точнее – минимизации и уничтожению, подверглась моя вера в человечество. Уже вроде насмотрелся на тварей, знаю о жутких убийствах, столкнулся с невиданной жадностью, подлостью и лицемерием, а всё равно оказался поражён вскрывшимися неприглядными фактами. Верно всё-таки говорят умные люди: любая доброта имеет свои границы или пределы, а вот подлость и лицемерие – беспредельны.

Что Моника, что её старшая сестра оказались проститутками с пятилетним стажем. Начиналось ремесло с резко возросших потребностей в средствах, переходящих в желание резкого обогащения любыми средствами. А так как обе ничего иного, кроме как азартно заниматься сексом, не умели, то пошли по направлению, доступному жрицам любви.

Но просто подрабатывать, торгуя телом, им надоело в первые недели своего выхода на панель. Почти сразу же девицы не просто подались под прикрытие одного известного чернокожего сутенёра по прозвищу Ворон, а довольно откровенно с ним побеседовали, признавшись в готовности на любые преступления. Первые месяцы к ним просто присматривались, проверяли. Затем стали давать мелкие задания по слежению за клиентами, обыску их вещей и квартир, изъятию компромата или составления оного с помощью видеозаписей. Получаемые за примерную исполнительность премиальные резко возросли, да и готовность идти на всё созрела окончательно.

От сутенёра стали поступать особенные задания, в результате которых появились первые трупы. Совести к тому времени у девиц уже не осталось совсем, а цинизм стал зашкаливать за черту, после которой нет возврата к праведной жизни.

На кого работал сутенёр и от кого получал задания, сестёр не интересовало. Лишь бы платили исправно и не оставляли без работы. Но несколько случайных наблюдений и выловленных фраз помогли им всё-таки догадаться, кто именно стоит выше Ворона. Некий адвокат, имеющий свою крупную контору в соседнем городе. Узнать его имя сёстры и не пытались, зато визуально чётко помнили, где он обретается и как выглядит внешне. А вот на кого уже тот работал, узнать было невозможно. Да и малейшего желания у проституток не возникало. Понимали, что без особого приглашения в вышестоящие структуры лезть нельзя.

Последние три года они обе плотно занимались именно поиском следов, ведущих к Вампиру. Также разработка некоторых тропинок, ведущих ко мне, лежала на данных женских плечиках. Именно они отыскали, а потом и участвовали в похищении девочек-двойняшек, с которыми я имел неосторожность познакомиться в облике Вампира. Малышки сами случайно проговорились в одной компашке, что сталкивались с парнем, весьма похожим на Вампира, и насмехались, что такие недоросли от волнения ни на что не способны.

Потому и пострадали. Уж лучше бы те малышки в полицию пошли со своими догадками – остались бы живы. Вначале их сестрички Чамзини допрашивали под воздействием психотропных препаратов. Потом их куда-то увезли подручные гориллы Ворона. Вот с тех самых пор двойняшек никто уже и не видел.

Моя вина? Твёрдо отрицать не могу. Пусть и косвенно, но есть причины для недовольства собой.

По ходу своих преступных деяний женщины соприкоснулись с иными грешниками нашего города. Точнее, не столько соприкоснулись, как накопили важную информацию. Причём от своего шефа-сутенёра они эту инфу скрыли, намереваясь лично воспользоваться при первом же удобном случае. Иначе говоря, собирались шантажировать неких личностей при гарантии для себя неприкосновенности.

В отношении этих личностей у меня возникла масса дополнительных вопросов, кои я намеревался прояснить в самом скором времени. Но уже сразу почему-то решил для себя: если сведения подтвердятся, буду приговаривать ублюдков к смертной казни через укушение. Ибо я за меньшее казнил без особых угрызений совести, и если моя система наведения не срабатывает, то это не значит, что справедливость не восторжествует.

Также придётся брать в плотную разработку сутенёра Ворона и его вышестоящее начальство в виде адвоката из соседнего города. Цепочка крепкая, по ней обязательно доберусь до главного заказчика, давшего приказ отравить Софийку.

Отдельно поинтересовался у допрашиваемых, какая степень участия во всём этом их младшей сестры. Мне почему-то заранее казалось, что их стервозная родственница всех переплюнет в стремлении наделать гадостей. И был немало удивлён, когда услышал:

– Юлия не от мира сего. Дура полная, помешана на честности, щепетильности и принципиальности. Если бы узнала о нашей деятельности, сразу настучала бы в полицию. А на мужчин кидается по причине своей ярко выраженной ориентации: лесбиянка она. Причём старается это не афишировать.

Вот ведь как бывает! Девушка кажется плохой, истинной дегенераткой, способной на любое преступление. Шпионом и подстилкой для начальства. А она оказывается примером для подражания: честна и непримирима к любым злодеяниям. Ну а что с мужчинами спать не хочет… Так то вроде и не грех! Я вон тоже с мужиками не сплю и считаю это даже правильным.

Напоследок я у Моники поинтересовался:

– А что Юлия про Годвори рассказывала и под каким соусом выпытывали?

– Просто похвасталась, что встречаюсь с ним и что он собирается сделать предложение о женитьбе. Попросила составить о нём психологический портрет и выяснить все его контакты.

– И какова получилась суммарная характеристика этого Валентина?

– Патологический бабник. Но в то же время очень скользкий тип, себе на уме. Очень талантлив как художник, мог бы добиться невероятных высот не только в портретной живописи, но ему явно не хватает времени на доведение своих работ до совершенства. Для ведущегося поиска – бесполезен.

– На чём основывается последний вывод?

– Проверено, что он лично с тем парнем, которого подозревают как Вампира, не встречался. И больше ни с кем не знаком, кто того парня видел лично.

– То есть на Годвори вначале имелась вполне конкретная наводка?

– Нет, его проверяли из-за причастности группы вокруг семейства Мэтрюсов. Потому что именно там когда-то побывали те самые двойняшки. Ну и он слишком часто крутится в МеРЦИ, а именно там и был замечен Вампир в начале своего появления в нашем мире.

После таких признаний я существенно успокоился. Всё-таки мною заинтересовались больше случайно, вскользь, так сказать. А потому продолжил допрос уже в несколько ином направлении:

– А с чего вообще решили, что Вампир не нашего, не земного происхождения?

– Потому что ничего подобного на нашей планете до сих пор не зафиксировано. И в документах такое существо не отмечалось. Так нам Ворон объяснял.

Из этого следовало, что выискивающие меня силы имеют высочайший доступ во все, в любые, даже в самые секретные банки данных или в хранилища секретной информации. Что сразу ставило их в иерархии правящих структур земной цивилизации (ПСЗЦ) чуть ли не на первое место.

Другой вопрос, что именно так объяснили Ворону, а он уже и передал подобное толкование проституткам. На самом деле всё могло быть иначе, начиная от предпосылок о внимании ко мне и заканчивая тем, что на данный момент в моей квартире организована на меня суровая засада.

Но как бы там ни было, с данного часа мне следовало удвоить бдительность.

А напоследок… Уф! Самое неприятное осталось… Напоследок надо устранить этих двух красивых, молодых женщин и убрать их тела из данной квартиры. Проблема? Ещё какая! Особенно с уборкой останков. Тут пришлось мне хорошенько подумать, ибо подобное в моей практике впервые. Хотя некие намётки по этому вопросу уже давно имелись.

Не будь вокруг нас многолюдный город, без тысяч всё подмечающих глаз, банально заставил бы топать приговорённых ножками прямо к месту их упокоения. Увы, в данном случае не получится, кто-то да заметит, что-то – да всплывёт. А моей подруге и так придётся несколько дней прятаться, пока я не пройду по цепочке до конца и не найду ту тварь, приказавшую отравить ни в чём не повинного человека.

Сделать им по укусу да вытолкать на улицу? Скорей всего они устроят покаяние, чтобы не умирать в муках. Но тогда причастность Софийки и Валентина Годвори к делу о Вампире станет несомненной. Этого допускать нельзя. Да и слишком много чести кусать дешёвых шавок, пусть и замешанных в убийстве. На таких шавок у меня всегда поступала рекомендация «Свернуть шею!».

Этим же я подарил лёгкую смерть. Просто нажал нужные точки на сонных артериях, и женщины уснули навсегда.

Каюсь. Мелькнули мысли и о расчленении трупов, а потом постепенном выносе кусков в пластиковых пакетах в мусорный ящик. Но тут шансы попасться – ещё большие. Не говоря о самом главном: я не созрел для таких действий и никогда не созрею. И так многие месяцы спать не мог, после того как сворачивал головы первым приговорённым журналистам или корреспондентам. А ведь там практически чистая работа была, бескровная.

Воспользоваться плащом-хамелеоном, вынося тела? Так он лишь на меня одного рассчитан, удвоенная масса тела под ним не скроется, да и по габаритам не получится. Оставалось попробовать нечто новое, мной до конца не освоенное.

Имелась в моей биографии одна ситуация, над которой я уже с полгода ломал голову. Да всё никак толком не получалось обдумать одну загадку и провести нужные эксперименты до конца. То есть всё так и оставалось пока в стадии недоразумения. Происходила непонятность изначально, на фоне простых арифметических действий.

Когда я – Валентин, то вешу девяносто пять килограммов. Когда – Вампир, всего шестьдесят и плюс могу формировать на себе любую одежду и оружие с общей массой не более пятнадцати килограммов. Вопрос: куда девается двадцать килограммов, если я при смене тела ещё и ниже становлюсь на восемнадцать сантиметров?

Что ещё характерно. Когда я возвращаюсь к своей обычной ипостаси, могу варьировать на себе одежду, используя для этого примерно пятнадцать комплектов. Когда в Вампира – чуть более сорока. На большее меня не хватило во время долгих, нуднейших тренировок. Достаточно было вспомнить, что первые разы я становился Вампиром совершенно голым, а возвращаясь к Валентину – всегда оказывался в прежней, предшествующей опытам одежде. И чтобы скомбинировать на голом теле первую деталь одежды (банальные трусы!), у меня ушла целая неделя!

И вообще про эпопею выматывающих тренировок, после которых в полном бессилии я валялся по несколько часов, даже вспоминать не хочется.

Кстати, создать для себя оружие, явно космического уровня иных цивилизаций, у меня так и не вышло. Хотя урывочная, хаотичная информация о подобном чуде ко мне как-то разок проскочила. Как я не пыжился, но ни лазерного пистолета, ни структурного аннигилятора у меня не получалось. Вот потому и не мог я сейчас банально аннигилировать преступниц. Чаще всего наше оружие получал в распоряжение, земного производства. И то следовало его вначале купить или достать на время, рассмотреть во всех деталях, желательно попользоваться и только потом, тщательно потренировавшись, выдавать его в пятнадцатикилограммовый арсенал Вампира.

Лишь в последний год мне стало удаваться создать некое особенное оружие, о котором на Земле вроде как не знали. Или это я сам не знал о самом новейшем вооружении?

Но один раз со мной приключился весьма интересный случай. Я ведь особой щепетильностью не страдаю и во время наказания преступников при возможности всегда стараюсь изъять у них незаконно накопленные богатства. Ибо есть кому передавать эти средства, есть на кого жертвовать, и существует масса людей, ущемлённых всё теми же преступниками, нуждающихся в материальной помощи. Да и у самого меня такие расходы, что впору брать многотысячные кредиты в банках.

Так вот, о случае. Однажды я напоролся сразу после «укушения» на здоровенный мешок из брезента, полный денег в банковских упаковках. Непосредственно в офисе преступника это случилось. Ну и прихватил странную тару, имея возможность довольно спокойного отхода. На одном из участков воспользовался своей феноменальной скоростью, пробежав определённый участок, и сразу же, так и не остановившись толком, преобразовался в своё обычное тело. Мешок, весящий килограммов под сорок, при этом и не подумал бросить, надеясь, что он никуда не денется.

И как же стало обидно, когда ценная ноша испарилась с моего плеча в неведомом направлении. Жалко! Зато во время иных случаев, последовавших в иных ситуациях, я экспроприированную наличку всегда изначально швырял на пол или в багажник машины и только после этого возвращался в родную мне ипостась.

Ну и два раза некий эксперимент провёл. Первый, когда подобный по весу мешок с мусором снабдил громко звонящим будильником. Второй, во время пребывания на гигантском лугу, когда к массивному куску бревна примотал гудящую сирену. Что мешок, что бревно исчезли, и звук резко пропал. То есть где-то по соседству, в пределах пяти километров, а то и больше, пропавшее вещество не появлялось. И кто-то посторонний мешок с деньгами (как я подумал вначале) не отыскал. Или отыскал, но на другом краю света.

С того времени прошло более полугода, опытов я больше не проводил, как-то не до того всё было. И только время от времени задумывался: а что при такой комбинации всё-таки случается? Куда исчезает большой материальный объект? Неужели проваливается в подпространство? Или происходит та же аннигиляция вещества, никак не привязанного к статусу тела Вампира?

Другой вопрос, что ранее пропавшие предметы были не из плоти, не белкового происхождения. И как получится сейчас? Не случится ли какого-нибудь коллапса, оставляющего нежелательные следы в квартире? Да и вообще, не повлияет ли удвоенная масса груза на сам факт исчезновения?

«Эх! Ну и почему я раньше такой важный момент упустил? Почему до конца не исследовал? – досадовал я, отвязывая навечно усыплённых проституток от стульев. При этом уже был в теле Вампира. – Сейчас бы не переживал, что покойницы сию минуту окажутся в соседнем городе».

Другой вопрос, получится ли у меня вообще, как-то выпал из поля зрения.

Тяжко вздохнул, подкинул тело на плече, стоя в углу комнаты, и резко рванул по свободному от мебели пространству. При этом, на ходу, опять превращаясь в Валентина Годвори.

Глава 29

Талант не пропьёшь

Как только Лажа и Магистр вернулись в свою берлогу, академик выплеснул из себя еле сдерживаемые эмоции:

– Ох, неспроста всё это, ох неспроста!

– Что тебя так шокировало? – басил его приятель, расслабленно усаживаясь в кресле и вытягивая ноги.

– Больше всего – умение Вампира менять моментально внешность. И не думай, что клочки бороды и несуразные усы – это так просто. Они натуральные у него были, я специально присмотрелся.

– Подумаешь! Чему тут удивляться-то?

– Да я вот подумал: если этот парень на себе волосяной покров так легко трансформирует, может, он и всю внешность умеет изменять кардинально? А то и превращаться в любого иного человека, глядя на образец?

– Хм! – не удержался Магистр от сарказма. – Может быть, он уже и тебя подменил? И сейчас вводит меня в заблуждение беспредметной болтовнёй?

Академик только отмахнулся от огульных обвинений в подмене своей тушки:

– Ну ты сам подумай, почему Вампира так долго никто не может поймать? А всё просто, он уходит с места своих действий «а-ля укушение», превращаясь в неприметного обывателя.

– Мм?.. Если учитывать уникальность самого Вампира, – задумался приятель, – то можно и такое предположить. Но тогда сразу возникает парадокс в его поведении. Смотри, вчера он был настолько серьёзно ранен, что явился к нам за помощью. Спрашивается: почему он вчера не взял себе маску любого обывателя и не воспользовался услугами настоящих профи от медицины?

С минуту Лажа задумчиво морщил лоб, не в силах нафантазировать мало-мальски приемлемое, логичное объяснение. Наконец признался:

– Понятия не имею! Разве что это самое ранение и помешало ему произвести трансформацию. Но меня в жар бросает, как только представляю данную нам возможность исследовать этого Финка в нашей лаборатории. Ух, как бы мы его выпотрошили! Ух, как бы мы его…

– Или он нас! – оборвал его гений-иллюзионист. – Меня больше иной аспект заинтересовал. Когда Вампир успел познакомиться с нашим соседом? Да ещё и телефон у него взять? Как он его там назвал? Валентин Годвори?

– А ведь в самом деле! Получается, что он вокруг нас уже давненько крутится? А то и следит со всем тщанием?

– Именно! И в то место, куда нас выкрала рыжая со своей бандой, он мог наведаться никак не случайно.

Минут на пять пошла дискуссия, в которой упоминались все детали недавнего общения с Вампиром. Ну и общий вывод был неоднозначный. Приятели решили, что они «под колпаком». Или как минимум на Вампира работают некие силовые структуры, ведущие должную слежку.

Из чего вытекало ещё одно рассуждение: они оба для чего-то нужны Вампиру. Знать бы еще, зачем именно и откуда вдруг такое относительно высокое доверие? Приятелям хотелось обезопасить себя, как-то застраховать дополнительными знаниями и более полной информацией.

– А что с устройством, способным пеленговать местонахождение ти́ниглов? – вспомнил Магистр. – У тебя есть возможность склепать новое в кустарных условиях?

– Увы! Для этого целый комплекс нужен плюс аппаратура спутниковой связи. А всё это пока в лапах директора Шенски.

– Плохо! Как бы он нас не того, не вычислил…

– Не волнуйся. Таких умных, как я, у Галиара нет. И даже знай кто о подобной возможности, ни в жизнь не сообразит, как соблюсти последовательность подсоединений. Оно всё у меня вот тут! – И академик хвастливо постучал себе по лбу.

– Порадовал. И успокоил. Но тогда встаёт иной вопрос: будем ли мы сдавать Вампира боссу? – Причём свой вопрос Магистр сопроводил объяснениями: – Если у нас будут чёткие доказательства непричастности Шенски к покушению на нас, мы имеем шикарную возможность озолотиться, выкладывая этого Финка на тарелочке с голубой каёмочкой. Не так ли?

Его приятель покачал головой с большим сомнением:

– Есть такой шанс. Я тоже обратил внимание, что наш новый знакомый носит мои часики не снимая. И если мы вернёмся в лабораторию, сможем отслеживать каждое движение Вампира в пространстве. Только вот не уверен, что мы в самом деле озолотимся…

– Ха! Нашёл в чём сомневаться!

– …точнее, не верю, что мы впоследствии сможем воспользоваться своим баснословным заработком. Нас уже походя решили устранить неведомые нам игроки, скорей всего лучшие соратники-компаньоны нашего босса. Вполне возможно, что и наши кормильцы после таких вот услуг с нашей стороны решат: «Они слишком много знают!». И примут соответствующие меры. Мало того, не факт, что и с нашей помощью конгломерату высших бонз нашего города удастся устранить Вампира от его «кусательских» дел или уничтожить. Может разразиться такая война, при которой мы сами сложим головы, находясь на первых строчках уж не знаю какого списка.

– Хм! Уж не предлагаешь ли ты выбрать другого союзника? И начать с максимальным тщанием и энтузиазмом работать на Вампира? Всё-таки он нам намекнул на такую возможность.

– Именно! И меня радует, что, несмотря на твои габариты, ты так быстро до этого додумался.

Магистр на это притворно засмущался, что смотрелось на его харе невероятным:

– Это мне виски помогает так хорошо соображать… – после чего под смех товарища встал, прошёл к столу и потянулся к бутылке: – Тебе тоже налить?

– Нет. Это ты умнеешь от дозы, а я… всегда умный. Но мне сейчас надо хорошенько продумать, как выстроить цепочку связи с Шенски. Вдруг он уже собрал непробиваемые доказательства своей невиновности?

– Ну-ну! Думай… – Гигант опрокинул в себя полстакана ирландского пойла, почмокал губами, тащась от послевкусия, и тут же настойчиво посоветовал: – Но ты уж постарайся, чтобы «невидимки» босса нас тут не выследили раньше времени.

– Пей спокойно, дорогой товарищ! – откликнулся Лажа, уже работая с клавиатурой и поглядывая на экран. – Проследить мою цепочку они смогут лишь до первого спутника. А у меня тут целых три каскада, хе-хе!

Магистр, налив себе ещё полстакана, вернулся в кресло, уселся там и пустился в рассуждения:

– Как вообще можно представить наше сотрудничество с Вампиром? Средств у него тоже хватает, если не с излишком. Ведь после его экспроприаций, «укушенные» умирают в ещё больших мучениях от осознания, насколько их обокрали. Иначе говоря, он нас тоже может озолотить и даже обязан это сделать, учитывая нашу гениальность… – Заметив, как приятель кинул косой взгляд в его сторону, поправился: – Извини, не хотел тебя обидеть, но я и для тебя выбью хорошую зарплату. То есть хуже нам не будет… Ну и лабораторию Вампир нам оборудует наверняка более передовую, чем у нашего босса. Почему-то уверен, что Финк лучше господина Шенски понимает нужды учёных. У нашего директора и его босса средства на простейший амперметр или на кулёк гашеной извести приходится выбивать с боем.

Лажа оторвался от экрана и уважительно хмыкнул:

– А ведь и в самом деле! Виски тебе помогает… иногда.

– Полную нашу безопасность… – продолжились размышления вслух, – нам тоже обеспечат. Да и мы сами поможем, ибо будем заинтересованы. И сможем спокойно работать не только по нашим разработкам, но и выполняя интересные заказы уникальной личности. Возможно, что и личности внеземного происхождения. Свобода перемещения?.. Ну тут, возможно, придётся себя ограничить на первое время… Проститутки?.. Так можно их вызвать по телефону…

– Дались тебе эти проститутки! – проворчал академик, касаясь непроизвольно повреждённой части своего лица. – Никак не натешишься? Купим тебе надувную бабу в сексшопе. Не! Две бабы!.. И вообще, чего это ты размечтался? Этот парень нам ещё ни единого намёка не сделал на совместную работу. И предпосылок к этому пока не наблюдается. Скорей это мы его всё-таки сдадим Шенскому.

Магистр демонстративно, отрицательно зафыркал:

– Что, прямо сейчас и начнёшь сдавать?

– Конечно, нет! Вначале послушаем нашего Галиарчика, потом проверим его слова. Причём хорошенько обдумаем всё им сказанное. Затем лишь намекнём о наших возможностях и хорошенько поторгуемся. И только после этого… налив тебе виски, будем принимать окончательное решение.

– О моём мнении ты и сам уже догадываешься. Я бы выставил ультиматум Вампиру. Точнее, сделал бы ему такое предложение, от которого нельзя отказаться.

– Угу, угу… Можно и не отказываться… – несколько отстранённо соглашался Лажа, продолжая набирать сложные коды для многоступенчатой связи. – Достаточно нам обоим свернуть головы. О!.. Тихо! Сейчас буду говорить с нашим знойным Жигало.

Вначале скрежет раздался из динамиков, потом писк и длинные гудки. И только после восьмого гудка абонент ответил довольно настороженно. Потому что не мог понять, что за странный номер высветился у него на экране:

– Алло?..

– Привет, Галиар! Как там наши дела? – с ходу заговорил о главном академик. – И долго нам ещё в отпуске прохлаждаться?

– А-а-а! Вот кто это такой загадочный звонит! – вроде как обрадовался Шенски. – Так я вам никакого отпуска не давал, возвращайтесь немедленно в лабораторию. Работы – полно, и без вас всё разваливается.

– Да мы хоть сию секунду вернёмся на рабочие места! – с энтузиазмом заверил Лажа. – Только выполни наш уговор и предъяви доказательства своей невиновности. И естественно, доказательства вины истинных террористов, пытавшихся нас уничтожить.

– Следствие ведётся, ниточку разматываем, заказчиков вот-вот найдём, и виновные будут вскоре приглашены на беседу. Но пока со всем прискорбием вынужден признать, что конкретных имён назвать не могу. Тогда как гарантии лично моей невиновности заложены в основе нашего многолетнего сотрудничества. Мы знаем друг о дружке столько, что нет ни малейшего смысла ставить друг другу подножки. Всё равно что рубить сук, на котором сидишь.

– С одной стороны, ты прав, – согласился учёный с невидимым собеседником. – Но с другой стороны, уговор есть уговор. Ведь именно ты заставил нас сесть в заминированную машину, именно ты отправил нас в аэропорт, так что будь добр и предоставь более веские доказательства своей лояльности к нам, чем простые разглагольствования о нашей многолетней дружбе. Буду звонить завтра…

– Да включи ты свою пресловутую логику, старый баран! – сорвался на нервный крик директор. – Вы оба нам нужны только живыми!

– Радуйся, мы живы. Условия прерывания нашего отпуска тебе известны. До встречи!

И отключился от связи. После чего вопросительно посмотрел на товарища. Тот вначале пожал плечами, потом рассудил:

– Всё верно, нас на мякине не проведёшь. Но с другой стороны, надо было дать намёк, что у нас есть возможность выследить главного фигуранта. Иначе у них нет смысла рвать когти. Есть мы или ещё неделю нас на месте не будет – роли не играет. А вот после намёка… Ха! Поверь, ради такого куша они в сотни раз ускорятся и живо нароют тех, кто заказал взрыв автомобиля вместе с нами.

– Но в то же время и факты подтасуют так, что доказательства станут железобетонными. А нам это надо? Так что ждём, нам спешить некуда. Ну и… будем думать, что и как предложить Вампиру.

– Думать? – Магистр заглянул в пустой стакан и проворчал: – Так умственно напрягаясь, я с тобой совсем сопьюсь.

Но таки встал и отправился за бутылкой, стоящей на столе.

Глава 30

Личный канал общения, или кто я на самом деле?

От тел я избавился довольно просто. Две короткие пробежки, и в квартире Софийки не осталось физических следов пребывания отравительниц. Точнее, компрометирующих нас трупов. Печально, конечно, прерывать жизнь таких симпатичных, сексуально привлекательных экземпляров слабой половины человечества, но тут уж ничего не поделаешь, сестрички Чамзини сами выбрали свою судьбу.

Немного подумал и закинул в неизвестность ещё и сумочки, оставшиеся после гостий. Постоял, прикидывая, всё ли сделано. Вздохнул свободно и расслабленно. Проблема решена.

После чего достал телефон и собрался позвонить хозяйке квартиры, чтобы дать соответствующие указания. Ибо после допроса ситуация значительно изменилась, следовательно, и нормы поведения, сокрытия и общения придётся менять.

Но не успел я ещё набрать номер, как заработал мой внутренний экран, имеющий название логфэй, по которому поплыли такие вот строки:

«Оба перемещённых тела оказались пригодны для оживления. Возобновление физической и умственной деятельности произведено успешно. Но при этом наблюдается резкое психопатическое расстройство личности у объектов. Выглядит оно в виде истерики, крайнего неприятия и непонимания происходящего. Рекомендуемые формы воздействия (выбрать):

– использовать приоритетную, бессрочную консервацию сном (лимит 3 персоны);

– ввести внутривенно успокоительные лекарства и начать лекцию;

– усыпить на определённый срок;

– применить электрошок для наказания и начать лекцию;

– оставить в данном состоянии и сразу переместить в полевые условия;

– начать ознакомительную лекцию, невзирая на текущее состояние объектов.